Помоги проекту - поделись книгой:
Тогда Адриан и выстрелил. Пушка привычно нежно отдала в руку, а психичка упала и больше не поднималась. Теперь Данте вынесет Адриану все мозги.
– Данте, отъебись. – Адриан попытался полностью залезть в кресло, тощие ноги в берцах не умещались. За дверью комнаты наверняка подслушивали, по цепочке передавали (гадкими перешептываниями), дойдет до Бульдога, и Адриан отхватит второй раз. – Одной сумасшедшей в Кварталах меньше. Мы подчищаем население.
– Очнись! – Данте подошел ближе, и Адриан заметил, что Данте не просто злился – он боялся. Восемь Королей, ринг, все как по маслу, а тут Адриан с его привычкой крушить-ломать свою жизнь и всех вокруг. – Ты хоть понимаешь, что своими выходками пиздец как портишь себе репутацию? Да ты всю жизнь не то что в овчарках, в охране ходить будешь. Профукаешь даже то, что дается по праву рождения.
– Пошел ты! – Адриан выплюнул обиду Данте в лицо, спрыгнул с кресла, ботинки грохнули о землю, воткнул ладони в грудь Данте, но об него все как о стену.
– Бешеных собак держат на цепи. Помнишь, мы договаривались? Если хочешь стать Королем, повзрослей наконец-то. И слушай меня. Всегда, блядь.
Когда с Адрианом разговаривали таким тоном, выстраивая мостик из наставлений и нудного «ты должен», Адриан чувствовал, как душа подпрыгивает в горле и пульсирует. Это барахталось несогласие. Адриану приходилось до крови закусывать щеки. Чтобы не сорваться, он мысленно считал, сколько ящиков с «Кома-Тозой» влезет на его этаж, целый этаж, принадлежащий Королю.
– Когда ты станешь Королем, мы сможем добраться до Аукционного Дома.
– Еще никто из Королей не получал душу, – вставил Адриан.
– Никто и не просил. Я долго ждал подходящего момента, слишком долго.
Данте не раз повторял, что долго ждал, но Адриан так и не допросился чего. Данте не питал любви к Городу, но по-настоящему ненавидел, со всей силой человеческого сердца, только души и Аукционный Дом. Этой ненависти хватало, чтобы устроить переворот, – а что до ожиданий, так они у каждого свои. Адриан станет Королем, и, если ему отстегнут душу, у них будет шанс захватить Аукционный Дом. Тогда Город окажется парализован. Ниточки жизни самых могущественных горожан будут у них в руках. Достаточно удалить хоть одно звено из этой смертоносной цепочки, чтобы рулить душами самим, и Адриан получит корону, Кварталы и долгую жизнь. Что получит Данте, Адриана волновало не так сильно, ведь ожидания действительно у каждого свои.
– Извини. – Адриан уступал нехотя, перешагивая через себя, и душа по-прежнему пульсировала. – Я не хотел стрелять в мамашу, но она так орала.
Данте влепил Адриану пощечину. Щеку обожгло, и почти оторвало голову, Адриан прижал руку к лицу, внутри все барахталось-барахталось.
– Уже лучше. – Данте кивнул и вышел из комнаты.
Кварталы шуршали мусором. Стемнело, и Адриан быстро шел по пустым переулкам, подальше от постов, центра. Он привык ходить вальяжно и неторопливо, рыская хищным взглядом по лицам прохожих. Но сейчас шагал ссутулившись, натянув на лицо капюшон. Он сорвал красную ленту с ноги, переобулся в кеды и обычную джинсу. Ему пришлось скинуть практически все оружие, положенное членам Свиты. Он сделал все, чтобы ночь сожрала его целиком.
В этой части Кварталов по вечерам в основном тихо, здесь живут местные. Когда-то на районе хотели отстроить что-то Прогрессивное, в Кварталах городское не приживалось, поэтому район так и заглох. Все: постройки, холлы в подъездах и даже пруд – подернулось призрачной дымкой, все застыло.
В темное время люди или замуровывались в квартирах, или тянулись к центру, а рано утром вяло растекались по домам. Ночью было значительно тише. Адриан свернул к стройке. Стройку городские запустили давно, еще во времена Аврама, между *154-м и *155-м. Собирались строить небольшую гостиницу для горожан, чтобы те проводили ночи чуть комфортней и безопасней. Планировали отгрохать красивый домишко, пригнать из Города работников. Жителям Кварталов не понравилось, что городские решили свить гнездышко прямо у них под боком. Здание отстроили, потом Свита заживо замуровала рабочих под ним, а стройку так и оставили гнить – в назидание Городу. Местные сюда не ходили. Брезговали.
Он не привык прятаться. Адриан Градовский с детства был ураганом – громким, бесцеремонно сносящим все на своем пути. Вся его жизнь – сплошной крик. Заметь меня. Заметь. Бульдог любил сына как умел, воспитывал так же, но Адриану, который впитывал внимание как губка, этого было мало. Ему не хватало неловких отчитываний, молчаливой похвалы и совместных вылазок на ринг или за крысохрустиками, которые любила мама, а теперь и Адриан – вместо нее. Заметь меня. Заметь. Только когда Бульдог по-настоящему выходил из себя, бил сына смачно и наотмашь, Адриан чувствовал, как по телу растекается томительное возбуждение. В такие моменты Бульдог будто собирался в кучу и принадлежал только ему – забывал и о пышках, и о маминых фотографиях. Адриану другого не надо. Все-таки Бульдог на него смотрел.
С возрастом это вошло в привычку. Когда отец переставал реагировать на выходки Адриана, тот выкидывал что-то новое, еще и еще, пока однажды не перестал видеть берега окончательно. Вместе с тем чем старше он становился, тем меньше Бульдог бил его, значит, и смотрел тоже меньше. Адриан потратил кучу времени, чтобы убедить себя, что его не волнует, кто он для отца – сын или просто тень покойной жены.
Стройка стояла незамкнутым кругом, в трех местах к зданию мостились дополнительные корпуса, напоминавшие лопасти бетономешалки. Крыша просела и местами обвалилась, не хватало окон, но в целом стройка выглядела нетронутой, просто жалобно кряхтела. Бетон хрустел у Адриана под ногами, и казалось, его шаги было слышно даже за Стеной, в Городе, будто весь квартальный шум сконцентрировался в этом тоненьком перехрусте. Не пахло мусором или дерьмом, одной заброшенностью. Адриан двигался перебежками – немного вперед и замереть. Он прислушивался, держа перед собой горящую зажигалку, огонек слабо освещал пространство вокруг. Адриан видел лишь следующий шаг, а дальше темнота опять сгущалась.
– Я здесь.
Адриан ждал этого шепота, но все равно вздрогнул. Влад сидел на корточках у кучи разбросанных балок, той самой рухнувшей части потолка. Если бы луна в Кварталах выглядывала из-за смога, Влад наверняка бы начал светиться. Его белая челка торчала из-под капюшона. Адриан сел рядом, и какое-то время они молчали. Адриан слышал его дыхание, тяжелые вздохи оседали в легких. От Влада ощутимо веяло жаром – недавно с ринга. Влад практически всегда был «с ринга», перегретый, соленый от въевшегося в кожу пота.
Адриан привык к этому молчанию. Они не первый год так молчали – с красными от стыда ушами, с влажными от страха ладонями. Сидели, отвернувшись друг от друга, пока не успокаивались в тишине стройки. Скованность медленно уходила, но Адриан боялся первым пошевелиться, каждый раз боялся, что сделает что-то не так и все рухнет.
Для того чтобы «быть», нужно зажмуриться и забыть, кто они такие и зачем прячутся на стройке. Тогда мир вокруг исчезнет вместе с ними, и Свита, Дворец, вся их неугомонная квартальная жизнь покажется далекой – не дотянуться. Адриану нравилось воображать, что на стройке они не они, а другие, потому что, если ты другой, это не стыдно. Но даже если вынырнуть из собственной шкуры не получалось, Адриан не жалел, ведь оно того стоило. Хотя бы на несколько мгновений.
– Он злился? – Влад не называл Данте по имени, он его не любил.
Владу не нравилось, что Данте возвеличивали как бойца, хотя Влад давно наступал ему на пятки, не нравилось, как Данте влиял на Адриана. Он втягивал Адриана в интриги и все эти игрища Свиты, Данте занимал слишком много места.
Их руки лежали на земле. Прозрачная кисть Влада рядом с изъеденной татуировками кожей Адриана.
В Кварталах страха как такового не существовало, его предпочитали игнорировать, ведь страх отчасти синонимичен смерти, он делал ее неизбежность более ощутимой. Раньше они никого не боялись. Влад и Адриан были вместе всю жизнь, из многолетней дружбы проросла не только надежность, но и тотальное бесстрашие, и весь остальной мир превращался или в грушу для битья, или в поле боя. Теперь больше всего они боялись друг друга.
Адриан устало вздохнул и уткнулся затылком в стену.
От стены веяло холодом, и исходивший от Влада жар ощущался острее. Их позы повторяли друг друга: поджатые к груди колени, торчащие в стороны локти – точно гаргульи на фасаде Дворца. Хотелось превратиться в камень.
– Я все еще думаю, что тебе не стоит…
– Давай не надо! – рявкнул Адриан чересчур поспешно.
Он избегал этих разговоров, после них они ругались и дрались, а еще потому, что Адриан до смерти не хотел, чтобы Влад однажды заставил его выбирать между их дружбой, привычной жизнью и короной. Адриан все равно не смог бы, не выбрал. Влад наступил на ладонь Адриана ботинком. Резко. Со злостью. От страха.
Или все-таки вместе они ничего не боялись? Не так. Вместе боялись еще сильнее.
– Я Король. Я стану им. Ты знаешь.
Влад замолчал. Он не понимал, почему Адриан так рвался прыгнуть выше головы. Почему так злился, когда окружающие не так реагировали, не так отвечали, все делали не так. Возможно, потому, что, если узнают про мерзотности, их сразу разберут на запчасти. В Кварталах люди кормились всяким беспределом и кормили им же городских, но мерзотностей здесь не выносили. Этот парадокс местной жизни оказался живучей остальных. В еженедельных отчетах для Короля находилась парочка строк, которые холодом скручивали Адриану позвоночник. Отчеты зачитывали в общем зале Дворца для всех членов Свиты без исключения. Влад и Адриан сидели рядом, не смели шелохнуться. Иногда Адриан думал, что хочет стать Королем еще и поэтому: чтобы больше никакая паскуда не смела его презирать, пусть бы попробовали.
– Король хренов! – Влад закатил глаза. – Сдалось тебе это болото.
Адриан засопел, толкнул Влада. Завозились. Стройка укрыла их окончательно. Они слились с лопающейся штукатуркой и строительным мусором. Время шло, дышалось все легче. Адриан продолжал лениво поколачивать Влада. Влад машинально вывернул Адриану руку с отдавленной ладонью, и боль свернулась в жгут и прострелила кости до локтя. Стройка превратилась в кокон – плотная, сжавшаяся шелковая оболочка. Они вдвоем завалились на разодранные мешки, и Адриана замело пылью.
– Мы почти одного цвета, – засмеялся, и у Адриана все внутри перехватило от этого смеха.
Влад так редко смеялся. Хохотал, когда в детстве они размазали во Дворце машинное масло. Дворец тут же завонялся, а нянечки, смешно раскорячившись, падали на пол. Если повезет, катились туда-сюда с задранными юбками, потом агрессивно ползли за пацанами, но безнадежно растягивались на мраморе. Еще когда Адриан напивался «Кома-Тозы» и отрыгивал нараспев квартальные песни:
Влад тоже похихикивал. Когда Адриан пародировал его на ринге, когда поджигали жареным крысам хвосты в «Крыса-сносно», когда щекотали под ребрами – и вот сейчас. Стройка потеплела изнутри, или просто кожа горела.
– Правда, прости меня, – обронил Адриан на выдохе, хотя язык уже ворочался с трудом, а мысли, наоборот, бешено перебирали муравьиными лапками по черепной коробке.
В душе он даже согласился с собой: он сделал это назло Владу, чтобы его выбесить. Но в такие моменты все прочее становилось неважно, ведь они принадлежали стройке.
Мешки скрипели под ними, всё пытались ускользнуть, освободиться, в остальном стройка их жалела и берегла. Адриану было плевать, что стройка царапала руки, раздирала спину неприятными ссадинами. Плевать, что потом, когда стройка вылупится из кокона и снова превратится в заброшенное чудовище, расправит крылья-фасады и выпустит их обратно в Кварталы, им придется вжиматься в стены и не вспоминать о произошедшем – даже мысленно, даже наедине с собой. Адриан видел, как Бульдог собственноручно изводил всех, попавшихся на преступлении. Мерзотности считались недопустимыми, и овчарки за ними следили особенно пристально.
По дворцовой площади за ноги волокли мужчин на веревке. Они вцепились друг в друга, чтобы болтало не так сильно. Адриан и Влад сидели на ступенях: Влад подпирал затылком колонну, Адриан вытянулся на животе чуть повыше. Заметив Бульдога с Клыком, мальчики взбодрились – они были в том возрасте, когда выпущенные кишки местным детям за развлечение, интересно.
– Па, чего там? Па! – блеял Адриан, ему было лень вставать, но от близости чужой крови он все равно приподнялся на локтях.
– Не мешай, Адрик! Не видишь, мерзотности, не мешай! – Бульдог сплюнул и повернулся к сыну спиной, вытаскивая из-за пояса нож с широким лезвием.
Адриан с Владом переглянулись и похолодели. Адриан потер губы: он все еще чувствовал привкус крови, и бок саднило, потому что Влад проехался по нему пару часов назад. Бульдог вспорол одному брюхо под завывание второго – звук такой, как рвется плотная ткань, и много крови. Второму размозжили голову камнем. Мальчики не дергались, Влад потер лоб, проверяя, на месте ли собственная. Адриан убийств не боялся, но тогда подумалось:
После они с Владом не разговаривали несколько дней, казалось, стоило выдавить хоть слово – вывернет наизнанку. Но и это проходило, все проходило, все они откладывали на потом. Пульс колотился в висках, если про это думалось слишком много.
Но не обязательно.
Пока оставалась надежда срастись со стенами, Адриан еще больше зарывался в пыль, чтобы стать частью стройки. Чтобы на двоих – все одно.
Королю Кварталов
ИЗ ЕЖЕНЕДЕЛЬНОГО ОТЧЕТА СТАРШЕГО СОВЕТНИКА КОРОЛЯ
Внутренний распорядок:
• Работа учреждений, находящихся под протекторатом Дворца, – без сбоев.
• Работа частных учреждений – убийство в кафе «Крыса-сносно»:
– Состав происшествия: на своем рабочем месте застрелен постоялец кафе «Крыса-сносно». Убийство совершено по ошибке, целью изначально являлся владелец заведения Валенок Крысолов. Члены Свиты прибыли на место преступления в срочном порядке. Причина убийства: попытка присвоения частной собственности (кафе «Крыса-сносно»). Убийца ликвидирован. Объект переходит под протекторат Дворца на установленный хозяином срок. На объект распространяются все правила, действующие для учреждений, находящихся под протекторатом Дворца.
• Происшествия (поножовщина, перестрелки, изнасилования, мерзотности и прочие столкновения, относящиеся к разряду происшествий) – три зафиксированных случая.
– Состав первого нарушения: в спальных районах южного поста ликвидированы два человека – классические ножевые совместно с ножевыми с особой жестокостью. Причина ликвидации: категория мерзотности.
– Состав второго нарушения: в центральном районе Кварталов ликвидирован один человек – классический расстрел. Причина ликвидации: категория разбой. Попытка покушения на неприкосновенность учреждения, находящегося под протекторатом Дворца, – швейная лавка Паучихи.
– Состав третьего нарушения: в центральном районе Кварталов, основной павильон ринга, потеряно три человека: смерть в результате травм, несовместимых с жизнью. Причина потери: категория несчастные случаи. Зафиксированы три смерти в результате официальных боев на ринге.
Взаимодействие с Городом:
• Работа транспортных сообщений Окраины-Город – без сбоев.
• Работа транспортных сообщений Кварталы-Город – нарушение работы за **.**.
– Состав нарушения: пожар на оружейном складе. Причина возгорания – поджог. Пожар устранен, работа транспортных сообщений восстановлена. Размер убытков: подсчитывается. Поджигатель обнаружен в те-чение пятнадцати минут с момента возгорания. Поджигатель ликвидирован – расстрел классический.
• Состояние постов (западный, южный, восточный, северный): удовлетворительное.
• Поставки продовольствия из Города: без сбоев.
Внутренняя организация:
• Потери в рядах Свиты составили 6 человек.
• Потери в рядах членов Свиты высшей категории: отсутствуют.
• Состояние Дворца: удовлетворительное.
Было не странно ходить без красной ленты, Адриан и раньше делал это постоянно, – странно, что теперь она была ему не нужна. Все улеглось, инаугурация прогремела и стихла. Люди приняли нового Короля без боя, но, конечно, это не значило, что все местные одобряли Адриана. Любовь – неплохое подспорье для каждого, кто хочет удержать власть, правда, оно слишком шаткое. Любовь к правителям в Кварталах проходила быстрее и незаметнее, чем яркая одноночная привязанность. Адриану не нужно было, чтобы его любили, и местным не нужно. Самое главное, что Адриан свой. Хренов шалопай, все равно весь – из квартального месива.
Он замедлился, проходя мимо ринга. Шаг короче, квартальная суета тише. Вперед и не оборачиваться. До сих пор удавалось с трудом.
Прятать больше нечего. Влад был прав: все вышло так, как они хотели. Адриан стал Королем – добился, дотянулся, убил. И не только Буча. А Влад на ринге, там, позади.
Охрану Адриан тоже не взял. Свита шаталась по заданиям, кошмарила местных (строго за дело) и дежурила у Дворца. Новые советники, Саша и остальные, занимались переездом в комнаты, переназначали овчарок. Первое время после смены власти во Дворце самое неспокойное, надо успеть переобуться или убраться подальше. Уже пытались поджечь библиотеку. Пожар смогли потушить, здание почти не пострадало, только Арсений, обуглившийся почти наполовину, не выбрался – так остервенело защищал книги. Умер, как и жил, отстаивая свои интересы. Увлекающийся, увлекающийся человек.
Словом, головняка хватало, а за Адрианом не нужно было бегать с платочком и подтирать ему сопли. Наверное, и это местные чувствовали. Адриан засунул свой главный страх глубоко и надолго, все остальное – бред. Он не стремился быть ближе к народу, и эти пропагандистские уловки его не интересовали. В Городе Прогресс дожал людей настолько, что они не могли позволить себе безразличие; в Кварталах такие схемы не работали.
Адриан делал вдох, и перед глазами снова – пыль стройки, осторожные перебежки, жизнь из вранья, рука на пульсе. Он хотел все изменить, прыгнуть наконец так высоко, чтобы перевернуть Кварталы с ног на голову. Кварталы разрастутся по Окраинам, проломят Стену и всосут Город в себя. Наступит новое время: перестанут пялиться, перестанут осуждать, гнобить тоже перестанут. Адриан будет пересаживать души, сколько потребуется, и будет бороться, пока понятие мерзотностей не исчезнет. Даже если на это уйдет много лет, вся его жизнь, вряд ли Адриан остановится. Даже если Влад умрет – вдруг или спустя много лет, тихо, от старости, – Адриан все равно скажет однажды:
Данте зачем-то понадобилось встречаться в баре «В морду». Главный бар Кварталов чихал посетителями так, будто у него на них аллергия: входные двери хлопали часто-часто, и гости, только успев заглянуть внутрь, высмаркивались обратно. В баре практически круглосуточно полная посадка, при этом он оставался чуть ли не единственным крупным заведением в Кварталах, которое еще цеплялось за частный сектор. Адриан хотел так все и оставить, ему нравился этот островок независимости. «В морду» покрывал Дворец, у всех Королей случались приступы сентиментальной привязанности к этому месту, но покровительство оставалось номинальным. Бар Дворцу ничего не платил, но для своих у них всегда был придержан столик. Когда на Данте накатывали редкие приступы вдохновения, он предлагал что-то изменить, добавить. И никто – ни старый управляющий со своей женой, ни рыжеволосая официантка Элечка, ни старый лабрадудль, половой тряпочкой растягивающийся у барной стойки, – не отказывались от редких и деликатных предложений Данте, хотя Элечка эти нововведения любила приписывать их несуществующей связи. Сам Адриан бегал с Владом во «В морду» еще по малолетке. Они ползали под столами, разглядывали заляпанные днища и складывали из рисунков истории. Примятые следы жвачки напоминали многоруких чудовищ, странных животных, совсем редко – людей. Маленькому Адриану казалось, что столы пародировали настоящую жизнь, потому что другой в Кварталах не было видно.
У входа в бар болтающиеся рядом завсегдатаи послушно растеклись перед Адрианом. Он толкнул мыском дверь и вошел. Заскрипели стулья, затрещали колени, загремели кряхтящие вздохи. Все медленно поднимались.
– Да здравствует Король, – вспыхивало со всех сторон.
У Адриана перехватило дыхание, опять затошнило, волнение надулось в животе и проползло к горлу. Куча взглядов приклеилась к нему одному. Они не просто смотрели – ждали, слушали. Раз они признали нового Короля, слушать были обязаны.
Адриан улыбнулся, как всегда, саблезубо:
– Эй, Ждан.
Голова управляющего едва заметно возвышалась над барной стойкой. Лысина скакнула, и вот уже Ждан во весь свой лилипутий рост выпрямился на стуле.
– Король?
Забавно, что по имени Адриана могли называть Данте и ближние. Владу Адриан бы тоже позволил, если бы не все это дерьмо. Свело челюсть, душа потянулась обратно – к рингу, – но Адриан сдержался. В Кварталах к Королю так и обращались – Король, если лично; за глаза как только не вспоминали.
– Всем по кружке за счет Дворца!
Толпа загудела, заулыбалась, уставилась на Адриана с блаженной алкогольной нежностью. Ждан с ловкостью осьминога принялся раздавать выпивку. Он делал это быстро и бодро, будто у него в самом деле больше двух конечностей.
– Хватаем пойло, и пошли нахер отсюда! – Адриан вскочил на ближайший стол, ловко задирая длиннющие ноги в берцах. – Помещение на пару часов переходит в пользование Короля.
Люди довольно зашлепали к выходу, завсегдатаям «В морду» в жизни не хватало только халявного бухла, халявное бухло – это как манна Прогресса, можно и потерпеть.
Адриан спрыгнул на пол и примостился у стойки. Ждан только успевал греметь бутылками.
Поделиться книгой: