Проклятое клеймо

Я была очень рада, что г-н Руденко не потребовал высшей меры наказания. И я полагаю, что аплодисменты, которыми была встречена речь г-на Руденко и его требование о мере наказания меньшей, чем смертная казнь, говорят о том, что русский народ также не хотел казни Пауэрса.

Я хочу отдать дань гуманности советского подхода к подсудимым, даже когда они оказываются виновными».

Известный копенгагенский адвокат Кристиан Хагенс в свою очередь отметил:

«Это был беспристрастный процесс. Он проводился чрезвычайно основательно. Приговор Пауэрсу вынесли на основании неопровержимых доказательств. Отношение к подсудимому было вежливое, даже любезное, причем не только со стороны судей, но и со стороны прокурора.

Пауэрсу разъяснили его права, и он имел полную возможность выдвигать возражения по каждому пункту обвинения и задавать вопросы. Как профессиональный юрист, я хочу отметить, что прокурор воздерживался от наводящих вопросов, а допрашивал вполне корректно, давая подсудимому возможность свободно отвечать. Даже когда Пауэрс говорил явную чушь, не было попыток поиздеваться над ним, например после его ответа относительно пистолета, который якобы нужен был ему для охоты. Подсудимый имел хорошего защитника. Тот задавал очень умные вопросы и произнес превосходную речь.

Все говорит за то, что Пауэрс давал показания добровольно, что его не подвергали никакому давлению и не давали ему никаких воздействующих на психику медикаментов. Впрочем, он сам подтвердил, что следствие велось корректно. Говорил Пауэрс очень обдуманно, кое-что скрывал. Нельзя, например, поверить, что ему не была заранее точно известна цель полета и что он не знал, что является шпионом. Такими делами не занимаются только на основании договора, обеспечивающего хорошую оплату. Весьма маловероятно также, что он прошел лишь подготовку в специальной летной школе и не побывал в школе для шпионов. Вряд ли американская разведка использовала бы для такого задания человека, не прошедшего соответствующей подготовки.

С американской стороны еще до начала процесса делались попытки заранее его дискредитировать. Так, например, раздавались жалобы на то, что Пауэрсу не разрешили иметь американского защитника. Но такое требование совершенно беспочвенно. У нас в Дании защитник не может быть иностранцем, да и далеко не каждый датчанин имеет право выступать в суде в качестве защитника. Функции защитника может выполнять только датский адвокат или ближайший родственник подсудимого, либо его прямой начальник или подчиненный.

Представитель Государственного департамента сетовал на то, что Пауэрсу не разрешили встретиться до суда с американскими дипломатами. Но и у нас в Дании с находящимся под стражей обвиняемым до суда может общаться только его защитник. С разрешения судебных властей подсудимому могут быть позволены свидания с самыми близкими родственниками и только на короткое время, притом под контролем полиции.

В данном процессе главными виновниками были в сущности американские власти. Можно было поэтому опасаться, что в случае встречи их представителей с Пауэрсом они попытаются даже при самом, казалось бы, безобидном разговоре дать ему в зашифрованном виде указания. Американские сетования звучат поэтому смехотворно.

Общий мой вывод таков, что и с точки зрения западной юриспруденции процесс велся безупречно».

Представитель Всемирной федерации профсоюзов Сатиш Чаттерджи написал:

«Нет надобности объяснять, почему Всемирная федерация решила послать своего наблюдателя на процесс Пауэрса. Наша организация, объединяющая более 100 миллионов трудящихся, не может оставаться безучастной, когда враги мира идут на открытые провокации. Рабочий класс, широкие слон народа прежде всего заинтересованы в сохранении мира.

Отстаивать мир, защищать принцип сосуществования и добиваться разоружения — вот задача нашей Федерации. Рабочие всего мира возлагали большие надежды на Парижское совещание. Они верили, что эта встреча приведет к укреплению мира и развитию международного сотрудничества.

Действия правящих кругов Соединенных Штатов, пославших шпионский самолет «У-2», — провокационная акция. И как бы ни шумела западная печать, она не в силах скрыта от народа, кто действительно несет ответственность за срыв совещания в Париже и обострение международной обстановки.

И если у кого-либо были сомнения, то после суда над Пауэрсом они не могли не рассеяться. Разве не ясно, что этот шпионский полет был заранее спланирован в Вашингтоне! Судебный процесс над летчиком-шпионом в Колонном зале еще раз показал подлинную природу правящих кругов Соединенных Штатов.

Мне думается, что разоблачение американского шпиона и тех, кто его послал, придаст новые силы всем тем, кому дорог мир и кто понимает исторический смысл политики сосуществования. Трудящиеся всех стран должны извлечь из этого случая урок для себя: нужно быть бдительными. Нельзя давать свободу действий поджигателям войны и милитаристам.

Я уверен, что во всех странах внимательно следили за этим процессом. И люди могли увидеть, как совершается правосудие в стране социализма. Это был поистине справедливый суд. А если иметь в виду тяжесть совершенного Пауэрсом преступления, то не трудно понять, что приговор очень мягкий. Суд учел не только тяжесть преступления, но и взвесил человеческие стороны этого дела…».

Французский адвокат Шарль Ледерман также заявил:

«Как активный участник движения в защиту мира, я полностью оценил, какое большое значение придавал проблемам мира в своей обвинительной речи генеральный прокурор Руденко.

Совершенно очевидно, что если бы американские правящие круги не проводили такую политику, которую они проводят, и наиболее ярким выразителем которой был Джон Фостер Даллес, то процесса Пауэрса не было бы вовсе. Если бы Центральное разведывательное управление, руководимое другим членом семьи Даллеса, Алленом Даллесом, не играло такой большой роли в политической жизни Соединенных Штатов, то советским судьям не надо было бы определять тяжесть преступления, совершенного американским гражданином Френсисом Гарри Пауэрсом.

Как правильно заметил генеральный прокурор Руденко, Пауэрс не просто робот. Даже если он полностью не осознал смысла своих действий, то он все равно должен нести за них ответственность. Но, конечно, он был только исполнителем, и неизмеримо большую ответственность должны нести те, кто вдохновляет политику, одним из проявлений которой явилось вторжение шпионского самолета в воздушное пространство Советского Союза. Это — одна из истин, вытекающих из процесса Пауэрса, которая, на мой взгляд, правильно подчеркнута в обвинительной речи генерального прокурора и в приговоре.

Неоднократное напоминание священного характера некоторых принципов международного права, и в особенности принципа, который касается недопустимости нарушения национального суверенитета, этой основной гарантии мирных отношений между народами, найдет широкий отклик, я в этом уверен, в общественном мнении всех стран.

Очень важным мне представляется также постановка вопроса о международном соучастии. Я думаю, что это побудит народы оказывать давление на свои правительства с тем, чтобы они проводили более миролюбивую политику».

Мы могли бы продолжать эти высказывания ряда западноевропейских и американских юристов и общественных деятелей, присутствовавших на процессе и единодушно отмечающих, что он проводился самым безупречным образом, в условиях глубокой и полной объективности и строгого соблюдения процессуальных норм и прав подсудимого.

Попытки набросить тень на советское правосудие, начатые задолго до судебного процесса над Пауэрсом, провалились так же скандально, как и его шпионская миссия. Весь мир признал гуманность приговора, который вынесла военная коллегия Верховного Суда СССР Френсису Гарри Пауэрсу. Он осужден на десять лет лишения свободы, с отбыванием первых трех лет в тюрьме.

Однако Белый дом счел возможным сделать еще один, поразительно лицемерный и удививший всех разумных людей шаг: он опубликовал заявление, в котором выражает сожаление по поводу «суровости приговора», вынесенного советским судом, и сочувствие семье осужденного… Те самые круги, которые снабдили Пауэрса, направляя его в шпионский полет, отравленной булавкой для того, чтобы он мог в случае неудачи покончить с собой, те самые круги, которые после провала этой авантюры не смогли сдержать своего раздражения от того, что Пауэрс не выполнил эту «инструкцию» и остался жив, — теперь лицемерно «выражают сочувствие» семье Пауэрса и сетуют на «суровость приговора»!..

Может быть, правительство США постарается вспомнить о собственной судебной практике, о том, как, вопреки протестам многих миллионов людей, были отправлены на электрический стул и казнены крупные ученые, супруги Розенберг, обвиненные без всяких оснований и без каких бы то ни было доказательств в шпионаже?

Может быть, правительство США постарается вспомнить о десятках других «судебных приговоров», как именовалась противозаконная и самая жестокая расправа с сотнями прогрессивных деятелей Америки, которых, без всяких оснований, заключали в каторжные тюрьмы или отправляли на электрический стул?

Может быть, правительство США вспомнит зловещую деятельность пресловутой Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, занимавшейся «охотой за ведьмами», доводившей людей до самоубийства и вызывавшей негодование и ярость не только во всех странах света, но и в самой Америке?..

5

Судебный процесс над американским летчиком, шпионом Френсисом Гарри Пауэрсом закончен.

По понятной и естественной в данном случае ассоциации мне вспомнился в дни судебного процесса над Пауэрсом другой судебный процесс, над другим иностранным летчиком, также незаконно прилетевшим в Советский Союз. Это было более 20 лет тому назад.

В июне 1938 года газеты всего мира опубликовали сенсационные сообщения об английском инженере-нефтянике Брайане Монтегю Гровере, нарушившем советскую границу и незаконно, без разрешения советских властей, прилетевшем на спортивной авиэтке из Лондона в СССР.

«Летающий Ромео», «На крыльях любви», «Самое романтическое дело XX века», «Любовь англичанина способна на чудеса», «Даже пространство дрогнуло перед любовью» — кричали заголовки газетных сообщений об этом действительно необычном деле.

Гровер, как было установлено следствием, в начале 30-х годов работал в качестве иностранного специалиста в Грозном. Там он познакомился с Еленой Петровной Голиус, работавшей в качестве фармацевта в одной из грозненских аптек. Они полюбили друг друга.

В 1934 году контракт Гровера истек, и он вернулся в Лондон. К тому времени уже отпала необходимость в приглашении иностранных специалистов и предложение Грозера вновь приехать на работу в СССР было отклонено.

— Я хотел снова приехать в Россию, — показал на следствии Гровер, — но не было нового контракта, и в России к этому времени появились свои инженеры-нефтяники, выросшие на моих глазах… Поэтому я не мог получить визы, да… Но без Елены я, Брайан Монтегю Гровер, жить уже не мог и никогда не смогу… Поэтому я решил прилететь к ней без визы, отсутствие которой не уменьшило моей любви, да…

Гровер вступил в один из лондонских аэроклубов и в несколько месяцев овладел техникой вождения самолета. Затем, мобилизовав все свои сбережения, Гровер приобрел за 173 фунта-стерлингов довольно подержанную авиэтку и сам отремонтировал ее. 3 ноября 1938 года он стартовал с аэродрома Броксборн и через Амстердам — Бремен — Гамбург прилетел в Стокгольм, откуда взял курс на Москву.

Он летел над свинцовой и штормовой Балтикой, огромные водные пространства проплывали под крыльями его крохотной машины, трещавшей от сильных порывов ноябрьского ветра, а он все летел и летел, вцепившись в штурвал своего самолета, летел, как на маяк, на свет любимых карих глаз маленькой русской женщины, ради встречи с которой он решился на этот перелет.

13 ноября 1938 года Гровер сделал вынужденную посадку на поле колхоза деревни Глухово Старицкого района Калининской области. Дотянуть до Москвы он не смог — кончился бензин.

Колхозники его задержали и передали следственным органам. Как никак, это был человек, нарушивший государственную границу и предумышленно залетевший в наше небо. Надо было тщательно проверить мотивы, по которым он это сделал. И следствие проверило эти мотивы.

Гровер сравнительно легко объяснялся по-русски — в этом смысле годы, проведенные в Грозном, не прошли даром. Но они не прошли для него даром не только в этом смысле…

С первого допроса он рассказал всю правду. Он ничего не скрывал, не изворачивался, он даже признал, что, решившись на перелет в СССР без визы, он знал, что нарушает советские законы и понесет за это законную ответственность.

— О, я знал, что у вас есть такая статья — номер 59, пункт три и «д», я выучил эту статью наизусть и готов по ней отвечать. Но английский юрист, знающий ваши законы, сказал мне, что у вас есть еще одна статья, под номером 51, и что эта статья может смягчить первую, о, да… Я думаю, гражданин следователь, что эта вторая статья как нельзя лучше подойдет для Брайана Монтегю Гровера, потому что я честный человек и честно люблю Елена… О, да!..

Так началось это дело, прошумевшее на весь мир. 23 ноября 1938 года английские газеты сообщили, что консерватор Кейзер намерен сделать в палате общин запрос Чемберлену в связи с этим делом. 26 ноября агентство Рейтер уведомило человечество, что такой запрос был сделан и Чемберлен заверил палату, что английский поверенный в Москве запросил советские власти о судьбе Гровера.

Гитлеровская пресса в те дни начала печатать сенсационные статьи о том, что Гроверу угрожает смертная казнь, «ибо коммунисты не в состоянии понять, что такое любовь. Разве мы не знаем, что в СССР любят только по путевкам, выдаваемым месткомами? Как могут там понять Гровера и его поистине шекспировское чувство? Нет, красная Москва — это не убежище для современных Ромео и Джульетты!»

Известный английский юрист в те же дни писал в одной из крупнейших лондонских газет:

«Да, Москва имеет правовые основания для того, чтобы осудить Брайана Гровера. Любовь и закон — какая старая и вечно живая проблема!… Закон и трепещущее, горячее и столь любящее сердце!… Не дрогнет ли при виде этого трагического конфликта и сердце самого холодного судьи?.. Мы далеки от мысли, что суд над Гровером превратится в расправу. С большим оптимизмом ожидаем мы этого суда!..»

Оптимизм старого английского юриста оправдался. 31 декабря 1938 года Московский городской суд рассматривал дело Гровера. Почти все дипломаты приехали в суд, чтобы присутствовать при рассмотрении дела «по обвинению Брайана Монтегю Гровера, гражданина Великобритании, 1901 года рождения, уроженца города Фолкстона, в преступлении, предусмотренном статьей 59-Зд Уголовного Кодекса РСФСР». Приехали дипломаты с моноклями и их жены с лорнетами, приехали английские, американские, французские и другие корреспонденты. Маленький зал городского суда был набит до отказа.

Суд длился три часа. Потом, внимательно выслушав подсудимого и его адвоката, судьи удалились на совещание. Зал гудел. Никто не уезжал до оглашения приговора. Брайан Гровер, только что рассказавший советским судьям о том, как он полюбил русскую женщину и как она полюбила его, сказал в своем последнем слове подсудимого так:

— Я рассказал вам, господа судьи, всю правду. Свое последнее слово я хочу говорить по-русски, хотя имею переводчика. Я хочу этого потому, что полюбил вашу страну, ваш народ. Я несколько лет прожил в России, я работал вместе с русскими и вместе с ними отдыхал. В океане вашего труда есть и моя маленькая капля, и Брайан Гровер позволил себе сказать, что он этим горд, о да! Да, я работал, смеялся и пел с русскими людьми и считаю для себя честью породниться с таким народом…

И вот судьи совещаются, а зал гудит. И Гровер сидит в ожидании приговора и думает о том, что ему не страшно, что его не могли не понять эти простые русские люди, которые вот в эти минуты решают его судьбу, и что если бы все вопросы в мире решались вот такими простыми английскими, русскими, американскими, немецкими людьми, то вообще никому, нигде, и никогда не было бы страшно…

Потом раздался звонок, и судьи вышли из совещательной комнаты. Председатель огласил приговор. Да, Брайан Гровер нарушил советскую границу и незаконно прилетел в СССР. Да, он признается в этом виновным и осуждается по ст. 59-Зд УК РСФСР.

— Однако суд, — продолжал председатель, — не может пройти мимо мотивов, по которым подсудимый совершил это преступление. Суд считает установленным, что подсудимый искренне и горячо полюбил советскую женщину, ответившую ему взаимностью. Их чувство выдержало испытание разлукой и временем и потому достойно уважения. Это чувство и явилось причиной, по которой подсудимый незаконно прилетел в СССР. Поэтому, руководствуясь статьей 51 Уголовного Кодекса, суд приговаривает Брайана Гровера к одному месяцу тюремного заключения с заменой штрафом в размере полутора тысяч рублей…

Громом аплодисментов встретил зал этот приговор. В вечер того же дня аплодировала и вся Англия, узнав о нем по радио и из выпусков вечерних газет.

Опять зашумели газеты всего мира. 6 января 1939 года английская газета «Дейли телеграф энд Морнинг пост» писала: «Мораль всей этой истории такова: советская власть может быть очень человечной».

3 января 1939 года Брайан Гровер и его жена Елена Петровна, также получившая соответствующие визы, уехали в Лондон. Там Гровера осадили корреспонденты, и он сделал такое заявление:

«Судебный процесс, назначенный ввиду моего незаконного перелета через границу СССР, происходил в условиях полной откровенности и справедливости».

Рассказ об этом деле (он был опубликован в 1958 г.) я, не зная дальнейшей судьбы его героев, заканчивал такими словами:

«Так кончилось это дело. Семнадцать лет прошло с тех пор. Мне ничего не известно о судьбе мистера Гровера, его жены и даже, может быть, их детей. Но я хорошо помню их лица, их встречу, их взволнованный и счастливый шепот, всю историю их любви.

Мне остается добавить, как криминалисту, что любовь этих двух людей, будучи уже установлена судебным приговором, вступившим в законную силу, поскольку подсудимый его не кассировал, должна тем самым рассматриваться, как доказанная бесспорно, окончательно и навсегда…

Вот почему я от всего сердца желаю счастья и мистеру Брайану Монтегю Гроверу и его жене, и их детям, которые, принимая во внимание настойчивость и добрую волю обоих сторон, не могут у них не быть…»

Рассказ был переведен и опубликован за границей, в ряде стран, в том числе в Англии и в США. Я получил много читательских писем, и все они содержали один вопрос: какова судьба мистера Гровера и его жены?

Признаться, этот вопрос интересовал и меня. И лишь недавно мне удалось получить на него ответ. Сестра Елены Петровны — Анна Петровна, проживающая в Ленинграде, любезно сообщила в ответ на мое письмо, что Гровер и его жена живы и здоровы. У них действительно двое сыновей. Они живут в Южно-Африканском Союзе, так как Гровер не смог в Лондоне получить работу по специальности и стал фермером. Анна Петровна прислала мне и фотографию семьи Гровер — на ней изображены и они, и их сыновья…

Анна Петровна мне также пишет, что она в свое время переслала им тот номер журнала «Новый мир», в котором был опубликован рассказ об их любви, и они ответили, что довольны этим рассказом. Нужно ли говорить, что и я, как автор, доволен тем, что мои герои довольны автором?

Наконец, Анна Петровна сообщила мне еще одну любопытную деталь: после того как мой рассказ был опубликован за границей, из США к Гроверам прилетели американские кинематографисты, снимавшие всю семью и, видимо, решившие создать фильм по мотивам этого рассказа с его невыдуманной фабулой. Об этом Анна Петровна узнала из писем сестры…

Таким образом, теперь я имею возможность ответить на многие письма моих читателей, справлявшихся о семье Гровера. Более 20 лет прошло с тех пор, как Гровер незаконно появился в советском небе. Закон есть закон, и его судили по закону.

Да, смысл и дух советского закона состоит в том, что он строго охраняет интересы советского народа, нашего государства, стоит на страже его безопасности и чести. Но, если нарушение закона не связано с покушением на безопасность и честь нашего государства, если оно, как это было с Гровером, происходит по мотивам, достойным уважения, то наш закон оказывается самым гуманным, самым милостивым, самым чутким в истории человеческого правосудия.

Если же закон нарушается по преступным и подлым мотивам, из враждебных нашему народу целей, если непрошеные гости появляются в советском небе, оскорбляя нашу честь и покушаясь на наши народные интересы, — наш закон сможет постоять и за советское небо, и за советскую землю, и за честь и достоинство нашей великой страны…

— Встать, суд идет! — произнес, в соответствии с установленной формулой, судебный комендант Верховного Суда СССР в момент, когда начался судебный процесс над Пауэрсом.

— Суд идет! — произнес он на заключительном судебном заседании, когда судьи вышли для оглашения приговора.

Суд над Пауэрсом закончился. Но суд еще идет!.. Идет суд над преступными поджигателями войны, над провокаторами и колонизаторами, идет суд над империализмом…

Вся совесть мира, сотни миллионов людей во всем свете, в том числе и в самой Америке, и в Западной Германии, и в Европе, и в Азии, и в Африке судят в наши дни кровавый империализм и его попытки развязать новую мировую войну.

Когда в Кубе и во всех странах Южной Америки кричат: «Куба — да! Янки — нет!» — это тоже идет суд!..

Когда одна за другой сбрасывают с себя оковы империализма страны Африки и Азии, борющиеся за свою свободу и независимость — это тоже идет суд!…

Когда остановилась Пенсильванская железная дорога — крупнейшая магистраль США, — все рабочие которой объявили забастовку, — это тоже идет суд!..

Когда народ Японии не позволил Эйзенхауэру приехать и заставил его повернуть обратно — это тоже идет суд!..

Да, суд идет!.. Великий, справедливый, неотвратимый суд истории…

Внимание. Говорят документы!.

Помнится, в Нюрнберге, на процессе главных немецких военных преступников, был один незабываемый день. В судебном зале погасили свет — только скамья подсудимых была чуть подсвечена синими лампочками, чтобы можно было видеть лица сидящих, — и на большом экране начали давать показания не совсем обычные свидетели — кадры немецкой кинохроники за последние 12 лет.

Это были уже не «немые свидетели», как называют вещественные доказательства криминалисты, это были свидетели, говорящие во весь голос, их показания были бесспорны, сила этих показаний разительна и неопровержима равно для всех: для обвинения и для защиты, для суда и для подсудимых…

Еще накануне заметно отощавший Геринг клятвенно заверял судей, что он «никогда, никогда не разделял идиотской теории мирового господства», а теперь, на экране, он сам, своим собственным голосом орал во всю глотку о том, что «великая Германия должна стать господином мира» и что в этом и состоят ее «священная миссия и главная цель второй мировой войны…»

Весь день, с утра до вечера, притихший судебный зал рассматривал эти кинодокументы — десятки тысяч метров немецкой кинохроники, — заснятые за 12 лет затянувшегося фашистского кошмара, стоившего жизни многим миллионам людей, превратившего в руины тысячи городов Европы, разрушившего величайшие исторические памятники и произведения искусств, созданные неповторимым и вдохновенным трудом лучших людей многих веков.

Чудовищная трагикомедия фашизма, кадр за кадром, месяц за месяцем, злодеяние за злодеянием, раскрывалась на экране в судебном зале, к которому была обращена в те дни совесть всего мира, закономерно рассматривавшая этот процесс как суд народов, суд истории.

А на экране трещали нацистские барабаны, германские промышленники благосклонно улыбались своему новому козырю в задуманной ими азартной игре, ставкой в которой был весь земной шар, — дегенерату с выпученными глазами и свисавшей на узкий лоб дурацкой челкой; гремела медь фашистских парадов, Геббельсы всех мастей истерически вопили о «коммунистической опасности»; на площадях пылали библиотеки; десятки тысяч людей без следствия и суда заключались в концлагери; лихорадочно сколачивались новые дивизии, маршировали новобранцы, поспешно отливались пушки; бешеная пропаганда, развернувшаяся на средства, щедро отпускаемые промышленными магнатами, отравляла сознание миллионов людей, которых надо было подготовить к поджогам и убийствам, подготовить к войне…

Вот престарелый Гинденбург, кайзеровский генерал-фельдмаршал, хвастливо заявивший в начале первой мировой войны, что «на него война действует, как целебная ванна», в потсдамской гарнизонной церкви под треск юпитеров и кинокамер торжественно благословляет нового «канцлера» — Адольфа Гитлера, бесноватого ефрейтора, на подготовку новой мировой войны…

А за спиной опухшего от старости и подагры Гинденбурга и тощего, кривоногого Гитлера, надувшегося от важности, стоят их подлинные и неизменные хозяева: Круппы и Тиссены, Флики и Симменсы, промышленные магнаты и банкиры, крупнейшие помещики и ростовщики.

Так это начиналось. И потом день за днем рассказывал голубоватый экран судебному залу, рассказывал истории и всему миру, как развивались события, как начиналась война, как гибли миллионы людей.

Кому из нас, сидевших тогда в судебном зале, кому из тех, кто, не присутствуя в нем, следил изо дня в день за отчетами исторического судебного процесса, продолжавшегося почти год, — кому могла тогда прийти в голову мысль, что через каких-нибудь несколько лет на свете найдутся люди, которые посмеют забыть этот трагический урок истории, забыть ужасы минувшей войны: и миллионы мертвецов, и руины Европы, и газовые камеры, и слезы матерей?!

Но вот, в наши дни мы снова видим знакомые зловещие лица и слышим знакомые слова. И снова, как и много лет назад, все те же Круппы и Флики вместе со своими заокеанскими компаньонами сколачивают новые германские дивизии, снова торжественно маршируют под треск барабанов новые полки, и командуют ими те же самые военные преступники, фамилии которых нам известны по материалам Нюрнбергского процесса…

Обо всем этом рассказывает документальный фильм «Это не должно повториться!», созданный германской киностудией «Дефа». В результате двухлетних поисков режиссеры этой киностудии нашли и смонтировали подлинные кинодокументы исторической хроники Германии с 90-х годов прошлого столетия до наших дней.

Немецкие кинематографисты создали в результате этой большой работы хроникальный фильм, значение которого трудно переоценить.

В фильме нет искусных режиссерских выдумок и мизансцен, не участвуют в нем знаменитые актеры, немы его первые кадры — ведь кино и в самом деле было тогда еще немым! — нет в нем сверкающих красок цветного кино, нет специально отобранных пейзажей, нет специально написанной музыки.

Но есть в этом волнующем, честном и мудром фильме великая и строгая правда самой истории, та неповторимая правда жизни, которая не нуждается ни в украшательстве, ни в комментариях, ни в режиссуре, потому что жизнь и есть самый великий режиссер!..

И снова, как и тогда в Нюрнберге, трепетно следит притихший и взволнованный зал за кадрами старой хроники, смонтированными в этом поразительном фильме. Трагические и грозные события первой половины нашего века оживают на экране. Кинематограф чудодейственно переносит нас на много лет назад, и снова предстает перед нашими глазами то, что мы не имеем права, не смеем никогда, ни за что, нигде забывать!

— Смотрите, люди, — как бы говорит этот фильм, — смотрите и помните: вот как все это было в начале века, вот как, почему и для кого готовилась первая мировая война; вот те, кто ее готовил, — германские промышленные короли; вот их лица, их биографии, их богатства, которые они хотели преумножить ценой войны; вот их маршалы и генералы — кровавые холуи своих хозяев; вот их пышные мундиры и пышные клятвы, их лживые лозунги и заверения, которыми они обманывали миллионы людей, отравляя, как наркотиками, их сознание, чтобы заставить их отдать свои жизни и лишить жизни других во имя этих «королей»; вот как все это случилось и вот к чему это привело, смотрите, запоминайте, будьте бдительны!…

А вот как через много лет это снова началось, началось в тех же разбойничьих целях, во имя корыстных интересов той же ничтожной кучки людей, теми же методами и способами, с теми же лживыми и преступными лозунгами, — смотрите, запоминайте, не дайте в третий раз себя обмануть!..

И на экране кадр за кадром, год за годом идут трагические события подготовки и осуществления второй мировой войны.

Не случайно, что зловещая эстафета передается в руки новых убийц сгероями» первой мировой войны. Не случайно, что Гинденбург передает ее Гитлеру, а за их спинами все те же Круппы, Флики, Симменсы, не случайно!..

Не случайно, что мы видим одни и те же лица, одни и те же цели, одну и ту же географию, слышим одни и те же речи и лозунги, не случайно!..