Управление

Он раздраженно шлепнул ладонями по столу и отъехал назад. Карен наблюдала за ним.

— Ну, так что же?

— Если бы я мог, то стал бы лучшим следователем Управления!

— Не увиливай, Гарти! Что в Управлении говорят о его смерти? Версии, Гарти, версии!

— Всего помаленьку, — неохотно отозвался он. — Наркотики, предательство, "крыша поехала"…

— А не была ли там упомянута еще и баба? — подсказала Карен.

Гарти вдруг начал изучать свои руки — сильные и крепкие. Несмотря на инвалидность, Николас немало времени проводил в тренажерном зале.

— Баба?

— Ну, знаешь там — редкостная стерва, несчастная любовь? — серьезно продолжила она.

Гарти вздохнул.

— Ни-ик!

— Ну, была, была, была! — вдруг озлился он.

— И командор тоже интересовался этими версиями?

— Естественно.

— И этой бабой?

— Да.

— И ты назвал ее имя?

— Карен, я же источник информации!

И после этого командор обратил на нее свой соколиный — ладно, волчий — взор. Гарти — ты подонок. А командор… просто командор. Как он там говорил? Тщательная отработка версий? Я — его версия. Очень почетная роль. Редко кому выпадающая в Управлении.

— Спасибо, — сказала она. — Спасибо, Гарти. Ты — действительно бесценный источник.

— Карен!

Она нехотя обернулась на пороге.

Гарти кашлянул. Красивый, большой, умный мужчина, всегда готовый посмеяться и выслушать, был сейчас растерян. Был — или казался?

— Ты… ты еще придешь ко… сюда?

Она сухо улыбнулась.

— Разумеется. Когда мне понадобится информация.

— Еще один обеденный перерыв?

Эшли резко обернулась от перил набережной. О чем это она так задумалась, что не заметила приближения целой кавалькады? Командор кивнул сочувственно:

— Сожалею, но он опять совпал с моей прогулкой.

— И вам доброго дня, командор, — пробормотала она, выпрямляясь. Один из охранников едва заметно кивнул. Ничего себе — удостоиться чести быть поприветствованной личной охраной командора! Обычно они казались просто тенями, о которых забывали все — вплоть до их клиента.

Командор оглядел пустую набережную. Махнул вдоль нее рукой в черной кожаной перчатке.

— Пройдемся.

Предложение — просьба — приказ? Эшли, засунув руки поглубже в карманы, побрела рядом с ним. От реки дуло нещадно, она поежилась. Командор обошел ее с другой стороны, заслонив от ветра. Проявление заботы, или он просто, как многие военные мужчины, предпочитал идти справа? Почему любое его действие заставляет ее так глубоко задумываться? Влияние аналитического отдела?

— Вы не едите, опасаясь за свою фигуру, или у вас нет аппетита? — осведомился командор.

— Я просто быстро ем, — сообщила Карен.

— И не болтаете в столовой с коллегами, — продолжил Холт.

Она пожала плечами.

— Я не очень общительна.

Он серьезно кивнул:

— Да уж, раз предпочитаете мое общество…

Карен сверкнула на него глазами:

— Я вовсе не ожидала вас сегодня встретить!

— Я так и предполагал, — кисло произнес он. — Должен ли я понимать это так, что вы не пошли бы на прогулку, зная, что я тут буду?

Конечно! Она и без того приняла слишком большую дозу командора, что в будущем могло оказаться фатальным — и так уже начинает страдать от скудоумия в его присутствии.

— Можете не отвечать, Эшли, — великодушно разрешил он, когда молчание стало просто-напросто неприличным. Карен заметила мелькнувшую в его взгляде усмешку и поспешила отвести глаза. Когда командор улыбался искренне — хотя бы глазами — смотреть на него становилось… трудно. Потому что смотреть хотелось.

— Я говорил с Гарти.

Карен поддержала беседу вежливым "м-м-м?".

— Он сказал вам о нашей — моей — версии.

Карен прошла еще несколько шагов, прежде чем спросить:

— Вы самом деле думали, что Сандерс совершил самоубийство из-за меня?

Она почувствовала, что Холт смотрит на нее, но не отрывала глаз от плит набережной. Первая, вторая, третья… На пятой командор сказал:

— Я уже говорил — это одна из версий, которую мы обязаны отработать. Насколько я знаю, в тот момент у него не было других серьезных увлечений.

Как на грех, набережная была словно вылизана — ни камешка, ни даже соринки. Она бы с удовольствием что-нибудь пнула.

…или кого-нибудь…

— Итак, теперь эта версия отработана?

Пауза.

— Я полагаю, да.

— Я уже не обвиняемая?

Холт едва заметно поморщился.

— Не подменяйте понятий, Эшли! Никто вас ни в чем не обвинял!

— Извините, командор, но могу я услышать вердикт?

— Если бы у нас не появились новые данные, я бы продолжал держать эту версию про запас.

Карен резко остановилась, с изумлением воззрившись на него

— Гос-споди Иисусе!

— Вы верующая, Эшли? — неожиданно заинтересовался Холт.

Она едва не отмахнулась.

— Командор! Прошу прощения, но вместо того, чтобы тратить на все это дерь… еще раз простите… ваши драгоценные интеллектуальные и временные ресурсы, следовало для начала просто хорошенько приглядеться ко мне!

— Что я и сделал.

— И?

— И это не дало мне возможности сразу отказаться от выдвинутой версии.

Карен потеряла дар речи. Командор спокойно смотрел на нее.

— Вы умны, хладнокровны, обладаете сильной волей и целеустремленностью. При желании — очень сексуальны и обаятельны. Думаю, все это вкупе не могло не произвести большого впечатления на молодого человека. Вряд ли в прежней его… мирной жизни ему встречались такие женщины.

Он некоторое время наслаждался ее ошеломленным видом. Потом заметил:

— Учтите, Эшли, это — не комплимент. Это констатация фактов.

Карен закрыла рот.

— И, чтобы вас успокоить еще больше — у меня были про запас и другие версии.

— Наркотики и прочие прелести? — еле выговорила она. Успокоить — или сбить с нее спесь, в которую могла ввергнуть его неожиданная характеристика? И когда это в присутствии командора могли проявиться ее дьявольская сексуальность и привлекательность?

— В том числе.

Он огляделся.

— Может, все-таки пойдем дальше? Стоять очень холодно.

Карен машинально двинулась рядом. Через пару минут командор сухо произнес:

— Заметьте, Эшли, я вовсе не обязан объяснять вам ход своих мыслей и свои действия.

Как-то поздновато он об этом вспомнил…

— И почему же вы все-таки это сделали?

Он улыбнулся своей обычной ничего-не-выражающей-улыбкой.

— Может, я тоже пал жертвой вашего… непреодолимого обаяния. Между прочим, Эшли, а почему вы сегодня не следите за временем? Ваш обеденный перерыв давно закончился. Поторопитесь, а то Неру взгреет и вас и меня!

Не взгрел. Просто взглянул поверх очков на извинившуюся Карен. Она поспешно села за компьютер, растирая озябшие руки. Итак, что там у нас…

Она посмотрела на экран и увидела вместо колонки цифр лицо командора, когда он серьезно говорил: "пал жертвой вашего обаяния…". Тихо, почти беззвучно засмеялась. Тотчас ее сосед Курт Хаммер привстал, заглядывая за и без того прозрачную перегородку.

— Ты где пропадала, Эшли? Судя по довольной улыбке — на свидании?

— Ага, — легкомысленно согласилась Карен, — и там выяснилось, что я — просто роковая женщина!

Курт разочарованно присвистнул:

— Ну и нечего было ходить морозиться на набережной! Спросила бы меня, я бы сказал тебе это прямо на рабочем месте!

Смеясь, она отмахнулась:

— Работай давай!

Довольный Хаммер опустился в кресло, напоследок заметив:

— Тебе надо почаще смеяться! Глядишь, кто еще скажет!

Карен в который раз просмотрела список управленческих должностей. Она неизвестно каким образом попала в список особо доверенных лиц, пытающихся выявить «кукушку» — источник утекающей информации. Явно бессмысленное занятие — ведь тем же самым занимаются службы контрразведки и безопасности. Теперь после основной работы ей приходится еще пару часов в день искать иголку в стоге сена… В присутствии командора, переселяющегося по вечерам в аналитический отдел — то ли со скуки, то ли еще по каким своим загадочным соображениям. То есть она перестала «встречаться» с ним в парке, но зато регулярно делит с ним кабинет. Ну и с Неру, конечно.

Вычеркнув еще пару фамилий, Карен встала, выгнула спину и, морщась, потерла поясницу. Пожаловалась: