Помоги проекту - поделись книгой:
Луис крепко сжимает маленькие кулачки.
О, он усвоит урок, хотя и не так, как хотел тьер Даверт. Он поднимает щенка на руки, осторожно прощупывает мягкий животик, лапки… все в порядке. Эттан бил хоть и сильно, но малыш был слишком далеко, ему досталось уже на излете. Щенок не пострадал так, как мог бы, окажись он всего на шаг ближе к Эттану. Принц извивается в руках хозяина, лижет ему лицо и руки слизывает соленые капельки слез…
Больше всего сил требуется Луису, чтобы отдать щенка Диму и объяснить, что отец приказал его утопить. И никогда больше не видеть. Дим понимающе кивает.
– Разумеется, приказы тьера не должны оспариваться. Обещаю, больше он этого щенка не увидит.
Он и не увидел.
Зато увидел синяк на щеке у матери, когда та вернулась из отцовских покоев.
Как-то, спустя примерно полгода, Дим специально провел Луиса мимо своего дома. Кажется, они ехали за город… Там, во дворе, лежал здоровущий белый пес. Он вырос, стал лохматым и серьезным, и черное пятнышко на лбу у него уже не казалось смешным.
Но это все же был Принц. Здоровый, счастливый, забывший Луиса… мальчик очень на это надеялся.
Урок первый – ты никого не сможешь защитить.
Урок второй – лучшее, что ты можешь сделать для других, это не привязываться к ним.
Урок третий – никогда не показывай своей слабости.
Луис запомнил.
Если бы кто-то спросил его, из-за чего он помогает Диму, он ответил бы – старик был предан нам. Да и не так тяжела его вина, чтобы казнить, а Эттан жалости не знает. На самом же деле…
Луис не забыл понимание в теплых карих глазах старого воина. Просто – понимание. Ни слова осуждения, ничего. Дим пожалел мальчика и его щенка, и подарил счастливую и спокойную жизнь хотя бы одному из них, а это дорогого стоило.
– Монтьер, вы так печальны…
Луис вскинул глаза.
Рядом с ним стояла дешевая шлюха. Рыжие, крашеные белоцветкой[7] волосы падали на плечи, но сквозь пышно взбитые пряди видны были залысины, дряблая, покрытая оспинами кожа была густо намазана румянами, кровавой раной улыбался напомаженный рот, красное платье было спущено с плеч так, что в вырезе виднелись соски…
Луис отмахнулся.
– Пошла прочь.
Шлюха поджала губы, но отошла. Глупой она не была, глупые на улице долго не выживают. Луис пошарил по карманам, бросил на стол пару монет, не глядя, и вышел вон.
Холодный воздух мягко обнял за плечи, освежая разгоряченное лицо.
Будь оно все проклято, кто решил за него!?
За него, за Родригу, Эрико, Лу…
Почему он не может просто все бросить и уехать? Оставить отца одного барахтаться в этой грязи, пусть сам бы и выплывал… но в глубине души Луис знал ответ.
Власть.
Власть манила его так же, как и Эттана. И если он сможет получить ее только через Преотца – так тому и быть. А это…
Урок второй – лучшее, что ты можешь сделать для других, это не привязываться к ним.
Сейчас он освободился еще от одной привязанности.
Дим недооценил своего напарника.
Умирать мужчине не хотелось, сдаваться на милость Давертов тем более, а бежать из Тавальена с пустыми руками?
Увольте!
Сэм Вурст был небогат, хорошо владел мечом, и отличался отсутствием всяких моральных принципов, за что и попал на службу к Давертам. Он отлично понимал, что промашку Эттан не простит. Но…
И пес с ним, с прощением. Пусть Давертов хоть Ирион сожрет, неважно! Лично ему нужно позаботиться о себе.
Сэм был холост, не особо богат и все свое имущество, все награды покамест оборачивал в деньги, которые размещал у знакомого ювелира. Эти деньги он получит векселями на предъявителя или побрякушками, но хорошо бы и еще заработать?
Кто такая Мелания, он знал, где искать предстоящего Эльнора – тоже, а потому…
Предстоящий сильно удивился, получив записку, но в конверт была вложена лента тьерины Мелании, так что приняли Сэма незамедлительно.
Войдя в комнату, Сэм понял, что предстоящий был готов ко всему.
Он явно спал – волосы взъерошены, на щеке след от подушки, щетина пробилась, но в то же время – кто спит в полном облачении, из-под которого виднеются кожаные штаны для верховой езды?
Только тот, кто понимает, что в следующую минуту, возможно, придется бежать.
– Кто ты такой и что тебе надо?
Сэм, недолго думая, взял быка за рога.
– Сколько вы заплатите мне за известия о вашей дочери?
Эльнор побледнел.
– Что с Меланией?
Но он и сам уже видел и выражение лица Сэма, и опущенные глаза, и носок сапога, ковыряющий пол…
– Она жива?
Ответом ему было короткое:
– Нет.
Эльнор побледнел, ухватился за угол стола, но на ногах устоял. Мелли, Мелли, моя золотоволосая наивная девочка! Я так подвел тебя! Ты привыкла, что папа защитит тебя от всего мира, а я вот не справился, не успел, не смог… Даверты мне за тебя ответят! Но – как!?
– Как это произошло?
– Нас было двое. Мой напарник хотел изнасиловать ее, тьерина вырвалась и попробовала сбежать. Он выстрелил… это был несчастный случай.
– Да уж сложно это назвать счастливым случаем.
Выражение лица Эльнора было таким, что на месте Даверта Сэм сильно опасался бы за свою спину. Трагический рассказ, кстати, имел под собой вполне практическую подоплеку. Сэм мог бы рассказать о несчастном случае, но тогда он тоже виноват и платить тут не за что. Это неправильный подход. А вот если напарник виноват, а он такой белый и пушистый, это всяко лучше. А еще хорошо, чтобы Даверт был занят и не искал Сэма.
Как это лучше всего сделать?
Да стравить двух львов. Пока они дерутся, скромный шакал вполне успеет удрать с добычей.
Так что Сэм рассказывал, как напарник подбивал его изнасиловать тьерину, как Сэм отказывался, как стоило ему отойти по нужде, как тот проник в дом, как Сэм услышал крики тьерины и бросился на помощь, как его оглушили ударом в челюсть (синяк тоже был, для правдоподобия Сэм лично об стол приложился, чуть зубы не вылетели), как Дим стрелял в тьерину и удачно попал прямо в глаз…
Эльнор слушал молча, только желваки гуляли. А потом отцепил от пояса кошелек.
– Этого тебе хватит.
Сэм молча принял деньги, взвесил кошель на руке. Да, там явно не медь.
– Благодарю, предстоящий.
– Я вызову секретаря, он запишет твой рассказ. И – убирайся.
– Да, предстоящий.
Сэм повиновался и пересказал все еще и секретарю – молодому сопляку лет двадцати, который едва не плакал, слушая о последних минутах жизнь тьерины. Влюбился, что ли?
Болван!
Кошелек приятно грел карман.
Сэм не собирался возвращаться в Тавальен, и не собирался давать Эттану возможность найти его. Уже завтра утром он будет далеко отсюда, с другими бумагами и даже другой внешностью. Купит краску для волос, сбреет бороду…
Пусть львы загрызут друг друга. Ирион в помощь!
Герцогесса Карнавон.
Таня, хотя нет, уже Алаис, лежала на кровати, изображая трупик в коматозе. А заодно прислушиваясь к сплетням.
О, да.
Сплетни и слухи тьер Таламир ей обеспечил с лихвой. И Алаис мечтала поблагодарить его лично. Скальпелем в печень. Ей-ей, чем дальше, тем больше она понимала доктора Лектера, и даже начинала одобрять его принципы.
После памятного ночного разговора, на следующий же день, Таламир почтил ее своим присутствием. Алаис даже в порядок себя привести не успела, но оно и к лучшему. Судя по отражению в маленьком зеркальце, в гроб здесь клали куда как краше. Сама Алаис выглядела… выставить ее на огород, так вороны и за прошлый год урожай вернут. Волосы слиплись и обвисли, глаза запали, губы искусаны, щеки ввалились, а нежно-пепельный цвет кожи наводи на мысли о зомби-ферме.
Восхитительная красота. Безусловная.
Таламир это тоже оценил, как и суповой набор под рубашкой, покривился…
– Дражайшая невеста, я решил, что служанки – неподходящая для вас компания. Полагаю, эти милые дамы подойдут вам в качестве фрейлин.
Взмах руки – и Алаис предъявили четырех…
Корректное название пришло на ум не сразу, а то, что пришло, цензура все равно вырезала бы на первом же этапе. Скажем так, четырех весьма потасканных и потрепанных жизнью девушек легкого поведения из армейской обслуги.
Кричащие платья, боевая раскраска и жутковатые прически говорили сами за себя.
Что бы сделала истинная герцогесса?
Устроила скандал. Алаис была не сильна в местных этикетах, но смутно подозревала, что даже находиться рядом с армейской шлюхой – уже позор. А уж взять их в свои дамы…?
Это даже не унижение, это просто издевка.
Алаис взмахнула рукой.
– Воля моего жениха – закон для меня. Верю вы не подвергнете нашу честь испытанию. Милые дамы, прошу вас, располагайтесь. Как видите, я пока слишком слаба, но буду рада узнать вас получше, когда приду в себя.
Даже эти простые слова и усилие, которое Алаис сделала, чтобы приподняться, свалили ее обратно.
Таламир осмотрел невесту придирчивым взглядом, но к чему придраться не нашел. Падать в обморок дамы могут по заказу, это верно, но обливаться потом, задыхаться от усилий и зеленеть – нет. Тут не о таланте речь, а о даре Ардена. Так что Таламир кивнул.
– Так и поступайте впредь, дражайшая невеста.
– Ваши слова – закон, монтьер, – Алаис почти уже шептала, ей действительно было плохо.
Захлопотала рядом служанка, поднося к губам девушки воду с вином. Таламир кивнул, да и вышел вон. А девицы остались.
Только вот об обязанностях фрейлин они имели весьма смутное представление, а просвещать их у Алаис не было ни сил, ни желания. Понятно же, что это гибрид из шпионок и надсмотрщиц, так и будем их воспринимать.
Что должна делать фрейлина?
Состоять при своей госпоже. Круглосуточно, неотлучно, для поручений и неотложных дел. Для чего могут понадобиться аж четыре шлюхи?
Алаис цинично подумала, что столько дел во всем замке не наберется. Даже если все мужики в три смены пахать будут, дамы возьмут опытом.
Сначала девки переговаривались достаточно робко, но потом осмелели – и исправно снабжали Алаис бесценной информацией.
О чем могут говорить шлюхи?
Да, о работе.
О ее оплате, о том, кто и как себя ведет в постели, откуда пришло войско, куда собирается… слова – самые страшные предатели. Ты говоришь одно, а слышат-то другое. Совсем другое.
Девицы обсуждали некоего Шельти, и то, сколько он платит за ночь, а Алаис слышала совсем другое.
Если этот солдат раньше давал по серебрушке за ночь, то последний раз девице перепало четыре медяка и кусок ткани. Мало…
Поделиться книгой: