Основание. Пятый пояс

— Слушайте меня. Я Ирал, глава Сломанного Клинка. Слушайте меня все, кто ушёл со мной из Пяти Ветров. Особенно внимательно слушайте меня те, кто слаб. Это лишь первый день нашего похода к Каменным Лабиринтам. Впереди ещё много таких переходов и все они будут гораздо длинней этого. Впереди лишения, тренировки и испытания. Мне не нужны в семье слабаки и неумехи. С завтрашнего дня ежедневные тренировки для всех станут обязательными, потому что в семье Сломанного Клинка постоять за себя должны даже алхимики, потому что в семье Сломанного Клинка все должны идти по дороге Возвышения. Поэтому подумайте и решите, не стоит ли повернуть обратно? Не стоит ли отказаться от столь строгой семьи? Это последний ваш шанс вернуться. Сегодня ночью глядите на огни города Пяти Ветров и думайте. Всех, кто решит, что он переоценил себя, стражники семьи утром проводят обратно к городу в полной безопасности. Потом, из глубин Внешнего Поля Битвы никто вас провожать не будет.

Сказал и поморщился. Слово Внешнее было лишним. Здесь почти никто не именовал Поля Битвы полностью. Орденцы, бывшие орденцы, как справедливо заметил Пересмешник, выдают себя, называя нашу семью семьёй Сломанного Меча, я вот, как бывший житель Тюремных поясов, упорно именую здешние, единственные у местных Поля Битв, Внешними. Хуже было бы только, именуй я их Великими, как делают сектанты.

Медленно по спирали спустился вниз, намереваясь перейти к тренировке. Первой и пока что лишь с бывшими орденцами, но меня перехватил Седой, ожидавший меня в конце спирали вместе с ещё одним идущим, тоже седым, только на этот раз по-настоящему. Вернее, седым едва ли не настолько же, насколько сам Седой был раньше седым.

— Молодой глава, — вежливо приветствовал меня сам Седой, раз пятый за сегодня, затем плавным жестом указал на своего собрата. — Позволь представить тебе моего друга Келлера, я как-то говорил тебе о нём.

Точно. Я едва не кивнул. Именно ему Седой хотел прикупить зелье восстановления сожжённой жизни. За этого друга я сперва принял Морщинистого.

Поднял перед собой руки, прикладывая кулак к ладони.

— Рад приветствовать тебя, Келлер. Использовал ли ты зелье, которое купил для тебя Седой?

— Я тоже рад лично приветствовать вас, глава, — согнулся передо мной Келлер. — Да, ещё две недели назад.

Седой поморщился:

— Он сжёг жизнь очень давно, и возвращение потерянного идёт с трудом. Молодой глава…

Пусть Седой и замолчал, но недосказанное было понятно и так. В конце концов, мы об этом договаривались изначально — помочь комтурам Ордена. Удивительно, что за эти дни это первый мой пациент из бывших орденцев.

Правда, Келлер не комтур, потому как всех оставшихся со мной комтуров я знаю. Половина из них теперь старейшины семьи. Но и у Седого есть преимущество. Никто не затевал ещё со мной разговор о лечении, возможно, оставив это на Седого. Он вот, выбрал. Причём выбрал обосновано — раз зелье Древних справляется тяжело, нужно ему помочь, чтобы оно не расходовалось напрасно.

Я изумился, поймав себя на столь большой наглости. Помочь там, где не справляется зелье Древних. То ли расту над собой, признавая свой талант, то ли зазнался уже почти в край. Сегодня и проверю, как оно на самом деле.

— Поговори с остальными, и начнём.

— Поговорить о чём? — а вот Седой не понял мой намёк.

— О том, что мне нужно больше свободного времени, и чтобы они решали свои проблемы сами. Уверен, стоит тебе только отойти, тут же со мной заведут либо разговор о делах, либо о былом.

— Э-э-э, — замялся Седой, — молодой глава, на самом деле они так пытаются передать вам свой опыт.

— Я понимаю, всё же не совсем дурак. Но это можно делать и так, как делал ты — просто учить, назначить несколько учителей и просто учить, пользуясь преимуществом ускоренного времени, а не вот так впустую тратить время на болтовню.

— Я понял, молодой глава, я понял. На самом деле мы все боялись, что ты оскорбишься, если мы будем действовать столь прямо.

— Даже ты?

— Даже я.

Я ухмыльнулся:

— Зря.

Седой ответил мне такой же ухмылкой:

— Уже понял.

— Сейчас я хочу провести тренировку со… со стражей семьи, затем у меня Зеленорукий и… Дарая, — Логар мне неприятен, и я предпочту отодвинуть его лечение. — Если уже сегодня не будет этих вроде как, уроков, то после полуночи я освобожусь и жду тебя, Келлер.

— Спасибо, молодой глава.

Я улыбнулся Седому и шагнул прочь, туда, где уже расчищали место для тренировки, но Седой мягко остановил меня.

— Молодой глава, ещё одно. Келлер наш лучший артефактор. Пришло время тебе отдать ему повреждённые вещи.

Я с новым интересом оглядел Келлера. Властелин, это понятно. Слабей Седого, что тоже объяснимо. Один получил от меня столько лечения, что сейчас, наверное, сильнее себя молодого, а второй страдает от застарелого сжигания жизни и прочих ран, которых не может не быть. И вот с этим не может не быть я и удивлён.

Нет, я сам только что громко вещал с небес, что в моей семье уметь сражаться должны все. Но уметь, а не сражаться в обязательном порядке. Как так вышло, что лучший артефактор Ордена сжигал жизнь? Похоже, меня сегодня ждёт не только поднадоевшее лечение, но и ночь интересных рассказов.

Первым я вбил в землю летающий меч старшего Тизиора, чья рукоять теперь возвышалась над моей головой.

— Это памятная вещь, которую я получил в подарок от одного старшего, — честно сообщил Келлеру. — Кажется, работа сектантского артефактора. Быстрее и удобней этого меча я не встречал. Он пострадал от удара нескольких Сутей Стихии в исполнении Властелинов Духа, правда, невысоких звёзд.

— И умения тоже невеликого, — добавил Седой.

— Я бы хотел полностью восстановить возможности меча.

— Разумеется, глава. Как иначе? — Келлер опустил ладонь на широкое лезвие и ловким движением спрятал в кисет эту здоровую махину.

Да, у лучшего артефактора Ордена, Властелина Духа, был лишь кисет. Бывший Орден Небесного Меча был силён, но беден. Немалое богатство составляли одни только Флаги формаций, которые они сохранили с прежних времён, но даже спустя пятьдесят лет они не смели их продавать. Продавали только новоделы. Я в который раз напомнил себе поговорить о тех неизвестных мне старших, которые не участвовали в битве и которые остались живы после уничтожения Ордена.

По уму это были как раз ремесленники Ордена: артефакторы, алхимики, кузнецы, лекари и прочие. Что с ними стало, почему молодёжь Ордена выросла без них и без них же служила клану Кунг?

— Это тоже памятная мне вещь, — следующей я протянул Келлеру маску. — Я купил её на одном мелком аукционе. Это тоже работа сект, и она тоже пострадала от того же удара.

— Да уж, — Келлер принял её, покрутил перед глазами, разглядывая дыры и опалины.

— Если не получится восстановить свойства, то я бы предпочёл сохранить хотя бы её внешний вид.

— В смысле? — нахмурился Келлер.

— В том смысле, что не нужно перекраивать её или заставлять рассыпаться прахом. Нельзя починить, значит, я верну её на стену памятных мне вещей.

— Глава, ну конечно, я не посмею уничтожить её! — возмутился Келлер. — Вы можете не беспокоиться об этом.

— И вот эту штуку погляди.

Седой скривился при виде доспеха, который я достал. Тот самый, который я получил от Нулара Ян для выхода к поместью, куда сейчас должен вести своих людей Красноволосый.

Седой же не ограничился гримасой и заявил:

— Это убожество нужно менять.

— Зачем? — удивился я. — Неплохой доспех, я к нему привык.

— Затем, что молодому главе Сломанного Клинка невместно ходить в таком старье.

Келлер, пряча усмешку, спросил у меня:

— Он тоже пострадал от того удара?

— Нет. С ним что-то странное. Когда я привязывал его к себе, то он посчитал меня Властелином и зажёг круг оценки.

Келлер быстро мазнул взглядом по мне, Седому и кивнул:

— Понял, глава. Я наслышан от Аранви, что вы можете использовать некоторые техники без обращений, но подобные доспехи должны оценивать средоточия, а у вас третьего ещё нет, верно?

— Да, в этом и странность, — не стал я использовать мыслеречь.

— Я проверю доспех, сброшу привязку, и вы попробуете ещё раз.

— Отлично, — глянув за их спины, туда, где другие старейшины уже начали нетерпеливо обжигать меня взглядами, напомнил Седому. — Поговори с ними. Скажи, их глава, пусть и собиратель камней и дерьма, но умный, сам хочет учиться.

— Собиратель чего? — выпучил глаза Келлер.

— Ой, — скривившись, махнул рукой Седой. — Любимая шутка нашего молодого главы. Ему нравится вот так заявить в глаза собеседнику и глядеть, как тот судорожно ищет, что же сказать в ответ.

— На самом деле отличная шутка, — не согласился я, да ещё и подначил. — А главное, любой, кто различает ложь, поймёт, что я говорю чистую правду.

Глаза Келлера распахнулись ещё сильней.

Ну да. Я показал им всем жетон, рассказал, что пришёл из Второго пояса из отделения Ордена Небесного Меча, а вот о том, что родился в Нулевом рассказать руки так и не дошли. И это нужно бы исправить. В один из дней нашего перехода. Или в один из дней похода к Ключу. Время еще есть.

Пусть горели костры, артефакты тепла и прочее, готовое принять возле себя свою часть моей семьи, её наёмников, стражей, учеников и прочих, почти все они сейчас собрались в одном месте, окружив тренировку стражников Предводителей. Тех самых служителей, которыми я так восхищался несколько дней назад в городе Пяти Ветров в первую встречу.

Я прошёл насквозь это кольцо, отмечая, что вперёд пустили детей, которые расселись на земле, затем стояли те, кто послабей, а уже крайними были Предводители. Только редкие Властелины смотрели на схватки из первых рядов, нависая над бывшими уличными оборванцами.

То, как расступались с моего пути, не осталось незамеченным: стоило мне шагнуть в круг, как стражники прервали схватки и развернулись, поворачиваясь ко мне.

Я прошагал к центру круга, остановился там, ощущая на себе десятки и сотни взглядов.

Почти шесть сотен взглядов скрестились на мне.

Украдкой облизал пересохшие губы и громко сказал:

— В древности, отыскав путь к Небу, идущие придумали добродетели. Не могу сказать, как с ними обстояло дело в Империи Сынов Неба, насколько ревностно следовали им идущие той, старой павшей Империи. Как с ними обстоят дела сейчас, вы знаете не хуже меня. Скажу за себя. Из всех добродетелей больше всего я почитаю добродетель справедливости.

Бывшие и, надеюсь, будущие орденцы, которые сейчас назывались стражей семьи Сломанного Клинка, молча глядели на меня. Они даже не обменивались мыслеречью. А вот круг зрителей перешёптывался всеми возможными способами, сливаясь для моего слуха и таланта в неразборчивый гул десятков голосов.

— Скоро лучшие из стражников нашей семьи и её искатели двинутся вглубь Поля Битвы, войдут в Каменный Лабиринт, чтобы пройти все ловушки Древних, победить всех врагов на своём пути и отыскать Ключ, который позволит открыть зоны запрета, присоединить местный портал к Путям Империи и заявить об основании фракции.

Теперь меня слушали более внимательно, затаив дыхание, я бы сказал. Наверняка многие по-прежнему опасаются, что их приняли в семью только ради того, чтобы послужить мясными щитами. Убеждай, не убеждай, клянись, не клянись, а страх в людях таится.

— Когда-то давно, когда я только-только начал свой путь лекаря, я попал в неприятную ситуацию. Меня обманом и силой сделали долговым слугой. Нас было немало долговых в том отряде. Но если меня взяли в него из-за лекарского таланта, то остальных лишь для того, чтобы сделать приманкой для Зверей. Жуткое зрелище, когда люди понимают, что им приказывают умереть, но ничего не могут поделать с приказами, отпечатанными в их душах.

Кольцо людей вокруг меня забурлило, кое-кто из бывших уличных оборванцев и из не очень сильных идущих и вовсе начал украдкой пятиться. Я видел и тех, кто ящерицей, ползком, скользнул под ногами, торопясь сбежать от опасности, которую они почуяли в моих словах.

Надеюсь, они не заблудятся, мы всего ничего отошли от города.

— Мне повезло. Я чудом сумел добраться до своего контракта и разорвать его, — красиво солгал я, не сказав ни слова неправды, — а затем убил своего нанимателя. Позже, я прочесал все окрестности того места и сумел отыскать только одного спасшегося из долговых. Тогда я понял две вещи. Первая из них: сопротивляться, надеяться и бороться нужно до конца. Как бы ты ни был слаб и беспомощен, можно Закалкой буквально зубами выгрызть себе жизнь у Зверей этапа Мастера. И это на самом деле так. Я знавал идущего, который не мог победить ни сталью, ни техниками, но хотел жить и зубами порвал горло сектанту.

Медленно крутанулся на месте, пристально вглядываясь в орденцев. Сейчас я говорил с ними.

— Вы все именно такие. Вы боретесь до конца, выискиваете любой шанс. Мы все. У нас есть шанс создать фракцию Сломанного Клинка. Мы его не упустим.

Клянусь, многие из них, с ярко горящими глазами хотели бы рявкнуть про перековку Сломанного Клинка и возрождение Небесного Меча, и сдержались с трудом. Ничего, у них ещё будет возможность не скрывать ни чувств, ни эмоций, ни желаний.

— Второе, что я понял — это то, что никогда, никогда, НИКОГДА я не пошлю долговых слуг на смерть.

Криво усмехнулся, не пытаясь скрыть этой гримасы. Тут желай, не желай, а сказать правду, не солгав, не выйдет. Интересно даже, как восприняли мои слова те, кто могут ощущать ложь. Сколько в моих словах правды? Долговых слуг нельзя, но врагов под печатями можно? А Пересмешник — долговой слуга, враг под печатью или искупающий свою вину ублюдок?

Если даже я сам не могу чётко и ровно провести границу допустимого в своих поступках, то что уж говорить про тех, кто пытается уловить ложь в моих словах?

Но я ещё не закончил говорить, я, по сути, только-только перешёл к главному.

— Поэтому никому не стоит бояться, что я набирал вас только для того, чтобы проложить вашими жизнями путь сквозь зоны запретов Поля Битвы. Если бы это было так легко, то этим бы пользовались все фракции, а Поля Битвы давно бы исчезли. Вперёд, в зоны запретов пойдут только те, кто сам этого захочет.

И снова я замолчал, в этот раз даже с каким-то весельем следя за тем, как снова суетятся пошедшие за мной. На этот раз не бегут, правда, а лишь решили, что я буду сейчас уговаривать их идти на Поле Битвы. За плату, конечно же. И обсуждают свою цену.

Стоило десяткам голосов и мыслеречи снова слиться в трудноразборчивый гул, я вновь заговорил:

— Те, кто пойдут туда, поднять мечи.

Через два вдоха все до единого орденцы вскинули мечи. Потрясающее зрелище. И очень-очень подозрительное, конечно же.

Я медленно согнулся в приветствии идущих к Небу и в таком положении прокрутился на месте, приветствуя каждого поднявшего меч.

Выпрямился:

— Благодарю. Ваш вклад в создание фракции неоценим. Вы основа, которая станет костями фракции, её фундаментом, её силой и её мечом. Задумав создание Сломанного Клинка, именно на вас я возлагал свои главные надежды.

И снова они едва-едва удержались от ответа. Но под взглядами старших всё же удержались.

А я улыбнулся:

— Надеюсь, вы не забыли, с чего я начал? С того, что из всех добродетелей я больше всего ценю добродетель справедливости. И разве справедливо будет, если вы войдёте на Поле Битвы и отправитесь за Ключом, который не смогли за столько лет добыть Морлан, а я останусь позади ждать вашего трофея? — не дав и мгновения на раздумья, громко припечатал. — Нет! Это будет несправедливо! Поэтому вместе с искателями Сломанного Клинка за Ключом Древних пойду и я. Я добуду его вместе с вами!

Даже большая часть орденцев этого не ожидала, что уж говорить про всех остальных. Кто знал, что я пойду? Седой, с которым мы изначально это обсуждали. Ещё даже с тех времён, когда я был просто мастером боевых Указов, которого он уговаривал присоединиться к Ордену. Часть старших, комтуров, которые могли понять, к чему всё идёт. И всё, пожалуй. Поэтому гвалт поднялся ещё тот.

Что только ни звучало: от криков одобрения и изумления до возгласов о моей глупости и шёпота о тупом придурке, который норовит сдохнуть.

Повысив голос, я заставил их вновь обратить внимание на себя.

— Глупости?! Возможно! Излишний риск? Сложно спорить. Самонадеянность? А вот тут не соглашусь. Да, я хороший лекарь, но открою вам свою большую тайну — умение лечить вовсе не самый сильный мой талант.

Даже орденцы охнули, явно заподозрив меня в сумасшествии.