Я буквально влетела в двери и тут же столкнулась с Пивоваровым, который выходил из кафе и с кем-то говорил по мобильному телефону. Анатолий, видимо, был в отличном настроении, добродушно улыбался. Он на ходу поздоровался со мной и хотел пройти мимо, но я решительно остановила его.
– Анатолий, нужно поговорить!
– Я сейчас приеду, – бросил он мне. – Надо машину отогнать владельцу.
– Нет, сейчас ты не будешь ее отгонять, – заявила я.
– Почему? – опешив, вытаращил глаза Пивоваров.
– Я тебе все объясню. Давай пройдем внутрь.
– Но я опаздываю! – Анатолий никак не хотел внимать моим словам.
– Анатолий, дело очень серьезное! Эта машина может быть замешана в тяжком преступлении!
Пивоваров от неожиданности приоткрыл рот и позволил мне впихнуть его внутрь кафе. Галины на месте не было, но меня это обстоятельство не очень расстроило: меня волновал разговор с ее супругом. Мы поднялись в директорский кабинет и сели в кресла. Когда я закончила излагать суть дела Гели Синицыной, Пивоваров еще больше нахмурился.
– Ну, я тебе могу сразу сказать, что тот человек, у которого я взял машину, совершенно ни при чем. Это просто ерунда.
– Кто он? – прямо спросила я.
– Это один мой сотрудник… Совершенно нормальный человек. Отличный семьянин, между прочим, – подчеркнул Пивоваров.
– Так ты назови мне его имя.
– Понимаешь… – Пивоваров замялся. – Я только прошу тебя, не воображай бог знает что, а то ты сейчас подумаешь…
– Короче, кто это?! – потеряла терпение я. – Что за сотрудник?
– Дело в том, что это не сотрудник, а сотрудница. Но я еще раз прошу тебя не воображать того, чего нет. Это действительно просто сотрудница! А то ты еще расскажешь Галине, а мне потом предстоит скандал, причем на ровном месте.
Пивоваров выглядел смущенным, но не испуганным.
– Как ее зовут? – спросила я. – Не волнуйся, я ничего не стану говорить Галине. Я не хочу потерять приятельницу.
– Жанна Анатольевна, – нехотя ответил Пивоваров. – Но ты же не думаешь, что это она изнасиловала и изуродовала ту девушку?
– Она-то, наверное, нет, – усмехнулась я. – Но это не значит, что в деле фигурирует не ее машина. Эта Жанна Анатольевна замужем?
– Да, – тут же ответил Пивоваров. – Замужем, прекрасная семья, двое детей, муж – стоматолог… Я тебя уверяю, Таня, что здесь все чисто.
– Как ее фамилия?
– Коростылева, – буркнул Пивоваров.
– А почему она дала тебе свою машину? – спросила я, вспомнив, что эту фамилию называл Мельников, когда сообщал, какие из «Ланчий» за последнее время попали в аварию.
– Потому что я попросил. Просто попросил как свою сотрудницу, вот и все! И если ты думаешь…
– Я совсем не об этом сейчас думаю, – прервала я защищающего свою честь Пивоварова. – Почему ты взял именно у нее?
– Потому что больше не у кого было, – признался Пивоваров. – Друзья отказали, родная жена, между прочим, тоже… Что мне оставалось делать? А у Жанны Анатольевны я и раньше брал ее «Ланчию», когда срочно нужно было куда-нибудь съездить, а джип гонять не хотелось. Она не возражала никогда. Я ей за это доплачивал, разумеется, вот она и не возражала. – Пивоваров говорил быстро и суетливо. – К тому же я всегда обращался с машиной аккуратно, она знает меня как грамотного водителя, – важно добавил он.
– Который разбивает свои и чужие машины, – съехидничала я. – Так, мы сейчас поедем вместе.
– Ты что? – изумился Пивоваров. – Таня, ты понимаешь, в какое положение меня ставишь? Как я потом стану ей в глаза смотреть? Я ведь уже не смогу к ней обратиться! Человек идет мне навстречу, а я ему такую свинью подкладываю!
– Ну, ты же уверен, что она ни при чем, – напомнила я. – В чем же здесь свинья? Не волнуйся, мне просто нужно узнать, не давала ли она еще кому-то свою машину в конце мая. Она же вполне могла дать «Ланчию» еще какому-нибудь знакомому. Кстати, ты сам не брал ее в конце мая?
– Ну, если ты своих друзей начнешь подозревать! – вспылил Пивоваров. – Говоря языком Кострова – ты сбрендила!
– Так или иначе, мы сейчас едем вместе.
Пивоваров хотел было что-то возразить, но махнул рукой и направился следом за мной.
…Жанна Анатольевна оказалась жгучей брюнеткой с соблазнительным бюстом и очень миловидным лицом. Она сделала большие глаза, когда увидела рядом с Пивоваровым незнакомую женщину.
– Жанна Анатольевна, добрый день, вы уж извините за вторжение, позвольте представить вам нашу с супругой приятельницу… – затараторил Пивоваров, галантно припадая к руке женщины.
– Татьяна, – представилась я. – Извините, нельзя ли задать вам несколько вопросов по поводу вашей машины?
Удивление в глазах женщины не исчезло, но она приветливо улыбнулась и сказала, широко поведя рукой в сторону комнаты:
– Проходите, пожалуйста.
Мы с Пивоваровым, принявшим какой-то нарочито небрежный вид, прошли в комнату. Там на диване перед телевизором сидел довольно молодой мужчина. При нашем появлении он тут же щелкнул пультом и вопросительно посмотрел на всю компанию. Узнав Анатолия, он поднялся и подал ему руку. Из соседней комнаты доносился детский смех.
– Привет, привет, – улыбаясь, говорил Пивоваров, хлопая мужчину по плечу. – Семейный досуг, как это замечательно! Извините, что нарушаем, мы ненадолго, по важному делу…
– Вы садитесь, – пригласила Жанна Анатольевна. – Хотите кофе?
– Мы действительно ненадолго, – остановила ее я. – Вы уж не удивляйтесь, но меня интересует ваша машина, как я уже сказала. И даже не она как таковая, а в чьих руках она находилась двадцать восьмого мая? Я понимаю, что вам трудно вспомнить… Но вы все-таки постарайтесь, это очень важно.
– Крайне важно, – приняв чрезвычайно серьезный вид, кивнул Пивоваров.
Он неловко чувствовал себя в сложившейся обстановке и посему пытался напустить таинственности и придать ситуации максимум значимости.
Коростылева ничего не понимала, и мне пришлось объяснить:
– Дело в том, что я частный детектив, в данный момент расследую одно дело, в котором фигурирует красная «Ланчия». Вот поэтому нас интересуют все красные «Ланчии» в городе. А особенно те, у которых помято крыло. Вы наверняка не имеете к этому делу отношения, правда? Так что не волнуйтесь и скажите, где находилась ваша машина двадцать восьмого мая.
– Но я… Я действительно не помню, – развела руками женщина и обезоруживающе улыбнулась.
– Скажите хотя бы, вы ее даете кому-нибудь, кроме Анатолия Алексеевича?
– Ну… Мужу периодически, – скосила она глаза на супруга. – А больше, пожалуй, никому.
– Ну что ж, – вздохнула я. – Все понятно…
– Так пойдем? – поднялся с дивана Пивоваров.
Мы уже готовы были уйти, как вдруг подал голос муж Жанны Анатольевны, молчавший все это время. Он обратился к своей супруге:
– Может быть, посмотреть в моем ежедневнике?
– Посмотри! – обрадованно проговорила та.
Видимо, ей либо хотелось угодить своему шефу, либо Жанна Анатольевна не лишена авантюрной жилки, и ей приятно было принять хоть какое-то участие в неведомом ей расследовании.
Ее супруг вышел из комнаты и вскоре вернулся с ежедневником в руках. Он начал листать его, сосредоточенно всматриваясь в страницы.
– Вот, – наконец сказал он. – Двадцать восьмое мая, вы говорите? Вот у меня записано: с восьми до двух – дежурство в клинике, потом телемастер, вечером – Жигуновы… Что с Жигуновыми, ты не помнишь?
– Ах, ну конечно, – кивнула Жанна Анатольевна. – Мы же ходили к ним в гости, на день рождения Алены. У нее вообще-то двадцать седьмого, но отмечали они двадцать восьмого, я сейчас вспомнила. Так, мы поехали на машине, за рулем была я… Во время вечеринки она стояла во дворе, а потом мы вышли, я села за руль, и мы поехали домой. Вот и все.
– А во сколько вы поехали домой? – уточнила я.
– Ой, ну точно я, конечно, не помню… – Женщина повернулась к своему супругу, но тот только пожал плечами. – Но я могу сказать, – продолжала она, – что никак не позже одиннадцати. У нас же дети, нам их нужно было еще забрать от моих родителей. Так что где-то в районе одиннадцати мы оттуда вышли.
– А после того как съездили за детьми?
– Поставили машину в гараж до утра. Утром я поехала на работу.
– Что ж, спасибо вам огромное, – поблагодарила я. – И еще раз простите за вторжение.
– Да что вы, мне даже лестно, что из-за моей машины такой переполох.
– К сожалению, это не из-за вашей машины, – вздохнула я и добавила: – Точнее, к счастью.
– А можно узнать, в чем дело? – все-таки полюбопытствовала Жанна Анатольевна.
– В деле, которое расследует Татьяна, – выступил вперед Пивоваров, – тоже фигурирует похожая «Ланчия». Это просто отработка версии, чистая формальность, – важно заявил он. – Так что не волнуйся, Жанна! Спасибо тебе.
И он снова припал к ее руке, а затем увлек меня за собой на лестничную клетку.
– Ну что? – с облегчением переводя дух, обратился он ко мне. – Ты довольна?
– Да, эту «Ланчию» можно отбросить, – вздохнула я. – Что ж, по крайней мере, одна версия отработана до конца…
– Я же тебе говорил! – радостно сказал Пивоваров. – Так что ищи своих преступников в другом месте. Только… – он понизил голос, – ты Галине все-таки ничего не говори, ладно? А то ты же знаешь, какая она резкая, подумает еще бог знает что!
– Ладно, – улыбнулась я. – Вот посмотришь на тебя, Анатолий, и порадуешься, что есть на свете примерные мужья!
– А то! – гордо приосанился Пивоваров. – Галина знала, за кого выходит! А то была бы сейчас женой… непонятно кого!
Самое обидное, что пообедать мне так и не удалось, а теперь уже было некогда: я направлялась к переводчику-разведчику Шумилкину. Он оставался главным свидетелем в этом деле после смерти Тамары.
Звонить мне пришлось долго. Сразу же после того как я нажала на кнопку звонка, свет, горевший у Шумилкина, погас. И вообще внутри словно все вымерло.
«Боится, – подумала я. – Трус несчастный!». И продолжила звонить и стучать в дверь. Наконец, я, приблизив губы к замочной скважине, громко сказала:
– Виталий Георгиевич! Виталий Георгиевич, это я, Татьяна. Вы мне очень нужны.
Некоторое время за дверью не было слышно ни звука. Потом вдруг дверь резко открылась. На пороге стоял переводчик Шумилкин, с трудом держась на ногах. Было видно, что он пьян. В руках у него была какая-то палка.
– Вы защищаться этим думали? – насмешливо спросила его я.
– Нет-нет, – тут же засуетился Шумилкин, на всякий случай вглядевшись в темноту за моей спиной, – не кроется ли там какая-нибудь опасность.
Я прошла внутрь, включила свет, отметив, что в комнате все по-прежнему.
– Это я… Уборку генеральную провожу… Паутину сметаю, – начал объяснять Шумилкин, помахивая дрыном. – Давно не убирался. Вот и решил, так сказать…
– В темноте уборку проводите? – хмыкнула я.
– Так это я… Я уже отмечал, что вы – умная леди, – захихикал Шумилкин. – Садитесь, проходите…
Он снова принял самоуверенный и даже резонерский вид, хорошо знакомый мне по первой встрече с ним.
– Так чего вы боитесь, Виталий Георгиевич? – спросила я, устраиваясь на стуле.
– Ничего, – бодро ответил Шумилкин. – Мне скрывать нечего. Вы пришли, я рассказал… Нормально? Нормально! А что там Тамара, так я тут при чем?
– Вы в курсе того, что случилось с Тамарой? – строго спросила я.
– Йес, май леди! – взмахнул рукой Шумилкин. – Ит-с со бэд… Ит-с вери сэд!
Громко и театрально проговорив эти фразы, Шумилкин покачал головой.
– Что? – не поняла я.
– Вы какой язык изучали? – насмешливо спросил «англичанин».
– Английский, – покраснела я.
– У вас были плохие преподаватели, – категорично заявил Виталий Георгиевич. – Знания – никуда не годятся! Никуда! В общем, так, – сделал он решительный жест. – Садись! Слушай! Пиши!
– Что писать? – не поняла я.
Шумилкин посмотрел на меня снисходительно.
– Начнем с азов! – щелкнул пальцами переводчик. – Вот-с е нэйм?
– Май нэйм из Таня, – чувствуя себя круглой дурой, ответила я, как нерадивая ученица. – И у меня есть к вам пара вопросов. Важных вопросов. Гораздо более важных, чем мое знание английского.
Шумилкин остался глубоко обиженным таким пренебрежительным отношением к его любимому предмету, но возражать не стал, только покосился на мои руки. Увы, в них не было пакета. А в маленькой сумочке бутылка водки не могла уместиться. Это обстоятельство никак не порадовало бывшего разведчика, он сразу потерял интерес к дальнейшему развитию событий.
– Что за вопросы? – спросил он, вяло теребя край скатерти на столе.