Миссис убийца

— С Кери?

— Нет, сэр, она была одна.

— А что, вид у нее был совершенно нормальный? Я хочу сказать, она не была под действием наркотиков или алкоголя?

Свенсон отрицательно покачал головой.

— Нет, сэр. Могу сказать, что у нее был совершенно естественный вид. Как обычно. — Тон у старика был почти извиняющийся. — Все это нас совершенно не касается. Но миссис Свенсон и я не могли не замечать ее. Она так часто проходила мимо нашей двери, когда поднималась выше…

— Она часто бывала у Кери?

— Два-три раза в неделю.

Пурвис стал перелистывать досье, пока не нашел то, что искал.

— Вы сказали сержанту, что вы и миссис Свенсон думали, что это замужняя женщина, обманывающая своего мужа. Что дало вам повод так думать, мистер Свенсон?

— Ну, во-первых, на ней было обручальное кольцо. А однажды, когда она целовала Кери на пороге квартиры — наша дверь была тогда случайно открыта, — мы слышали, как она сказала, что с радостью осталась бы с ним подольше, но ей необходимо вовремя приготовить Герману обед, чтобы он ничего не заподозрил.

— Вы лжете, лжете! — закричала Пат голосом, дрожащим от возмущения. — Старый дурак! Вы лжете!

Мистер Свенсон вежливо возразил Пат:

— Простите меня, миссис, но зачем мне лгать?

Пурвис решил закончить со стариком.

— Благодарю вас. Вы свободны.

Мистер Свенсон бросил боязливый взгляд в темноту за окном.

— Очень не люблю находиться на улице в такое время.

Джим вышел из кабинета вместе с ним. Что ж — он был действительно очень доброжелателен по отношению ко мне и Пат. Он действительно сделал все, что было возможно. Теперь ему оставалось сделать только одно: отправить Пат в тюрьму и предъявить ей обвинение в убийстве. Но Джим хотел, чтобы у меня не было сомнений.

Фитцел горел желанием передать по телефону свое сообщение, но ему хотелось иметь законченную историю…

— Итак, мадам? — снова спросил он.

Я встал на колени возле стула, на котором сидела Пат, и одним пальцем приподнял ее лицо за подбородок. Она пыталась улыбнуться, но губы ее еще дрожали. Неверной рукой она провела по губам и залитым слезам щекам и попыталась поправить волосы. Даже в состоянии ужасной паники она все же хотела быть для меня красивой.

Я прикурил сигарету и сунул ей в губы. Это добавило ей пикантности. Мне она всегда нравилась — во всех видах и позах. А потом? Потом вы женитесь на красивой девушке, и начинаются ваши переживания. Ваше счастье летит к черту, и беда сваливается вам на голову.

— Это ты, Пат, убила Кери?

Она энергично покачала головой.

— Нет!

— Ты спала с этим типом?

Ее сигарета дрожала когда она отвечала мне:

— Ты отлично знаешь, что нет. Герман… — Слезы вновь потекли по ее щекам. — Как я могла пойти к другому, когда ты для меня все?

— Последнее, что ты помнишь, это то, что ты сидела у прилавка Майерса и пила «кока-колу»?

— Да.

— Ты раньше никогда не бывала у Кери?

Дым попал ей в глаза, и я вынул сигарету у нее изо рта. Она взглядом умоляла меня, чтобы я ей поверил.

— Я никогда не была у него.

— И ты не давала ему свое фото?

— Нет.

Я проглотил дым, потом выпустил его, не спуская с нее пристального взгляда. Если Пат лжет, то делает это так искусно, как мне еще не случалось видеть.

«Добрый день, малютка!» — бросил я ей.

«Вот как, полиция! — ответила она мне. — Салют, дружок!»

На горе и радость соединил я свою жизнь с ее. И вот теперь такой случай. Случай, когда я должен слепо верить в нашу любовь, так же слепо, как я верю в Бога.

— Скажи-ка мне…

Она дотронулась кончиком пальчика до моей щеки.

— Это не я, — твердила она, — это не я. Можешь мне верить, Герман.

В кабинет возвратился Джим Пурвис.

— Ну, что она сказала? — осведомился он.

Я встал с колен и решительно ответил:

— Я принимаю сторону Пат.

— Но доказательства, Герман… — начал он.

Я резко оборвал его:

— К черту доказательства! Пат не была любовницей Кери! И она не убивала его. Все это было подстроено.

— Кем?

— Не знаю.

— А зачем? И почему это нужно было проделывать именно с Пат?

— Не знаю, как ты понимаешь.

— А фотография?

— Я не знаю, как она туда попала.

Джим Пурвис умолк, затем холодно, как представитель власти, проговорил:

— А показания свидетеля, утверждающего, что она ходила к Кери два или три раза в неделю в продолжении полугода?

— Я не верю в это. Не верю, что она могла так поступать. И мне наплевать на тех, кто это утверждает.

Пурвис нервно жевал сигарету.

— Я вынужден буду задержать ее, Герман.

— Да, конечно, я понимаю.

Я помог Пат встать. Осторожно и с нежностью. Не как флик, а как муж. Ее взгляд все время спрашивал меня. И я сказал ей все, без всяких утаек:

— Нужно смотреть фактам в лицо, дорогая. Ты попала в грязную историю, и Джим обязан отвести тебя в тюрьму. А я ничем не могу помочь тебе.

Я приподнял ее подбородок и поцеловал.

— Все это уже не смешно и будет еще хуже. Хитрые флики вывернут наизнанку всю твою и мою жизнь. Тебя будут допрашивать долгие часы. Прокурор предъявит тебе обвинение в убийстве. Ты будешь одна среди волков в течение многих дней. «Жена полицейского убила своего любовника на холостяцкой квартире в Гринвич-Вилледж». — Я бросил взгляд на Або Фитцела. — Все газеты в городе будут заниматься только тобой, тебя объявят виновной. Виновной в измене мне, виновной в убийстве Кери. Хотя это не так — и то и другое. Ты так сказала, и я тебе верю.

— Я прошу тебя, Герман… — начал Або.

— Закрой пасть и поторопись продать свой товар! — выпалил я в его сторону. — Нужно, чтобы Джим увел тебя, — повернулся я к Пат, целуя ее в волосы. — Это его обязанность, но я хочу, чтобы ты помнила о двух вещах.

Пальцы Пат вцепились в мою руку.

— Да?

— Пока тебе придется все это пережить. А я, со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы вернуть тебя домой. Ты должна крепиться, малышка, понимаешь?

Пальчики Патриции еще крепче вцепились в меня. Грудь ее вздымалась, она похорошела прямо на глазах. Ее губы все еще дрожали, но в глазах уже не было выражения безысходного отчаяния. На ее бледном лице они блестели, как звездочки, как теплые сапфиры.

— Понимаю, — выдохнула она.

Пат нежно провела рукой по моей щеке и с надеждой посмотрела мне прямо в глаза.

— Понимаю, — прошептала она и шепнула мне на ухо, чтобы никто не слышал: — Теперь я буду спокойна.

Итак, я все взял на себя. Я ее муж.

Глава 3

Я влез вместе с Пат в полицейскую машину. Шины шелестели по пустынной дороге. Влюбленные покинули тротуары. Скверные парни ушли по своим делам. Дети накормлены, а мужчины получили то, что хотели. Манхэттен засыпает.

По дороге в тюрьму ни Пат, ни я не произнесли ни слова. Пока выполнялись все формальности, я стоял возле нее, обняв рукой за плечи. Джим сам следил за всем. Чувствовалось, что все это ему очень неприятно.

— Позаботься о ней, парень, — сказал я ему.

— Ты знаешь, что можешь рассчитывать на меня, Герман.

Пат забеспокоилась, потому что у нее не было ночной рубашки. Я сказал ей, что приготовлю маленький чемоданчик со всем необходимым и занесу его завтра утром. После этого, поцеловав ее, я покинул помещение. Лучше сдохнуть, чем видеть, как за ней захлопнется дверь тюремной камеры.

Джим позвал меня, но я сделал вид, что не слышу, и вышел не оглядываясь. Дежурил старый Хенсон, который поинтересовался:

— Ночная работа, Герман, а? Что случилось? Какая-нибудь потаскушка замочила своего парня или что?

Я посмотрел старику прямо в глаза. Нет, он задал этот вопрос без всякой задней мысли. По всей вероятности, он был пока не в курсе. И все же мне было весьма неприятно. Пожалуй, это единственный тип из всей полицейской бригады, который еще не знает, что Большой Герман обзавелся парой ветвистых рогов. Парни, которые меня любят, очень опечалены. А прохвосты, которые меня боятся, вне себя от радости.

— Да, там был порядочный шум, — ответил я Хенсону.

Инспектор Греди ожидал меня у выхода: он дышал свежим воздухом. В тот момент, когда я проходил под зеленым светом, он сделал мне знак сигаретой.

— Салют, парень!

Я остановился из вежливости и из субординации. Меня мучал вопрос, что делать дальше. Сказать Пат, чтобы она не беспокоилась, это одно, но действовать вопреки всему, это другое. Все доказательства налицо, все факты против нее. Нескольких людей, даже при меньших доказательствах, я отправил на электрический стул.

Греди вынул сигарету изо рта.

— Скверное дело для твоей жены, Герман.

— Да, очень скверное, — согласился я.

Я держал в руке свою старую шляпу и критически рассматривал ее. Она уже давно нуждалась в чистке и восстановлении формы. Но, с другой стороны, скоро уже приобретать новую.

— Как говорят добрые люди, довольно обычная штука, — продолжал инспектор. — Тем не менее, отвратительно. Обидно, что не существует способов, при помощи которых любой мужчина мог бы знать, обманывает его жена или нет.

Я ответил ему, что верю Пат на слово.

Он сунул сигарету в рот.

— Она все еще притягивает тебя, а, Герман?

Я надел шляпу.

— Что вы хотите этим сказать? — тут я неожиданно вспомнил, с кем разговариваю, и добавил с некоторым запозданием: — Инспектор…

— Не больше того, что сказал, — отпарировал Греди.

Я сунул руку в карман. Не следует позволять себе лишнего в разговоре со старшим по чину, чтобы не оказаться перед дисциплинарной комиссией.