Невезучие

– И чему же? – улыбнулся племянник, намазывая медом ломоть хлеба и подавая его королю. Он разлил по кружкам молоко и уселся напротив, взирая на старика с искренней заботой.

Рагнарэль благодарно откусил от ломтя и прижмурился от удовольствия:

– Насекомые гораздо умнее людей, эльфов, да и вообще кого бы то ни было. Они работают, размножаются, рождаются и умирают, они даже воюют. Но при этом никогда не тратят свою жизнь на никому не нужные ссоры, месть и оскорбления…

Денириэль согласно улыбнулся, прекрасно понимая, на кого намекает король.

Владыка неловко повернулся, охнул и схватился за колено. Племянник мгновенно вскочил:

– Дядя, можно, я позову лекаря или придворного мага?

Король отрицательно покачал головой:

– От моей болезни нет лекарства, потому что она называется старостью. Скоро я умру…

Брови прекрасного Денириэля удивленно поползли вверх.

– Но ведь эльфы не умирают!

– Умирают все, – поучительно усмехнулся король. – И нечего тут на лекарей пенять. Они честно выполняют свою работу, не позволяя нам умирать здоровыми… И в этом состоит скорбная правда жизни!

– Правду изобрели маньяки, – недовольно парировал молодой эльф. – Она колет глаза и режет уши.

Король одобрительно похлопал племянника по руке:

– О, чувствуется стиль и слог моего младшего сына. Его категоричный цинизм.

Денириэль, пребывавший с принцем Таем в самых дружеских отношениях, скромно потупил глаза.

– Послушай, Дени… – Король притянул к себе голову племянника и, глядя в его умные глаза, зашептал с подкупающей доверительностью: – Мне нужна твоя помощь.

– Я готов послужить своему народу! – осчастливленно встрепенулся Денириэль, догадавшись, что король намерен поручить ему чрезвычайно важную и щекотливую миссию.

– Оба моих старших сына уже женаты, – медленно начал король. По его лицу стало заметно, что этот разговор не доставляет пожилому повелителю ни малейшего удовольствия. – А Тай…

– Принц не дурак! – преданно вступился Дени за лучшего друга.

– Не дурак, – согласно вздохнул владыка, – но любит притворяться не слишком обязательным и является чрезвычайно легкомысленным субъектом, к тому же обладающим тонкой поэтической натурой. Во всяком случае, многие в нашем клане считают Тайлериана… – Рагнар умолк и выразительно покрутил пальцем у виска. – А сила дурака как раз и состоит в том, что умный перед ним бессилен. Поэтому на принца лучше не рассчитывать, его реакция абсолютно непредсказуема…

– И?.. – Дени не понимал, чего от него хотят.

– Ты, как член королевской семьи, возглавишь делегацию, направляющуюся в Красногорье. Выступая от моего имени, ты заключишь с тамошним правителем договор о дружбе и взаимопомощи, а также сосватаешь за меня дочь князя, княжну Рогнеду. Сумей расположить к нам людей, обитающих в тех местах. Пускай они буквально влюбятся во все эльфийское и станут нашими верными союзниками.

– А если княжна не захочет выйти за вас замуж? – осмелился заикнуться Денириэль.

Король старчески затряс головой и брюзгливо заворчал:

– Меня не интересуют возвышенные чувства девицы. Мне также совершенно безразличны ее внешние данные или душевные качества и недостатки, ее вкусы и привычки. Она просто обязана стать моей женой. Если княжна откажется, то договорись с ее отцом и привези девушку силой.

– Но… – начал оторопелый юноша, но король не желал выслушивать советы или возражения.

– Вот это, – он достал из кармана тоненькое, скромно-неприглядное колечко, казалось выточенное из черно-дымчатого стекла, – величайшая святыня нашего народа…

– «Звезда ночи»! – догадливо ахнул Дени, не решаясь притронуться к волшебному амулету.

– Да, это она, – подтвердил Рагнар, поглаживая седую бороду. – После того как договоренность с князем окажется достигнута, ты от моего имени проведешь символический обряд обручения и наденешь кольцо на палец княжны. Эта церемония возведет ее в ранг моей официальной супруги и властительницы всех Белых эльфов. Второе же кольцо, – владыка вытянул кисть, демонстрируя «Душу леса», плотно сидящее на его безымянном пальце, – уже заняло положенное ему место. Ты, любезный мой племянник, воздашь своей новой госпоже все почести и окажешь знаки уважения, полагающиеся нашей королеве! А потом привезешь молодую королеву сюда, ко мне, в Эль-силь. И мы станем ждать, чем же обернется для нас пророчество Логрина…

– Слушаюсь и повинуюсь! – Дени низко поклонился. – У меня уже возникли интересные идеи по поводу увеселения князя и завоевания симпатии жителей Красногорья.

– Отлично! – милостиво похвалил король, по-родственному обнимая племянника за плечи. – Я знал, что ты меня не разочаруешь! Иди собирай свиту. Да смотри, не жалей золота и драгоценных каменьев. Князь должен убедиться в том, что лучшая партия для его дочки уже не представится.

Взволнованный предстоящим путешествием, Дени опрометью бросился во дворец, на бегу нетерпеливо скликая слуг и приближенных дворян. Рагнар с доброй усмешкой смотрел ему вслед, гадая, не допустил ли он рискованную оплошность, поручив столь сложное предприятие молодому и пылкому юноше. Но с другой стороны, разве не произведет этот элегантный красавец самое благоприятное впечатление на юную и доверчивую девушку? Ведь, по мнению короля, любая девица на выданье просто обязана быть донельзя наивной, глуповатой и восторженной простушкой. Впрочем, подобную ошибку мог совершить любой повелитель, лично не знакомый с княжной Рогнедой!

Поднатужившись и кое-как вырвав Михася из тесных объятий зашуганного крокодила, форсированно хапнувшего явно избыточную дозу адреналина, я чуть ли не пинками погнала пребывающего в глубочайшем шоке оруженосца через взволнованно гомонящую площадь. Зеваки, упоенно кучковавшиеся вокруг обломков зверинца, развлекались вовсю, наперебой высказывая самые неправдоподобные версии, по их мнению, вполне объясняющие произошедшее ранее. Представляю, как завтра на базаре наша сарафанная сводка новостей заработает! В центре всеобщего внимания немедленно оказался замотанный до состояния намбудийской мумии княжич Елисей, торжественно вынесенный на носилках и тут же окруженный всхлипывающими бабами. Тоже мне, нашли по кому убиваться! Ну как же – краса ведь и надёжа наша! Кто-то сдуру крикнул, что из эльфийского зверинца, дескать, вырвался огромный дракон, чуть не сожравший княгиню Зою. А княжич, как и положено былинному добру молодцу, не струхнул и встал на защиту слабой женщины, аки один из братьев богини Аолы, не щадя живота своего. Услышав последнее, Елисей раскорячился на носилках в самой героической позе, начиная подозревать, что конфуз с боярышнями через денек-другой приобретет совсем другую интерпретацию и еще обратится ему на пользу. Эльфы благоразумно молчали. Похоже, они стали единственными из всей собравшейся на площади толпы, не считая меня, конечно, сумевшими понять, что княгиня не у всякого дракона в пасти поместится, а злополучному земноводному и вообще от их нечаянной встречи сразу не светило ничего хорошего. Уловив эпитет «слабая женщина», адресованный княгине, я прикусила губу, давясь едва сдерживаемым хохотом. А несчастный крокодил выполз из соломы и попытался собственными лапами изнутри запереть изрядно покореженную клетку. Повстречаться с сей «слабой женщиной» повторно ему явно не хотелось!

Решив, что приключений с меня на сегодня достаточно, я подхватила под руку пунктирно передвигающегося Михася и, прикрывая лицо воротником кафтана, продуманно, короткими перебежками, отступила за временно опустевший театральный шатер. Во-первых, я опасалась, что меня, не ровен час, опознает кто-нибудь из конных дружинников, а во-вторых, начинала ощущать, что прыщ на носу ускоренно перешел в фазу бурной вулканической деятельности, вот-вот грозя разразиться спонтанным извержением. Ну и кроме того, меня почему-то сильно насторожил неприкрытый интерес, проявляемый пепельноволосым эльфом к моей прыщавой персоне. На мое счастье, в красавчика намертво вцепилась княгиня, а уж хватка у нее, даже не сомневайтесь, будет куда покрепче крокодильей.

Мы с Михасем добрались до бортика пивного фонтанчика и уселись на краешек, разглядывая оберточные бумажки из-под вяленых лещей, обильно устилавшие землю. Мой конопатый философ по инерции зачерпнул горсть влаги, намереваясь умыться, глотнул и закашлялся:

– Вот ведь г-г-гадость какая! И зачем эльфы фонтан испоганили?

– А они хотели как лучше, но получилось как всегда! – ехидно хохотнула я. – Впрочем, в качестве рекламного хода потянет. Но гости не учли главного – любовь к халяве у красногорцев неистребима, а поэтому запасы пива у эльфов быстро иссякнут! Наши дураки скорее до смерти упьются, но от фонтана по собственной воле все равно не отойдут.

– Слушай, княжна, почему умных так мало, а дураков – много? – почти риторически спросил оруженосец, утираясь рукавом.

– Ну, наверное, потому, что, пока умные думают, дураки размножаются! – пожала плечами я. – Другого объяснения придумать не могу.

– Ишь как оно все мудрено! – Михась забавно сморщился, приводя свои конопушки в интересный беспорядок. – Ты рассуждаешь почти как давешний эльфийский лекарь, назвавший подобные спорные утверждения каким-то странным словом. Дядямогией, кажется!

– Демагогией! – улыбнулась я. – Кстати, если ты уже отошел от общения с крокодилом, то моему носу тоже не терпится взглянуть на этого ученого лекаря.

– Так за чем же дело стало? – от всей души удивился Михась и, щедро окропляя меня пивными брызгами, махнул мокрым рукавом в сторону темного неброского шатра, притаившегося в тени развесистой березы. – Вот он, по соседству туточки!

Я поспешно вскочила с бортика фонтана, оправила кафтан и поддернула сложившиеся в гармошку голенища сапог. Выглядеть распустехой мне не хотелось, потому что каким-то шестым чувством я поняла – в этом непритязательном шатре меня ожидает встреча с самой судьбой!

Король Халлагиэль брезгливо оттопырил пухлую нижнюю губу и икнул от неожиданности. Библиотекарь печально усмехнулся и поспешно отступил назад, в густую полумглу, скапливающуюся у стены комнаты. Повелитель откинулся на спинку кресла, размышляя о том, что видение этого ужасного лица наверняка станет преследовать его всю оставшуюся жизнь, отравляя аппетит и прогоняя ночной сон. Подобная отталкивающая образина ничуть не подходила представителю благородного рода лла-Аррастигов, бросая порочащее пятно на весь королевский двор… И не особо умный Хал уже собирался позвать стражу, чтобы избавить дворец от сего ужасающего убожества, как странный урод, по какому-то недосмотру судьбы случайно ставший его библиотекарем, вдруг спокойно уселся напротив короля, непринужденно закинул ногу на ногу и заговорил:

– До того как поселиться во дворце вашего величества, я занимал пост второго жреца Аолы в Храме Розы и являлся самым близким помощником великого Логрина…

Король сдавленно охнул и поперхнулся негодующим криком, так и не сорвавшимся с его уст. Он с каким-то новым ощущением, скорее страха, чем отвращения, повторно оглядел нахально развалившегося перед ним библиотекаря.

– А не слишком ли ты обнаглел, дружочек? – нерешительно протянул он. – Я запросто могу приказать казнить тебя сей же час!

– Не прикажете! – уверенно усмехнулся Гедрон. – Я проверял вас, ваше величество. Главнейшая черта вашего характера – честолюбие, что в короле весьма и весьма похвально. Превыше всего вы цените раболепие и преклонение перед вашим титулом. Поэтому сейчас я скажу вам нечто такое, после чего вы не только откажетесь от идеи умертвить меня немедленно, но и назначите своим первым советником!

– Ну-ну… – недоверчиво проворчал король, почти впавший в ступор от столь беспримерной наглости.

Гедрон крепко сплел свои кривые, похожие на паучьи лапки пальцы и обхватил ими колени. Ужасное лицо приблизилось к королю, обдавая кислым запахом несвежего дыхания. Бугристые синюшные губы растянулись в довольной улыбке, обнажая гнилые пеньки, оставшиеся от выбитых зубов. Король вздрогнул, но не смог отодвинуться, загипнотизированный блеском холодных черных глаз, яркими звездами сиявших среди сизо-багровых ожоговых рубцов и шрамов. Этот эльф, выглядевший так, словно его вниз головой окунули в пекло Нижнего уровня, пугал Халлагиэля почти до заикания. Но и притягивал не меньше…

Бывший жрец всласть натешился произведенным на короля впечатлением и продолжил жарким шепотом:

– Но однажды я возмечтал стать первым у алтаря богини и захотел сместить Логрина. А для этого мне понадобились знания. Я воспользовался хранимыми в Храме артефактами, которые подчиняются лишь воле избранных – посвященных в тайны Великих Творцов, и отправился на Радужный уровень. Именно там находятся источники с живой и мертвой водой, способной оживлять плоть и убивать душу. Я успешно прошел через порталы и попал в обиталище богов. Но, увы, бдительные ингвы и грифоны, стражи Галереи трех порталов, догнали меня и сбросили в Озеро живого огня. Я спасся лишь чудом, навсегда утратив присущую эльфам красоту. Дорога к источнику живой воды осталась для меня недостижимой, но зато я сумел вынести с Радужного уровня склянку с мертвой водой. Смотрите, ваше величество… – Библиотекарь извлек из складок своего залатанного одеяния небольшой флакончик, до краев наполненный маслянистой темной жижей и плотно запечатанный.

Король зачарованно таращился на склянку, ощущая исходящее от нее холодное дуновение смерти.

– И зачем мне эта мерзость? – высокомерно поинтересовался он.

– О-о-о, – снисходительно усмехнулся Гедрон, – я знаю, что вы не просто так штудировали древние манускрипты. Вы искали что-нибудь непознанное, способное устранить короля Рагнарэля и всех его отпрысков. Я помогу вам. Белые очень любят читать и превыше всего в мире ценят хорошие книги. В моих архивах имеется редчайший трактат о войне, по преданию, написанный самими Великими Демиургами. Я подкину этот раритет во дворец Эль-силя, но перед этим пропитаю его страницы мертвой водой. Ручаюсь головой, король Рагнар и его сыновья не устоят перед искушением и не отрываясь прочитают редчайшую книгу. Но тот, кто прикоснется к отравленным страницам, умрет в течение трех дней, причем самые искусные маги и лекари окажутся не в силах создать спасительное противоядие…

Не дослушав коварного библиотекаря, король Хал восторженно хлопнул в ладоши:

– Великолепный план! Если все произойдет так, как ты задумал, я действительно дарую тебе титул своего первого советника. Но уверен ли ты в результате?

– Уверен! – Гедрон злобно ухмыльнулся. – Все предрешено! А кроме того, я знаю громадное множество других полезных для королевства тайн и сумею еще не раз верой и правдой послужить вашему величеству!

Халлагиэль снисходительно потрепал по плечу своего свежеиспеченного советника, стараясь не касаться его ужасных рук или изуродованного лица. На губах короля блуждала мечтательная улыбка. Теперь он отчетливо осознавал, что час победы Синего клана близится!

Глава 5

Признаюсь – не везет мне хронически. Причем не везет не просто так, а чаще всего серьезно и основательно, с этакими катастрофическими, печально-долгоиграющими последствиями. Всевозможные неприятности, досадные недоразумения и прискорбные случайности так и липнут ко мне, словно блохи к нашей дворовой шавке Жучке. Хотя, если разобраться, каждая случайность по сути является внезапно наступившей неизбежностью и всегда имеет свои объективные и закономерные предпосылки. Нужно ли добавлять, что по причине наличия весьма своеобразной психики и нестабильного эмоционального фона женщинам от жизни достается гораздо больше неприятностей, синяков и шишек, чем мужчинам? Михася можно в эту скорбную статистику не включать ввиду его застарелой детской психотравмы и целого набора неизлечимых комплексов. Меня же при дворе нашего державного князя-батюшки давно уже перестали считать девкой, но и к парням причислить отчего-то не торопились. Подозреваю, что в моем лице матушка-природа наконец-то изобрела некий нездоровый компромисс между непробиваемой женской антилогикой и несгибаемой мужской самоуверенностью, поэтому результат получился самым что ни на есть непредсказуемым, аукающимся мне при каждом мало-мальски удобном случае!

Что касается спровоцированных мною же самой предпосылок, то они регулярно имеют место быть и всегда служат предупредительным звоночком тревоги, который я неизменно слышу, но к которому почему-то никогда не прислушиваюсь. А вот почему – гоблин его знает!

Показательным в этом отношении стал громкий конфуз, произошедший с участием меня, волхва Никодима, вонючего козла Оськи и самодержца нашего, князя-батюшки Елизара. Следует добавить, что я и до этого знаменательного события не питала должного пиетета к блудливому и трусоватому служителю Аолы, похотливому, будто племенной бык, и прославившемуся на весь Берестянск своими скандальными любовными похождениями. Причем это ничуть не мешало Никодиму строить благочинно-постную рожу и на каждом торжественном богослужении грозно клеймить наших столичных прелюбодеев и прелюбодеек всех мастей и ранжиров, призывая на их беспутные головы праведный гнев богини. Терпеть не могу лицемеров!

На этот раз объектом воздыханий дородного волхва стала малолетняя Стася, дочка княжеской поварихи Ефросинии. В свои неполные четырнадцать Стаська выглядела налитым краснобоким яблочком, этакая соблазнительная милашка, вся из себя будьте-нате и хорошенькая, ну прямо спасу нет. При виде красотки Никодим неизменно ржал стоялым жеребцом и резво бил копытами, призывно болтая золотым знаком Аолы – пятиконечной звездой, висевшей на толстенной цепи у него на шее и постоянно скатывающейся вправо или влево с откормленного чрева, выпирающего не хуже чем живот у беременной бабы. Как волхв умудрялся преуспевать в постельных баталиях, для меня навсегда так и осталось неразрешимой загадкой, потому что при столь внушительных телесах Никодим должен был видеть свой детородный орган лишь с помощью серебряного офирского зеркала, да и то при условии, что зеркало окажется подходящего размера. Но поскольку слухи о подвигах Никодима ходили поистине легендарные, то приходилось смириться с фактами, которые, как известно, и топором не вырубишь, да признать: наш божий человек – это что-то с чем-то! Малышку же Стасю волхв допек основательно, и она, будучи, по меткому определению моих братцев, еще «несовращеннолетней», однажды пала мне в ноги, заливаясь слезами и жалуясь на грязные приставания первосвященника-педофила.

Я тут же воспылала праведным гневом и не только обещала помочь несчастной жертве грязного сексуального домогательства, но и поклялась примерно проучить пожилого сластолюбца, к несчастью, напрочь забывая о своем вошедшем в привычку невезении. Итак, я велела Стаське завлечь волхва на сеновал и начала готовить грандиозное разоблачение, попутно (и сама того не желая) создавая предпосылки для возникновения очередной дурацкой случайности. Предостерегающие звоночки звонили вовсю, уподобляясь колокольному набату, но их не слушала. И, как оказалось, зря! Я легкомысленно не учла того факта, что своенравное везение почему-то не всегда оказывается на стороне тех, кто преследует благую цель, с пеной у рта отстаивая правду и справедливость.

Выражаясь конкретно, я намеревалась обставить всю сцену так, чтобы мой батюшка словно ненароком застукал уважаемого волхва на месте преступления, то бишь на Стасе, и в полной мере излил бы на него свое монаршее негодование. При этом требовалось пораскинуть мозгами и заманить самодержца на сеновал по какому-то совершенно нейтральному поводу. В качестве декорации мы выбрали сарай княжеского тиуна[6] Тимофея, славившегося на всю столицу своей рачительностью и гениальной хозяйственной смекалкой. Прослышав, что тиун выпросил у князя воз сгнивших по дороге бананов, входивший в длиннющий обоз канагерийской делегации, в то самое время гостившей в Берестянске, я наплела батюшке, что умник Тимофей приспособился кормить негодными бананами своих коров, дающих на фоне такой заморской диеты неслыханно рекордные надои. Для пущего правдоподобия я загодя разбросала банановые шкурки по тиунскому сараю и села в засаду, поджидать прибытия князя, сильно заинтересовавшегося сим новаторским подходом к животрепещущим проблемам отечественного скотоводства. Того, что батюшка притащит за компанию еще и чернокожих гостей из жаркого Канагера, я в тот момент даже не предполагала.

Подговоренная мною Стаська, целую неделю бесстыдно строившая волхву глазки и доведшая его до состояния тихого помешательства на почве нереализованного инстинкта размножения, послушно забралась на чердак сенника, разделась догола и в томной позе растянулась на ароматной, свежескошенной траве, поджидая распаленного воздержанием возлюбленного. Кроме того, опять же по моему наущению, девчонка заранее напела Никодиму о своей девичьей жажде романтики и уговорила его устроить не просто обычный акт совокупления, а провести модную ныне в столице костюмированную игру. Услышав предложенный сценарий необычного эротического действа, озабоченный волхв возбудился не на шутку. По моему замыслу, Стаська должна была изображать похищенную чернокнижниками королевну, запертую на вершине неприступной башни, а Никодим – великого святого, спасающего благодарную красавицу и изгоняющего из нее злого духа. В чем заключался сам акт изгнания – понятно и без комментариев. Волхв, всегда выставляющий себя поборником сил Света и ратующий за борьбу с Тьмой, согласился с восторгом. Для пущего антуражу Стаська презентовала возлюбленному необъятный черный плащ, сплошь изукрашенный знаками богини Аолы, который Никодиму полагалось вздеть на голое тело, не обременяя себя рясой и исподним. И этот жест также пришелся по вкусу нашему герою-любовнику, милостиво избавленному от заморачивания с раздеванием и одеванием. А чтобы спасти девицу от реального ущерба ее чести и достоинству, мы затащили на сеновал дворового козла Оську, зело резвого и бодливого, как самый злобный демон. Козла намазали светящейся краской, талантливо изобразив на его вонючей шкуре череп с костями, и укутали мешковиной, поручив мне выпустить его в самый подходящий момент. Обсудив детали и малость прорепетировав, мы начали свою игру, даже не подозревая о сюрпризах, приготовленных нам коварным невезением!

Казалось бы, все происходящее вокруг вполне благоприятствовало успешной реализации нашего хитроумного замысла. Вечерело. Солнце плавно скатывалось к неровной линии горизонта, постепенно окрашивая небо в лирические, бледно-фиолетовые тона. С сенокоса возвращались невменяемо усталые косари, мечтавшие о миске наваристого свекольника со сметаной, кружке холодного пива и теплой бабе под боком. Романтично звенели комары, заставляя обнаженную Стаську то и дело хлопать себя по ядреной ляжке и изрекать некие грубые слова, весьма слабо вписывающиеся в сцену мелодраматичного любовного свидания.

– Молчи! – сердито шипела я, почти задыхаясь от близости благоухающего мускусом козла.

Подлый Оська сдавленно мекал сквозь забитый ему в пасть кукурузный початок и пребольно лягался, пытаясь сбросить душный мешок.

– Так ведь кусаются же! – таким же недовольным шепотом виновато оправдывалась Стаська, грациозно почесывая в подмышке и томно сморкаясь.

– Терпи! – в свою очередь огрызалась я. – Мне тоже несладко!

По моим подсчетам, все складывалось более чем удачно. Никодим должен прибыть с минуты на минуту, да и батюшка-князь уже где-то на подходе. И в этот самый момент щеколда сарая тихонько приподнялась. Через порог перешагнула грузная фигура волхва, до пят укутанная в эксклюзивный плащ.

– Ты здесь, радость моя? – вопросил сопящий и тяжело отдувающийся Никодим, не привыкший к дальним пешим прогулкам. – Это я, твой герой, твой черный плащик!

– Здесь! – в голос возопила до полусмерти заеденная комарами королевна, в данную минуту совершенно позабывшая о надвигающейся угрозе своему девству и имевшая единственное страстное желание – побыстрее избавиться от домогательств настырных кровососов. – Иди же ко мне скорее!

Никодим засопел еще громче и растерянно огляделся в поисках лестницы, ведущей на сенник. Лестница отсутствовала.

Я озаренно хлопнула себя по лбу и тихонько выругалась. Ну надо же, какая невезуха! К гадалке не ходи, и так все яснее ясного – лестницу унес наш старательный подельник Михась, …цать минут назад подсаживавший на сеновал меня, Стаську и козла. Конопатый оруженосец всегда отличался самым закоренелым педантизмом и имел вымуштрованную привычку все ставить на свои места.

Никодим приуныл.

– Да как же идти-то? – с обидой на судьбу озадачился он, нервно теребя плащ.

Не стоит во всем винить Стаську, доведенную комарами почти до истерики. Ведь ко мне, напуганные козлиной вонью, они и на метр не приблизились, зато с остервенением набросились на молодое, призывно оголенное тело.

– Ой, моченьки моей больше нет, щаз умру! – знойно взвыла до волдырей искусанная Стаська, ужом вертясь на завлекательно шелестящем сене. – Сил не осталось терпеть!

Услышав подобное откровенное признание, Никодим принял его на свой счет и бурно возликовал. Предвкушая, какие неземные блаженства ожидают его наверху, он споро отбросил за плечи широкий плащ и, эротично посверкивая голыми ягодицами, схватил корзину, водрузил на нее ведро, потом ящик, а затем еще какой-то подвернувшийся под руку хозяйственный скарб. Торопливо составив неустойчивую импровизированную лесенку, волхв начал бодро карабкаться наверх, подбадривая стонущую и повизгивающую Стасю воплями о приближающемся спасении. Между тем злые духи (сиречь комары) доставали королевну все пуще, извлекая из ее горла поистине невероятные рулады. Толстая рука волхва уже показалась над краем сенника, как неожиданно шаткая конструкция предупредительно скрипнула, качнулась и рассыпалась, словно карточный домик. Никодим обреченно взвыл, ощутив, что летит, а плащ за его плечами неожиданно распахивается и наполняется тугими потоками свистящего в ушах воздуха…

То, что произошло дальше, запечатлелось в моей памяти навсегда!

Дверь сарая широко распахнулась, и в него торжественно вступил не совсем трезвый батюшка, дипломатично пропуская вперед двух монументальных, угольно-лоснящихся канагерийских послов. В тот же миг их барабанные перепонки чуть не лопнули от рвущего душу мужского крика, а на хорошо утоптанный земляной пол, прямо перед носом остолбеневших от неожиданности чернокожих гостей, обрушился здоровенный полуголый волхв – жутко поблескивая белками закаченных под лоб глаз. При этом Никодим не просто свалился с сенника, а эффектно гукнулся всем полноценным центнером живого веса и мученически отключился в позе раздавленной телегой курицы. Его напряженный, не желавший сдаваться мужской орган гордо вздымался к стропилам сарая. Гости отступили на шаг и содрогнулись.

– Ты чего это там делал? – подозрительно вопросил князь, пиная волхва сапогом и более всего кручинясь не о здоровье первосвященника, а о падении престижа государства.

– Демонов изгонял! – честно выдавил Никодим и отключился повторно, уже всеми органами тела и сознания.

Услышав страшное слово «демоны», послы взвизгнули, по-бабьи пронзительно и суеверно задрожали своими налитыми мощью бицепсами.

Но это оказалось еще не все. Практически свихнувшаяся от комариных ласк Стаська, решившая выяснить причину внезапно установившейся тишины, тихонько подкралась к краю сеновала, заглянула вниз и… внезапно поскользнулась на одной из разбросанных там и сям банановых шкурок. Вниманию растерянных гостей предстало странное, жутко красное и опухшее лицо, оглушительно верещащее и стремительно промелькнувшее над настилом сеновала.

– Демон! – в один голос взвыли впечатлительные гости, позорно утрачивая последние остатки мужества. Они дробно застучали зубами и плавно приземлились на свои черные ягодицы. – Великий краснокожий демон пустыни!

Батюшка недовольно крякнул. По его державным меркам, в сарае творилось гоблин знает что! Волхв в отключке, канагерийцы в шоке, да еще какие-то иноземные демоны по родному, исконно берестянскому сеновалу скачут. Непорядок!

– А ну, кто там есть, подь сюды! – пьяно потребовал самодержец, грозя зажатым в кулаке обкусанным малосольным огурцом. – Тебе сам князь приказывает!

– Нельзя грозить демону, демон отомстит! – вразнобой косноязычно залепетали послы, умоляюще хватая батюшку за руки, отбирая огурец и настойчиво пытаясь усадить князя рядом с собой.

– Кому, мне, самодержцу красногорскому? – ерепенился Елизар, гордо выставляя грудь колесом. – Да я этому демону самолично задницу надеру!

И тут к представлению подключился козел Оська. Пользуясь тем, что я, увлеченная всем происходящим, ослабила бдительность и перестала обращать на него внимание, подлый козел перегрыз-таки кочерыжку, выдернул голову из привязанной к ней веревочной петли, учуял вкусный княжеский огурец и с отчаянным меканьем сиганул вниз. К тому времени стемнело окончательно. И нужно представить себе панику, охватившую канагерийских гостей, да и моего пьяненького батюшку, увидевших, как из темноты на них выпрыгивает костлявый светящийся демон, выставивший вперед длинные острые рога. Проявив невиданную прыть, гости бросились врассыпную. Оська, до этого вечера никогда в жизни не встречавший чернокожих, а посему напуганный не меньше них, хорошенько наподдал рогами первому попавшемуся, коим оказался мой батюшка. Потом ухватил зубами вожделенный малосольный огрызок, чуть не оттяпав палец главному послу, и молнией вылетел из сарая, попутно сметая часть хилой, плетеной из ивняка стенки. За ним, громко крича и взывая к милости Аолы, вывалились иноземные гости, пришедший в себя волхв и князь в рваных штанах. А я сидела на сеновале и ржала в голос, обхватив руками в кровь закусанную Стаську…

На следующий день, прихрамывающий и держащийся за седалище князь при огромном скоплении народа и в сопровождении поминутно заикающихся канагерийских дипломатов долго и витиевато возносил монаршую благодарность частично загипсованному волхву Никодиму, отмечая проявленную им храбрость в деле изгнания из Берестянска коварных демонов и прочих врагов рода человеческого. Уж не знаю, каких именно врагов он еще имел в виду, но Стаська после вышеупомянутого романтического приключения заметно сдала морально, так и не став прежней бесшабашной девчонкой. Она поспешно вышла замуж за пожилого провинциального купца, присмирела, обабилась, родила дочку и благополучно растолстела. А я, уже не впервой, крепко задумалась о причинах своего тотального невезения и зареклась когда-либо впредь испытывать судьбу столь сложными ролевыми постановками! Впрочем, как выяснилось позднее, судьбе до моих скоропалительных обещаний не было никакого дела…