Две жизни

— Да вот набрал я диковинных камней там, у нас на речке, а что они значат, в толк не возьму. Неужели, думаю, природа такое сотворила? — он развязал рюкзак и начал выкладывать на стол свою находку. А у Сергея аж дух захватило от волнения и радости. На стол ложились, поблескивая сколами зеленоватого перламутра, окаменелые раковины, напоминающие туго закрученные в спираль ребристые рукава, в которых он без труда узнал знакомые формы нижнемеловых аммонитов.

Это было как сон, как сказка, как нежданный дар судьбы.

— Где? Где вы взяли такое сокровище? — не переставал повторять он, любовно перебирая драгоценные реликвии.

— Да у нас на третьем перекате их полным-полно. Так прямо под обрывом на дне и лежат. Наши бабы болтают, что эти кренделя чуть ли не от барской усадьбы остались. А я так думаю, что они просто из обрыва выкатились, потому как видел в одном месте, что один такой камень прямо в глине торчит. Ну вот… А на днях шурин мой — он здесь, в райцентре, живет — увидел мои камни и говорит: «Нынче к нам геологи приехали, землю нашу изучают. Свез бы ты, показал им эти завитушки, может, и интересно это им будет». Завтра у него, шурина-то моего, как раз день рождения, вот я и приехал сюда. А заодно и камни эти прихватил. Хотя, может, и ни к чему они вам…

— Что вы! Что вы! Вы даже не представляете, какую услугу нам оказали. Спасибо вам огромное! Простите, не знаю, как вас зовут…

— Да что вам в этом… Ну, Маркел я, Маркел Иванович Гаранин. А камни, значит, стоящие?

— Не только стоящие. Их только нам и не хватало. По ним мы теперь всю геологическую историю вашего края распишем. Только скажите, где он, этот третий перекат? Кстати, вы и о какой-то усадьбе упомянули.

— А как же! Как раз над этим самым обрывом стояла в прошлом веке усадьба господ Мишульских, были у нас такие богачи. Правда, сейчас-то от этой усадьбы ничего не осталось. Одна часовня над Святым ключом…

— Что?! — невольно воскликнул Сергей. — Часовня? Над Святым ключом?!

— Да. Вот ведь какая оказия: и усадьбу давно порушили, и от села Благовидово ничего не осталось. А часовня как стояла, так и стоит…

— А вы… Вы что, живете там неподалеку?

— Нет, живу я далековато от тех мест, а бываю частенько: рыбалка там хорошая. И потом… Тянет меня в те места, ведь предки-то мои в Благовидове жили. К тому же природа в тех краях — закачаешься!

— А вы не могли бы показать это место на моей карте?

— Давайте попробую, — Маркел Иванович склонился над планшетом. — Так… это, стало быть, наш райцентр… Это Михайлов хутор. Дальше… Это, похоже, поворот за Егорьевскими выселками, тут дорога все время идет лесом. Ну а в этой вот излучине… Да, тут и стояло Благовидово.

— Спасибо! Еще раз вам спасибо, Маркел Иванович. Завтра же выедем на эту точку.

— Ну, помогай вам Бог. Будьте здоровы.

— До свидания, Маркел Иванович. Да, — спохватился Сергей. — А сколько вам за эту находку?

Но Гаранин лишь махнул рукой:

— Ты что, смеешься, начальник? Нешто камни чего-нибудь стоят? Сгодятся они вам — и слава Богу! А я пошел, не то шурин еще в розыски ударится.

Сергей проводил гостя до самых дверей и вернулся к его находке. Она была поистине уникальной. Поражало не только многообразие форм, но и их замечательная сохранность. Раковины словно специально были подобраны для музейной выставки.

Нет, теперь было не до сна! И если Софья еще не спит…

Сергей схватил один из образцов и выскочил во двор.

В окнах боковушки горел свет. Он легонько стукнул в ставень, вполголоса назвал себя.

Окно тотчас раскрылось, и в нем показалось удивленное лицо Софьи:

— Сережа?! Я думала, вы давно спите.

— Спал бы, да вот, смотрите! — он протянул ей раковину.

— Ой! Симбирскитес верзиколор? Откуда это? Вы привезли с собой?

— Ничего я не привозил. Пойдемте-ка в камералку. Там вас ждет такое!..

— Сейчас иду.

Через минуту они снова перебирали драгоценные окаменелости, не переставая восторгаться невероятной удачей.

— Смотрите, Сережа, это же симбирскитес коронатиформис, — говорила Софья, любовно поглаживая одну из раковин. — А это — симбирскитес дешени, основная форма баррема. Как раз то, что нам нужно. А он, этот человек, сказал, где их отыскал?

— Конечно, вот я и на карте пометил. Но это еще не все. Он сказал, что это то самое место, где когда-то располагалось село Благовидово и усадьба господ Мишульских. Помните, вы расспрашивали о ней нашу хозяйку?

— Как не помнить! Усадьба Мишульских… Но ведь она сказала, что от нее ничего не осталось.

— И мой гость сказал то же самое. Одна часовня, говорит, стоит на голом берегу…

— Что?! Часовня?! — воскликнула Софья вдруг изменившимся голосом.

— Да, стоит, говорит, там уже лет двести, если не больше. Вот я и подумал, уж не та ли это часовня…

— Какую вы видели в своем сне времен Бородинского сражения?

— Да. Но тот сон не в счет. Я видел ее и в других снах, совсем недавно. И в этих снах… Я ведь не сказал вам прошлый раз самого главного — того, что эта часовня… — Сергей поднял глаза на явно чем-то встревоженную девушку и сразу смолк, словно лишившись дара речи, пораженный тем, что не столько увидел, сколько почувствовал при взгляде на своего старшего геолога вдруг просто женщину, слабую, беспомощную, ставшую беспредельно близкой, желанной, родной ему.

Нет, дело было не в том, что вопреки обыкновению она была сейчас не в грубом энцефалитном костюме, который не снимала в последние дни с утра до вечера, а в легком ситцевом халатике, который лишь подчеркивал ее тонкую, безукоризненно сложенную фигурку и стройные, изящно очерченные ноги, дело было в том, что в глазах ее, выражении ее лица, каком-то особенном повороте головы, изгибе шеи, вне всякого сомнения, угадывалась та, кого он видел в своих снах. И что-то потянуло его к ней — властно, неудержимо, так, что перехватило дыхание.

Но юноша лишь осторожно коснулся ее рук и легонько сжал тонкие горячие пальцы. И она не отняла их, не отстранилась от него, не произнесла ни слова. Она словно замерла в ожидании того, что он скажет дальше. А он по-прежнему не мог выдавить из себя ни звука, ощущая, как что-то вроде легких электрических разрядов стекает с кончиков ее пальцев ему в ладонь, доходя до самого сердца.

Так прошло несколько минут. Наконец губы ее разжались.

— Так что связано с этой часовней, Сережа? — тихо спросила она, не отнимая руки.

— Что связано с этой часовней? — словно очнулся Сергей. — Да, я не сказал вам тогда самого главного. И теперь не знаю, с чего начать. Скажу лишь, что я уже тогда, в своих снах, видел себя именно здесь, на Ермиши. Да, на Ермиши!

Это слово не раз звучало у меня во сне как наяву. Хотя я могу определенно сказать, что никогда не слышал, не читал об этой реке. И часовня эта… Я видел ее тоже только во сне, но всякий раз на берегу Ермиши. И вот там, возле этой часовни, я будто встретил одного человека… одну девушку… И эта девушка… Словом, только ради нее я и приехал в эти края. Она будто позвала меня сюда… Это трудно передать словами. Вы наверняка не поймете меня. Но это так. И еще. В одном из снов я видел, что как раз возле этой часовни меня ждет что-то вроде клада, также связанного с этой девушкой. Но и это не самое главное. Самое главное — я чувствую, понимаете, чувствую, что встретил вас не случайно, что вы тоже имеете какое-то отношение к тому, что я видел в своих снах, что эта девушка и вы… Нет, больше я ничего не скажу, иначе вы назовете меня просто сумасшедшим. А ведь вы стали для меня…

— Не надо, Сережа, — остановила его Софья. — Вы ничего еще не знаете обо мне. А между тем… Вот вы упомянули о часовне, и я… Но вы по-прежнему не хотите пока сказать всего. И наверное, правильно делаете. Скажите только, эта часовня, что вы видели во сне и о которой говорил ваш сегодняшний гость, действительно стоит на берегу реки, над ключом, который называют Святым?

— Что?! Вы сказали — Святым? Значит, вы тоже знаете о ней?

— Знаю, Сережа. И мне тоже нужно многое рассказать вам. Очень многое. Я тоже не случайно приехала сюда, на Ермишь, но… Пока мы действительно не готовы к такому разговору. Да и время уже… — она показала на часы. — Оставим все до завтра, до того как побываем на этом месте, посмотрим на эту часовню и вообще… Я тоже думаю, нет, почти уверена, что там откроется что-то очень важное для нас обоих. А пока — доброй ночи!

— Да разве я смогу теперь уснуть!

— Это нужно, Сережа. Нужно, дорогой мой человек. — Она нагнулась к нему и, неожиданно поцеловав в щеку, выскользнула в дверь.

Глава восьмая

На следующий день в камералке, где собрался почти весь состав партии, только и разговоров было что о неожиданно появившихся окаменелостях. Их осторожно перекладывали с места на место, внимательно рассматривали, передавая из рук в руки, не только геологи, но и коллекторы, и даже молодые рабочие, успевшие вжиться во все дела и заботы партии.

— Да это прямо музейные образцы! — не переставал восторгаться Степан, поглаживая крутые, ребристые бока аммонитов и любуясь причудливым рисунком их структурных линий.

— Что и говорить! Никогда бы не подумал, что все это так вот может вывалиться в реку из одного обнажения! — поддержал его Петр.

— А может, это в самом деле что-то вроде муляжей, — подал голос один из коллекторов.

— Нет, друзья, в том, что это натуральные окаменелые раковины аммонитов, причем прекрасной сохранности, нет никаких сомнений, — возразила Софья. — Но то, что все они из какого-то одного здешнего обнажения, надо, конечно, проверить. Слишком невероятно такое сказочное везение.

— Так поехали проверим! — раздалось со всех сторон. Всем, естественно, не терпелось сейчас же отправиться на место, где было якобы обнаружено такое богатство, чтобы удостовериться, что именно из ставших всем известными готерив-барремских глин были извлечены такие прекрасные окаменелости. Но Сергей сразу остудил их пыл:

— Нет, сегодня каждый отправится по своему маршруту, как было условлено вчера. Незачем пока менять график работы. Тем более что доля сомнения в достоверности рассказа моего вчерашнего гостя остается и у меня. Съездим туда сначала лишь мы с Софьей Васильевной, и если все окажется так, как мне рассказывали, то с завтрашнего дня мы, возможно, даже несколько изменим стратегию съемки: будем двигаться не с севера на юг, а с юга на север, взяв за опорное обнажение именно это кладбище аммоноидей, которое, если верить нашему визитеру, располагается почти у самой южной границы на карте. А сейчас так: доставляем на точку твой отряд, Степан, затем — отряд Петра, по пути забрасываем на тригопункт топографов и завозим на опорный разрез рабочих, а сами едем дальше на юг — попробуем отыскать это уникальное обнажение с аммонитовой фауной, если оно действительно существует. Коллекторов моих и Софьи Васильевны высадим на обнажении с рабочими, чтобы они сразу же задокументировали произведенную расчистку и, таким образом, покончили с этим разрезом, который теперь будет не столь уж важным. Всем все понятно?

— Все понятно, — ответил за всех Степан.

— Тогда грузимся и — в путь!

Все направились к выходу из камералки. Но в это время дверь раскрылась, и в комнату ввалились два подвыпивших мужика.

— Слышь, начальник, нам бы деньжонки получить, — заговорил один из них, едва переступив порог.

— Да, рассчитались бы с нами, пока не уехали, — подхватил второй. — Деньги — во-о как нужны.

— Какие деньги? За что? — не понял Сергей.

— А вот тут написано, — протянул ему смятый лист бумаги тот, что вошел первым. — за расчистку обнажения, значит.

— Какого обнажения? Софья Васильевна, Степан, Петр, вам знакомы эти люди?

— Нет, в первый раз их видим, — ответили геологи.

— Да кто вас нанимал, кто писал эту бумагу? — Сергей не знал, что и подумать.

— Дык этот… как его… завхоз ваш, Ярин.

— Ничего не понимаю! Степа, пригласи сюда Ярина. Тот не заставил себя ждать.

— Ну, что еще? — состроил он недовольную гримасу.

— Вадим Федорович, скажите, пожалуйста, что это значит? — протянул ему Сергей злополучную бумагу.

— Что, вы не видите? Акт о приеме работы.

— Какой работы? О каком обнажении идет речь?

— А вам что, сотни целковых казенных денег жалко?

— Я хочу знать, о какой расчистке здесь написано?

— Ну, слова «расчистка обнажения» — это просто так, для бухгалтерии. Ребята помогли мне кое в чем: бочки с бензином перекатили, ящики с образцами перенесли, еще кое-что… Но это же не напишешь в акте. Вот я и…

— Вот вы и расплачивайтесь за такую «работу». Я плачу только за то, что связано с геологической съемкой. Кстати, бочки с бензином как лежали под навесом, так и лежат. Все ящики с образцами коллекторы еще вчера перенесли в кернохранилище.

— Ну, может, не бочки и не ящики. Это я так, к слову сказал. Мало ли всяких дел по хозяйству! Всего не упомнишь… В общем, помогли мне ребята, и я, как человек…

— Понятно!

— Что вам понятно?

— Понятно, что вы за работник. Да и… что за человек.

— Вот оно что! — пьяно осклабился Ярин. — Я, стало быть, по-вашему и не человек. А вы… вы… Да я уж с десяток, если не больше, всяких начальников повидал. Но таких крохоборов и жмотов… — перешел он на крик.

— Перестаньте, Ярин, — попытался сохранить спокойный тон Сергей.

— Нет, не перестану! — продолжал кричать тот. — Вы вон своей крале за ее бесстыжие глаза отдельную боковушку выделили, а у меня, как у бездомного пса, даже своей конуры нет. Или вам с ней так удобнее всякие шуры-муры…

— Ну хватит! — оборвал его Сергей. — У нас — работа. Вечером поговорим.

— Нет, не вечером! — вмешалась в разговор Софья. — Сергей Петрович, всему должен быть предел. Или вы сегодня же, сию минуту, уволите этого негодяя, или мы, вся партия, пишем коллективное письмо руководству геологического управления. Больше так работать нельзя! Верно, ребята?

Все одобрительно загудели.

— Вы слышали? — обернулся Сергей к Ярину. — Мне просто нечего больше добавить. Пора нам действительно расстаться. Сегодня же я подпишу приказ. Подготовьте дела к сдаче.

— Вот, значит, как! — взорвался Ярин. — Одно слово этой вертихвостки, и вы уже — приказ? Но я вам покажу! Вы еще узнаете, кто такой Ярин! Вы еще…

— Ну всё, всё! — отмахнулся от него Сергей. — Поехали, товарищи!

Глава девятая

Ехали, как всегда, с шутками, с задорным смехом, и уже через час с небольшим подкатили к знакомому дубу у бревенчатого мостика, где предстояло высадить группу коллекторов и рабочих.

Сергей еще раз уточнил все, что следовало сделать им на обнажении, и, развернув планшет, готов был уже забраться в машину, как его окликнул один из коллекторов:

— Сергей Петрович, можно вас на минутку.

— Да.

— Только отойдем немного в сторону.

Сергей удивленно пожал плечами, но, не раздумывая, последовал за давно приглянувшимся ему пареньком. Тот был студентом-практикантом из института, где учился он сам, и это не могло не сказаться на его отношении к молодому, к тому же весьма незаурядному, коллеге по альма-матер.

— Так что у тебя, Володя? — спросил он, когда они отошли от машины.

— Ничего хорошего, Сергей Петрович. Я, как, может быть, вы заметили, вышел последним из камералки. А Ярин и эти двое остались еще там. Они не заметили меня за полуприкрытой дверью. А я все видел и слышал. Так вот, я увидел, как один из этих мужиков передал Ярину оружие. Огромный такой кинжалище! А Ярин сказал: «Сегодня же прирежу ее, сучку». Это он, видно, о Софье Васильевне сказал. А те двое, похоже, готовы помочь ему. От них что угодно можно ждать. Я их знаю. Один, говорят, только что из тюрьмы вышел, а второй до сих пор под следствием по какому-то уголовному делу. Бандюги, одним словом. Так что надо как-то обезопасить Софью Васильевну.

— Я подумаю об этом, Володя. Хорошо, что ты предупредил меня. Но, может, Ярин все это только с пьяных глаз брякнул?