Помоги проекту - поделись книгой:
– Этот юный герой – вестник Восемьдесят Пятой, отныне и навеки Бессмертной заставы. Двадцать семь их было, родные, всего только двадцать семь! Но, сколько могли, они сдерживали дивизии врага и, не отступив ни на шаг, пали смертью героев. Почтим их память!
– Дай. Дан. Дао. Ду, – мерно произнесла площадь.
– Чем можем мы воздать павшим братьям? Будь славный кайченг Ту Самай с нами, он по праву стал бы даоченгом. Но он спит вечным сном, завещав нам жизнь и борьбу. И я думаю, что юный борец А Ладжок не посрамит этого звания…
Из толпы вырвался крик:
– Равняемся на Ладжока!
И тысячеголосое эхо многократно облетело площадь из конца в конец.
– Мальчик, с честью носи эти нашивки! Будь достоин памяти павших. И помни: народ не любит угнетателей!
Вождь притянул подростка к себе и заглянул в усталые, шальные от счастья глаза.
– Борьба продолжается. Мы победим!
Любимый и Родной чуть обернулся, кивнул, и тотчас же из глубины трибуны выдвинулся и встал рядом с ним у сдвоенного микрофона коренастый колючеглазый человек в пятнистом комбинезоне без знаков различия и расшитой характерным горским узором шапочке.
– Свободные дархайцы! – Возвысив голос, Вождь обвел взглядом толпу. – Сегодня на восток отправляются первые дао. Им не под силу опрокинуть противника, их задача – любой ценой задержать его. Любой ценой! – Без права пасть раньше, чем подойдет подмога! Я хочу сообщить вам, друзья, что час назад вашей волей я назначил на пост командующего восточным фронтом…
Словно дразнясь, Вождь выдержал длинную паузу.
– Таученга Нола Сарджо, славного Тигра-с-Горы! Тот, кто первым вошел в Пао-Тун, не отдаст священную столицу оранжевой своре!
Площадь восторженно взвыла. Подчиняясь властному жесту Любимого и Родного, Нол Сарджо, коротко стриженный, очень немолодой на фоне автоматчиков – далеко за тридцать – пригнул пониже раструб микрофона.
– Я не мастер говорить. – Хрипловатый, спокойный голос его приглушил шорох толпы. – Они захотели, они получат. Мы победим, сказал Вождь. Значит, так и будет.
Таученг вскинул руку в приветствии и, сделав шаг назад, исчез из поля зрения. Миг спустя скопище начало редеть. Из шеренг, строем расходящихся по жилым кварталам, время от времени доносилось:
– Дай-дан-дао-ду!
Адъютант, неслышно возникнув на трибуне, почтительно наклонил вихрастую голову.
– Посол ожидает, брат Вождь…
…Плотный ворс ковров, скрадывая стук каблуков, гасил четкие, уверенные шаги, и сквозь тяжелое золотое шитье оранжевых портьер приглушенно доносился перезвон мириад священных бубенцов. От двери к двери, мимо вытягивающихся в струнку гвардейцев, почти не обращая внимания на ловко припадающих к стопам евнухов и подчеркнуто не замечая проносящихся подобно летучим мышам безмолвных соглядатаев, начальник Генштаба прошел к высоким резным вратам внутренних покоев Владыки.
Как всегда, подтянутый и сдержанный, он миновал предвратные курильницы, по обычаю втянув ноздрями благовонный дым из левой и выдохом изо рта обеспокоив дым над правой, омыл лицо ладонями, переступая узорный порог, и, не опускаясь на колени, склонил голову перед пустым троном Бессмертного Владыки ровно на столько, на сколько полагалось по ритуалу лицу, принадлежащему к первому из Семнадцати Семейств.
И не было или во всяком случае почти не было в его голосе предписанного негласным церемониалом почтительного придыхания.
– Да будет известно Затмевающему Свет: первый этап операции проведен без серьезных отступлений от плана Генштаба. Оранжевая линия взломана!
Холеное лицо Владыки осталось бесстрастным. Выйдя из-за огромного, едва ли не в четверть коу-му, письменного стола, совершенно терявшегося, впрочем, в углу рабочего кабинета, Затмевающий Свет благосклонно кивнул начальнику Генштаба и, взойдя по трем нефритовым ступеням, воссел на упругие подушки трона, под гигантской крылатой короной, удерживаемой тремя же цепями, свитыми из трехсот тридцати трех тысяч золотых нитей.
Скромный будничный лвати, расшитый озерными цветами и драконами, казался неуместным на фоне этого сиденья, источающего сияние, и только строгость посадки да узкий алмазный обруч на лбу императора не давали забыть, что это не простой смертный, чудом оказавшийся в святая святых Чертога.
– Продолжайте, маршал. – В отблесках хрустальных светильников толстые линзы очков Владыки казались отливающими багрянцем…
– На северном направлении войска Затмевающего Свет углубились на территорию мятежников более чем на восемь ке, на южном направлении – до одиннадцати ке. В соответствии с разработками Генштаба продолжается наступление на центральном участке фронта, в направлении Кай-Лаонского укрепрайона, и далее – на Пао-Тун.
Владыка чуть наклонил голову, и красноватые блики на линзах приобрели легкий голубой оттенок.
– Я не сомневался в ваших талантах, маршал, и в профессионализме ваших подчиненных. Придет время, и, встав пред ликом Хото-Арджанга, я лично поблагодарю ваших почтенных предков за деяния отпрыска их древа. Можете ли вы назвать кого-либо из числа особо отличившихся?
Начальник Генштаба замялся, но лишь на миг.
– Безусловно. Да будет известно Затмевающему Свет, что в ходе пограничного сражения великой славой покрыли себя имперские егеря, в первую очередь бригада генерала Тан Татао!
Узенькая рыжеватая ниточка усов дернулась.
– Татао, Татао… Я помню. А не кажется ли вам, маршал, что генерал Тан засиделся на бригаде?
– Затмевающий Свет, как всегда, прав, – кивнул начальник Генштаба.
Ладонь Владыки пробежала по инкрустированному подлокотнику, и где-то в неизмеримой глубине кабинета раздался мелодичный звонок.
– Любезнейший, – император цедил слова сквозь зубы, не удостаивая взглядом моментально, словно бы из пустоты, возникшего у ступеней трона Хранителя Чертога, – прошу как можно скорее подготовить на подпись рескрипт о присвоении бригадиру Тан Татао звания дивизионного генерала.
Хранитель Чертога, большой, расплывчато-грузный, с ласковым тройным подбородком, вышколенно-изящно распластался у подножия престола, успев поцеловать остроконечный башмак Владыки, вновь вознесся на ноги, несколько помедлил, ожидая дальнейших указаний, и вновь растворился, словно его и не было.
– Впрочем, – голос Владыки звучал приподнято, – может быть, стоит подумать и о введении генерала Татао в военную коллегию на правах действительного члена?
Скулы начальника Генштаба заострились.
– Пожелание Затмевающего Свет – закон для верноподданного. – Он говорил подчеркнуто, может быть, даже немного сверх меры официально. – Однако же я смею полагать, что действительным членом военной коллегии в соответствии с традицией может быть лишь представитель одного из Семнадцати Семейств…
– Ну что ж, возможно…
По непроницаемому лицу императора нельзя было понять, доволен Владыка или изволит гневаться. И все-таки начальник Генштаба не укорял себя за дерзость. Всему есть предел, и простолюдин должен знать свое место. Если уж император считает возможным забывать прописные истины, значит, рушится небо и долг Семнадцати Семейств поддержать его. Так было испокон, и так будет впредь. В конце концов, и сам повелитель – да восславится имя его! – не столь уж безупречен. Сыну танцовщицы из края горных лунгов простительно покровительствовать деревенщине: увы, покойный Бессмертный Владыка, отец нынешнего, был несколько вольнодумен – он выбирал наложниц за красоту; и не в этом ли смешном пустяке крылся корень мятежей? Как знать…
Ни одна из крамольных мыслей, однако, не отразилась на породистом, лишь полное повиновение выражающем лице начальника Генштаба.
– Что еще имеет сообщить Генштаб? – ровным, церемонно-благожелательным тоном спросил Владыка.
Маршал негромко, очень пристойно откашлялся.
– Да станет известно Затмевающему Свет: согласно данным разведки, командующим особым Кай-Лаонским укрепрайоном противника назначен таученг Нол Сарджо…
Бессмертный Владыка слегка приподнял бровь.
– Правая рука главаря бандитов, тот самый, что руководил взятием бунтовщиками Пао-Туна. Главнокомандующий регулярными войсками так называемого Свободного Дархая… – Последнюю фразу маршал позволил себе произнести с некоторым подобием улыбки на устах.
– Сарджо… Сарджо… – негромко повторил Бессмертный Владыка. – Это не тот ли, который Тигр-с-Горы?
– Хрустальная память Затмевающего Свет достойна восхищения, – вежливо сощурился начальник Генштаба. – Позволю себе признать: человек сильный и опасный, ибо талантливый. Убежденный враг трона. Еще при ушедшем к предкам повелителе – да не забудется имя его! – был сотником в шайке мятежного принца Видратъхьи, после разгрома и казни самозванца разбойничал на перевалах, затем примкнул к вожаку квэхвистов Джугаю и стоял у истоков формирования его регулярных сил…
Властелин покусал губу, припоминая нечто.
– И все же, Сарджо… Кажется, он из оранжевых?
– Род мельчайший, – презрительно поморщился начальник Генштаба, – мельчайший и разорившийся. К тому же из горских князьков.
– Но тем не менее из оранжевых. Может быть, имеет резон завязать связь с ним?..
– Увы! – твердо и абсолютно уверенно отрезал маршал. – Абсолютно нереально. Побратим казненного бунтовщика Видратъхьи, да сотрется память о нем, считает себя кровником дома Ранкочалар. И помимо этого, фанатичный квэхвист.
– Вот как?! Жаль, право же, жаль… Престолу нужны талантливые люди… Ну что ж, маршал, позвольте поблагодарить вас за исчерпывающий доклад. Имеет ли Генштаб какие-либо пожелания?
– Весьма почтительно припадаю к лучезарным стопам Затмевающего Свет. – Начальник Генштаба склонил голову чуть ниже, нежели на входе в тронный зал. – Нет никаких сомнений, что бои на Кай-Лаонском выступе будут успешными для наших подразделений. Однако же выход на Пао-Тун по окончании операции невозможен… прошу Затмевающего Свет простить невежу… я хотел сказать: вряд ли возможен без участия сверхтяжелых танков.
Шумно вздохнув, Владыка откинулся на спинку трона и прищурил глаза, размышляя.
– Так. Можете ли вы, маршал, гарантировать, что при наличии названной техники освобождение столицы наших предков произойдет в сроки, намеченные Генштабом?
В вопросе был намек на согласие. И маршал, ощутив это, преклонил наконец колено, правда, всего лишь на миг, не более. Но и не менее!
– Порукой тому мой паучок кюй-тюи, о Затмевающий Свет!
На высоком лбу Владыки явственно прорисовалась морщинка.
– Быть по сему. Чертог Блаженств рассмотрит предложение Генштаба. Засим не откажите передать привет вашим почтенным супругам.
Затмевающий Свет приподнял ладонь в слабом отпускающем жесте. И тотчас щелкнул пальцами, словно хлыстом, не дав маршалу завершить четкий поворот направо кругом.
– Впрочем, постойте! Будьте любезны, маршал, растолковать: что за пирушки происходят во вверенных вам частях на передовой?..
Император брезгливо опустил уголки губ и, не скрывая отвращения, прочитал, поглядывая в тугой, пытающийся свернуться в трубочку лист бумаги:
– Второе блюдо: жареная птица токон, фаршированная мозгами пленных мятежников. Вам известно о таком, маршал?..
Щека начальника Генштаба дернулась, и монокль, выскочив из глазницы, закачался на витом шнурке.
– Можете не отвечать. Вижу, что известно. Даже не говоря о том, что это дикость, но думали ли вы, любезнейший, какова может быть реакция наших Больших Друзей?
Нечего было возразить. Владыка был абсолютно прав, но правота его была сродни плевку в лицо.
– Потрудитесь ответить, сколько виновных отдано под трибунал за подобные изыски? Кто конкретно? Каковы меры наказания?
Начальник Генштаба чудовищным усилием сдерживал дрожь. Никогда еще этот полусмерд не смел говорить с ним – с ним! – в подобном тоне. Он знал, что не сможет простить этого тона, этой возмутительной издевки, допустимой разве что в общении с холопами или с придворными евнухами. И в то же время необходимо было отвечать учтиво…
– Затмевающий Свет неполно информирован, – чуть приглушенно заговорил он и со стороны успел удивиться незнакомому звучанию собственного голоса. – Подобные эксцессы единичны и наблюдались на сегодняшний день только в ударных частях, в частности, в бригаде Тан Татао. Эти полки укомплектованы людьми, чьи семьи вырезаны бандитами до единого человека. Именно поэтому я как глава военной коллегии не считал возможным ставить вопрос о трибунале. Впрочем, если Затмевающий Свет изволит приказать…
Тонкие пальцы, слегка измазанные чернилами, замерли на подлокотнике трона в некоторой нерешительности, чуть побарабанили по перламутровым пластинам длинными тщательно отполированными ногтями.
– М-да. В сущности, людей можно понять. Вы свободны.
И начальник Генштаба, отсалютовав и развернувшись, пошел к выходу; плотно обтянутая мундиром спина его была пряма, а подбородок высоко поднят. Он шел и думал, что отомстит. Не знал как, но знал – отомстит обязательно. В конце концов, чего ждать от полуублюдка?! Если не принять мер, он натащит во дворец худородных и, опираясь на них, устроит резню древних фамилий. Такое уже случалось в старину. И такой оборот событий следует предотвратить. Конечно, не сейчас, не во время войны, но – сразу после победы, не медля! Как же страшно ошибся покойный отец, дозволив сесть на трон Ранкочаларов этому хамскому отродью! Имея под рукой дворцовую гвардию, батюшка мог бы и обойти завещание, тем паче что всем известно: усопший государь последние месяцы был не в себе… Да, принц Видратъхья был сумасшедшим, да, он бы умыл страну кровью, и Большие Друзья были не в восторге от него, но он-то по крайней мере знал, что такое истинный аристократизм… и не загонять его нужно было, как зверя, в горы, а напротив!..
Но Чертог Блаженств на то и Чертог Блаженств, чтобы даже наглухо скрытое недовольство одного из принадлежащих к Семнадцати Семействам гасить в корне, предварительно поставив на место излишне гордых. В конце концов, потайные ходы в стенах дворца, как это ни прискорбно, известны не одному лишь владыке, а опочивальня его – не укрепленный замок.
И потому перед начальником Генштаба, едва шагнувшим на радужный паркет Предвратной Галереи, возник медоточиво-подобострастный Хранитель Чертога.
– Позвольте поздравить вас, маршал! Волею милостивейшего из Владык вы назначаетесь губернатором Пао-Туна с правом наследования. Счастлив также вручить вам скромный знак признания ваших неоценимых заслуг…
И ярость смягчилась, а спустя миг – вообще исчезла, сменившись ворчливой благодарностью, ибо лежащий на оранжевой подушке знак ордена Снежной Короны с мечами предназначался для награждения лишь коронованных особ, и впервые в долгой истории Империи его удостоилось лицо, не принадлежащее к дому Ранкочалар…
Не умея скрыть радостную, едва ли не детскую улыбку, маршал спускался к выходу, рассыпая по зеленому мрамору ступеней серебряный звон шпор, а секретарь Чертога уже набирал на украшенном нефритовой мозаикой пульте номер, известный в Империи лишь одному человеку.
Впрочем, человеку ли? Нелегко ответить…
Людей – много. Император – один.
И спустя сорок восемь минут полномочный посол Демократической Конфедерации Галактики сеньор дон Мигель Хуан Гарсия дель Сантакрус де Гуэрро-и-Карвахаль Ривадавия Арросементе, в срочном порядке изменив расписание, отложив в сторону самые чрезвычайные дела и пожертвовав послеобеденной сиестой, принял Бессмертного Владыку…
ОМГА сообщает:
…Подведены итоги конкурса «Золотое Перо Галактики». Поощрительной премии и путевки на курорт Уолфиш-Бей, планета Земля, удостоен девятнадцатилетний дебютант, студент Альмейдского института бульваристики Яан Сан-Каро за репортаж «Правда из-за угла».
…Напряженные дебаты развернулись на пленарном заседании экономической секции Конференции по проблемам использования боэция. Особое мнение доктора Рубина. Попытки обструкции терпят фиаско.
…Сенсация века! Инспектор «Мегапола» Арпад Рамос обвиняет господина Пак Сун Вона в причастности к руководству межпланетным преступным синдикатом. Адвокаты господина Пака угрожают «Мегаполу» встречным иском!
…Послы великих держав провели серию консультаций в связи с эскалацией конфликта на планете Дархай. Достигнута принципиальная договоренность. Встречи прошли в обстановке взаимопонимания…
Глава 3
Бывает вдруг так: живешь себе, живешь, и тут на тебе: – все ни с того ни с сего осточертело, и работа не в радость, и хобби уже не развлекает, и жена – лахудра, и любовница – стервь, и дети – ублюдки, и жить не хочется. И вообще – хоть с моста прыгай, лишь бы не тянуть опостылевшую лямку…
Дураки, бывает, и прыгают. Так на то они и дураки.
А умные летят на Землю.
Причем не абы куда, а в Уолфиш-Бей.
Послушай-ка, брат, не бери дурное в голову, возьми отпуск, купи билет, покайфуй с недельку в уютной каюте с видом на Галактику, а потом выходи на трап, только не забудь открыть глаза пошире.
И ты увидишь:
…голубые волны, чуть вспениваясь кружевом, облизывают бархатистый песок. Жарко, но не душно. В небе – ни облачка. Февраль в Южной Африке – мягкий, вкрадчивый месяц, обгоришь и не заметишь, когда успел. Далеко еще до лютых июльских ветров, еще дальше – до хриплых бурь ненастного августа… Словно в насмешку, сохраняет этот райский уголок, жемчужина в короне Земли, опереточно-жутковатое названьице Берег Скелетов. Не по разу на день из возрожденной зелени саванн, некогда именовавшихся пустыней Намиб, выбегают прямо на бескрайние пляжи любопытные антилопы, встряхиваются у первых раздевалок, поводят влажным, совсем не пугливым глазом – и грациозно ступают на песок: показать себя, поглядеть на странных людей, барахтающихся в невкусной соленой воде, с достоинством пройтись меж шезлонгов и получить от восхищенных туристов обильную дань – соленые орешки, ломтики печенья, дольки пахучих фруктов… в общем, то, чем никогда их не балуют суровые в соблюдении рациона всадники на страусах – бушмены, смотрители заповедника.
Поделиться книгой: