Сокровища Рифейских гор

Небесные лоси — со звериными мордами и человеческими телами — стоят слева и справа от него. Из всех животных, когда либо обитавших в наших краях, только у лося такая морда — длинная, горбатая, с нависающей верхней губой.

Вытянутые лосиные морды — горбоносые, губастые, с глубоко посаженными глазами и каплевидными ноздрями, — смыкаются над головой Альви в орнаментальную небесную арку. Древний литейщик полагал, что всё сущее образует упорядоченный мировой орнамент — не зря он пользовался симметрией!

Человеколось

С небесными лосями ты уже знаком. А вот и человеколось — самый загадочный и самый распространённый персонаж пермского звериного стиля. У него лицо человека, а поверх человеческой головы словно надета ещё одна голова — лосиная.

На территории Евразии нигде, кроме Пермского края и республики Коми, не встречается такое поистине фантастическое существо.

Иногда за плечами человеколося птичьи крылья, а вместо носа — птичий клюв. Он всегда повёрнут к нам в профиль, и всегда — с правой стороны. Лосиная морда смотрит в ту же сторону, рот её обычно сомкнут, а каплевидный глаз — огромен. Человеколось держится прямо, выглядит горделиво. У него нет копыт. Развернув плечи и уверенно расставив ноги, он стоит… на ящере.

Кто такой человеколось, точно сказать трудно. Учёные, во всяком случае, к единому мнению не пришли. «Лось считался животным, посвящённым верховному богу», — напоминают нам одни. «Пластины, на которых изображён человеколось на ящере, являются иллюстрацией к легенде о Мяндаше, олене-человеке, герое саамского эпоса», — утверждают другие. Третьи уверяют нас: «Человеколось — это шаман, совершающий свой многотрудный путь по дороге Вселенной». «Возможно, образ человека с птичьим клювом и лосиной головой над человеческим лицом возможно, произошел от слияния двух родовых групп и соответствующих культов», — предполагают четвёртые.

Неоспоримо лишь то, что человеколось — покровитель людей, посредник между людьми и небесными богами, а образ его справедливо считается «визитной карточкой» пермского звериного стиля.

Ты спросишь: «А как же тот ящер?»

А вот о ящерах наш разговор только начинается.

Устройство древней Вселенной

Итак, образы пермского звериного стиля — не фантомы, рождённые «воспалённым воображением шамана». На чудских культовых прорезных пластинках отражены представления древних литейщиков об устройстве мира и месте человека в нем, закреплены знания о природе и человеческом обществе.

Это отлитые в бронзе, а затем пролежавшие несколько веков в земле, чертежи мироздания, космограммы. И мы с тобой можем попытаться расшифровать их!

Самые сложные и самые впечатляющие композиции на культовых пластинках — трёхъярусные, с древним женским божеством посередине. На этих космограммах Вселенная делится на три части: небесный верх, земная середина и подземно-подводный низ.

(В мифах многих народов строение мира предстаёт именно в таком трёхчастном виде. Связывают все три уровня либо мировая гора, либо мировое древо — словно лестница, ведущая с неба на землю. Так что представления создателей пермского звериного стиля о строении Вселенной — не исключение.)

Верхний небесный мир представлен на чудских пластинках по-разному — ликом солнечной богини, орла, души-птицы, или же головами небесных лосей. В мире Земном, повелительницей которого является богиня-мать, обитают люди, человеколоси, пушные звери.

Внизу, под ногами древнего женского божества — ящер. Он обозначает границу Нижнего, невидимого, мира. Ящер и сам наполовину невидим, он — существо-«половинник». (У половинника, в отличие от обитателей Земного мира, всегда показаны только две ноги, а две другие — скрыты в Нижнем мире.)

Впрочем, не только ящер представляет на чудских пластинках Нижний мир. Ни в одном зверином стиле мира, кроме пермского, нет такого многонаселённого подземного царства. Монстры, олицетворяющих собой дикую природную мощь земли, напоминают то змей и ящериц, то рыб, то пауков.

Изучая существ, населяющих нижний этаж культовых бронзовых бляшек, один из самых первых исследователей пермского звериного стиля Дмитрий Николаевич Анучин (1843–1923) написал: «Можно считать несомненным, что среди приуральской чуди было широко распространено представление о каком-то мифическом звере с некоторыми признаками гада с удлиненной головой, вооруженной рогами и напоминающей отчасти крокодилью или носорожью, с вытянутым туловищем, покрытым чешуями и щитками вдоль спины, и оканчивающимся более или менее коротким хвостом».

Только представь себе, через несколько десятилетий после того, как были написаны эти строки, учёные палеонтологи в Прикамье и в Приуралье нашли останки пермских ящеров с подобными внешними признаками!

Шумящие и блестящие

У тебя могло сложиться впечатление, что древние металлурги только и занимались тем, что отливали «модели Вселенной» размером с ладонь. Однако не все чудские находки имеют культовое предназначение и прямо отражают космогонические представления своих изготовителей.

Многие предметы звериного стиля — вещи прикладные: или служили украшениями (и по совместительству — оберегами), или просто были нужны в быту. Большинство из них обнаружено в могильниках и на поселениях, в то время как прорезные ажурные пластинки находили исключительно в местах древних святилищ.

Ясно, что пластинки являлись общинной собственностью и играли важную роль в древних коллективных обрядах: древние покойники с собой в загробный мир их забрать не могли, даже если б захотели. А вот предметы прикладные, вещи личные их владельцы в те времена имели обыкновение после смерти прихватывать с собой.

Что же это за вещицы? Украшения костюма — подвески, пронизки, бляшки головного убора и поясного набора, застёжки, пряжки. Личные обереги, отражавшие представления тогдашнего человека о смерти, душе и загробной жизни. Снабжённые изображениями животных и птиц топоры, кинжалы, мечи, рукояти ножей и плёток, пряслица-грузики для веретен, части конской сбруи. Гребни, ложки, туалетные ложечки-«копоушки» (ушные ковырялки).

Признаться, я немного преувеличиваю. Не все перечисленные предметы клали древние в могилу вместе с покойником. Может нужны были ему с собой игольницы и копоушки, может нет — тут я точно не знаю, врать не буду. Часть этих вещей — ещё раз повторю — найдена просто в местах древних поселений.

Давай-ка лучше поговорим об украшениях! А то у нас всё то ящерах, то о покойниках речь…

Предметы чудской «бижутерии», выполненные в пермском зверином стиле, довольно разнообразны. В основном это подвески и пронизки. Многие из них после отливки отшлифованы до блеска, и даже обработаны резцом. Блеск, также как и звон металла, отпугивал злых духов — потому древние любили украшать себя шумящими подвесками, которые свои бряцаньем и сверканьем охраняли человека от недружественных сил.

Среди шумящих украшений особое место занимали плоские коньковые подвески.

Такие подвески пришивались на плече или груди, или же подвязывались к поясу на кожаных ремешках. Они были связаны с культом коня, являющегося символом солнца, плодородия, источником всех жизненных благ. Каждую подвеску украшала пара конских голов. Коньки эти повёрнуты друг к другу гривами, а их спины слиты воедино. Такой вот древний Тяни-Толкай, вместо ног у которого — бахрома из цепочек. На концах цепочек — так называемые привески в виде колокольчиков или в форме утиных лапок (отголосок мифологических представлений финно-угров об утке, участвовавшей в сотворении мира).

Кроме коньковых встречаются также подвески-обереги с одиночными фигурками летящих птиц с личиной на груди. А на полых пронизках (специальных «фенечках», которые имеют отверстия для продергивания (пронизывания) ремешка или нити), изображались плывущие лебеди или утки. Или — крылатые собаки!

Кого только из зверей и пернатых не встретишь на предметах, выполненных мастерами пермского звериного стиля — водоплавающие гуси-лебеди, лесные тетерев да глухарь, хищный филин, медведи (вот кого особенно много!), лошади, соболь с куницей. Про лосей ты уже знаешь. И про пауков — не забудь, даже они встречаются.

Эхо древней традиции

Отголоски пермского звериного стиля долго звучали в народном уральском быту. Вплоть до самого ХХ века коми-пермяки и проживавшие рядом с ними русские крестьяне украшали свои дома резными фигурами коней и птиц: деревянные коньки-охлупни на крышах бревенчатых изб «вышли» именно из древних бронзовых прототипов.

Схожие фигурки помещали на флюгерах и шестах, поставленных около изб, на деревянных сосудах, особенно солонках. Их ковали из железа, отливали из меди, гравировали и вырубали наметаллических пластинах, выдавливали или выскабливали на бересте. У манси фигуры животных сохранялись в костюме шаманов.

После христианизации здешних народов «шаманские изображения» неожиданно обрели новую жизнь в… иконах и знаменитой пермской деревянной церковной скульптуре XVII–XIX веков.(О пермской деревянной скульптуре и о том, правда ли, что сквозь лики вырезанных из дерева святых проглядывают черты древних идолов, читай на страницах раздела «Пермские боги»).

Сегодня предметы пермского звериного стиля можно увидеть не только в музеях Пермского края, но и в Эрмитаже, Государственном историческом музее, Музее антропологии и этнографии. Отдельные экспонаты до революции были вывезены за пределы России: некоторые из них хранятся в музеях Финляндии.

Глава третья

ПЕРМСКИЕ БОГИ

Пермская деревянная скульптура

Каждый любитель искусства в душе немного доктор Ватсон. А уж каждый знаток — непременно Шерлок Холмс, по крайней мере, поклонник этого знаменитого виртуоза частного сыска. Для искусствоведа столь же важны наблюдательность, интуиция, хорошая зрительная память, как и для сыщика. Чтобы отнести произведение к тому или иному времени, подтвердить авторство, установить подлинник перед нами или позднейшая копия, эксперты проводят расследование (так называемую атрибуцию). Правда, приметы во время этого расследования будут стилистическими признаками, а вещественные доказательства — археологическими находками.

Впрочем, необязательно археологическими: «вещественные доказательства» могут лежать на поверхности, не замеченные никем. Так случилось с древнерусской иконописью: она была заново «открыта» миру только в начале ХХ века, ведь долгое время подлинные шедевры были вне поля зрения не только широкой мировой общественности, но и специалистов.

Так произошло и с пермской деревянной скульптурой.

Христос с лицом татарина

Человек, который обратил внимание на пермскую церковную деревянную скульптуру и многие годы жизни отдал затем составлению коллекции — Николай Николаевич Серебренников. Он был директором сельского музея в Пермской губернии. Первые строки его воспоминаний об удивительной находке вполне могли бы показаться началом целой детективной истории: «Минуло более сорока лет, но отчетливо помню тот случай. Произошел он в селе Ильинском Пермской губернии в 1922 году. Усталый, шёл я тогда к себе домой. Дул порывистый ветер. У сельской околицы на кладбищенской часовне привычно хлопали ставни окон. Вдруг заметил: против обыкновения, стучат не только ставни, но и створки дверей. Нехотя свернул посмотреть, в чем дело, и неожиданно увидел такое, что крайне поразило меня. Главную стену в часовне занимали пять деревянных скульптур… Особенно удивила меня фигура Христа с лицом татарина».

Удивляться впоследствии пришлось не раз: подобные скульптуры во множестве встречались на обширной территории Прикамья и украшали собой православные храмы.

Человек, знакомый с русским церковным искусством, глядя на пермские деревянные изображения христианских святых впервые, не может не поразиться увиденному. Ведь в русских православных церквях никогда не было скульптуры! Только фрески на стенах, иконостасы, украшенные декоративной резьбой, и отдельные иконы, в крайнем случае снабженные объёмными орнаментальными окладами. Живописное изображение было проекцией горнего мира, божественного света на плоскость фрески или иконной доски. Иконописные лики святых на Руси так и называли — образа́.

В иконе православная церковь видела именно изображение, образ святого или божества, а не его реальное воплощение. Отношение к скульптуре у отцов православной церкви, — в отличие от католиков, традиционно населявших свои храмы статуями святых, — в силу разных обстоятельств было строгим до непримиримости. Да это и понятно. Ведь здешним церковникам, кроме всего прочего, приходилось противостоять идолопоклонству, которое сохранялось у многочисленных народов, проживавших на российских землях, даже после принятия ими христианства.

В 1722 и 1767 годах Святейший синод строжайше запретил объёмное изображение Иисуса — разрешалось только иконное «плоское». Возможность размещения в храме любого скульптурного изображения казалось едва ли не святотатством.

Теперь ты понимаешь, почему так удивлён был первый собиратель пермской деревянной скульптуры, обнаружив статую Христа в православной часовне?

Ключ к разгадке

В детективной повести А.-К. Дойля «Собака Баскервилей» есть один эпизод, где Холмс осматривает галерею фамильных портретов рода Баскервилей. Там сыщика и его неизменного спутника, доктора Ватсона ждёт сюрприз. Изображение одного из далёких предков сэра Генри Баскервиля, мысленно лишенное парика, оказывается как две капли воды похожим на современника наших героев — известного им человека, живущего неподалеку. Так портрет неожиданно оказывается важным ключом к разгадке таинственных событий.

Знаешь, во время изучения истории искусства подобное случается часто. Мысленно снимешь парик, откинешь две-три детали, и — на тебе! — «знакомые всё лица».

Вот, к примеру, два артефакта, найденные в Пермском крае — деревянная скульптура из села Ныроб в виде святой Параскевы и чудская бронзовая пластина с древней богиней, обнаруженная в устье реки Тимшер.

Тут — сосредоточенный женский лик, там — бронзовая личина. Тут — деревянная церковная скульптура, там — образец звериного стиля. Тут век примерно XVIII-й, там — век VI–VII-й, то есть как минимум на целое тысячелетие старше. Но какое поразительное сходство!

Идолы за спиной

В «Житии Стефана Пермского», православного святого, утверждавшего во второй половине XIV века христианство среди коми-зырян Прикамья, говорится: «Быху же в Перми кумиры различнии, овии большии, а инии меньшии, другие же среднии, и кто может исчести их… Еже суть болваны истуканные, изваянные, издолбленные, вырезом вырезаемые».

Как «болваны вырезом вырезаемые» выглядели, ты сегодня можешь увидеть своими глазами в Екатеринбургском краеведческом музее. Здесь выставлена уникальная археологическая находка — деревянный идол, извлеченный из Шигирского торфяника в 1880 году. Идол представляет собой пятиметровый деревянный брус; в верхней его части вырезана человеческая голова; поверхность покрыта геометрическим орнаментом.

Дерево разрушается намного быстрее металла или камня, поэтому эта находка была поистине чудесной! Шигирский идол уцелел только благодаря особым свойствам торфа, в котором благополучно пролежал как минимум 9,5 тысяч лет — то есть, идол гораздо старше египетских пирамид.

Словом, когда пермяк, сообразно своему пониманию жизни, с любовью, почтением, и проникновенной, наивной верой резал из дерева фигуры православных святых, за его спиной была тысячелетняя архаическая традиция.

В общем, вроде бы всё ясно. Но это только в общем. В каких же конкретно свойствах и деталях изображения архаическая традиция выражалась?

Чтобы выяснить это, мы и займёмся столь любимой Холмсом дедукцией.

«К лесу задом, ко мне передом…»

Древний литейщик бронзовых бляшек и резчик храмовой пермской скульптуры работали с формой похожим образом.

Центральная фигура всегда развёрнута к нам лицом и передней частью туловища. Искусствоведы называют это положение фронтальным. (Персонажи старинных русских сказок, кстати, тоже обычно стремятся развернуть избушку на курьих ножках во фронтальную позицию. Правда, слово им такое заморское не ведомо, поэтому командуют попросту: «к лесу задом, ко мне передом».)

Вот и пермские боги — всегда к нам «передом», всегда прямо на зрителя смотрят.

Орнамент из бороды

Для архаического, древнего искусства также очень характерно чёткое деление персонажей на главных и второстепенных. Главные — всегда в центре внимания и в центре композиции. А ещё — заметно крупнее сопровождающих их персонажей.

Стремлением показать подчинённость боковых частей центру объясняется и осевая симметрия в композиции. Симметрия не только выражает идею иерархии, соподчинённости персонажей, но и даёт изображению особую декоративность.

Вот, к примеру, св. Николай Чудотворец из Чердыни — складки и морщины на лице, аккуратные завитки бороды — всё складываются в симметричный узор.

Орнамент образуют не только детали пермских деревянных скульптур, такие как пряди волос, морщины, складки одежды. И сами фигуры, и даже «дыры» между ними являются элементами орнамента! (Орнаментальность— основополагающее качество любого народного искусства: элементы изображения всегда чередуются в особом ритме, и расположены на строго определенном расстоянии и друг от друга, и от центра композиции. Надеюсь, ты помнишь, что подобным образом скомпонованы и чудские пластинки.)

Главное — голова!

И у бронзовой чудской богини, и у деревянной скульптуры святой Параскевы непропорционально большие по отношению к туловищу головы. У нас с тобой, как у реальных людей, разумеется, несколько иные пропорции тела. Но по мнению древнего художника, соблюсти жизнеподобие — не самое важное. Ведь голова и есть глава фигуры, ее главная часть! А всё первостепенное, как ты уже знаешь, в архаическом искусстве выделяется особо.

Особенно показателен пример статуи Николы Можая из с. Покча Чердынского района, сделанной ещё в XVII веке. Вот уж у кого голова, так голова. Невольно вспомнишь Гоголя и характеристику, данную им одному из своих персонажей: лицо «узкое, длинное, как огурец».

Необычайно высокий лоб святого, прочерченный рядом горизонтальных морщин, огромные глаза, впалые щёки и сосредоточенно сжатые губы — при всём несоответствии этого изображения пропорциям обычной человеческой натуры, Никола Можай располагает к себе и выглядит необыкновенно гармонично и одухотворённо.