Город Солнца

— Миль пять в поперечнике, — предположил он.

— Может немного меньше, — сказал я. — Но в нем можно собрать множество народа, если задаться такой целью. Он построен с довольно таки удивительным подъемом.

Как я упоминал, люди, которых отметил мой взгляд, поодиночке работали в полях. Они были слишком далеко, чтобы можно было с уверенностью сказать, заметили ли они нас. Большинство из них продолжали заниматься своей работой, не глядя в нашу сторону.

Но были замечены из города, наконец. Из сводчатых ворот, обращенных к нам, выехала группа всадников верхом на «быках», которые, похоже, использовались для всех рабочих целей в колонии. Они казались слегка абсурдными — почти комичными — но во всех отношениях они были бы достойными соперниками лошадям, оставив позади верблюдов. Животные преодолевали расстояние с впечатляющей скоростью. Ноги у них были похожи на оленьи, а большая часть спины напоминала мохнатых яков. Самцы обладали рогами, которые могли бы быть позаимствованы у коз или овец — закрученными с поперечными кольцами.

Мы продолжали спускаться с холма не смотря на тот факт, что комитет по встрече уже был в пути. Мы достигли края обработанной земли и пробирались среди полей. К этому времени приближающиеся всадники оказались значительно ближе, и мы смогли рассмотреть их более детально. То, что я увидел, не преисполнило меня энтузиазмом. Их предводитель был темнокожим и одет в тунику, которая поблескивала на солнце — очевидно, она была изготовлена из другого материала, чем туники на других людях в полях. Его спутники показались мне обнаженными, хотя на верхних половинах их тел были заметны странные полосы, напомнившие мне о боевой раскраске. Эта ассоциация в определенной степени подкреплялась тем фактом, что все они — кроме предводителя — имели при себе луки и колчаны со стрелами, висящие у них за спинами.

— Похоже на принца и дворцовую стражу, — пробормотал я. Я замедлил шаг, пока разглядывал все это, и Натану пришлось обернуться, чтобы заметить это. Не сговариваясь, мы остановились, ожидая.

Странные скакуны продолжали приближаться, и черные полосы, украшавшие обнаженных лучников, начали проступать еще отчетливей в виде затейливого переплетения, ветвящегося от шеи и верхней части туловища. Некоторые из ответвлений тянулись вдоль рук и ног. Это выглядело так, словно кто-то нарисовал схему кровеносной системы на коже каждого из людей. Когда они оказались еще ближе, я понял, предводитель был разукрашен точно так же, хотя большая часть раскраски, естественно, была скрыта его серебристой туникой. Его кожа была очень темной, но ее явная темнота усиливалась присутствием сети на черепе. До меня дошло, что все мужчины были лысыми и что черные шапки, которыми они все щеголяли, являлись ветвящимися рисунками на голове.

Я бегло снова оглядел поля и даже пешеходов на стенах города. Они были слишком далеко, чтобы я мог в этом убедиться, но я ощутил уверенность, что и они, также, были обладателями таких же темных голов. — Не думаю, что это раскраска, — сказал Натан.

Так же, как и я.

Что-то росло на их коже — что-то сложное и упорядоченное. Рисунки были переплетающимися, линии очень четкими. Когда они подъехали еще ближе, я смог разглядеть черный пушок — там где он был гуще — поднимающийся на коже короткими гребнями.

Всего было семеро всадников — шесть лучников и предводитель. Шестеро скакали футах в пятидесяти в стороне, слегка столпившись на узкой тропе. Проход был достаточен для проезда только двоих, и они не могли разъехаться, чтобы не вытоптать зеленые посевы в полях по обе стороны. Предводитель ехал в одиночестве, белки его глаз казались странно выделяющимися на коричневом, с черной шапкой, лице. Два ответвления спускались от черной шапки на черепе между глаз, огибали выступающий нос, пробегали по щекам к подбородку, где делились на тонкие пряди. Более толстые линии шли вдоль надбровных дуг, заменяя собой брови. Похоже, у него на теле вообще не было волос. Когда я глянул на обнаженных лучников, чтобы увериться в этом впечатлении, то не увидел ни малейших следов обычных волос. Но расстояние все еще было значительным, и я не смог прийти ни к какому немедленному заключению.

Взгляд темнокожего человека казался явно враждебным. Я вытащил руки из-за спины и держал ладони открытыми, чтобы показать, что они пусты. Натан поступил так же, даже еще более нарочито.

Натянув поводья своего скакуна, темнокожий мужчина спросил:

— Вы понимаете меня? — Его английский был с легким акцентом, но в остальном — достаточно правильным. Однако, что меня удивило — это тембр его голоса. Он был очень высоким. На мгновение я даже подумал, не слишком ли поторопился с заключением, что это был мужчина. Не было никаких явных признаков, поэтому я присмотрелся повнимательней, чтобы определить пол.

— Я понимаю вас, — сказал Натан в ответ на его/ее вопрос.

— Вы с Земли. — Это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Да. — Сказал Натан, слегка удивленный.

— Яркий метеор пролетел по небу вчера, — сообщил высокий голос. — Его было видно даже при дневном свете. Это был ваш межзвездный корабль.

— Да.

Мужчина/женщина удерживал инициативу в разговоре с совершеннейшей легкостью — Натану никак не представлялся шанс пуститься в свои сложные, отточенные большой практикой, рассуждения скороговоркой. — Вы не должны приходить в город сегодня, — сказал он/она. — Сам должен быть поставлен в известность о вашем прибытии. Вы должны ждать. Как далеко находится ваш корабль?

— В нескольких милях, — сказал Натан, — но…

Но никакие «но» не допускались. Высокий голос быстро отрезал:

— Вы должны вернуться. Если же нет, то вы будете убиты.

Как по мне, то сказано было совершенно ясно. Было не слишком много возможностей для переговоров в данной ситуации.

— Мы должны сказать вам почему мы прибыли, — быстро проговорил Натан. Он с легкостью скопировал манеру речи своего собеседника. Когда в Риме…

Похоже, аркадианцы не были настроены пререкаться по пустякам. — Говорите, — скомандовал мужчина/женщина на животном.

— Мы прибыли, чтобы помочь вам, — сказал Натан, несколько ужимая заготовленную речь. — Мы посланы с Земли три года назад, чтобы посетить ряд колоний, чтобы узнать о их проблемах и их развитии. Ваша — четвертая из тех, что мы посетили. Наш опыт и ресурсы нашего корабля находятся в вашем распоряжении, и любая помощь, которую мы можем предложить в преодолении любых трудностей, с которыми вы столкнулись, будет вам охотно предоставлена. Меня зовут Натан Паррик, а это — Алекс Александер, наш главный биолог. Он является специалистом в экологических проблемах. Вам понятно все это?

Наш визави слегка наклонился вперед, когда его/ее скакун опустил тяжелую голову. Когда человек слегка похлопал по шее животного, я заметил следы черного под красновато-коричневой шерстью. Другие черные пряди… совсем такие, какие носил наш собеседник. Если слово «носил» подходило в данном случае.

Дипломатические ухищрения Натана внезапно поразили меня, словно были несколько глупыми. Приятная, вежливая болтовня полная счастливых заверений и формальных приветствий. Единственный вопрос, который ему действительно натерпелось задать, он решительно отодвинул на задний план во имя протокола.

Прошу прощения, сэр или мадам, но откуда у вас этот замечательный черный мех, растущий по всему телу?

На что очевидным ответом должен был быть: Странно, почему вы спрашиваете… Я отчаянно удивляюсь, почему у вас его нет.

Тем временем он или она выразил полное понимание того, что говорил Натан.

Натан продолжал:

— Мы прибыли сюда также для изучения колонии и ее образа жизни. Мы весьма заинтересованны в изучении перспектив колоний в чужих мирах. В этой информации Земля отчаянно нуждается, чтобы риск, которому подвергнутся будущие колонисты, мог быть сведен к минимуму. Мы должны узнать как можно больше о возможных неожиданностях и опасностях…

Мелодичный голос прервал его снова:

— Достаточно. Вы вернетесь на свой корабль немедленно. Служитель придет за вами, если вам будет дозволено войти в город. Если Эго позволит, тогда вы сможете изложить свое дело ему.

С этими словами всадник дернул поводья, и животное начало поворачивать.

— Подождите! — сказал Натан быстро. С таким же успехом он мог бы быть королем Канутом, обращающимся к приливу. Мужчина/женщина в серебристой тунике поскакал обратно к лучникам, которые расступились, чтобы пропустить своего предводителя, а затем повернули и своих животных. Ни один из них не оглянулся. Они явно были уверены в нашем послушании.

Натан глядел им вслед наверное целых пол минуты, затем повернулся ко мне. — Что…? — начал он.

Поскольку никто больше не прерывал его, я подумал, что вполне мог бы взять эту роль на себя. — Я не знаю, — произнес я торопливо. — Но лучше нам поступить так, как он сказал. И побыстрее. И никто больше не выйдет наружу без защитной одежды. Мы пройдем через шлюз, чтобы не рисковать внести что-либо внутрь. Изоляция. Я не хочу, чтобы мох рос на мне, и если я уже подхватил какие-либо споры, то не хочу заразить кого-либо еще на борту «Дедала». Это может быть серьезным.

Я двинулся еще продолжая говорить. Я не был особенно обеспокоен — в свое время я заражался паразитами всех форм, размеров и цветов. Я даже, случалось, подхватывал инопланетных паразитов в течение последних трех лет — эктопаразиты не так разборчивы по части того, в какой плоти они прогрызают себе путь. Инопланетные черви и грибки в точности такие же, как и их земные собратья-паразиты. Однако, у меня в мозгу сидела некоторая смутная настороженность. Это был настоящий притон паразитов, если только можно было доверять внешнему впечатлению. И они не имели никакого права заражать человеческих существ так легко и так густо, как это было здесь. Разведывательный отряд не обещал мир, избавленный от насекомых — всегда имелось несколько местных зараз, которые достаточно приспосабливались к высадившимся людям — но, с другой стороны, разведывательный отряд ни разу не обмолвился ни о чем, похожем на это.

Натану пришлось идти довольно быстро, чтобы поравняться со мной.

— Думаешь, мы могли уже подхватить это? — Сказал он. — Из воздуха?

— Я бы предпочел не рисковать, — ответил я ему. — Черный — это не мой любимый цвет. Но как только мы пройдем дезактивацию и переоденемся, мы будем в безопасности, на сколько это только возможно. Давай сперва покончим с этим, а тогда уж сможем побеспокоиться обо всем остальном.

Я перехватил его взгляд, когда мы снова шагали вверх по склону, и по лицу понял, о чем он думал — как и я сам — что будет еще многое, о чем нам предстояло побеспокоиться.

Глава 3

Натан рассказал остальным, что произошло. Он сделал это ясно и лаконично — правда и рассказывать было особенно не о чем. Когда он спросил меня, не хочу ли я что-нибудь добавить, все, что я мог сказать это:

— Это был не лучший образец контакта в истории.

— Ты был там, — заметил он. — И я не заметил твоего вклада в беседу. Я приветливо улыбнулся.

— Эти паразиты… — начал Конрад.

— О, — сказал я, поворачиваясь к нему. — Все под контролем.

Было не самое подходящее время для легкомысленных заявлений, но я ощутил потребность слегка похорохориться, чтобы поднять себе настроение. Пока я видел не слишком много на Аркадии, но то немногое, что я видел, мне не нравилось.

— Очевидно, это не ослабляет организм, — сказал Конрад. — Мужчина, говоривший с вами, похоже полон сил и энергии.

— Ладно, — сказал я — на этот раз я отбросил легкомысленный тон, — если это был мужчина, я бы поостерегся делать окончательные выводы по поводу некоторых аспектов его здоровья. Но если это была женщина, то с ней, вероятно, все в порядке. Плоская грудь — это еще не признак ущербности.

— Ты действительно не знаешь, был ли это мужчина или женщина? — Спросила Карен.

Я покачал головой, заключенной в пластик. — Я не был бы даже готов сделать заключение по поводу лучников. А ведь они были обнаженными. Они были слишком далеко и сидели верхом без седел на довольно таки мохнатых животных.

— Зачем им быть голыми? — Поинтересовалась Линда. Вы говорите, что люди в полях были одеты?

Этот конкретный вопрос относился к компетенции Натана. И я предоставил отвечать ему. — Только в качестве предположения, — сказал он. — Одежда здесь служит не столько в качестве защиты от непогоды, сколько для указания на общественное положение. Тот, кто говорил с нами, имел облачение из весьма впечатляющей материи. Очевидно, он обладал определенной властью.

— Но не слишком большой, — заметил я. — Он должен был доложить Эго и Самому… быть может, это одна и та же персона или организация, а может — две отдельных.

— Странные имена, — заметил Конрад.

— Величественные, — поправил его Натан.

Я понимал, что он имел в виду. Можно было пожать плечами в ответ на «короля», "господина", «парламент» или почти на все, что угодно, такое же знакомое. Даже «метафизик» не обескуражил бы нас, поскольку мы видели "Город Солнца" и знали, что в романе так назывался человек, занимавший верховное положение. Но «Сам» и «Эго» — это были не те слова, которые обычно ассоциируются с правительством, и мне показалось, что темнокожий мужчина — или женщина — выражался в столь точной манере, что было небезопасно предполагать, будто эти термины не несли какого-то особого значения. — Это может быть всего лишь примером утопической претенциозности, — сказала Карен. — Эти люди, похоже, склонны к ней, если судить из вашего описания города.

— Он какой-то жуткий, — произнес я задумчиво, изучая свои ногти под пластиковыми перчатками. — Думаю, он может оказаться более жутким, чем мы могли бы себе представить.

— Предположим, они вернуться и скажут нам, что они решили противиться нашему вмешательству, — сказала Линда. — Что тогда?

— Что ж, — парировал я. — В этом не будет ничего нового. Не похоже, чтобы нас встречали с распростертыми объятьями, куда бы мы ни прибыли. До сих пор колонии вовсе не расстилали перед нами ковровые дорожки… хотя на Флоре нас накормили вкусным обедом прежде, чем начать палить.

— Мы должны выяснить, что здесь происходит, — сказал Натан. — Нравится им или нет наше присутствие здесь.

— Этот пластиковый костюм не остановит стрел, — заметил я без выражения.

— Не стоит забивать себе этим голову, — сказал Конрад. — Нет смысла тратить время на пустые предположения в то время, как есть конкретная работа, которую следует выполнить. Прежде всего мы должны попытаться идентифицировать этих паразитов. Разведывательный отряд вероятно отметил их наличие, как паразитов на водорослях или на каких-то других местных видах. Если уж мы должны строить предположения, давайте подумаем, почему они не были инфицированы.

— Они находились здесь всего лишь в течение четырнадцати месяцев, — напомнил я ему. — И, кроме того, не точно здесь — мы находимся в нескольких сотнях миль от точки один… более тысячи, как мне кажется. Может быть какое угодно число самых разных паразитов среди сообществ протоводорослей… Этот конкретный вид, вероятно, был значительно более редким, чем здесь, в том месте, где разведывательный отряд проводил большую часть времени. Но ты прав в отношении их идентификации… Линда — ты можешь ввести имеющиеся у нас данные и сверить на компьютере с классификационными таблицами? Отсортируй данные, которые хоть в чем-либо совпадают с базовым описанием.

Линда кивнула и отправилась в лабораторию, чтобы начать работать над этой задачей. Как только мы получим карточки с закодированными докладами поискового отряда по различным вопросам, мы сможем скорее разобраться, с чем имеем дело.

Компьютеру потребовалось не много времени, чтобы произвести сортировку, и наконец он выдал четыре карточки с сокращенными терминами. Линда протянула их мне, и бегло проглядел их.

— Этого я и боялся, — пробормотал я.

— Чего? — Спросил Натан.

— Мы имеем четыре паразита, которые образуют черную поросль на коже своих хозяев. Но все четыре хозяина являются мелкими млекопитающими, не представляющими собой ни экономического значения, ни экологического интереса. Кролики и полевые мыши, черт бы их побрал.

— Да?

— Они не обнаружили ни какой связи их с быками, — сказал я терпеливо. — Если бы обнаружили, то проявили бы к ним гораздо больший интерес. Быки являются полезными, ценными животными. Их болезни имели определенное значение, с точки зрения потенциальной возможности основания здесь колонии — их присутствие обеспечивало возможный источник мяса, транспорт и рабочий скот для ферм. Но кто бы стал интересоваться кроликами и полевыми мышами? Разведывательный отряд ограничился всего лишь обычным биосканированием этой мелюзги; вот если бы они обнаружили их среди быков — от которых люди здесь, скорее всего, это и подхватили — то присмотрелись бы гораздо более тщательно.

— Разве они не понимали, что это могло заразить и людей? — Спросила Мариел.

Я покачал головой, продолжая изучать карточки более внимательно, одну за другой. — Они отметили, что паразиты, вероятно, были способны заражать целый круг подходящих животных-хоэяев. Но они не поняли, на сколько широк этот круг. Но, даже, если они это и поняли, то, должно быть, не придали значения. Не забывайте — большинство людей не станет спокойно сидеть и ждать, пока на них прорастает какая-то гадость. Они постараются как-то с эти сладить. Это, конечно, было одним из самых тревожных симптомов. Если все люди в городе были поражены этой штукой, то они, очевидно, не слишком усердно с ней боролись. Одним из первых дел, которые должны были сделать колонисты, это приготовить какую-нибудь биологическую защиту против своего нового окружения. Простая медицинская техника является одним из первейших приоритетов всякой колонии.

Карточки поведали мне, что побеги распространяются как снаружи, так и внутри тканей, но только до определенных пределов. Основная биомасса сосредоточена на поверхности, распространяясь тонким слоем — связанными цепочками потенциально независимых друг от друга клеток — присасываясь к кровеносной и нервном системам своего хозяина. Паразиты старались не причинять особого вреда своему хозяину слишком сильным разрушением его тканей. Они не питались веществом тканей — только высасывали необходимое из кровеносной системы. Весьма умеренные вампиры, если можно было верить внешнему впечатлению. Разведчики докладывали, что инфицированные животные были, по крайней мере, такими же здоровыми, как и не инфицированные. Затем на одной из карточек я увидел нечто такое, что заставило меня отложить остальные в сторону.

— Если кто-нибудь согласен заключить пари, — сказал я, — ставлю шесть против четырех на эту.

Вызова никто не принял, но все захотели узнать почему.

— Эта стоит особняком, — объяснил я. — В ней имеется примечание, которому разведывательный отряд не придал особого значения. В нем говорится, что этот конкретный вид прибегает к индуктивной клеточной мимикрии. Особенно, в отношении нервных тканей.

— Что означает?… — Начал Натан.

— Эти объединенные протобактерии являются изменчивыми, — сказал я. — В этом заключается ключ к разгадке их успеха. Некоторые виды протоводорослей на Земле являются изменчивыми в достаточной степени, чтобы выбирать, быть ли им животными, или растениями — они могут накапливать хлорофил и избавляться от него, если диктуют внешние условия. Основной сутью объединения в колонии является то, что оно — начало разделения труда — часть клеток специализируются на воспроизводстве, другие — в накоплении энергии, третьи — на защите. Такое случается и в колониях водорослей, и в колониях полипов. Однако, для объединения в колонию важным является то, что клетки сохраняют потенциальную независимость — и свою потенциальную свободу выбора. Организмы — многоклеточные организмы — пошли значительно дальше в своей специализации. Как только клетка полностью сформирована для выполнения своей функции, она остается специализированной. Если с самого начала клетка печени — то клетка печени до самого конца — изменчивость каждой отдельной клетки утрачивается на ранней стадии эмбрионального развития, когда клетка фиксируется в своей постоянной функции. Этот процесс специализации сопровождается механизмом, называемым индукцией, который приводит к тому, что различные ткани формируются в нужных местах в соответствии со стимулами, вызываемыми другими тканями, развивающимися в ближайшем окружении.

— Эти паразиты, будучи общественными псевдоорганизмами, в основном сохраняют изменчивость каждой отдельной клетки. Большинство видов не извлекают особенно много выгоды из подобной изменчивости — паразитизм является относительно примитивным образом жизни, который не требует слишком большого разделения функций. Но эти являются чрезвычайно высоко развитыми паразитами… супер-паразитами. Вам могут прийти на ум другие похожие на растения штуки, которые внедряют свои корни в плоть своих хозяев, чтобы высасывать соки и минеральные вещества. По существу — это довольно грубая работа, вроде бурения нефтяных скважин. Паразиты же являются поразительно осмотрительными — они используют очень узкие каналы, вмещающие только цепочки клеток толщиной всего лишь в две-три — но, тем не менее, это то же бурение или проходка.

— Но те, что вводят в заблуждение человека, гораздо умнее. Его клетки извлекают пользу из своей изменчивости, мимикрируя по образу клеток своего хозяина. Таким образом, когда корни проникают сквозь ткани кожи к стенкам кровеносных сосудов, цепочка клеток перенимает многие из характеристик кожных клеток, и клетки-паразиты, по существу, совершают кражу, присваивая себе многие характерные особенности клеток стенок кровеносных сосудов. Следовательно, этот паразит обладает гораздо более высокой степенью интеграции со своим хозяином. Хозяин больше не распознает в нем захватчика, и, таким образом, паразит начинает обладать иммунитетом к естественной тенденции тела к отторжению чужеродной материи. Дополнительные функции, выполняемые этими клетками — паразитические функции — маскируются видимой схожестью клеток с их непосредственным окружением.

— Из этого доклада я не могу заключить, как далеко простирается мимикрия. Но если эти паразиты действительно обладают разумом — а у нас есть основания подозревать, что это так — тогда мимикрирующие клетки могут действительно выполнять функции тканей, под которые они маскируются, на столько хорошо, что корневые клетки являются нераспознаваемыми клетками тканей хозяина, выполняющими защитные функции; они действительно выполняют ту работу, которую должны были бы выполнять, если бы они были клетками тканей хозяина. Таким способом данный конкретный паразит может образовать гораздо более обширную внутреннюю сеть, чем его сородичи. Ему не пришлось бы ограничивать себя несколькими осторожными цепочками клеток — он мог бы проникнуть гораздо более решительно внутрь своего хозяина. А это означало бы, что он мог бы поддерживать гораздо большую биомассу, чем говорилось — нечто похожее на образования, которые мы могли видеть на этих людях, вместо тонкой сеточки, похожей на паутину, на спине у кролика.

— Также, конечно, это могло бы объяснить, почему колонисты могли быть не в состоянии применить никакой медицинской защиты против этого паразита. Если его внутренние разветвления могут маскироваться под клетки хозяина достаточно хорошо, чтобы ввести в заблуждение само тело хозяина, то никакой внешний антибиотик не смог бы поступиться к нему… по крайней мере без того, чтобы не нанести вреда и тканям хозяина. Внешнюю растительность — черные клетки — вероятно достаточно просто удалить… но если колонисты удаляют их, они попросту прорастают внутрь. Корни не могут быть уязвлены никакими обычными методами.

— Коротко говоря, я подозреваю, что это является наиболее эффективным паразитом, с каким мне когда-либо доводилось сталкиваться. Быть может, он является столь эффективным, что больше не заслуживает названия паразита — возможно, всего лишь коменсала[4]. Он действительно сотрудничает с телом хозяина, беря необходимые ему питательные вещества при абсолютно минимально-необходимом биологическом вандализме. Возможно, единственное, что мы можем поставить ему в упрек, это то, что он не слишком привлекателен. Возможно… думаю, я подожду с выводами до тех пор, пока не смогу приглядеться к нему гораздо поближе, гораздо попристальнее.

Последовала многозначительная пауза.

— Можете аплодировать, — закончил я.

Аплодисментов не последовало. Не то, чтобы это имело значение. Я не планировал пожинать лавры.

— Если ты прав, — сказал Натан, — то напрашивается очевидный вопрос… можем ли мы найти способ справиться с таким паразитом?

— О, да, — заверил я его. — Генная инженерия представляет нам гораздо более изощренные способы борьбы с ним, чем любой антибиотик. Мы можем поразить эту штуку непосредственно в ее генах — атаковать каждый ген, который обеспечивает ее изменчивость и ее способность к мимикрии под специализированные клетки. Клетки паразита могут только маскировать свою действительную природу… и у нас есть способы проникнуть за эту маску. Вероятно, это не создаст нам особой проблемы, если только…

— если только мы сможем убедить их, что проблема существует, — закончил за меня Натан. Я почти возненавидел его за то, что он таким образом украл у меня эффектное заключение.

Я пожал плечами. — Люди привыкли к такому положению вещей, — сказал я. — Они, быть может, видят все совсем не в том свете, что мы. Возможно им нравятся черные полосы, растущие по всему их телу.

— Что ж, — заметила Линда с похвальным прагматизмом, — если паразит действительно не причиняет им никакого вреда, они имеют право питать к нему привязанность, не так ли? А мы имеем право оставить их в покое.

— Думаю, — сказал я, — что предпочел бы воздержаться от окончательного вывода и по этому поводу. До тех пор, пока не присмотрюсь ко всему получше. У меня имеется сильное подозрение, что за всем этим кроется гораздо больше, чем нам пока кажется.

— Разве всегда не так? — заметила Карен.

Глава 4