Люди в сером 2: Наваждение

— Дайте-ка, я тоже посмотрю! — сказал Грановский. — Нершин, помогите мне.

Он поднялся к отверстию.

— Ничего там нет! — Голос старика был разочарованным. — Чернота одна.

Вслед за ним то же самое проделал Нершин.

— Я ничего не вижу!

— Но я-то видел! — сказал Олег, словно оправдываясь.

К ним подбирался Абдулхамид. Не выдержав близости тайны, главарь боевиков шел, бормоча на ходу то ли какие-то заклинания, то ли молитвы. Бубнил что-то про восстание злых джиннов и об их предводителе Иблисе, который презрел волю Аллаха и потому во время судного дня должен быть отправлен в адский огонь.

— Джаханнам — место им назначенное всем… — шептал Абдулхамид, с трудом превозмогая страх. До остальных «меченых» ему оставалось каких-то два шага.

— Капитан, ваша зажигалка! — произнес вдруг Грановский.

Нершин поднял руку. Все заметили, что пламя потухло. Но, меж тем, света было достаточно, чтобы разглядеть лица.

Все трое, а с ними Абдулхамид, уставились на стену. От изображенного на ней знака исходило легкое холодное свечение, как будто он только и ждал, когда все «меченые» приблизятся к нему. Но и сейчас не было ответа — что делать дальше.

— Смотрите — свет!.. Свет!.. Свет!.. — вдруг забегали по тоннелю голоса остальных, солдат и душманов. Страха в их голосах было больше, чем удивления.

— Заткнитесь! — с какой-то невероятной для него жесткостью, рявкнул им Нершин, и Абдулхамид тоже бросил что-то не менее гневное своим.

— Олег. Ты точно уверен, что видел что-то там за стеной? — спросил Грановский.

— Думаете, я вру? — возмущенно ответил Олег. — Вас это удивляет. А то, что стена сама собой светится, нет? Я попробую еще раз. Уверен, мне не показалось.

На этот раз ему не удалось вывернуться. Его словно схватили в тиски и с силой прижали к стене. Он только сипло выдавил из себя остатки воздуха. Задергался в ужасе, что задохнется, но чужая сила держала его крепко. Ощущение было такое, будто кто-то с треском начал разрывать его плоть, но он даже не мог пискнуть. Льющаяся через отверстие энергия проникала в него, а Олегу казалось, что ему сверлят голову, намереваясь углубиться в его мозг, в самые глубины сознания. Наступившая боль была сравнима с той, что он пережил, когда его пытали черной жидкостью.

Когда все случилось, и чужая сила все же проникла в его сознание, Олег услышал голоса — хор их. На него словно посыпались вопросы, но ему даже не пришлось отвечать на них. Казалось, что все это очень похоже на допрос, но в отличие от этой процедуры, нельзя было ничего скрыть, как бы ты ни пытался. Кто-то против его воли находил ответы, таящиеся в его сознании. И эти ответы вроде бы удовлетворяли неведомого «спрашивающего», хотя при этом Олег не смог бы повторить ни один из заданных ему вопросов.

Чужая хватка ослабла, и теперь Ляшко мог вздохнуть. Он дышал с таким наслаждением, как будто вынырнул из глубокого омута. В глазах его, полных слез, прояснилось, и он понял, что увиденное им в отверстии — конечно, никакие не глаза. И не пасть. То, что он сначала принял за морду ужасного существа, оказалось сетью огней.

Ляшко проморгался, чтобы прогнать слезы (откуда их так много? — удивился он), и впился глазами в огни. Их были тысячи, они теперь хаотично перемещались, то сбиваясь в кучки, то разбегаясь вновь. От них исходил холодный зеленоватый флуоресцирующий свет, как от планктона в океане. Огни завораживали. Они казались суетившимися живыми существами, как будто радующимися тому, что кто-то пришел их освободить. Ожидая новой порции боли, Олег заскользил вниз по стене, прячась, как ребенок, хотя понимал, что от этих существ, от их силы, даже если захочет, уже вряд ли сбежит.

— Ты ведь что-то там увидел?! — жадно спросил главарь, первым приблизив лицо к Олегу. — Огонь?!

— Если и огонь, то совсем не горячий, — ответил Ляшко.

— Ты понял, что он спросил? — воскликнул Нершин. — Ты когда этому научился?!

— Да, из меня теперь вышел бы неплохой шпион. Вроде поручика Виткевича.

Олег заметил, что после его слов, по лицу Нершина пробежала гримаса изумления.

— Вас до сих пор еще что-то удивляет?

— Да что там такое? Что? — нащупав, затряс его плечо Грановский.

— Не знаю, — прошептал Олег. — Но нам нужно попасть туда. Они нас все равно не отпустят.

— Да как попасть-то? — спросил Грановский. — Мы даже взорвать теперь не можем эту дурацкую стену!

Абдулхамид вновь затянул свою песню:

— …а те, которые изгнаны в ад, они под властью Аллаха, — напевно твердил он, — …их уста будут запечатаны, а говорить будут части их тела…

Слушая его, Олег отодвинулся от стены.

— Кажется, я знаю.

«Говорить будут части тела…» — пробормотал он вслед за Абдулхамидом.

Теперь он как-то совершенно по-новому взглянул на рисунок, находя подсказку в особой форме ломаных линий. Две части большие, одна, на конце, маленькая. Он поднял свою руку и посмотрел на нее. Похоже, или нет? Вероятно, что руки — ключ к замку. Но как их приложить? Согнуть в локте и кисти — это понятно. Лягут ли обе руки на линии? Так и так… Нет, вот так…

Он пробовал по-разному и не мог понять, должен ли он первым приложить руки поочередно к каждой ломаной, а затем то же самое должен сделать другой. Или один человек прикладывается к двум линиям, следующий к двум другим и так далее? И даже если так, то в какой очередности они должны были это проделать?

Олег понял, что вариантов так много, что бесполезно искать среди них верный. Он призвал на помощь всю свою интуицию и так внезапно открывшуюся сегодня способность к предвидению. Ничего не получалось. Быть может, подскажут голоса?

«Голоса?!» — он со страхом представил, что будет, если снова попадет под их силу.

И все же любопытство, как главная движущая сила, которая имеет власть над любым существом, обладающим хотя бы зачатками разума, заставила его вновь приблизиться к отверстию, из которого щедро точилась, лилась, извергалась ни на что не похожая энергия чужих существ.

Они снова «схватили» его. И снова Олегу казалось, что он не сумеет освободиться сам. Он не знал, получилось ли у него задать им вопрос, но ответ он получил, быть может, и без своего участия.

«Да именно так!..» — радостно вспыхнуло в голове, что даже боль отступила.

Руки не нужно прикладывать, достаточно расположить их веером — вчетвером встать в ряд друг за другом и изобразить что-то вроде фигуры многорукого существа.

«Ключ во мне!» — радостно вспомнил Олег голос из своего сна.

Он совершенно не думал о том, что последует за этим ритуалом. Не думал о том, что совершает, вероятно, серьезную ошибку. Что будет, если существа вырвутся на свободу? Что станет с теми людьми, жалкими и несчастными, на которых нет метки, и которые угодили в ловушку только из-за невероятного стечения обстоятельств.

Ему не нужно было долго себя убеждать. Никаких последствий, никаких угрызений совести — все отринуть. Ради одной единственной цели: открыть путь в глубины пещеры, где мельтешили и кувыркались существа из холодного огня.

Он расставил их, — Грановского, за ним Нершина, Абдулхамида, — как живые послушные статуи, не сопротивляющихся, размякших и оторопевших от его решительных действий. Первым Олег поставил к стене Грановского, а остальных — за ним, лицом в затылок друг другу. Они послушно держали руки, как он сказал. Сам встал замыкающим и, глубоко вздохнув, поднял одну руку вверх и немного в сторону, другую опустил вниз под таким же углом, как будто с желанием вытянуть их обе до самых дальних пределов. Он ткнулся грудью в спину Абдулхамида, человека, которого должен был там, наверху, до своего обращения, считать врагом, и закрыл глаза.

Трудно было сказать, что он сумел понять за ту долю секунды, после которой все вокруг взорвалось холодным светом, проникающим даже сквозь закрытые веки. Треск и гуд стоял в ушах, дрожала земля под ногами и сам воздух вокруг. Ляшко услышал дикие голоса за спиной, но даже не понял, что это кричат те, кого он оставил без шансов…

На мгновение солдаты и душманы увидели странную восьмирукую фигуру на фоне ярко засветившейся стены. Монолитная преграда перед ней заколыхалась и лопнула. Холодный свет стал еще более жгучим, превращаясь в ледяной огонь, будто намереваясь превратить все вокруг в лед, ослепляя и давя вливающимся в сердца ужасом.

Все вокруг тряслось, ходило ходуном, с потолка валились камни. Сильнее пленных солдат, родившихся в стране победившего атеизма и привыкших ничему не верить, напугались душманы, посчитав, что все-таки открылся вход в ад. Причем, в какой-то другой ад, совершенно не такой, о котором они имели свои представления, и потому еще более пугающий. Некоторые из них в ужасе начали стрелять в этот огонь и в ужасную восмирукую фигуру, как будто это могло их спасти. Пули возвращались обратно, рикошетили о стены, били не разбирая своих и чужих. Те, кто успел залечь, спрятаться за редкими камнями или в нишах подземного коридора, еще могли рассчитывать на шанс остаться живым. Впрочем, и это не имело смысла без надежды выбраться из подземелья. Вскоре выстрелы прекратились. Свет потихоньку исчез. И снова тоннель сковала непроглядная тьма. Если кто-то из людей еще дышал и не был ранен, он старался не подавать признаков жизни. Слышны были крики изувеченных выстрелами, постепенно угасавшие. А через некоторое время, взамен них, откуда-то сверху, с засыпанной лестницы послышался стук и клацанье камней, как будто кто-то разбирал завал. И голоса. Русская речь.

Кто-то из пленных советских солдат, быть может, единственный целый и невредимый (так он считал), прислушался.

«Наши, наши!..» — лихорадочно повторял про себя паренек, не рискуя крикнуть вслух, опасаясь, что обезумевшие душманы, если они все-таки еще живы, опять начнут стрелять…

Глава 10

(«Совершенно секретно. Особая папка»)

Второе Главное Управление КГБ СССР. Отдел особых расследований.

Исходящие от 30.05.1981 г. 20:04. Срочная шифрограмма.

«Уважаемый Д.Ф. Вы уже, наверное, в курсе о том, что из «пятерки» в наше управление передали дело по т. н. «афганским» слухам. Оно инициировано специальным постановлением ЦК. Сегодня я разбирал материалы предварительного следствия. В частности, приложенный их экспертом список (от 30.05) погибших людей, в причинах смерти которых нам поручено разобраться. Я обнаружил в нем двух (!) исполнителей из Киева и одного из Ленинграда, использованных нами для проекта «КВС» и на тот момент координируемых мною лично. Мне необходимо точно знать, принимали ли вы какие-либо меры для их ликвидации? Или речь идет о случайном и злополучном совпадении?»

Н.К.

Входящие от 30.05.1981 г. 21:12. Срочная шифрограмма.

«Что за дурацкие предположения? Разумеется, никаких решений об устранении исполнителей я не давал! Теперь об эксперте — узнай, не захочет ли он поработать на нас…»

Д.Ф.

3-4 июня 1981 г. Сибирск.

В ответ на просьбы ГРОБа, второй день пребывания агентов на базе в Сибирске пришелся на дела по «хозяйственной части». Правда, беспокойства эти, связанные с материально-техническим оснащением их группы, оказались отнюдь не тягостными, скорее даже интересными. Разумеется, им требовалась собственная машина — этим занялся Вольфрам. Не менее интересное задание взял на себя шеф: собственноручно приготовить сегодня завтрак, обед и ужин. Тем более что к его распоряжению была кухня, предназначавшаяся для будущих обитателей базы.

— Здоровая пища — залог успешной работы! — заявил он в ответ на предложение Вольфрама заказать через центр побольше консервов.

Утром, все же употребив на завтрак сухпаек, они расстались, каждый пойдя по своим делам. Анисимов — за продуктами, Вольфрам — в поисках подходящей машины. Таковая была найдена по объявлению в газете — уже через час после звонка разбитая «Волга» ГАЗ-21 неприметного мышиного цвета с престарелым хозяином за рулем подкатила к комиссионному магазину, где уже поджидал Вольфрам с нужной суммой наличных и еще плюс четверть сверху — за спешность и беспокойство. Избавляясь от рыдвана, старик был неслыханно доволен сделкой. Вольфрам — оперативным решением вопроса. Еще через час он загнал скрипящую всеми суставами, рычащую и дымящую «Волгу» в гараж на территории липовой новостройки, маскирующей спрятанную под землей базу. Все это очень напоминало ему день вербовки в Карельске, когда Яковлев с Анисимовым привезли его в точности такой же с виду бокс, пристроенный к неприметному кирпичному трехэтажному зданию, похожему на цех какой-нибудь электроподстанции. Как он тогда поразился своему открытию — тому, что и гараж необычный, и оборудованию в нем, не говоря о подземных лабиринтах. Так и сейчас, какой-нибудь человек со стороны, неслыханно удивился бы, обнаружив вместе с развалюхой «Волгой» оборудование весьма странного вида и свойства, а так же спрятанный в стены лифт, ведущий глубоко под землю.

Убедившись, что секретность соблюдена, Вольфрам спустился вниз, где его уже поджидал Анисимов.

— Представляешь, в здешних магазинах поразительно скромная пустота, — пожаловался шеф. — Так что, чем богаты.

— Чего ж вы «либерализатором» не воспользовались? — хмыкнул Вольфрам. — Вам бы сразу из-под прилавка что-нибудь выдали.

— В следующий раз я так и поступлю, — проворчал Анисимов, приглашая за стол.

Богатство стола ограничилось супом, сваренным из концентратов и подгоревшим омлетом. На третье был кисель с комками, такой густой, что в нем стояла ложка.

— Представляешь, я не думал, что он так разварится, — предупредил Анисимов. — Но ужин я обещаю чудесным. Я ведь после неудачи в магазинах отправился на рынок. Небо и земля. Как тебе понравится тушеная капуста с говядиной под соусом, между прочим, старинный русский рецепт. Не больше, не меньше.

— Неплохо бы, — без особой надежды кивнул Вольфрам.

Стараясь не смотреть на еду и не думать о ее качестве, он быстро расправился с первым, вторым и третьим, чтобы скорее приступить к работе.

Он отправился на склад и поднял наверх коробки с разными прибамбасами, которые нужно было добавить к машине. В сложной технике он разбирался постольку-поскольку, на уровне средней руки домохозяина, который умеет держать в руках кое-какой инструмент. Однако к каждому «черному ящику» прилагалась гораздо более толковая инструкция, чем к той мебели, которую он собирал. И Вольфрам, засучив рукава, приступил к работе.

В срочном порядке почти убитую машину необходимо было довести до нужной кондиции. Перво-наперво Вольфрам слил масло из двигателя, снял поддон и установил на шатуны набор движителей, приводимых в действие вакуумными толкателями с автономными элементами питания, новейшей и наисекретнейшей разработки «Консультации». Плюс к ним — детонаторы самоуничтожения, которые в случае нештатной ситуации должны были превратить в кашу внутренности измененного мотора, которому теперь совершенно не требовался бензин. После этого он провел ревизию всех шарниров и подшипников, выискивая люфты и следы износа — все это устранялось с помощью молекулярных «жучков-восстановителей». В них уже заложены были параметры «двадцать первой» «Волги» (потому и пришлось брать эту машину, хотя у Вольфрама душа лежала к менее громоздким и современным «жигулям»). «Жучков» полагалось «подкармливать» необходимой в таких случаях металлополимерной смесью. Это было нудно и долго, так что он провозился до самого вечера, когда Анисимов пришел справиться, как дела.

— Подумать только, один грамм этих искусственных трудяг стоит, наверное, дороже, чем тысяча новых автомобилей, — вытирая ветошью замасленные руки, сказал Вольфрам, вставая, чтобы поприветствовать шефа. — Жаль, что мы ими пользуемся, понятия не имея, из чего да как они сделаны. Что уж говорить про тех, кто вообще не в курсе. Порошок да порошок.

— Даже не миллион, — возразил Анисимов. — Им вообще цены нет. Это, брат, изделие класса «хрен вы это получите».

Он взял в руки прозрачную пластиковую банку и взболтнул находящихся внутри «жучков», скорее похожих на металлические опилки.

— Но почему так? — спросил Вольфрам, прекрасно понимая, что разговор неизбежно зайдет на скользкую для него тему. Впрочем, как для многих, кто работал в «Консультации». — Разве это не помогало бы человечеству жить лучше? Тогда и вещи служить будут дольше, и ресурсы тратить меньше придется.

— Такие штуки надо заслужить. Кровью и потом отработать.

— А вот Прометей, небось, огонь людям подарил. Против воли вышестоящих богов, между прочим. Не побоялся.

— И чем это для него закончилось? — Анисимов усмехнулся. — Хотя, в общем-то, Прометей, если ты помнишь, был парень хитрый, все наперед знал. Вероятно, знал, и то, что столь обожаемые им люди в дополнение получат от богов незабвенный такой ящичек с болезнями и несчастьями, подаренный любопытной девушке по имени Пандора. Как в наше время в нагрузку к котлетам частенько предлагается суповой набор из костей. Хоть и даром не нужен, ан без него вкусные котлетки не достанутся. И если предметно говорить, то разве нужен нам такой же ящичек от Смотрителей?

Он пытливо взглянул на замолчавшего Вольфрама.

— Если уж ты про огонь упомянул, так не забывай: даже если он и благо — то далеко не для всех. Знаешь, как пользовались им австралийские аборигены?

— Да, знаю я, — проворчал Вольфрам. — Выжигали леса, чтобы больше нарастало травы для кенгуру. А если вместе с лесом сами кенгуру или попугаи сгорят — так это еще даже лучше. Даровое жареное мясо. Так в пустыню половину континента и превратили… Знаете, историю рода человеческого нам вбивали на курсах в течение почти месяца. Я только не понимаю, с какой целью — чтобы ощущать себя ущербными ни на что не годными созданиями, или как?

— Не ущербными, дружок мой. Я, лично, себя таковым не считаю. А вот гордыню свою поумерить иногда полезно. И понимать, что не одна Земля на всю Вселенную. И что, если мы чего-то хотим, это еще не значит, что мы это получим.

В ответ на неожиданно красноречивую речь шефа Вольфрам только молчаливо поджал губы.

— Кстати, насчет жареного мяса… — как-то неуверенно начал шеф. — Придется нам сегодня попоститься.

Вольфрам оценил его грустную мину и не стал уточнять причину. Быть может, оттого шеф и был таким многословным, что не знал, как оправдаться в неудаче с готовкой. Какой из него, к черту, повар.

От машины ползла к ним последняя партия «жучков». Медленно передвигаясь, они походили на тянущуюся по полу черную вуаль, которую вдруг захотелось разорвать и размести одним резким дуновением.

— Это нормальные мысли, — сказал Анисимов (Вольфрам даже вздрогнул).

Он вдруг понял, что шеф вовсе не прочел его мысли: просто у него самого, видно, возникло дерзкое желание устроить «жучкам» какую-нибудь каверзу. Но Анисимов, заметив его внимательный взгляд, тут же напустил на себя невозмутимый вид.

Вольфрам, как положено, подставил крышку со встроенным в нее специальным улавливателем, и «жучки», все до единого, заползли внутрь.

— Ты закончил? — спросил Анисимов.

— Да. Хочу проехаться.

— На сегодня хватит. Завтра. Все завтра, — шеф вздохнул. — Завтра нас ждут великие дела. А сейчас отдыхать. Если хочешь, я еще сварю суп из пакетиков.

«Нет, только не это!..» — подумал Вольфрам, а вслух произнес:

— Да я, собственно, не очень-то и проголодался. Обед был сытным.

Назавтра, в «четверг четвертого числа» еще до рассвета Вольфрам выгнал машину на улицу и совершил короткую пробную поездку. Дряхлую «Волжанку» было не узнать. Автомобиль с неслыханной легкостью проглатывал любые ямы и дорожные неровности. Вольфрам опробовал, как машина входит в поворот, сделал это несколько раз, желая понять, каков предел безопасной скорости, и убедился в том, что за эту старую «Волгу» продал бы душу любой гонщик — в кривые она вписывалась легко и без воя покрышек. Благо и покрышки теперь стояли специальные, с какой-то особой резиновой смесью, с которой казалось, что тяжелая машина при случае может и по стенам бегать, как муха. Доработанный движок тянул отменно, а доносившийся из-под капота рокот был всего лишь имитацией, не позволявшей усомниться в том, что машина чем-то отличается от других. Рискуя попасться на глаза гаишникам, Вольфрам лихо пролетал ночные перекрестки, горящие мигающими светофорами. Удостоверившись, что все отлично, он вернулся на базу, где его уже поджидал Анисимов.