...И больше - ничего

3. Здесь и далее — стихи М. Анищенко (за исключением стихотворений, авторство которых оговорено в тексте).

4. Столь сильные эмоции имеют под собой скорее не медицинскую, а литературную основу. В первом варианте стихотворение "Дом и Река" завершалось такими строчками:

Не приходишь ты под окна,

Не глотаешь в горле ком.

И мне в зад втыкает доктор

Шприц с Иваном-дураком.

Я вдыхаю мрак психушкин,

Шлю послания в собес.

Я, конечно же, не Пушкин,

Не убьёт меня Дантес.

Пьяный доктор. Санитары.

На губах то боль, то скотч.

Мы с Тамарой ходим парой,

Просим Демона помочь.

Я люблю сестру Данаю,

На обед люблю рагу,

И давно не вспоминаю

Дом на красном берегу.

Что мне призрачные нети,

Что мне замыслы Творца?

Но порой мне снятся сети

Без начала и конца.

5. Про "остекленелый мор" в глазах мёртвого Гаршина писал В. Катаев в повести "Алмазный мой венец".

6. Незадолго до смерти Апостол позвонит своей бывшей жене и признается, что самой трагической и непоправимой ошибкой в жизни считает свой разрыв с семьёй. Об этом жена рассказывает в видеофильме, который размещён в интернете.

7. Мне больше всего нравятся заключительные строки этого стихотворения: "И смотрит Господь, удивлённо и строго, // И знает, зачем я живу на земле". По-моему, точней не скажешь. Хотя и в этих стихах Апостол не удержался от игры в преображение: "любовь и разлука" вместе с амфибрахием пришли сюда явно от Б. Окуджавы.

8. Здесь Апостол лукавит. Думаю, не без причины: не случись нашей ссоры, не было бы и этой записи на "Стихи. ру".

9. На мой взгляд, по степени эмоционального воздействия это одно из самых сильных стихотворений Апостола последних лет. За такие стихи можно забыть и сиротский тельник, и валенки вместе с Клюевым.

10. "Последним побегом" назовёт свое эссе об Апостоле наш общий приятель по Литинституту — Помор. По-моему, название не слишком удачное, поскольку оно не совсем точное. Побег в смерть — это всё-таки прерогатива самоубийцы, Апостол же не был склонен к суициду. Иногда он заигрывал со смертью, — как все мы, грешные, — однако воспринимал её отнюдь не в биологическом смысле, скорее как некий поэтический образ. Бежать в смерть Апостол не торопился. Здесь он похож на своих предшественников — русских поэтов, традиционно писавших о смерти, но в большинстве своём кончивших жизнь отнюдь не как Цветаева или Есенин.

11. Перечитывая "Побег", невольно ловлю себя на давнем ощущении: в стихотворении явно не хватает концовки. Хотя бы такой:

Крикнул лось у воды, вторя горькому волчьему вою.

Словно стёртая медь, высыпалась судьба из горсти.

И качалась звезда на волне — над моей головою,

И закат угасал, как последнее в жизни: "Прости…"

Возможно, когда-нибудь Апостол допишет эти стихи, но случится это уже в другой жизни. Тогда же, наверное, исполнится и давняя его мечта:

…Может быть, мы уснём и проснёмся,

Так, где молодость, дым и вино,

И рубашками снова махнёмся,

Как случилось когда-то давно.

Всё может быть, Апостол!..