ЗАПИСЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Кибермозг бьется над расшифровкой их языка, но пока безуспешно. Наблюдения ничего нового не дают: все то же самое.
Найди мы хотя бы развалины этих великолепных городов, дело пошло бы быстрее. Но Велс не дает согласия на разведку, запрещает покидать корабль. Мы привязаны к этому плато! Вся надежда на кибера, которого спустили в долину три дня назад, а теперь ждем возвращения.
Вечером поругался со Славкой: мальчик высказал бредовую мысль, что если выйти на поверхность без скафандра и подвергнуться облучению этой странной энергией, исходящей от растений, то, возможно, удастся найти «общий язык» с фантомами. Придется теперь следить, чтобы он не наделал глупостей. Балбес великовозрастный!
ЗАПИСЬ ПЯТНАДЦАТАЯ Не уследил! Никогда себе не прощу! Не могу писать - в глазах темнеет, руки дрожат. Может быть, смогу завтра.
ЗАПИСЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ
Эх, Славка, Славка… Что ты наделал/
Даже Лоция не могла предвидеть такого - что человек перестанет быть человеком и забудет о Земле не по своей воле. Вот вам и Первая заповедь! И что тут можно поделать? Как бороться с неведомой силой, отнимающей разум?
Вот он сидит за стеной, в соседней каюте: Славка - и уже не Славка, а забившийся в угол затравленный зверек. Никого не узнает и не может узнать. Потому что это уже не он. Одна оболочка осталась от прежнего Славки, одни глаза - с чужим, настороженным взглядом.
Как же это случилось? Рано утром, когда все еще спали, а Славка заступил на дежурство, он самовольно покинул корабль. Только записку оставил: «Должен проверить свою гипотезу. Думаю, что перед нами - концентрированная энергия мысли. Защитное поле не позволяет провести исследования в нужном объеме. Поэтому выхожу без скафандра: контакт с чужеродной средой должен быть полным».
Когда он вышел из-под защиты корабля, включился сигнал тревоги, но удержать его мы уже не могли. Славка взял с собой только прибор для связи. Он начал передавать сразу, как только попал в зону действия энергетических импульсов. Говорил, что понимает язык фантомов! Прямое воздействие этого излучения на человеческий мозг позволило за несколько минут решить проблему, над которой наши машины бились почти неделю, не продвинувшись при этом ни на шаг!
Велс приказывал ему немедленно возвращаться, но Славка не слушал и шел дальше. Он хотел закрепить полученный результат, утверждая, что собрал недостаточно исходных данных. Он подходил все ближе и ближе к фантомам, все ближе к черным цветам. Вот он приблизился к одному из них вплотную и нагнулся, чтобы понюхать…
Кажется, я закричал. «Назад!» или что-то в этом роде. Но было уже поздно. Мы не сразу поняли, что случилось. Фантомы вокруг цветка будто растворились в воздухе, а Славка ничком упал на землю.
Через минуту, едва успев натянуть скафандры, мы выскочили из корабля. Бежали, забыв обо всем. Все, даже Велс. Хотя, чтобы забрать Славку, хватило бы и двоих.
Он дышал, но был без сознания. Мы отнесли его на борт, пытались привести в чувство. Тщетно. Все приборы показывали, что он абсолютно здоров.'
Мы не знали, что делать. И совсем уже было отчаялись, но он открыл глаза. Сам. Ровно через час. Лучше бы он этого не делал! Потому что, едва увидел нас, в ужасе шарахнулся в сторону. И столько ненависти было в его глазах!
Мы поняли, что перед нами - не Славка…
ЗАПИСЬ СЕМНАДЦАТАЯ
Что же произошло?
Я понимаю, чтобы спасти Славку, чтобы вернуть его, нужно все трезво обдумать, все рассчитать. Как бы ни было трудно…
Очевидно, произошел «обмен разумов», обмен памяти. Лилия вобрала в себя сознание Славки и «отдала» взамен то, которое в данный момент «прокручивала». Потому и фантомы исчезли, когда Славка понюхал цветок… Но это значит, что рано или поздно нам «покажут» и Славкину память! И на месте фантомов мы увидим себя…
А сейчас в Славкиной каюте заперт единственный живой представитель открытой нами, вероятно, давно погибшей цивилизации. Существо, наделенное разумом, памятью и социальным опытом чуждого нам мира. И оно будет жить по своим, а не нашим законам, продолжая когда-то оборвавшуюся жизнь. Но это не жизнь того, чьим телом оно завладело…
Эх, Славка, Славка! Ты мечтал о возможности Контакта. Кажется, мы ее получили. Но какой ценой!
И что теперь делать? Заставить несчастного снова понюхать цветок? Имеем ли мы на это право? То, что произошло со Славкой, - случайность. Но единственный способ, которым его можно вернуть, сильно смахивает на убийство… Спасая одного, мы уничтожим другого, Того, кто ни в чем не виноват и за кого мы теперь в ответе.
Что за адские создания эти цветы? Кто додумался до такого? Неужели сама природа?
ЗАПИСЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Наш «гость» ведет себя не слишком любезно. Глядит исподлобья, знаками отвергает пищу - одним словом, чувствует себя пленником в руках ненавистного врага.
Он прав. Мы не можем относиться к нему с симпатией: ведь он живет за счет Славки.
Не могу видеть, как он терзает Славкино тело! Не могу видеть этих озлобленных глаз!
Что же делать? Как ему помочь? Как помочь Славке?
Люди издерганы. Велс мрачен как туча, на всех рычит. Никто не хочет примириться с тем, что мы потеряли Славку. Хотя понимают, что примириться придется.
ЗАПИСЬ ДЕВЯТНАДЦА ТАЯ
Мне не удалось даже подойти к нему. Он успел подготовиться к нашим визитам: разломал нишу в стене и вооружился металлической рейкой. Пришлось пустить в каюту усыпляющий газ и устроить ему искусственное кормление.
Все же почему он так агрессивно настроен?
Мы должны, мы обязаны объясниться! Но для этого существует только один путь - по примеру Славки войти в контакт с чужеродной средой. Иначе нам никогда не понять язык фантомов.
Нужно попробовать. Другого выхода я не вижу.
ЗАПИСЬ ДВАДЦА ТАЯ
Я даже не ожидал такой удачи. Слава Богу, все получилось.
Велс, конечно, был против повторения опыта, поэтому мне пришлось, как и Славке, отправиться на плато тайком. Разумеется, я был осторожен: цветов не нюхал, к фантомам не приближался. Да это оказалось и ни к чему.
Едва я вышел из-под защиты корабля, как почувствовал покалывание в висках и услышал - на таком расстоянии!- о чем говорят фантомы. Я понимал их речь! Теперь оставалось проверить, сохранится ли эта способность вдали от источника излучения. Я тотчас вернулся на звездолет и попробовал расшифровать несколько записей. Это оказалось несложно. А уже через час я свободно говорил на чужом языке!
Бот теперь можно было приступать к Контакту!
Первым делом я снова - в который раз! - просмотрел запись оборванного Славкой миража. Информации об объекте, конечно, не густо: в основном детские впечатления. Мы даже не знаем, молод он был или стар, - слишком рано «отключили кино». Но если судить по поведению, скорее всего мальчишка. Зато имя его теперь известно: Иль. Есть с чего начинать «знакомство».
ЗАПИСЬ ДВАДЦА ТЬ ПЕРВАЯ
Сегодня ночью он впервые за несколько дней уснул: не выдержал, свалила усталость.
Я вошел в каюту, присел рядом с койкой и стал терпеливо ждать пробуждения.
Он спал и во сне снова был Славкой - похудевшим, измученным и таким родным… Не могу поверить, что ничего от Славки в нем не осталось! Не могу!
«Неужели это плато - гигантская ловушка? Паразитический способ продления жизни, чудовищное изобретение мертвой цивилизации…» - так я думал, глядя в лицо спящего. И не знал, что сказать ему, когда он проснется.
От долгого сидения у меня затекли ноги. Я поднялся, чтобы размяться, и нечаянным шорохом разбудил его. Иль вскочил, метнулся в сторону, прижался спиной к стене. В глазах - отчаяние и страх… За кого он нас принимает?!
Я чувствовал скорее досаду, чем жалость. Хотелось просто уйти и оставить его в покое. Но вместо этого я произнес, тщательно подбирая слова:
– Успокойтесь. Не надо бояться. Здесь никто не желает вам зла.
При звуках знакомого языка он вздрогнул и как-то сразу обмяк: кончилось самое страшное - неизвестность. Теперь он смотрел на меня почти с надеждой. И спрашивал - отрывисто, хрипло, но все оке Славкиным голосом:
- Кто вы? Что вам нужно от меня?
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
«Это было давно. Так давно, что никто и не помнит, когда это было. Юный Лей, сын вождя, оставил родное племя и ушел в леса, как велел Закон Испытания. Не все возвращались назад после Долгой Охоты, но каждый верил, что вернется Мужчиной. Лей не вернулся. Минуло трижды по семь лун, и о нем наконец забыли. Но однажды весной, когда в ближних лесах не осталось дичи и людям грозил голод, восемь охотников отправились в Дальний лес. На исходе третьего дня они выследили дикого вепря. Окружили логово и стали ждать.
Зверь появился уже под вечер - огромный, свирепый. Он почуял охотников и взревел, наклонив голову, готовый напасть на любого, кто окажется перед ним. Все восемь подняли копья, но бросить их не успели: из соседних зарослей вылетела стрела и вонзилась в спину животного. Кто-то чужой начал охоту первым.
Разъяренный кабан развернулся в сторону нападавшего… Новая стрела опередила его. Но раны только взбесили зверя, он бросился к зарослям. А навстречу с копьем в руке уже спешил молодой охотник. Он был один!
Восемь мужчин с изумлением следили за поединком: они знали, что нет ничего опасней, чем раненый вепрь. Только безумец может выйти на него в одиночку. Они словно забыли, что добыча ускользает от них! И только когда бездыханный зверь уже лежал у ног победителя, восемь охотников вспомнили о его дерзости.
С яростными криками выскочили они из засады. Но он не заметил их. Стоял неподвижно, опираясь на копье. И тогда все узнали Лея. И отступили в страхе, ибо считали его погибшим. Если охотятся души умерших, мешать им не следует: можно навлечь на себя проклятье.
Лей нагнулся, взвалил добычу на плечи и молча исчез в зарослях. А охотники остались на месте, как пораженные громом. Только Нор, младший брат Лея, осмелился пойти следом. Он не верил, что Лей мертв. Но если он жив, то однажды может вернуться, и тогда Нор уже не станет вождем.
«Брат не должен вернуться! - с яростью думал Нор. - Теперь я старший и уступать ему не намерен!» - и пробирался тайком через заросли, выслеживая его путь.
Но вот деревья наконец расступились, и перед глазами охотника открылось нагромождение скал на берегу ручья, а возле самой воды - вход в пещеру. Лей сделал шаг, другой - и исчез в ее глубине. А Нор… Он остался ждать, потому что только глупец лезет в логово зверя.
Быстро стемнело. В пещере горел костер, доносились чьи-то голоса.
– Я все же убил его, Эйла! Теперь мяса нам хватит надолго, - это сказал Лей.
– Ты мог погибнуть, - откликнулся женский голос. - Мне и сейчас кажется, что этот зверь принесет беду…
И они замолчали.
А Нор уже бежал прочь, закипая от возмущения: «Лей взял в жены женщину из чужого племени! Лей нарушил закон предков! Лей умрет!»
–Нам придется уйти, - говорил тем временем Лей, мрачно глядя в огонь. - Я встретил охотников из нашего рода. Они где-то рядом и могут найти пещеру. Закон ты знаешь. Мы вернемся потом, когда они будут далеко.
–Ты хочешь идти ночью? - дрогнувшим голосом спросила Эйла.
– Да. Мы не можем ждать.
Быстро собрали оружие, немного мяса, тушу кабана спрятали. Погасили очаг, но сначала зажгли факел: ночью в лесу без огня опасно. И вот, перейдя ручей, они углубились в чащу, надеясь вернуться назад через несколько дней, когда охотники покинут эти места. Они не знали, что погоня уже близко и ведет ее безжалостный Нор, который не стал дожидаться утра. А свет факела выдает беглецов, потому что виден издалека.
Но вскоре и Лей заметил настигающие их огни. Тогда он бросил на землю факел, схватил за руку испуганную Эйлу и побежал, увлекая ее за собой. За спиной вспыхнул сухой мох, и вот уже загудело пламя, пожирая кусты и деревья, преграждая дорогу одним и подгоняя других своим горячим дыханием.
–Мы спасемся, Эйла! - хрипло шептал Лей и бежал из последних сил к живительной прохладе реки, что была уже где-то рядом. - Боги не допустят нашей гибели!
–Я больше не могу, - отвечала она, падая на колени. - Оставь меня… Спасайся один!
Но он уже нес ее на руках, и скоро холодные волны укрыли их от огня. Хвала Богам! Погоня отрезана, и пожар остался на другом берегу.
Они лежали в траве и никак не могли отдышаться. А ниже по течению восемь охотников, чудом избежавшие смерти, клялись на своих ожогах, что исполнят древний - Закон.
На рассвете они встретились…
И снова бежали по лесу измученные люди - двое влюбленных и их враги. Но вот заросли кончились, и беглецы оказались на равнине, усыпанной большими цветами. И поняли, что спасения нет: на открытом месте их догонят и убьют без труда.
И тогда Эйла взмолилась к древним Богам, и Боги вдохнули в них силы. И они побежали быстрее ветра навстречу восходящему солнцу. Черные цветы просыпались за их спиной, и странные существа, похожие на людей, резвились вокруг.
Пораженные, отступили охотники, не смея идти дальше. Но поздно! Вот со стоном опустился на землю один, затем другой… И скоро все восемь лежали среди цветов, неподвижные и безмолвные. А когда очнулись, Боги затмили их разум, и, схватившись за копья, они перебили друг друга.
А дети цветов смеялись над ними, продолжая свои беспечные игры.
Нет ничего страшнее Забвения…»
Эту легенду рассказал мне Иль, когда я спросил, что он знает о черных лилиях.
Итак, цветы существовали со времен первобытных и уже тогда обладали известными свойствами. Даже если их создали искусственно, в этом замешана более древняя цивилизация, возможно, из другого мира.
Сам Иль ничего об этом не слышал. Он даже не подозревает, что недавно был фантомом: мы прячем от него зеркала.
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Кажется, Иль постепенно к нам привыкает. Во всяком случае, уже не боится и задает сотни вопросов, на которые я сам не знаю ответа.
До сих пор мы скрываем от него правду: просто язык не поворачивается все рассказать. Иль просит отпустить его домой - мы молчим. Но нельзя же молчать бесконечно! Несколько раз, забывшись, я назвал его Славкой. И ребята при каждой встрече поспешно отводят глаза… Парень уже устал от этих загадок. Пора поговорить с ним серьезно. Рано или поздно он должен будет узнать.
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Теперь уже ясно, что планета необитаема: из долины вернулся кибер, привез снимки. Кругом только развалины, которым сотни лет, и ни одной живой души! Налицо все признаки глобальной катастрофы, хотя с экологией на Вионе (так Иль называет свою планету) вроде бы все в порядке.
Что же произошло? Куда делись люди? Судя по тому, что рассказывал Иль, их цивилизация была похожа на нашу. И вот ее нет, вокруг дикая природа да эти зловещие цветы.
И бедняга Иль на нашу голову! Что нам с ним делать, ума не приложу!
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Вчера осторожно сказал Илю о свойствах черных лилий. Он испугался, начал о чем-то догадываться. Снова и снова спрашивал, где мы его нашли. Я ответил, что здесь, на плато, когда он лежал без сознания. Иль ушел подавленный, опустив голову. И было от чего!
Когда он впервые поведал свою историю, мы долго не могли опомниться. Война двух держав, поражение, оккупация. Горстка патриотов продолжает борьбу. Их ловят, пытают, казнят, но они не сдаются. За их головы назначают награду, их родных объявляют заложниками… За Илем охотились долго и схватили, когда он пытался спасти мать. Потом привезли то ли в лагерь, то ли на секретный полигон: колючая проволока, пулеметы на вышках, солдаты в защитных масках. Иль давно приготовился к смерти, но место казни удивило его: осужденных вели на плантацию черных цветов. Он вспомнил сказку, которую слышал в детстве, но испугаться уже не успел: заломив руки, его ткнули лицом в душистую чашу цветка. А потом наступило Забвение…
Бедный мальчик! Палачи знали, что делали. Они не просто стерли его разум, но получили сведения, которые не смогли добыть пытками и угрозами. Они использовали его тело и мозг, «записав» туда нужную им программу. Он стал орудием в их руках, предал, хотя и невольно, своих друзей. Он помог уничтожить их, сам того не ведая. Он все еще не знает об этом - и слава Богу! Но нам нетрудно было понять, что именно с ним сотворили.
Могу представить, что он почувствовал, когда пришел в себя! Последними, кого он видел в жизни, были его мучители. С тех пор прошли века, но для него время остановилось. И вот он очнулся - и увидел нас! Что он должен был думать? По здравому смыслу, мы могли быть только врагами. Но почему-то вели себя «не по правилам». Зато Иль действовал именно так, как подсказывал горький опыт. С каким трудом я убедил беднягу, что он ошибается! Он и сейчас держится настороженно, хотя врагами нас уже не считает.
За что ему такая судьба? И что будет, когда он узнает о Славке?
ЗАПИСЬ ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Иль ворвался ко мне ночью. Встрепанный, глаза горят, трясется весь, кричит:
- Почему, почему вы не сказали мне сразу? Что я - это он?! Почему?
