Лана

Потом я стал чаще обращать внимание на ее украшения. Серебра она не носила, никогда. Один раз я привез ей в подарок очень красивый кулон зеленого янтаря на серебряной цепочке. Она честно надела его в кафе и не снимала весь вечер. Я снял его сам, когда воочию увидел краснеющую кожу под цепочкой – серебро жгло ее. Там же за столиком я мягко целовал эти ожоги на груди и шее, прося прощения и хоть как-то сглаживая боль…

А вот темно-зеленый влтавин из Чехии, знаменитый камень пражских магов и алхимиков, в ажурной золотой оправе, она приняла радостно, как ребенок. Долго вертела в пальцах, качала на ладони, к чему-то прислушивалась, прикрыв глаза и по-кошачьи облизывая губы.

– Подходит?

– Да. Это мое. Очень сильный камень. И оправа похожа на древнекельтский знак защиты, специально такую выбрал?

– Наверное, нет…

Я вспомнил маленький столик с бижутерией в центре Праги. Скромная, полная старушка, улыбаясь моему корявому чешскому с неистребимым польским акцентом, протянула мне на ладони три камня. Я взял один, подержал его на весу, посмотрел сквозь него на солнце – оно разбивалось на тысячи веселых зеленых осколков, как блики на болотной воде, как мокрый лист простой кувшинки, как рыбья чешуя где-то на глубине мартовской проруби. Я почувствовал нежелание выпускать его из рук.

Два других были… иными. Я купил первый, и та улыбчивая чешка понимающе кивнула. Она так бережно положила влтавин в маленькую бумажную коробочку, словно он был и ее любимым камнем или она знала, для кого я его беру. Такое тоже может быть. Чехия – мистическая страна…

– Ты выбрал правильно. – Лана потянулась через стол, нежно касаясь губами моей щеки. – Прости меня за этот подарок.

– За что простить? – не сразу понял я.

– За то, что я такая. Ты подсознательно даришь мне вещи, наделенные силой. Прости, что вынужден всегда защищать меня, каждый день, каждый миг разлуки. Ты не обязан. Но я благодарна тебе…

Место: Россия, г. Астрахань, село Селитренное.

Цель: Первая могила из Шести. Возможны ошибки в нумерации, но большинство специалистов отдела склоняются к мнению, что все-таки Первая.

Согласование: имеются ВСЕ необходимые договоренности на любом уровне. Недоразумения исключены.

Задача: найти. Вскрыть. Вывезти и провести обряд Призывания.

Результат: непредсказуем.

Это была болезненная и странная любовь. Любовь, подразумевающая логику и трезвость с обеих сторон до того единственного момента, когда мы оставались один на один друг с другом. Тогда все барьеры рушились – и плотины, искусственно возводимые нами для ограничения и сдерживания страсти, сметало неудержимой мощью первого же поцелуя!

Я часто искал забвения от нее. То есть просто пытался забыть и не думать. В конце концов, много ли мы думаем, к примеру, о собственной душе? Мне пришлось думать о ней много.

Начну с того, что, приходя в храм на исповедь, я не мог произнести имя Ланы. Не мог даже на миг заставить себя забыть ее облик. Моя душа буквально требовала воцерковления, я пытался молитвами и покаянием вырвать из груди ту черную боль, что периодами обжигала мне сердце, безжалостно сдавливая его в раскаленных лапах. Подчеркиваю, не саму Лану, а именно боль! Ту самую, что давно стала ассоциироваться только с ее образом…

Что я ощущал после того страшного обряда, когда полем битвы между Добром и Злом стала моя собственная душа, и отнюдь не в переносном, а в самом прямом смысле? Кто была Лана? Зачем она сделала это и почему именно со мной? Да, она спасала меня и боролась, как могла, но разве не благодаря первому касанию ее губ эта чужеземная монгольская мгла вообще поселилась в моем сознании?!

И разве не она бросила меня потом один на один с самим собою, когда я не мог спать, ибо стоило мне закрыть глаза, как предо мною вновь вставало бледное, узкое лицо офицера с голубыми глазами и холодной складкой губ. Он смотрел на меня немигающим взглядом, от которого у меня дрожала рука, когда я во сне поднимал старый армейский наган на уровень его переносицы…

Снотворное, алкоголь и успокаивающие лекарства не помогали. А вот запах ладана, еле слышное потрескивание свечей и строгие лики святых оказывали общеумиротворяющее воздействие. Но как только священник приводил меня к исповеди, я не мог, не мог, не мог назвать ее имя! Хотя, возможно, только в этом мне и стоило исповедаться…

– Ты покрасилась?!

– Да. Как видишь, теперь я жгучая блондинка!

– Но… зачем?

– Честно? – Лана придвинула к себе фужер. – Так намного проще разговаривать с людьми. Блондинок никто не воспринимает всерьез. Многим потом приходится очень сильно удивляться, а поздно…

Я улыбнулся, сделал заказ и взял ее руки в свои ладони. Наш роман-невнятность-судьба продолжался, и ни у одной из сторон не хватало мужества или глупости прервать эту изломанную повесть о ненависти и любви. Нет, ненависть – лишнее слово. Любовь. Она вполне вмещает в себя все – от мирового пространства до общечеловеческого взаимопонимания…

– Ты обратила внимание, странные перепады погоды? Дождь, ветер, дикая жара, опять дождь с кусочками льда. Мои знакомые с Правобережной стороны рассказывают о странных знаках в полуночном небе…

– Такие знаки? – Она быстро нарисовала на салфетке две волнистые линии, круг, подобие короны, полумесяц и лодку.

– Да.

Мало ли из-за чего могут быть перепады и рисунки в небе? Ты уверен, что тебе оно надо? Допустим, что кто-то балуется с погодой. Начинает с простого – вызывает солнце, прогоняет дождь. Изображает световыми линиями на небе тот или иной символ. Все это отражается и у нас: степь – отличный проводник энергий.

– И никто в это не вмешивается?

– Ха! – Она потянулась, как тигрица, потерлась виском о мои ладони и мурлыкнула: – Думаешь, мы здесь одни такие? Хочешь, свожу тебя на Остров? Там, с противоположной пляжу стороны, мирно соседствуют ивовая роща новых друидов, капище неоязычников, круг сатанистов, индуистская поляна для групповых медитаций и еще пара сект далеко не христианского толка.

– Они не мешают друг другу? – не сразу поверил я.

– Нет. Им просто нечего делить. Если ты вспомнишь историю, то признаешь, что войны начинали и до сих пор ведут лишь представители основных религий мира. Сколько крови пролилось в Крестовых походах? Сколько жизни унесло и уносится во славу ислама? Где есть религия – есть и паства. А где паства – там и деньги для «пастуха». Любая война ведется из-за денег или власти, в какие бы патриотические одежды ее ни рядили…

– То есть нашим местным сатанистам не нужна власть над миром?

– Этим детям? – Она насмешливо скривила губки. – Они сами не знают, чего хотят. Начитались поверхностных книжек и строят из себя крутых. Но самое смешное, что, если на их призывания хоть раз появится даже самый захудалый демон в образе Князя тьмы, они с испугу побегут молиться в православную церковь! Поэтому и предпочитают сохранять мирные отношения с соседними «верованиями». Вдруг у тех все получится?

– А друиды?

– Разговаривают с деревьями.

– Серьезно?

– Да. Чем еще заниматься, они пока не решили. Ждут ответа деревьев.

– Язычники?

– О, с ними интересней всего. Я трижды была на их праздниках. Костер, песни, костюмы, игры и ритуалы… Если убрать явно выраженный сексизм и юношескую половую озабоченность, то вполне вменяемые ребята.

– Я почувствовал легкий укол ревности. Глаза Ланы матово блеснули – верный признак того, что последняя фраза брошена специально, как некое испытание. Очередная плановая проверка на терпимость и доверие. Доверять мне она могла, а вот с терпимостью (или, честнее, с ее отсутствием у меня) вынужденно мирилась. Разумеется, до той грани и степени, пока ее это устраивало.

– И кстати, не смотри так. Все они имеют право на существование, в каждой группе есть свои сильные люди, каждая достойна своего уважения.

– А почему они вообще так вольно себя чувствуют?

– Правильно спросил. Это из-за места. Знаешь, что такое Астрахань? Как родился сам город? Почему здесь цветет лотос? Чью могилу скрывают пески?

Она неожиданно прикусила губу, словно бы сказав что-то лишнее. Я почувствовал холодный огонь ее пальцев. Раньше это всегда обозначало только одно – закрытая тема! – Не теперь. И не для тебя…

Прибыли на место. Изучаем обстановку. Предварительные расследования указали на ряд неприятных закономерностей. Город очень старый. По мнению наших специалистов, куда древнее, чем те 450 лет, которые официально признаны датой его становления. Компьютерный анализ и статистическое исследование миграций народов Прикаспийской низменности указывают на более чем тысячелетнюю историю. Здесь остались следы индоарийцев, проиранцев, древних ассов. Последующие перемещения кочевых народов Степи, возможно, и привели к переносу Святого Города из сердцевины Средней Азии. Предположительно, что все связано с культом лотоса. Кроме устья Волги он растет еще в Индии и Китае. Первые люди искали ту же духовную среду. Значит, могила все-таки здесь…

Разумеется, я много знал о своем городе. Просто наши знания отличались как две капли воды. Здесь нет оговорки. Вопреки расхожему заблуждению, двух одинаковых капель воды не существует, как не существует двух одинаковых снежинок, как непохожи между собой близнецы, облака или листья одного дерева. Как разнообразен каждый вдох, каждый взгляд, каждый шаг, каждый миг, проживаемый нами на этом свете. Осознание самых простых вещей приходит не сразу. Лапа говорила, что это зависит от возраста твоей души. Именно возраста души, а не физической оболочки человека. Иногда это выливалось в довольно ожесточенные споры…

Объясни, если душа вечна, то на каком основании ты даешь ей всего лишь один шанс на земное воплощение?

Так учит церковь. Православие не верит в переселение душ.

Это их проблемы. Не заморачивайся. Просто послушай. Всевышний создал человека из праха и даровал ему душу. Такую же душу Он дарует всем новорожденным на земле. Будешь спорить? Отлично, но скажи, куда в таком случае уходят души умерших? В рай или ад? Вряд ли, ведь распределение к пеклу или вечной жизни произойдет только после Страшного суда. Может, они в чистилище? Ну грешники – допустим, а где же праведники и апостолы веры? Попробуй объяснить любому батюшке, что, например, Иоанн Кронштадтский или Серафим Саровский томятся в чистилище, ожидая Страшного суда? Да тебе башку оторвут за такую ересь!

Христос на кресте сказал разбойнику: ныне же ты будешь со мной в раю, – напомнил я.

Именно! Кто же спорит с коллективно написанной и отредактированной книгой? – Лана пригубила вино и продолжила: – Я принимаю это за аксиому. Следовательно, по логике вещей каждая душа после смерти сразу попадает в ад или рай. Но над кем тогда будет Страшный суд? Вес ведь уже распределены… Или суд только над теми, кто непосредственно попал на второе пришествие? И в чем же тогда смысл всей затеи – дать человеку один шанс, а потом приласкать его или навеки кинуть в топку?! Неужели нам не дано возможности исправить ошибки, взглянуть на себя со стороны, стать достойным своего Создателя, пройти всю гамму ощущений, чувств, радости и боли во всем разнообразии, представленном Богом на земле!

– Не кричи.

– О, это я еще не кричу. Но ты бы знал, как мне порою тяжело с тобой…

– Тогда лучше поцелуй меня.

– Фр-р… сам целуй!

Я улыбнулся, такое предложение не подразумевало ответа, оно требовало действия. В тот вечер в кафе было мало народу, может быть, одна шумная пара за перегородкой в другом конце зала. Возможно, мы потеряли контроль, зайдя куда дальше поцелуев. Это был безрассудный выплеск чисто животной страсти. И я и она просто отключили голову, а последний вырвавшийся стон ее экстаза мне удалось успеть закрыть поцелуем.

– Если у тебя будет ребенок, я…

– Молчи… – Глаза Лапы были невероятно глубоки, как вечность. – Я слишком хочу этого… не спугни…

Когда официантка принесла нам сыр и вино, мы уже сидели рядом, я обнимал ее за плечи и молча гладил ее тонкое запястье. Оно казалось необычайно хрупким, в чем-то даже хрустальным – сквозь белую кожу просвечивали голубые и красные вены, я мог легко обхватить его двумя пальцами, средним и большим. Такой нежной и полупрозрачной кожи я не видел ни у кого, казалось, даже поцелуй способен оставить на коже след, как от ожога.

Иногда я ловил себя на том, что ее кожа становится тоньше к зиме и наливается солнечной силой в лето. Вопреки общепринятому убеждению, Лана не боялась солнца, она любила его и наслаждалась даже нашей убийственной жарой, когда под сорок пять градусов в тени, плавится асфальт и только коренные жители могут реально существовать в этом пекле. Впрочем, в полдень, когда раскаленный воздух, поднимаясь от земли, смешивается с пылающим жаром неба, реальность размывается, а живые люди кажутся загорелыми призраками и миражами на фоне белых башен кремля или храмовой зелени ив над теплой волной Волги…

Волга, река-Ра, река-Солнце, река, давшая имя главному божеству Египта, река – раздел Европы и Азии, река вечно движущегося времени, река-эпоха, река-песня, река – смысл бытия, река-зеркало, в которое смотрится Вселенная… Цвет глаз Ланы, цвет влтавина и цвет моей души…

– Тебе не кажется, что мы сумасшедшие?

– Может быть. А знаешь, если в этом кафе есть скрытые камеры наблюдения, то управляющий и официантки сегодня просто обзавидуются…

– Что нас ждет?

– Зачем тебе знать? Когда не знаешь, жизнь полна сюрпризов.

– Я давно хотел спросить…

Она замолчала. Не в ожидании моего вопроса. Скорее как раз наоборот: она не хотела, чтоб я спрашивал. Но в то время я был настолько бестактен или попросту груб, что не мог удержаться. Это поганое человеческое любопытство… Эта живучая подлость, пока не сунешь пальцы в чей-то пробитый копьем бок, не коснешься отверстой раны, не причинишь двойную боль и своими грязными руками, и неверием…

– Спрашивай.

– Уверена?

– Да. – Ее голос был абсолютно ровным, а взгляд не отражал ничего. – Я делала все, что мне сейчас хочешь предложить ты. Я общалась с высшими иерархами Русской Православной Церкви. Молилась, каялась, жила в монастырях. Знаешь, что мне там говорили? «Ты – великая грешница, тебе нет прощения!» – «Иди проси, к святым отцам, Богородице Заступнице, если они не помогут, не поможет никто». – «Мы можем только молиться за тебя…» А чаще всего просто выставляли вон.

– Все равно должен быть какой-то выход… Душу можно выкупить?

– Нет. Что ты можешь предложить Князю тьмы из того, чего у него нет?

– А если обмен?

– Твою душу на мою? Уже было. Я могу найти сотню «баранов». Не возьмет. Проехали.

– Что же можно?..

– Ничего. Я просто ценю, что ты рядом. Поверь…

Продолжаем изучение города. Возможно, опыт прошлых групп оказался неудачен именно по причине недостаточного знания местного менталитета. Слишком много кавказцев и азиатов. Но национальность как таковая редко имеет решающее значение при выборе работы, знакомствах, деловых связях и даже браках. Деньги решают почти все, но в отличие от личных связей не дают никакой гарантии. Религиозная терпимость повсеместна. Троих пришлось снять с задания, они забыли долг и клятву, завели случайные знакомства. Считаю, что оставаться в городе слишком долго – опасно для остальных. Послезавтра отряд выдвигается в указанный район. Прикрытие прежнее, документы в порядке, устные соглашения с высшим руководством области и органами правопорядка заключены. Нам не будут мешать и, более того, поставят раскопки под государственный контроль. Думаю, на этот раз досадных помех и промахов не будет, мы подготовлены к любым неожиданностям. Карта-схема первого раскопа прилагается. Начало линии от священного Сарай-Бату…

После того разговора мы не виделись где-то около недели. Она была занята. Я был занят. Изредка обменивались короткими sms:

«Как сам?»

«Жив. Как ты?»

«Плохо. Болит голова».

«Что помогает?»

«Ничего. Наркотики! ©)))»

На самом деле это не было смешным. Не в плане наркоты, разумеется, – эту дрянь Лана презирала как потерю контроля человека над самим собой. А вот боль была настоящая, дважды в год, по месяцу весной и осенью. Она скрипела зубами, срывалась на всех, лезла на стену, рычала и не спала ночами, плача в подушку. И НИЧЕГО не говорила мне об этом! Она никогда не считала себя вправе загружать меня собственной болью. Любое признание я получал либо случайно, либо практически вырывая у нее.

В тот день она пришла в кафе с красными глазами, чуть заторможенная от усталости и недосыпа. Ее руки были теплыми, но дыхание странно замедленным, словно бы даже элементарные вдох и выдох доставляли ей болевые ощущения…

– Не смотри на меня так…

– Ты красивая.

– Ага! А то я себя в зеркало не видела… – Она погладила мои пальцы. – Спасибо тебе, мне правда очень плохо… я с ума схожу в эти дни…

Ее зрачки были максимально расширены, кажется, так определяют уровень молчаливой боли. Я наклонился, осторожно поцеловав ее в губы…

– Не касайся головы, – тихо прошептала она, мягко убирая мою руку со своего затылка. – Нет, не уходи. Я сама на себя злюсь, когда я такая…

– Какая?

– Забывшая о Боге.

У меня на мгновение пропал дар речи. Услышать такое от ведьмы, от девушки, продавшей душу, от… я даже не всегда знал, как ее назвать, и далеко не все эпитеты были ласковыми. Возможно, потому, что восприятие реальности чаще всего зависит не от самой реальности и, быть может, не столько от наших знаний, от воспитания нас самих или угла нашего взгляда, сколько от критериев возраста.

В юности мы в упор не видим недостатков в том, кого любим. В зрелые годы мы уже не надеваем «розовые очки» и отлично видим все, но относимся к недостаткам другого гораздо более лояльно. Может быть, даже не прощая их, но просто принимая как данность. Не раздражаясь, не обижаясь, не пытаясь что-то изменить, не смиряясь, не подстраиваясь, а правильнее – позволяя любимому человеку оставаться самим собой при любых обстоятельствах. Мы и так достаточно меняем друг друга в совместной жизни. К чему лишнее насилие над чьей-то душой…

Объясни, что ты имела в виду?

Всего лишь тот факт, что мы вечно забываем о своем происхождении. Мы рождены, как боги. Известны тысячи случаев, когда человек проявлял божественные способности лишь потому, что забывал о себе как о человеке. Мужчина, упавший в пропасть, приземлился живым – он летел! Молодая женщина в шоке подняла машину, сбившую ее ребенка! Дитя в утробе матери излечило ее от рака! Человек может все. Моя боль – плата за эту забывчивость…

«Созданы по образу и подобию», – утвердительно кивнул я.

Это Библия. Не верь ей. Книга, написанная мужчинами, о мужчинах и для мужчин. Коллективный труд, уже тысячелетия позволяющий успешно оправдывать логичность рабства женщин, их физическую неполноценность, умственное убожество и списывающий на нас все беды начиная с первородного греха. Ты не ощущаешь, что, цитируя Библию, медленно, но верно становишься шовинистом?

Ну… женщины подобного литературного труда не создали.

Правильно, у нас была иная задача. Попроще. Родить детей. Сохранить очаг. Благоустроить дом. Накормить стариков. Спасти мир от войн, грабежей и насилия, культивируемых мужчинами как священное деяние!

Что-то не так?