Помоги проекту - поделись книгой:
— Пока не нашли! Сейчас разведем огонь… У нас тут повырывало все кабели…
Теперь, когда пожар был потушен, ночь жадно поглотила все ужасы катастрофы. Рассмотреть что-либо можно было лишь с помощью переносных фонарей. Порывшись у себя в муфте, Розина вытащила крошечный электрический фонарик. Она нажала кнопку, и безделушка выдала тоненький, изможденный луч света — вот-вот могла сесть батарейка.
Держа этот холодный «уголек» в вытянутой руке, госпожа Орлак принялась ходить вдоль обломков вагонов, где работали группы спасателей. Кружок красноватого света мало-помалу показал ей ужасающий пудинг, спекшийся из дерева, железа, плоти и всего того, что можно увидеть в кошмарном сне. В результате этого страшного столкновения поездов были исполнены невероятные трюки: вагоны выстроились в четырехэтажные здания,
Представить себе критический миг катастрофы, тот громовой удар, который и привел к подобному сплаву, без содрогания не получалось.
Но ужаснее всего было то, что еще одним ингредиентом этого пирога были люди: мертвые, некоторые из них виднелись то тут, то там, раздавленные, расплющенные, разрубленные на куски, порой едва различимые в сжимавшем их спрессованном беспорядке, порой лежащие на земле, на которую они падали, пролетев по воздуху, словно куклы, выброшенные каким-нибудь глупым карапузом; а также живые, те, чьи стоны еще можно было услышать, те, чью агонию под инертной грудой железа еще можно было увидеть, те, что лежали невидимые где-то под обломками, не в состоянии даже пошевелиться в сковавшем их жестком футляре.
— Свет! Да когда же нам наконец дадут свет? И костры! Их разожгут или нет?
Борясь с подступающей слабостью, Розина склонялась над неузнаваемыми останками, рассматривала оторванные руки и ноги, которые выглядывали из этой кучи, словно торчащие из стены гвозди.
Внимание ее привлекла золотая пуговица на манжете, теперь походившей на грязную тряпку, обернутую вокруг бледного запястья. Переступив через чьи-то останки, она подошла ближе.
Это было не то, чего она опасалась…
— Эй, мадам! — произнес кто-то у нее за спиной. — Мне что, еще нужно следить, чтоб никто тут не лазил? Пройдемте со мной.
Какой-то страж порядка уже держал ее под локоть.
— Ох, мсье, мсье! Я ищу своего мужа… Помогите мне, умоляю!
При виде ее больших чистых глаз жандарм тотчас же понял, что совершил ошибку, и отпустил Розину. То не был обычный жандарм.
— Ступайте на станцию, — сказал он ей. — Там сейчас в один зал свозят трупы, а в другой — раненых.
Розина побежала, поддерживая спадавшую с плеч шубу.
«Кто знает? — говорила она себе. — Он ведь такой впечатлительный!.. Быть может, он и вовсе не пострадал, а просто убежал, глупенький, куда-нибудь в поле… С такими-то нервами!..»
В зале ожидания она заметила спасенных пассажиров.
Она произнесла очень громко, стараясь перекрыть этот гул:
— Стефен Орлак?.. Здесь есть Стефен Орлак?..
Наступила тишина. Она повторила вопрос. Разговоры возобновились. Содрогнувшись, она подумала:
«Быть может, вернувшись, я найду телеграмму „Опоздал на поезд… выезжаю следующим… целую…“»
— А раненые? Где они? — спросила она.
— Вон там. В багажном отделении! — на ходу, даже не останавливаясь, ответил тот, к кому она обратилась.
Она вошла. То были трупы.
Лежавшие один за другим, они образовывали по периметру зала отвратительный тротуар, зловещую круговую грядку, удлинявшуюся на одну единицу всякий раз, когда два санитара разгружали свои носилки. Эти трупы были здесь, словно какой-то багаж.
Розина прошлась по залу, иногда приостанавливаясь перед каким-нибудь жалким телом, лишенным всяческих характерных черт… Ах, она еще о них вспомнит, о проведенных в этом зале минутах!..
Стоявший на коленях мужчина рыдал у ног неподвижной, уже начавшей коченеть женщины; Розина узнала в нем того мсье, которому было известно, где находится Монжерон… Но по мере того, как она продвигалась, ее охватывало странное ликование!.. Конечно, тут были, увы, еще не все трупы, но вот раненые…
Раненые лежали в своего рода импровизированной просторной спальне, на матрацах. Врачи, гражданские и военные, и медсестры-волонтеры оказывали им первую помощь. В воздухе уже пахло больницей.
Розина тихонько, украдкой обошла и этот зал, но не нашла Стефена и в нем.
То было уже немалое разочарование.
Нужно было возвращаться на место крушения… Но что она могла в одиночку?
Она заметила врача с тремя нашивками, который вытирал руки, глядя с некоторым испугом в ее большие растерянные глаза.
— Мсье, — отважно сказала она, — вас не затруднит помочь мне разыскать мужа?.. Здесь его нет, а носилки, как я вижу, больше не приносят…
Обведя взглядом раненых, военврач увидел, что санитарного персонала более чем достаточно, и простодушно сказал:
— Пойдемте, мадам!
— Тот, кого мы ищем, — Стефен Орлак, мсье.
Врач бесстрастно кивнул.
Они вышли из здания вокзала.
Холод усиливался, но ночь теперь освещалась факелами, отбрасывавшими красноватые отблески. К несчастью, их зажгли лишь с одной стороны свалки, и именно с той, где Розина уже прошла.
— Другую вот-вот осветит прожектор! — сказал ей какой-то инженер.
Врач подхватил фонарь, и, обойдя бесформенную черную глыбу, в которой факелы перебирали свет и тени, они приступили к осмотру с хвоста разбившегося скорого поезда.
По соседнему пути, осмотрительно сбросив скорость почти до предела, подходил первый вспомогательный поезд.
Последние вагоны практически не пострадали. Они были вполне проходимы — и пусты. Но мрачный хаос следующих вагонов явил взорам искателей крайне обескураживающее зрелище: в них все было деформировано, вырвано, выбито, раздроблено и разодрано.
— Сюда! Сюда! — тяжело дыша, попросила Розина.
Фонарь высветил клочок клетчатой ткани.
— Похоже на его пиджак… на по́лу его пиджака…
Она потянула — появился карман. Покопавшись в кармане, обнаружила носовой платок.
— «С. О.» Его инициалы! Это он. Ох, мсье! Ох!..
Своими маленькими ручками в замшевых перчатках она вцепилась в занозистые доски и потянула столь резко, что задела фонарь, который упал и погас.
— А вот зажигалку я с собой не взял, — с сожалением произнес врач.
— Зажжете его позднее, — сказала она. — Не будем терять времени…
Клочок ткани был единственным, что указывало на наличие заваленного мусором тела. Карман Стефена выглядывал из-под груды планок и реек, которые, должно быть, осыпались с потолка вагона. Розина и ее помощник принялись откапывать погребенного.
Работали в полной темноте. Врач был весьма крепкий мужчина.
— Позвольте мне самому, — сказал он. — Думаю, так будет быстрее…
Он наклонился, уперся… Раздался треск, и, словно треск этот приводил в действие некий загадочный механизм, в тот же миг резкий, ослепительный свет, похожий на солнечный луч, озарил интерьер вагона: включился направленный на них прожектор вспомогательного поезда.
Розина попятилась.
Из-под обломков показалось неподвижное тело стоявшего на ногах человека, который не был Стефеном и вообще больше походил на привидение. Одетый в ослепительно-белый костюм, он смотрел своими трупными глазами прямо на Розину. Его ярко-рыжие волосы слегка вились, на белом мраморе его лица, словно два погасших изумруда, тускло мерцали подернутые смертью зеленые зрачки. Небольшая раздвоенная бородка, приподнятые усы и брови придавали ему сходство с Мефистофелем. Он был прямой как палка. Обе его руки украшали перстни с аметистами. И руки его были раскинуты в стороны, словно он не желал, чтобы кто-либо прикасался к спутнику, которого он прикрывал.
Кто был этот спутник? На сей раз — именно Стефен.
Вдоль путей проходила прибывшая со вспомогательным поездом группа рабочих и санитаров с носилками. Розина и врач подозвали последних, и труп незнакомца тотчас же унесли. Относительно того, можно ли так же поступить со Стефеном, сначала возникли сомнения.
Он тоже каким-то чудом удержался на ногах, лишь немного осел. Правое бедро было неестественно выгнуто. Поддерживаемый под мышкой какой-то железякой, с выкрученными руками и причудливо повернутой головой, он походил на приготовившегося к перевоплощению человека-змею. Глаза его были закрыты, из многочисленных ран сочилась кровь.
— Осторожно! Потихоньку! — командовал врач подхватившими несчастное тело санитарами.
Розина, ни жива ни мертва, едва осмелилась до него дотронуться. Ошеломленная, она пребывала в полной прострации.
Стефена уложили на носилки.
— Он жив, мадам, — сказал доктор.
Усилием воли Розина взяла себя в руки.
— Что делать?.. — пробормотала она.
Залитые светом, ее огромные голубые глаза растерянно блуждали по искореженным стенам вагона.
Но вот прожектор направили в другую сторону. Доктор, сидевший на корточках в полутьме, крайне осторожно ощупывал раненого. Весь в крови с головы до ног, несчастный Стефен дышал так, как обычно храпят, — короткими поспешными выдохами, от которых у него раздувались ноздри. Обе его руки и правая нога болтались, словно плети. За левым ухом зияла страшная рана, в которой темные волосы смачивались, будто губка.
Сдвинув свое кепи на затылок, доктор нахмурил брови.
— Его следовало бы немедленно перевезти в город, — сказал он.
— У меня тут неподалеку машина.
— Слава богу! Но нужно спешить… Эй! Санитары!.. Тащите носилки! Тут человек на грани жизни и смерти!
Доктор возглавил небольшую процессию. Спотыкаясь на каждом шагу, Розина следовала за носилками…
Но внезапно она распрямилась в ужасе галлюцинации.
За носилками шла не одна она. Тот незнакомый мертвец тоже шел за ними. Она видела, как он, бесшумно пятясь, скользит между ней и ее мужем, окоченевший и с распростертыми руками, словно чтобы дать всем понять, что Стефен принадлежит ему. Вот только свою ослепительную белизну мертвец уже утратил: теперь между Стефеном и Розиной пыталась встать черная фигура.
Тряхнув головой, молодая женщина заставила себя прийти в чувство. Ускорив шаг, дрожа от неподдельного страха и рискуя войти в контакт с неведомой субстанцией, она протянула к мертвецу трепещущую руку.
Глава 2. Ас хирургии
Ей пришлось резко остановиться, чтобы не натолкнуться на того из санитаров, который держал носилки за задние ручки.
Виде́ние удержало прежнее расстояние — даже отошло за носилки и теперь темным призраком, очертания которого окаймляло легкое мерцание, держалось чуть дальше.
Призрак! Настоящий призрак в настоящей жизни!
Несмотря на ее отчаяние — отчаяние любящей супруги, — Розина почувствовала сожаление оттого, что не могла вернуться в зал мертвых, чтобы осведомиться о незнакомом путешественнике и узнать, что это был за странный труп, способный раздваиваться на белое и черное.
Эта молодая женщина прочла столько романов и посмотрела столько фильмов, что уже порядком пресытилась романами-фельетонами[5] и кино; на страницах книг и на экране она видела такое множество невероятных событий, что готова была к встрече с самыми невероятными феноменами и в жизни. И однако же, к ее испугу примешивалось изумление, и голос доктора вырвал ее из оцепенения, близкого к потере сознания.
Призрак рассеялся — как именно, она не знала. Они были уже у станции, среди машин.
— Где ваше авто? — спросил доктор.
— Вот оно…
От потолочного светильника лимузина исходил резкий свет. С горем пополам они соорудили нечто вроде кушетки и уложили на нее Стефена.
Выглядевший весьма обеспокоенным врач раскрыл свой медицинский саквояж и сделал пациенту подкожную инъекцию в плечо.
Увидев это, Розина сказала:
— Доктор, вы не могли бы оказать мне услугу, за которую я буду признательна вам до конца жизни? Сопроводите нас в Париж! Я так боюсь этого путешествия!.. Мой бедный муж выглядит таким слабым… Как бы в дороге ему не стало хуже…
— Что ж, хорошо. Едем…
— Поехали, Феликс! В Париж!
Мимо уже проносились деревья, напоминавшие скелеты.
— К тому же, — заметил доктор, — я и сам живу в Париже, а в Монжероне мне сегодня больше делать нечего.
Сидя на откидном сиденье, он наблюдал за больным.
До предела изнуренная Розина расположилась на мягком, обитом шелком заднем сиденье. Казалось, ее совершенно покинули силы. Ее прекрасная головка то и дело клонилась к плечу.
— Куда мы едем? — спросил военврач через минуту-другую.
Поделиться книгой: