Темный

Еще телефон, три чистые сим — карты и зарядное устройство. Оставляю.

Снова спрятав оружие и добро в схрон, я засыпал его и сверху поставил бочку. После чего поднялся наверх, поставил электрочайник, и пока вода закипала, присел в кресло деда и включил телевизор.

— Добрый день, господа и дамы, — моложавый ведущий с серьезным лицом вел популярное ток — шоу. — Тема нашей передачи очередной недружественный акт со стороны республиканцев.

Внимание на экран.

Пошли уже знакомые по новостным блокам кадры с материка Окс. Рвы вдоль границы, которая тянулась на две тысячи километров. Минные поля и надолбы. Сгоревшие пограничные заставы и трупы царских солдат. Потом показали наши новые корабли, которые спущены на воду в этом году, и промелькнуло лицо царя, Сигурда Девятого Вальха, который с умным видом нес какую‑то чушь про непобедимость нашего оружия и доблесть солдат.

Спору нет, оружия у нас много и оно хорошего качества. Да и солдаты превосходные, отлично обученные, крепкие и патриотичные. Просто мне не нравился царь. Точнее, я его презирал. Почему? Могу ответить. По той простой причине, что он вырожденец. Когда‑то я клялся ему в верности. Было время, меня приписали к гвардии, и я был счастлив. Наивный. Я считал себя стражем государя и был готов прикрыть его собой от любой опасности. Ведь это символ царства, самый лучший, справедливый и честный человек, умнее которого нет никого. Так я в тот момент думал, а реальность оказалась совсем иной. Сигурд Девятый оказался сумасшедшим и чудил так, что порой вспомнить страшно. Людей в своей собственной темнице ради забавы резал. Девочек малолетних насиловал. А случалось, наркотики употреблял. Причем такими дозами, что потом бегал по дворцу на карачках и считал себя собакой. Много чего было, и я подал прошение об отставке…

Прерывая мои воспоминания, вскипел чайник, и я выключил телевизор. Надоело слушать про грядущую войну. Постоянно в новостях одно и то же. Люди уже привыкли к страшилкам и мало чего боялись, а я тем более плевать хотел на грядущий кровавый апокалипсис.

Сделал чай. Только закончил, как из ванной вышла Настя. Лицо, по — прежнему, испуганное. Но выглядела девчонка лучше. Первый шок прошел, и она куталась в старый, но чистый халат, а на ногах у нее были тапочки сорок третьего размера.

Усадив девчонку на продавленный диван, я всучил Насте кружку и таблетку успокоительного:

— Выпей.

Она не торопилась, чай горячий. Просто грела ладошки, косилась на таблетку, которую положила рядом, и наблюдала за мной. А я открыл комод и достал сумку сестры. Она ее забыла пару лет назад, и там что‑то было. Пара юбок и какие‑то блузки.

Поставив сумку рядом с диваном, присел напротив девчонки и начал разговор:

— Меня Юра зовут. Это дом моего покойного деда. Теперь мой. Я здесь оказался случайно. Зашел к соседке, там шум, а дальше ты все видела. Слышишь меня?

— Да, — она кивнула.

— Соображаешь нормально?

— Ага, — снова кивок.

— Тогда давай знакомиться дальше. Тебя зовут Настя. А как фамилия?

— Миронова.

— Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— Следующий вопрос — откуда ты, Настя Миронова?

— Из детского дома.

— Сбежала?

— Не совсем… Сын директрисы, Колька, пригласил меня и других девчонок на природу… Директриса отпустила, сказала, все нормально будет… Мы приехали на реку, палатки поставили, а Колька и его приятели перепились и стали приставать… Девчонки вроде бы не против, а я испугалась… Убежала… Хотела на дорогу выйти и тут эти… Схватили меня и в дом затащили…

— А Егоровну, значит, не знаешь?

— Нет.

— И что же мне с тобой теперь делать?

— Только не убивайте, — в глазах Насти появились слезы.

— Я же сказал, не бойся. Вреда тебе не причиню.

— Врете вы все. Зачем вам свидетель?

— Грамотная, — я улыбнулся. — Свидетель мне, в самом деле, не нужен. Но есть исключения из правил. И ты такое исключение. Считай, повезло тебе. Так что не горюй. В сумке одежда, переодевайся и уходи, а хочешь, могу до Неерборга подбросить.

— А если меня полицейские будут спрашивать, кто насильников убил, что отвечать?

— Обычно в таких случаях лучше всего говорить, что ничего не видела и ничего не знаешь. Понятно?

— Да.

— Вот и молодец, а про полицию не думай. Я все уладил.

— Вы серьезно?

— Серьезно. Давай, пей таблетку, и переодевайся. Время поджимает.

Снова с опаской покосившись на таблетку, Настя все‑таки решилась, закинула ее в рот и запила чаем. После чего переоделась. Я тоже наряд сменил, был запасной комплект одежды, и через десять минут мы вышли из дома.

Замок накинул. Потом опять сходил к Егоровне и еще раз осмотрелся. Трупы были на месте. Посторонних рядом нет. Норма.

Настя оставалась на месте, и когда подошел к машине, я спросил ее:

— Что решила? Сейчас уйдешь или со мной до Неерборга?

Она ответила сразу:

— С вами.

— Тогда прыгай на заднее сиденье и можешь называть меня по имени.

Девчонка кивнула, и вскоре мы тронулись.

К этому моменту уже окончательно стемнело, и на выезде с улицы я едва не сшиб влюбленную парочку. Парень и девчонка стояли посреди дороги, целовались и в этот момент для них весь мир был где‑то далеко. Счастливые. Особенно, что на дорогу выехал я, а не какой‑нибудь алкоголик. А то бы обоим конец.

— Козел! — показывая своей девушке, какой он крутой, прокричал юноша и погрозил кулаком вслед.

«Дебил, — подумал я про него. — По сторонам смотреть лень, на глазах любовная пелена, а потом на дороге трупы».

Я остановился и вышел из машины, а парень, прикрывая подругу, шагнул навстречу. Наверное, он думал, что сейчас будет драка. Но он ошибался. На сегодня мне драк хватит.

— Слушай, ты местный? — обратился я к нему.

— Ну… — он набычился.

— Мой дом сорок девятый. Знаешь?

— Знаю. А что?

— Спросить хочу. Где Егоровна из сорок седьмого?

— Она заболела и к сыну в Гнатсхолл перебралась.

— Давно?

— Неделю назад.

— Ясно, — я кивнул и добавил: — Будьте осторожны, молодые люди.

Парень что‑то пробурчал под нос. А я снова запрыгнул на водительское кресло, подмигнул Насте, которая наблюдала за мной, и продолжил движение.

6

«Скаут» мчался по трассе. Девчонка заснула, и на душе было спокойно. Никто не мешал размышлять, на дороге чисто и до Неерборга добрался быстро. Заехал на стоянку, остановился и услышал голос Насти:

— Мы уже приехали?

— Да. Можешь быть свободна.

Она замялась. Пару раз открывала рот, хотела что‑то спросить, но не решалась. И я поторопил девчонку:

— Говори, что хотела.

— А можно я с вами останусь?

— С чего бы это?

— Ночь все‑таки. А у меня денег нет. И в детский дом прямо сейчас возвращаться нельзя, директриса, наверное, злобствует.

«И чего я сегодня такой добрый?» — промелькнула мысль и я сказал:

— Ладно. Переночуешь у меня. Согласна?

Настя впервые улыбнулась и ответила:

— Да.

— Тогда пойдем.

Накинув куртку, я вышел.

Осмотрелся. Все тихо и спокойно. Как обычно. Столица продолжала жить своей жизнью, и мы вошли в здание.

— Юрий Николаевич, подождите, — на входе меня окликнул консьерж, пожилой низкорослый дед, отставной полицейский на подработке.

— Здравствуй, Ханс, — я улыбнулся старику, с которым всегда поддерживал ровные отношения, и спросил его: — В чем дело? Новости для меня есть?

— Да, — он кивнул. — Вечером подруга ваша приходила, Марина которая.

— И чего она хотела?

— Про вас спрашивала. Собиралась в квартиру пройти, говорила, какие‑то вещи забрать. Но я не пустил. Понимаю, что она у вас уже не проживает.

«Ах, Марина, — я скривился, — все‑таки сделала себе запасной комплект ключей. Успела. Паскуда!»

— Молодец, Ханс, — я похвалил его и на автомате, достав купюру в десять рублей, вложил ему в карман. — Так держать! Правильно поступил.

Довольный щедрыми чаевыми консьерж кивнул и покосился на девчонку, которая замерла возле лифта. Однако больше ничего не сказал, и отступил в сторону. После чего мы оставили Ханса и поднялись в квартиру.

— Спать будешь здесь, — я указал Насте на диван, который минувшей ночью приютил Маринку. — Ванную найдешь. На кухне холодильник. Располагайся.

Девчонка засуетилась, а я перешел в соседнюю комнату и сразу включил компьютер. Нужно проверить почту, а то с телефона зайти не получалось, пароль забыл.

Разумеется, меня интересовали новые письма. Но таковых не было, и я отправился спать. Ничего срочного нет, и опасность не грозит. Поэтому можно и нужно отдохнуть.

7

И снова утро. Будильник сработал в 7.30. по неерборгскому времени и я открыл глаза.

Настроение бодрое и, размявшись, я вышел на кухню и обнаружил здесь Настю. Девчонка хозяйничала, словно у себя дома, и приготовила завтрак. Что характерно, именно такой, какой я люблю. Кому‑то с утра кефир подавай и йогурты, фрукты и соки, а мне нужно мясо. Хороший жирный кусок жареной отбивной. Еще яйца, бекон, масло, чай. Завтракал я всегда плотно. Обедал, где и как придется. А ужин часто пропускал. В общем, все по заветам легендарного земного генералиссимуса Суворова: «Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу». Так что Настя молодец.

Позавтракали. Повариха из девчонки неплохая. Надо отдать должное. И когда тарелки опустели, я обратился к ней:

— Итак, какие планы на будущее?

Она покраснела, опустила глаза и выдавила из себя:

— Не знаю.

— Ага. Не знаешь, но в детский дом, насколько я понимаю, возвращаться не хочешь. Так?

— Да.

Я замолчал и обдумал ситуацию. Настя мне никто. Просто случайный человек, который появился в моей жизни. В любовницы не годится, молодая очень, груди практически нет и слишком скромная, а служанка мне не нужна. Тем более что я человек беспокойный — сегодня в одном месте, а завтра уже в другом. Так что придется девчонку отправить обратно в детский дом. Но при этом за ней можно присматривать и если Настю попробуют обидеть, то я найду управу на нехороших людей.

— Вы меня прогоните? — она прервала мои размышления.

Я улыбнулся:

— Мы же договорились. Можешь называть меня Юра.

— Хорошо… Юра… Но ты не ответил на мой вопрос…