Чемпион. Второй пояс

Чемпион. Второй пояс

Глава 1

Снова мгновение, когда вокруг ничего нет, когда мир словно моргает, уже даже привычное, ожидаемое и я, только что окружённый старейшинами сект, стою в одиночестве по пояс в воде.

Под ногами твёрдое основание, легко просматриваемое сквозь почти чистую воду, над головой небо с клонящимся к закату или поднимающимся с рассветом солнцем, вокруг гладь болота и огромная, пустая голубая печать-круг, очерчивающая формацию Пути.

Три вдоха я вслушивался в себя, в Прозрение, в боевую медитацию, в вяло скользящие потоки воды, а затем вскинул руки и захохотал.

Да! Дарс побери этого безумного духа Изарда, я вернулся! Никаких тебе долгих лет непрерывных и отчаянных сражений, как он хотел. Никаких тысяч убитых сектантов за моей спиной. Обошёлся несколькими сотнями и половиной года.

Как жаль, что безумный дух не может знать, что происходит вне его города. Но ничего, видит Небо, однажды я действительно приду к воротам города Тысячи Этажей и завалю их камнями!

Опустив руки, я обратился к разделу карт. Передо мной развернулась надпись «Перекрёсток Тысячи Лотосов».

Дальше я уже привычно скользнул мыслью по спискам к нужному и только чудом успел остановиться.

Как-то я чересчур спешу. Вот было бы смеха, на самом деле нет, если бы я споткнулся на последнем шаге. Споткнулся до смерти. Своей.

Покачав головой, я для начала стёр сектантские Указы над собой. Вот уж была бы глупость, попытаться войти в тайник Стражей, по-прежнему выдавая себя за сектанта. Подумав, я ещё и снял с себя маску, стянул личину Атрия, с которой уже невольно будто сросся.

Вот теперь всё правильно, вот теперь всё так, как и нужно и можно вновь обратиться к жетону Стража.

Формации.

Зал Созерцаний.

Мир снова моргнул, и вода исчезла, я оказался на сухом каменном полу, а вместо бесконечного дневного болота вокруг царила полутьма огромного подводного зала.

Это точно то самое место.

В центре зала всё то же круглое озерцо, из глубины которого сияет Сердце Стихии. К краю озерца ведёт дорожка грязи, оставшаяся от моего прошлого посещения. С меня и сейчас стекает вода, снова омывая рисунок камня и синий круг под ногами.

Я оглядел купол свода. Сегодня здесь темней, чем в прошлый раз, вода снаружи купола почти чёрная. Видимо, сейчас там ночь.

И пусть. Я не собирался глазеть сквозь стекло в поисках нового Змея. Во мне ещё плещется воспоминание о шторме, о буйстве моей стихии. Если это не лучший момент для того, чтобы коснуться Сердца Стихии и, наконец, уничтожить остатки тьмы в себе, то я даже не знаю, что можно считать лучшим моментом.

Моя рука коснулась кисета. В любом другом месте я бы достал Флаг, чтобы Призрак охранял мою медитацию. В любом другом месте Альянса. Делать же это, находясь в тайном месте рухнувшей Империи было бы глупо.

Здесь не было никого долгие десятилетия. Это место Стражи сохраняли специально для меня. Что бы они в моём отношении ни задумали.

Я подумаю над этим позже. Когда стану Предводителем Воинов. Три года, Виостий? Я управился за два, как и хотел Клатир. Он, видимо, верил в меня больше.

Я вытащил из кисета один из артефактов Фатии. Жабры ловцов даров моря. Увесистый кругляш, позволяющий забыть о том, что тебе нужен воздух.

Не знаю, как это работало, но пока он на мне, можно спокойно дышать под водой. Главное, широко не открывать рот, когда дышишь, иначе можно нахлебаться.

Миг и я шагнул с края озера, рухнул в его бездонную глубину, прижимая к груди ещё один амулет, на этот раз работы Древних. Тяжеленный амулет из Ордена, который позволял создавать мастеру Указов двухцветные печати. И нет, я не собирался накладывать печать на Сердце Стихии. К чему это безумство? Артефакт нужен мне сейчас только для того, чтобы камнем уйти на дно.

Не знаю, что бы сказали другие мастера Указов, видя, как я использую такой ценный и уникальный артефакт в качестве простого груза для ныряния. Но для меня главное результат. Не моя вина, что среди моих вещей эти два артефакта для Указов самые тяжёлые.

Хотя, конечно, с дном я погорячился, не прошло и пяти вдохов, как я уже погрузился достаточно глубоко, глубже мне просто не нужно, а артефакт исчез в кисете, сменившись другим, гораздо легче.

Отсюда, из-под воды, Сердце Стихии выглядело совсем по-другому. Не знаю уж, в чём тут дело. В том, что оно стало ближе или в том, что вода теперь по другому искажала его очертания, но мне то и дело казалось, что его границы исчезают, словно оно пытается стать единым с той водой, в которой зародилось.

Два гребка и я остановился в половине шага от него. Закрыл глаза и застыл, погрузившись в ощущение стихии.

Потоки воды неторопливо скользили мимо меня, рассказывая о себе и той безумной глубине, с которой поднялись одни из них и куда стремились другие. Что там Фатия рассказывала мне о море и его глубине? Похоже, что это крохотное в поперечнике озерце Зала Созерцания могло бы поспорить глубиной с морем Итреи.

Потоки, поднимающиеся снизу, ещё помнили, как они были стиснуты там, на бездонной глубине и шептали мне, что если бы я осмелился погрузиться туда, то они бы раздавили меня в лепёшку, невзирая ни на прочность моего тела, ни на наше родство.

Я верил этому. Я слышал в их шёпоте отголоски той безумной мощи моря, которую испытал во время шторма. Что такое один идущий к Небу невеликой силы перед лицом стихии?

Я открыл глаза и впился взглядом в Сердце Стихии, в Сердце Воды.

Ну, что хранится в тебе?

В нём было всё.

В нём было прохладное, вязкое, душащее касание густого тумана.

В нём было тягучее, едва уловимое движение болота, готового тебя поглотить.

В нём была звонкая капель утреннего дождя.

Сияние радуги на водяной завесе у подножия водопада.

Ревущие потоки горной реки.

Журчание лесного ручья.

Благость первого весеннего ливня, дающего жизнь истосковавшимся пустошам.

Прохлада вечернего озера, в котором утонули звёзды.

Солёный утренний ветер моря.

Рёв срывающегося в пропасть водопада.

Бесконечность моря.

Сокрушающая всё и всех мощь моря, в объятьях которого даже пиковый Мастер Духовной Силы не более чем соринка на волнах.

Я ощущал всё это. Ощущал всё то, что видел в своей жизни, что испытал, чего коснулся и во что погрузился. Ощущал всё и ещё немного больше.

Никогда я не видел гигантских водоворотов в море и даже не представлял, что такая вещь может существовать. Но сейчас, когда сияние Сердца Воды пульсировало передо мной, пульсировало внутри меня — я видел этот водоворот. Я ощущал его, я ощущал, как он засасывает огромный корабль, с каждым оборотом затягивая его всё глубже и глубже.

Я был этим водоворотом, я желал утопить этот корабль и сотни людей, которые бегали на его палубе. Я был падающим на лес дождём, который желал напитать иссохшую землю, утренней росой, встречающей солнце, новорождённым родником и затхлой лужей, которую жадно выпил мучимый жаждой шакал, я был небесно-голубым морем, я был тяжёлой серой тучей над ним.

Я был морем и тянулся к небу, и я был Леградом и тянулся к Небу. Я был стихией и я был человеком, идущим.

А затем я увидел в Сердце Воды себя.

Моё тело оказалось буквально пронизано стихией. Темнота тела сменилась мягким синим сиянием, меридианы были наполнены лениво плывущими змеями воды.

Раньше я планировал создать в теле как можно больше Синего Жемчуга, чтобы создать запас стихии для борьбы за Тау-Ча-Крон. Теперь я знал, что, становясь Предводителем с помощью Сердца Стихии, — это совершенно не нужно.

Единственную Жемчужину в своём теле я развеял одним только желанием. Вот она есть, толстая, несокрушимая, удерживающая в себе тьму, а вот её нет.

Несколько вдохов я наблюдал за тьмой, но она даже не подумала выглянуть из своего убежища. Впрочем, если бы я видел вокруг столько сотен нитей чужой стихии, то тоже не подумал бы храбриться и не пытался напасть.

Но сегодня это тьме не поможет. Время, когда я не мог позволить себе даже коснуться стихией узла Тау-Ча-Крон — миновало. Сегодня я верну себе своё тело, сегодня каждый узел моих меридианов будет только моим.

Вместо сотен нитей стихии вокруг Тау-Ча-Крон их были уже тысячи. Мягкое синее сияние тела вне меридианов сменилось ослепительным светом, нити, змеи воды, туман стихии, капли, струи и все остальные образы воды, которые я только мог придумать, сплетались там, скользили друг возле друга, проникали друг в друга, становясь всё плотней и плотней.

Вот это уже тонкие звенящие ручьи, вот потоки реки, чаша озера, а вот уже несокрушимая толща моря.

Я улыбнулся и приказал.

Вперёд.

Моя стихия взметнулась волной и с рёвом нахлынула на Тау-Ча-Крон, ворвалась в его пределы, стиснула жалкие клочки тьмы в своих объятьях, а спустя миг поглотила, раздавив в своих тисках.

Если тьма и пыталась бороться, то я этого не заметил. Если она и уничтожила часть моей стихии, то я этого не ощутил.

А волны моря всё продолжали наполнять Тау-Ча-Крон. Раздутый во много раз больше нормального он принимал в себя их все. Потоки воды, струи ручья, капли дождя. Туманы, водопады, реки, озера. Всё, что я видел в своей жизни, всё, что я ощущал за время своего пути к Небу, всему находилось место в моём новом средоточии.

А я, помня советы старика Тизиора, всё продолжал выискивать в себе все воспоминания о воде. И не только в себе. Образ гигантского водоворота, подаренный мне Сердцем Воды, образ падающего в море дождя тоже нашли своё место в создании средоточия.

Я усердно вливал стихию в Тау-Ча-Крон, жадно поглощал её из бездонного озера, что окружало меня, из Сердца Воды.

Тау-Ча-Крон, долгие два года полный тьмы, начал сиять голубым. Затем голубой цвет сменился синим.

Но мне всего этого было мало. Старик сказал, что нужно идти до предела, что у меня будет только один шанс в течение горения большой палочки. И что только от меня будет зависеть, насколько качественным выйдет моё второе средоточие. Ведь размер — это ещё не всё.

Поэтому я старался.

Синий цвет Тау-Ча-Крон сменился тёмно-синим, мрачным. Как предштормовое море или… ночное небо.

Моя стихия замерла, не в силах больше найти себе места в будущем средоточии, выплеснулась наружу, закрутилась вокруг него водоворотом. Я нажал ещё, попытался буквально впихнуть туда ещё нитей, тумана, потока, змея воды. Ну хоть что-то!

И ничего не вышло.

Я ухмыльнулся. Предел достигнут. Ещё десять-двадцать вдохов и в моём теле появится второе средоточие, сделав меня Предводителем Воинов.

Но эти вдохи миновали, затем прошло ещё столько же, а мрачного тёмного цвета Тау-Ча-Крон и не думал преображаться. Я стиснул зубы.

Дарсов старик, так вот цена твоих советов? Всё ли ты, сектант, поведал имперцу? Мог ли ты вложить в свои советы скрытый яд, умолчать о чём-то важном, чтобы моя попытка обернулась провалом?

Я перебрал все свои воспоминания, в которых над стариком успокаивающе тлела вязь Правды и твёрдо ответил себе: «Нет. Старик ни о чём не умолчал. Когда он говорил, что рассказал всё без утайки, то не лгал. Ни мне, ни себе.»

А значит, всё дело только в нерадивом ученике. Создать средоточие из своего понимания воды? У каждого идущего, даже пройди двое одними реками, будет своё понимание? Похоже, я что-то упустил, похоже, я собрал не все воспоминания.

Одно за другим я вновь принялся кропотливо перебирать свои воспоминания о воде, о своей жизни, обо всём, что у меня было связано с водой. С самого начала. С самых первых своих воспоминаний. С пустоши Нулевого круга.

Неожиданно своё место в Тау-Ча-Кроне нашлось и воспоминанию о жажде, когда ты под вечер возвращаешься домой с пустым бурдюком, воспоминанию о первых попытках Закалки меридианов и плывущих в воздухе голубых нитях, о прыжке в реку, о жадно впитывающей влагу иссохшей земле на огороде деревни, о бочках с водой во дворе бурсы Школы, рядом с которыми так приятно медитировать, о воде ручья в лесах Морозной Гряды, которая так приятно холодила раны, нашлось и место разговору Виликор о застывшей воде. Вперёд, к тёмному шару скользнуло хрупкое ощущение замершей в странном равновесии воды.

Но на этом странности не закончились. Я шёл от воспоминания к воспоминанию. Одни за другими в мыслях мелькали воспоминания о прожитых днях. Город Тысячи Этажей с его водопадом и ледяной беседкой сменился жизнью у моря, его рассветами и закатами, его солёными ветрами, а затем…

А затем я неожиданно вспомнил струи крови на площади перед дворцом главы секты Жуков. Вспомнил, как они пульсировали под ногами, сплетались в Марионетку, вспомнил, как их биение предупреждало меня об опасности.

И вперёд, к Тау-Ча-Крон скользнуло это ощущение биения воды, бьющей в ушах в такт сердцу, и тут же Тау-Ча-Крон раздался в размерах, начал разбухать, принимая в себя всё новые и новые потоки стихии из водоворота вокруг себя, не теряя при этом глубины цвета.

Я же не позволил себе даже изумления, сосредоточившись на том, чтобы не упустить этого шанса и вливал, вливал в него всё, что только было в пределах моего тела и всё, что мог добыть за его пределами.

Но, наконец, всё закончилось, средоточие прекратило свой рост, поглотило почти всё, что было вокруг него, заставив истончиться круговорот. Наконец, сформировало свои границы, закрутило потоки внутри себя и создало истоки, а затем застыло, невзирая на ручьи стихии, которые я пытался в него вливать. Пытался и не мог.

Только тогда я позволил себе посторонние мысли.

Старик, конечно, рассказывал об этом. Обычное дело для того, кто прошёл все этапы формирования средоточия своей стихии. Но также старик говорил, чтобы я, со своим распухшим узлом Тау-Ча-Крон, на подобное даже не рассчитывал, что у меня и так есть заготовка, превышающая размерами все разумные пределы.

Возможно, дело в том, что опыт старика не включал использование Сердца Стихии. Ни он сам, и никто из его учеников не встречали подобное сокровище и даже представить себе не могли, сколько в нём хранится стихии и его тайн.

Даже я, который уже видел Сердце Стихии вблизи, который видел, как Зотар использует его для Возвышения, который знал, что Сердце Стихии может подтолкнуть в Возвышении целый отряд идущих, не представлял, сколько в нём стихии.

По той простой причине, что Воин, пытающийся только нащупать свой путь Мастера, и не способен в полной мере ощутить эту самую стихию. И уж тем более не способен её использовать. Он может только пропустить её через себя, уловить намёки на её присутствие, движение, законы и сохранить всё это в себе, чтобы начать путь Мастера Духовной Силы, способного с помощью поддержки стихии использовать техники непрерывно.

Миг отдыха, который я себе выделил, закончился.

Теперь я должен был впервые пустить стихию в дело. И нет, совсем не так, как уже привык за многие месяцы и недели. Не циркулировать в меридианах, обретая вязь татуировки Единения, не выплёскивать из себя, отравляя противников.

Сейчас мне нужно было использовать стихию так, как я не делал со времён Первого пояса. Отправить стихию из средоточия вовне, чтобы напитать ей узлы. Новые узлы новых меридианов, истоки которых я отчётливо различал в средоточии.

Вернее, не так. Половину истоков, которые вели к старым меридианам духовной силы, мне даже не нужно было пытаться различить. Средоточие разбухло так сильно, что почти касалось ближайших к нему узлов, короткие меридианы от средоточия к этим узлам и превратились в истоки на границе средоточия.

Именно через них я в конце вливал стихию, и они больше напоминали застывшие водовороты, чем привычные мне истоки первого средоточия.

А ещё, во мне хранилась память всех тех Предводителей Воинов, что записали своё понимание набора техник Роака в свитки. Я десятки раз видел, где начинаются их истоки меридианов стихии.

Всё, что мне нужно было, это сделать поправку на размеры своего невероятного средоточия, чуть приглядеться и вспомнить Школу и свой первый открытый узел духовных меридианов.

Новый этап, новые правила, так старик?

Стихия в средоточии колыхнулась, надавила на исток и выплеснулась за границы своего вместилища.

Не просто выплеснулась, а словно проросла меридианом, с каждым мгновением всё чётче и чётче проявляя его в темноте тела.

У Предводителя Воинов нет этапа Закалки, когда в теле закаливаются меридианы, становясь всё отчётливей и отчётливей. То, что в моём теле два года циркулировала стихия, ничего не значит. На этом этапе всё по-другому.