Ошибка "2012". Джокер

Д Ж О К ЕР

А

Санкт-Петербург Издательская Группа «Азбука-классика» 2009

Оксана Викторовна Варенцова. Прибытие

Человек склонен очень доверять своему вообра­жению. Поэтому работа воображения нуждается в самом строгом контроле. Если утратить бдитель­ность, оно запросто меняет местами действительное и мнимое. Не верите? А почему тогда искреннее же­лание помочь заставляет свидетеля преступления «опознавать» совершенно невиновного человека как насильника и убийцу?.. В других случаях воображе­ние действует по принципу «сам себе психотера­певт». При некоторой сноровке человек способен ма­ло-помалу отрихтовать собственные воспоминания и в дальнейшем вполне искренне вспоминать унизи­тельную и тягостную ситуацию как свою победу и подвиг. Говорят, Иуде Искариоту в своё время это не удалось. А вот некоторым государствам удавалось запросто. Впрочем, это уже совсем другая история, и, не посягая на глобальный разбор российских про­блем, мы в неё вдаваться не будем.

Мы всего лишь хотим сказать, что, невзирая на подробно изученные материалы о Пещёрке, Оксана Варенцова на подъезде к райцентру подсознательно ожидала чего-то... этакого. Соответствовавшего не сухой реальности файловых строк, а скорее мисти­ческой составляющей, наплывавшей из междустро- чья. Той составляющей, которая подразумевала зве­нящие сосны на берегу озера и две знакомые фигу-

ры в белых одеждах, гуляющие под этими соснами по иномировой земле чудесного Беловодья...

Вот и мнился Оксане если не старинный кремль на зелёном пригорке, под нахлобученными кровля­ми сторожевых башен, то уж несколько золотых куполов да ажурную звонницу — вынь да положь. А ещё — уютные улочки, никогда не ведавшие ас­фальта, и за заборами — опрятные бревенчатые до­мики с деревянным кружевом наличников, русскими печками и пузатыми самоварами... И чтобы сидели по лавочкам ехидные, таинственно-мудрые бабки, за­кутанные в просторные павловские платки. А на тре­тьем плане, за цветущими палисадниками, пусть бы просматривался краснокирпичный, ещё дореволюци­онный заводик, про который те же бабки о-го-го сколько всего могли бы порассказать...

Дулю!

Единственный въезд в город выглядел не очень- то многообещающе. Можно сказать, вовсе разочаро­вывал. Просто грейдер в какой-то момент перестал вызывать мысли о бомбёжках времён Второй миро­вой, затем стал обрастать начатками асфальта, и на­конец справа открылась вполне цивильная бензоко­лонка и сразу за ней — дорожный знак «Пещёрка». Было похоже, что на злополучный указатель не гак давно с маху налетела машина. Мятая табличка скорбно висела на подбитых, едва ли не перекручен­ных ножках, обозначая присутствие города где-то на том конце заросшего просёлка, уводившего в лес. Белый прямоугольник мелькнул и исчез; тем не ме­нее Оксана успела заметить, что точки над буквой «ё» были кем-то пририсованы от руки. Видно, мест­ные жители по-прежнему не желали жить как в «ПещЕрке», так и в «ПещОрке», только вот бюро­краты всё никак не могли этого уразуметь. Ещё под­полковница успела подумать: а ну как городиш­ко впрямь соответствует своему шоссе, и автобусу, и этому знаку... Скучновато покажется!

Вот тут она была приятно удивлена. Сразу после указателя автобус перестал прыгать по кочкам и с облегчением покатился по сплошной, даже не очень раздолбанной полосе «иудейской смолы»[1]. Посте­пенно на ней возникла даже разметка, а высотной доминантой вместо ажурной звонницы нарисова­лась вознёсшаяся над ельником красно-бело-полоса­тая вышка мобильной связи. Всё лучше, чем воню­чий курган местного мусорного полигона!

Ещё с километр леса, по виду — дремучего и не­проходимого, — и возымели место домики. Причём достаточно капитальные. Им, правда, недоставало се­ребряного величия трёхсотлетних северных изб, а за крышами вместо легендарных пещёрских плавилен просматривались весьма прозаичные пятиэтажки... Колёса автобуса прошуршали по узковатому мости­ку через речку, и Оксана поняла, что вот-вот должна была завершиться финишная прямая.

Между тем автобусная бабулька оказалась очень неплохим реаниматором. Водитель, отдан­ный на её попечение, не только очухался, но даже сумел подобраться к занявшей его место Оксане.

Майка на нём была вся в подозрительных пятнах, он прижимал полотенце ко лбу, разбитому ударом кастета, но глаза у мужика были ясными, и, судя по матюгам, умирать он в ближайшем будущем не собирался.

— Прямо, прямо езжай,— начал он подсказывать Оксане. — По главной, туды её. Не ошибёшься.

Как выяснилось, в самый центр Пещёрки авто­мобили не допускались. Шоссе официально конча­лось на пятачке у автобусной остановки, въезд же на площадь осенял полновесный «кирпич». Однако водитель, матерясь, простёр указующую длань:

— Да холера-то с ним, давай прямо к ментовке!

Главная площадь городка выглядела небогато. На

районный центр она никак не тянула. Разве только на волостной. «Не Выборг, — сделала вывод Окса­на. — Не Приозёрск, не Луга, не Тихвин...»

И снова ощутила приступ ностальгии по своей однокомнатной.

Так себе площадь грелась под июльским сол­нышком в окружении зданий, предназначенных де­лать её центром общественного притяжения. Жёл­тый с белыми колоннами Дом культуры (ныне — Дом творчества), Дом быта, большой продуктовый магазин, симпатично отделанный «еврогорбылём»... По другую сторону зеленея сквер с детским город­ком, а за ним просматривалось строение с толстыми решётками на окнах. Оксана признала бы его и без указующей водительской длани.

Она подрулила, остановила автобус и с большим облегчением выключила натруженный дизель. При­ехали!

— Граждане, никому не уходить, будете прохо­дить как свидетели по уголовному делу, — важно объявил Колякин и без промедления устремился внутрь райотдела. Отсутствовал он очень недолго, однако к моменту его возвращения с дежурным по УВД в автобусе оставались только бесчувственные бандиты, водитель и Варенцова. Все остальные успе­ли тихо диссоциировать по домам. Ну не любит у нас народ свидетелями проходить, а уж по мокрому- то делу...

Ещё задержалась бабка с корзиной, и то потому, что была сама не местная. Ей ещё предстояло переть неподъёмную (как выяснилось) корзину в какую-то Глуховку. Судя по тому, что казённый транспорт из Пещерки туда не ходил, деревня своему названию соответствовала вполне.

— Погодь, Ерофеевна, — устало бормотал води­тель автобуса. Ему уже перевязывала голову при­мчавшаяся из дому жена. — Ща мы сына... с ма­шиной... только до самой-то до вашей... ты ж пони­маешь...

— Ничё, Вася, ничё, — отмахивалась бабулька.— Там уже я кузнецу свистну, он встретит...

Возле райотдела уже вовсю происходила обычная в таких случаях кугерьма: предъявление документов, писание протоколов, явление прокурора и милицей­ских чинов, приезд автозака... Оксана не спешила официально представляться, больше наблюдала, оце­нивала. «Прокурор — пьющий, видимо, берущий, боль­ше эмоционален, чем деловит. Начальник УВД — за­вис в подполковниках, в справедливость не верит и давно на всё забил. Первый зам — бабник, карьерист и говорун, но дело своё знасг, так что далеко пойдёт...»

А ещё Оксана заприметила мужичка, незаметно­го, неказистого, стоявшего с бутылочкой пива в сто­ронке, возле столба, сплошь заклеенного какими-то воззваниями в жёлто-зелёных тонах. По бутылоч­ке стекали прохладные капли. Умаявшаяся Оксана невольно вернулась к ним глазами и перехватила взгляд мужичка — умный, цепкий, внимательный. При этом все — и прокурор, и милиция, и Коля- кин — делали вид, что не замечают его. Хотя в та­ком «мегаполисе», как Пещёрка, обычно все со все­ми знакомы.

«Опа-на,— Варенцова усмехнулась.— Да мы с то­бой, приятель, похоже, того... одной крови...»

Она не ошиблась. Как только закончилась след­ственная возня, этот человек подошёл к ней и не­громко сказал:

— Здравствуйте, Оксана Викторовна. Я подпол­ковник Забелин Николай Ильич. Полковник Зелен­цов велел встретить вас. Устроить, приветить, обо­греть, накормить.

Последнюю фразу Забелин произнёс с улыбкой — сразу было ясно, что не дурак.

Оксана пожала руку своему новому начальнику.

— Здравия желаю, товарищ подполковник.

Тот потянулся к её вещам.

— Жить будете пока в гостинице, у нас там номер забронирован. Родное ведомство оплачивает. Пой­дёмте, провожу...

Идти оказалось совсем недалеко, да и какие тут, в Пещёрке, могли быть расстояния. Гостиница рас­полагалась по ту сторону площади, в двухэтажном деревянном доме, скрипучем, но вполне ещё дееспо­собном. На первом этаже помещалось отделение почты, а вот на втором...

— «Ночной таран», — прочитала Варенцова таб­личку с, мягко говоря, нетривиальным для гостини­цы названием. Недоумённо хмыкнула и оглянулась на подполковника. — Местный Талалихин?

— А то как же, — кивнул тот. — Никто не забыт и ничто не забыто. Здесь у нас начальство копателей квартирует, поисково-молодёжного отряда. Уже тре­тий год... А вот и ваш номер двадцать семь, полу­люкс. Прошу, вот ключ.

Оксана спустила с рук кота и хмуро огляделась.

Номер двадцать семь не был, строго говоря, люк­сом даже на четверть. Одно полуторное койко-ме- сто, тумбочка, стол и стул, совмёщенный санузел, слыхом не слыхавший о евроремонте. Воистину хо­роша была только входная дверь, железная, массив­ная, с внушительным замком, сразу чувствуется, на заказ делалось. В духе родного ведомства. Да уж, забронирован номер был на совесть...

— Располагайтесь, Оксана Викторовна, обживай­тесь,— поставил вещи подчинённой Забелин,— и го­товьтесь, я вас так просто здесь не покину. Жена пироги печёт, так что через час прошу быть в полной готовности.

Подмигнул Тихону и вышел в коридор.

«Вроде бы ничего подполковник, — поделилась сама с собой Оксана. — Похоже, не гнилой...»

Собственно, она ещё дома посмотрела файл свое­го будущего начальника, но компьютерные строки это одно, а живой человек — зачастую совершенно другое. Хотя досье на подполковника Забелина в её глазах выглядело подкупающе. Выходец из этих мест, воевал в Афгане, по завершении учёбы направ­лен работать в область. Сюда, на периферию, в род­ные болота. Прошёл путь от рядового онера до на­чальника отдела, однако от дальнейшего повышения отказался, предпочтя остаться в Пещерке.

«А теперь и я тут, — невольно вздохнула Окса­на. — Вот так: одних сюда в ссылку, другие сами ни в какие центры уезжать не хотят... — Решать смы- сложизненные вопросы о её личном отношении к Пещёрке было пока рановато, поэтому она просто распаковала вещички и стала потихоньку осмат­риваться. — Ладно, жить можно, — сказала она себе минуту спустя. — Мало что кровать, сортир, холо­дильник, так ещё и балкон... А это у нас что? Элек­трочайник „Браун"? Ох, навряд ли казённый. Не иначе, от прежнего жильца. И утюг „Филипс", ей- же-ей, опять от него... Интересно, что за спешка бы­ла, ведь недешёвую технику бросил? Или... в такие места отбывал, где утюги с чайниками вовсе без на­добности?..»

Времени до приезда Забелина оставалось толь­ко помыться. Оксана открыла кран в душе и стала ждать, чтобы потекла тёплая вода. Тщетно. Она по­неволе вспомнила, как целый день сегодня мечта­ла об арктических ледниках, и усмехнулась. Будь­те осторожны с желаниями, они ведь могут и сбыться...

Тихон между тем тоже времени не терял. Поужи­нал отечественными консервами «Васька» (других после истории с «Вискасом» Оксана ему не покупа­ла), вылизал баночку, огляделся и прямым ходом направился на балкон. Когда Оксана, яростно рас­тираясь полотенцем, вышла из ванной, её питомца в комнате не было. Наверно, отправился в местные дельты, гонять диких гусей. А может, медведей, как советовал тот дядька в автобусе... Всё оказалось куда прозаичней. Откуда-то с улицы послышались пронзительные кошачьи вопли. Оксана выглянула в окно и успела увидеть белого кота, исчезавшего в зарослях шиповника. Минуту спустя на балконе по­явился Тихон. Уселся на деревянные перила и при­нялся невозмутимо умываться.

— Гад хвостатый, — сказала ему Оксана. — Ко­нан-завоеватель.

Тишка зыркнул на хозяйку изумрудным глазом: фи, дескать, было бы о чём говорить, лёгкий проме­над, маленькая разминка после дать ней дорога... то ли ещё будет! Варенцова показача ему кулак, запер­ла номер и отправилась вниз.

Потрёпанная «Нива» подполковника («Чем дачыне в лес, тем правильней машины, — подумала Оксана. — Да уж, не „Мерседес"...») скоро покинула асфачьт и покатилась по немощёной улице. Пещёр- ку с трёх сторон окружали болота, однако сама она стояла на плотном песке, то есть грязи и раздолбан­ных колёсных следов здесь не бываю по опреде­лению. Осталась позади ублюдочная урбанизация центра, и улица оказачась именно такой, о какой подсознательно мечтача Оксана. С цветущими вет­ками, свисающими из-за высоких заборов. С креп­кими рублеными домами на участках, простирав­шихся до самого леса... В общем, то, что получается, когда над деревней хотя бы ненадолго прекращают экспериментировать. Вот улица изготовилась плав­но перетечь в просёлочную дорогу, и Оксана успела решить, что её повезут куда-то ещё дальше, на уеди­нённый хутор, но Забелин остановил машину возле самого крайнего дома. Двое мальчишек в сопровож­дении солидного небрехливого пса уже растворяли ворота.

Дом, гараж, грядки, большая теплица, обширный курятник, опрятный сарай, из которого слышалось басовитое хрюканье...

«Ну да, — подумалось Варенцовой, — всех чинов и звёзд не заработаешь, а своё — оно и есть своё. Куда от такого уезжать, в какие столицы?..»

В доме, к радостному изумлению Оксаны, обна­ружилась настоящая русская печь. Не какая-нибудь декоративная, а самая что ни есть работящая, с тёплыми кирпичными боками и огнедышащим гор­нилом, из которого хозяйка как раз извлекала ухва­том объёмистый чугунок. На столе уже красовались помидоры с огурчиками (наверняка ведь со своего огорода), капуста, хлеб, сало, грибочки, селёдка в глиняной миске, исходила паром варёная картош­ка... Поодаль, укрытые полотенцами, ждали своего часа пироги. Толщиной с кулак. Таких пирогов на газу, хоть сдохни, а не испечёшь.

— Давайте, Оксана Викторовна, присаживай­тесь, — указал Забелин не на стул, а на добротно, как и всё в этом доме, слаженную скамью. — Пере­кусим, чем Бог послал.

Оксана села, взяла у хозяйки по имени Марьяна запотевшую стопочку, ещё раз оглядела стол и вдруг поняла, что ради неё они тут не особо-то и выделы- вались. Ничего такою, что нельзя было бы оператив­но принести с огорода или из погреба. Нормаль­ный — с пирогами по случаю выходного дня — обед. Но кто бы знал, почему вдруг захотелось послать подальше любое городское застолье с его закусками из баночек с фирменными наклейками, покупным тортом и готовыми салатами из ближайшего супер­маркета?..

Чокнулись. Оксана не удержались и алчно подо­двинула поближе селёдку.

Само по себе приглашение прямо с дороги на обед у начальства ей было очень даже понятно. Не­бось не каждый день присылают подполковника из Питера на капитанскую должность. По поводу при­бытия которого звонит аж сам начальник управле­ния... Конечно, Забелин решил, не теряя времени, определиться, что сие означало: подвох, проверку, предупреждение, сведение счётов? Подковёрные ин­триги — как ветер и дождь: можно их не любить, но не считаться с ними нельзя. Не то схлопочешь себе что-нибудь посерьёзней простуды. И посему Забе­лин наверняка заблаговременно изучил её файл, по­том понаблюдал со стороны возле ментовки и нако­нец, видно сделав первые выводы, пригласил пооб­щаться напрямую. Оксана на его месте, наверное, поступила бы так же. Особенно если было бы, куда приглашать...

...А селёдка, между прочим, оказалась не какой- нибудь там «атлантической пряного посола». В ду­шистом масле плавала нежная, жирная скумбрия, какую не достанешь ни в каком магазине элитных деликатесов. Кто не ел её с картошкой и крупными кольцами лука, тот вообще недостоин рассуждать о вкусной и здоровой еде. Хоть за руку себя хватай, чтобы не подцепить вилкой ещё один, ну самый-са- мый распоследний кусочек...

Марьяна заметила интерес гостьи и с улыбкой подложила из большой банки ещё. Оксана покрас­нела и опять потянулась к заветной миске.

О служебных делах Забелин заговорил с Варен- цовой только в «Ниве», на обратном пути. Дел хва­тило ровно до двери гостиницы: территория огром­ная, в отделе недокомплект, клюквенно-морошечные болота побольше иного европейского государства, остальное — чащобы едва не хуже болот, летом — только на вертолёте. А там, куда худо-бедно добра­лась цивилизация, — там, естественно, воруют. И но линии Минюста, и в войсках, и в МВД. Только контрразведывательное обеспечение и спасает.

— Ясно, — сказала Варенцова. Забелин ей нра­вился,— Ну что ж, будем вливаться. Спасибо за всё!

Вообще-то с Забелиным всё было ясно, если бы не маленькое «но». Не слишком ли много икон? На торпеде «Нивы», на веранде, в одной комнате, в дру­гой. Интересно, есть ли в служебном кабинете? На истово, фанатично верующего он что-то не очень похож. Может, чёрта боится? Русалок, лешего? На краю-то леса живя...

— Вы, Оксана Викторовна, отдыхайте, — сказал ей подполковник. — Поутру поедем к начальству.

Представитесь Зеленцову, заглянем в кадры, решим вопрос с вооружением и денежным довольствием... Да и у меня гам кое-какие делишки. Ну всё, до завтра...

— Супруге кланяйтесь, — улыбнулась Оксана. Проводила взглядом растворившуюся в сумерках бе­лую «Ниву» и пошла к себе за стальную дверь. В ру­ке у неё был полиэтиленовый кулёк с гостинцами для Тишки. Кусок рыбного пирога, домашняя смета­на, варёная щучья голова-

Марш-бросок по тропинке, неведомо кем протоп­танной параллельно шоссе, дался Краеву на удивле­ние легко. Сумка у него была не тяжёлая, маленькие колёсики, рассчитанные вообще-то на гладкие иолы аэропортов и вокзалов, преспокойно одолевали кам­ни и корни. Солнце уже готовилось отлого погру­зиться за горизонт, обещая но-настоящему светлую северную ночь, когда Олег миноват дорожный ука­затель и за ним — последний километр леса. Вели­кая всё же штука — мышечная радость! Ощущая не­известно откуда взявшееся желание жить, Краев об­ратился к дядьке из местных, что-то проверявшему под капотом белой потасканной «Нивы»:

— Добрый вечер, уважаемый! Не подскажете, где бы тут у вас остановиться на несколько дней?

Произнося это, он посмотрел на самого себя со стороны, глазами пещере кого жителя, и чуть не рас­хохотался. Не турист, не грибник — интеллигентно­го вида гражданин с дорожной сумкой и компью­терным кейсом, выходящий пешочком из леса... за которым, всего-то в сотне вёрст, лежит единствен­ный источник приезжих — железнодорожная стан­ция... Ну и куда ж ты, милок, семимильные сапоги подевал?

Между тем дядька захлопнул капот, вытер руки и просто сказал:

— Садись, подвезу до гостиницы.

Краев благодарно забрался в автомобиль. «Вот уж правду люди говорят: чем дальше от столиц, тем лучше народ...» Дядька в самом деле отвёз его в центр, да ещё и позвонил кому-то с дороги:

— Анна Ивановна, подойди, сделай милость, ещё постояльца везу.

Когда они затормозили у двухэтажного деревян­ного здания, где на втором этаже горели за окнами одинаковые люминесцентные лампы, там уже вовсю хлопотала немолодая администраторша. Владелец «Нивы» кивнул им обоим и укатил, не слушая кра- евских благодарностей, Анна же Ивановна быстрень­ко заселила Олега в номер двадцать четыре.

— А где тут у вас... — начал было он, имея в виду поесть, но договаривать не пришлось.

— Ты, желанный, как выйдешь, направо за уго­лок и по улице опять направо, «Морошка» назы­вается, я Светочке позвоню, чтобы не закрывала пока...

Вообще-то первым пунктом в личных планах Краева числился душ, но, раз уж Светочку попро­сили не закрывать, пришлось быть своим планам хозяином: захотел — выполнил, захотел — поменял. Олег бросил сумку, на миг усомнился, стоило ли оставлять ноутбук, но Анна Ивановна заверила, что у них тут «никогда ничего», он решил поддаться и побежал в кафе налегке.

Светочка оказалась необъятных размеров тёткой с обильными веснушками на круглых щеках. Краев как-то сразу понял, что её полнота происходила не от неумеренного поедания казённых продуктов, но исключительно от душевной щедрости и доброты. На столе мигом появились салат «оливье», да не в крохотной вазочке, а в здоровенном салатнике («Ты клади себе, желанный, проголодался небось...»), и яичница с ветчиной, ещё пузырившаяся на толстой чугунной сковороде. Краев, успевший приготовить­ся к умерщвлению плоти без Тамаркиных разносо­лов, ощутил в добавление к мышечной радости ещё и радость желудка и окончательно захотел жить. Что толку помирать прежде смерти, гадая, какую гадость подкинет завтрашний день? Здесь и сейчас было конкретно хорошо...

Светочка что-то мурлыкала, протирая столики у окна. Краев наворачивал салат, запивая яблочным соком, и то, что несколько часов назад он убил че­ловека, занимало его мысли меньше всего. Когда си­туация окрашивалась в чёрно-белые краски по прин­ципу «не ты, так тебя», он был не особенно склонен впадать в комплексы, которые почему-то принято называть интеллигентскими, и рассуждать о непре­ходящей ценности человеческой жизни. С ублюдка­ми, которые наставляют автоматы на беззащитных пассажиров, следовало разговаривать на единствен­ном понятном им языке. А уж насилие над женщи­ной — это конкретно от дьявола...

В общем, назад в гостиницу Краев шагал весёлый и бесшабашный и на ходу размышлял, а не вставить ли Светочку в свой новый роман.

«Если только там мой компьютер не спёрли...»

Не с пёрли.

Краев включил его, пробежал глазами послушно высветившиеся строчки и, сразу забыв про намечен­ный душ, вдохновенно застучал по клавишам.

Давно уже ему так здорово не работалось.

Голова была как стёклышко.

Оглавление

1

Следующая глава