Помоги проекту - поделись книгой:
На следующее утро Нельсон написал своему начальству: «Через неделю мы все будем в море. Я очень нездоров, и жалкое поведение этого двора вряд ли охладит мой болезненный пыл. Это страна скрипачей и поэтов, шлюх и негодяев».
Турецкий султан прислал триумфатору и юбиляру роскошный подарок — плюмаж с причудливым часовым механизмом, в который были вставлены драгоценные камни.
НА ПЛОТУ КАЛИПСО
Французская армада первоначально была составлена из флотов многих стран.
После поражения при Абукире появились дезертиры и перебежчики: «Командиры сорока неаполитанских судов, входивших в состав конвоя, пожелали вернуться в Неаполь, — вспоминает Наполеон. — Они вступили в переговоры с английской эскадрой. Им разрешили выйти из порта, но в момент выхода они были захвачены, выведены в море и сожжены; их экипажи были взяты в плен. Это событие имело наилучшие последствия для армии. Оно вызвало величайшее негодование генуэзцев и других матросов с берегов Италии, находившихся на судах конвоя; с этот времени они стали действовать заодно с армией и служили ей со всем усердием, на какое были способны».
Армия была шокирована известием о гибели флота, но продолжала верить своему главнокомандующему. А Наполеон убеждал людей в том, что абукирская катастрофа не повлияла на планы экспедиции. Французы утратили контроль над морем, но их ждут великие дела на суше.
История не знает сослагательного наклонения, но это не мешает людям размышлять о возможных сценариях событий.
И наиболее интересны те планы, которые зарождаются в головах великих деятелей.
Бонапарт собирался в Индию, и Нельсон считал это вполне достижимой для французов целью. Для этого, думал английский адмирал, французы должны прислать свой флот в один из портов Красного моря, погрузить сухопутную армию на корабли и доставить ее в Индию.
Наполеон мыслил иначе — он собирался достичь Индии по суше, через Сирию, Евфрат и Персию. И, по его оценкам, такой марш занял бы несколько месяцев:
«От Каира до Инда так же далеко, как от Байонны до Москвы. Армия в 60 000 человек, посаженных на 50 000 верблюдов и 10 000 лошадей, имея с собой запас продовольствия на 50 дней и воды на 6 дней, достигла бы за 40 дней Евфрата и через четыре месяца оказалась бы на берегу Инда, среди сикхов, маратхов и народов Индостана, с нетерпением ждущих своего часа, чтобы сбросить гнетущее их ярмо!!!».
Генерал Бонапарт всегда имел ясные виды на то, что будет делать его армия. Но, когда она ступила на египетский берег, выяснилось, что главнокомандующий не знает, как лучше использовать приданный ему флот.
Даже если бы Брюэйс занял правильную оборонительную позицию в Александрии или в бухте Абукир и сохранил бы эскадру, то что бы он делал в дальнейшем? Разве для того Бонапарт отправился за моря, чтобы отвести боевым кораблям пассивную роль? Если следовать логике Нельсона, то французы должны были снарядить экспедицию вокруг Африки и достичь Красного моря.
Но случилось непоправимое бедствие — французская эскадра погибла. Следовательно, возможности Наполеона значительно сузились.
Он привел в Египет сильную армию, но при этом хотел расширять свое влияние с помощью идей, а не силой штыка. Наполеон считал, что его экспедиция должна создать условия для развития стран и народов:
«После 50 лет владения Египтом цивилизация распространилась бы во внутренней части Африки... Несколько больших наций были бы призваны насладиться благами искусств, наук, религии истинного Бога, ибо именно через Египет к народам Центральной Африки должны прийти свет и счастье!!!».
Он будет действовать методами дипломатии и договариваться с местными правителями. Однако едва французы ступили на землю Египта, как их атаковали воины местных племен. Овладеть Египтом «по договоренности» не получилось.
Восточная армия генерала Бонапарта штурмом взяла Александрию, прошла с боями до Каира и овладела Нижним Египтом. Наполеон основал в Каире Институт Египта, подобный Французской академии наук (Институту Франции), дал ученым возможности изучать природу и историю страны и сам принимал активное участие в работе Института.
Он хотел договориться с военными и гражданскими лидерами Египта и убедить их поступить к нему на службу, однако они не приняли его предложений. Эти вожди были последовательными в своей непримиримости, и после поражения французов при Абукире не сомневались в том, что оккупанты в конце концов будут изгнаны из Египта.
Наполеон направил отряд под командованием генерала Дезэ в Верхний Египет, чтобы взять под контроль всю страну.
Турецкий султан Селим III не спешил объявлять войну Франции и зондировал почву Наполеон рассказал следующую историю:
«Один придворный, пользовавшийся особенным доверием Селима, прибыл в Каир через Дерну с караваном паломников. Он посетил главнокомандующего и сообщил ему истинные намерения Порты. Он требовал — и это тут же было ему обещано — подтверждения права собственности города Мекки на все его владения, назначения османа эмир-агой и формирования отряда из мусульманских войск для охраны меккского каравана; наконец объяснений главнокомандующего относительно его планов (при этом он заверил его в том, что Порта исполнена решимости ничего не делать поспешно и не дать увлечь себя никаким страстям). Этот придворный провел в главной квартире более сорока дней. Он имел основание быть довольным тем, что сообщили ему каирские гаейхи о настроениях султана Кебира [великого султана, то есть Наполеона] и французов; он отплыл из порта на Красном море под предлогом поездки в Мекку и в декабре прибыл в Константинополь. Но к этому времени Порта была уже увлечена потоком событий; уничтожение абукирской эскадры поставило се в полную зависимость от английской и русской эскадр. Письма французских офицеров, перехваченные крейсерской эскадрой и пересланные Порте английскими министрами, также оказали влияние на се настроение. Эти офицеры проявили такое недовольство, описывали положение армии как такое критическое, что диван решил, что союзникам будет нетрудно вновь овладеть Египтом; в то же время он опасался, что если англичане станут хозяевами Египта, то они оставят его за собой, как грозились сделать. Это соображение — более чем какое-либо другое — побудило его объявить войну республике».
Наполеон оказался в полной политической изоляции и должен был выбирать между двумя стратегиями — выжидательной или наступательной. Он выбрал второй вариант, но при этом многократно предлагал сесть за стол переговоров и Оттоманской Порте, и се наместникам. Бонапарт двинул 13-тысячную армию в Сирию, имея в виду перспективу похода в Индию.
Он взял с собой ведущих ученых. Заседания Института в Каире были временно приостановлены.
Бонапарт написал письма ряду восточных властителей: Тиипу Сахибу, стороннику французов в Индии, королю Цейлона, правителю Танжера и другим царям. Но если письмо Тиипу Сахибу все же было отослано, то остальные послания оказалось невозможно доставить адресатам ввиду трудностей сообщения с ними.
Тиипу Сахиб пал в бою с англичанами. Влиятельные мусульманские правители не поддержали диалога с Бонапартом. Тогда Наполеон сделал ставку на христиан Сирии и евреев.
Отношения с евреями ограничились красивой прокламацией, выпущенной Бонапартом. Он тайно встретился в Газе с губернатором Иерусалима, который прибыл к нему вместе с делегацией христиан. Члены делегации посоветовали генералу не входить в Иерусалим до того, как он победит Джеззар-пашу, губернатора Сирии, который держал оборону в крепости Сен-Жан-д'Акр.
На помощь Джеззару пришли англичане, высадившие десант с кораблей «Тигр» и «Тезей». Им удалось отбить у французов артиллерию, направленную к Сен-Жан-д'Акру из Египта морским путем, и существенно затруднить задачу осадной армии.
Вечером 18 апреля 1799 года в лагерь у Ссн-Жан-д'Акра прибыл сирийский купец Бутрос Бокти. Этот человек родился в Египте и получил образование во Франции. Его сопровождал Винанд Морво, посланный Директорией в Египет.
Бутрос Бокти был направлен Жозефом и Люсьеном, братьями Наполеона. Он привез письмо Жозефа, в котором тот просил Наполеона вернуться во Францию.
Мысли Наполеона начали менять направление. Его планы создания великой империи на Востоке терпели крах: ему не удалось приобрести союзников, а армия численно уменьшалась и слабела из-за потерь в боях и болезней. Чума, дизентерия, простудные заболевания поражали солдат, инженеров, ученых.
При осаде Сен-Жан-д'Акра погибли командующий инженерными войсками генерал Каффарелли и дивизионный генерал Бон. Многие другие генералы и офицеры получили ранения, а некоторые впоследствии скончались от ран. Гаспар Монж заболел дизентерией.
Между тем египтяне бунтовали, и это могло иметь самые опасные последствия. Бонапарт был вынужден снять осаду крепости и вернулся в Каир. Вслед за этим турки, окрыленные успехом, переоценили свои силы и высадили десант в бухте Абукир.
Наполеон собрал армию в кулак, совершил марш-бросок до морского побережья и полностью разгромил янычар. Теперь он думал лишь о способах возвращения во Францию, и момент для этого был выбран самый благоприятный.
Последним известием о делах в Египте, которое услышат французы, будет сообщение о победе при Абукире. И на этой волне Наполеон решил вернуться на родину: «ему будет легко стать во главе республики; он был полон решимости по прибытии в Париж придать ей новую форму и удовлетворить общественное мнение нации, которое с 1798 года призывало его возглавить правительство».
Мотивы своего отъезда из Египта Наполеон позднее представил в ложном свете и при этом сделал оскорбительное заявление:
«Варвар [т.е. русские], залитый кровью несчастных поляков, нагло угрожал французскому народу. Нельзя было больше терять ни минуты; Наполеон решил отправиться на родину и спасти ее от ярости иностранцев и собственных сынов. От него не укрылось, что разгром французских армий был результатом плохих военных планов, принятых в Париже».
Суворов наступал, и Франция нуждалась в «спасителе». Правда, когда Бонапарт вернулся, опасность уже была ликвидирована.
Покидая Египет, он написал инструкции Клеберу и другим генералам и администраторам, как они должны добиться того, чего сам Бонапарт так и не сумел сделать:
«Мамелюки не существуют более как самостоятельная сила, они могут пригодиться в качестве подчиненного ополчения; это прирожденные враги арабов и шейхов; они могут оказать услуги во многих случаях. Мурад-бея и Ибрагим-бея можно будет привлечь на нашу сторону, возведя их в княжеское достоинство; других беев — произведя их в генеральский чин и вернув им их владения».
Наполеон считал себя продолжателем дела Александра Македонского и написал: «Не следует упускать из виду, что Александрия должна стать со временем столицей страны».
Бонапарт касался всего: и торговли, и войны, и политики, и обычаев страны:
«Нужно покровительствовать Суэцу в ущерб Косейру, превратив его в единственное складочное место для импортного кофе и пряностей и экспортных товаров из Европы и Нижнего Египта».
«Нужно приноровиться к обычаям людей Востока, отказаться от шляп и узких штанов и придать обмундированию наших солдат известное сходство с одеянием магрибинцев и арнаутов. Одетые таким образом, они приобретут в глазах жителей характер национальной армии...»
«Политика. Нужно назначить поверенных в делах в Сеннар, в Абиссинию, в Дарфур. Я предложил государям этих стран направить таковых в Египет. Все их сношения с Египтом являются торговыми; но помимо коммерческих целей я имел еще одну — приобрести средства к проникновению во внутренние области Африки и организации регулярной ежегодной закупки 10 000 рабов в возрасте от 14 до 18 лет... Это заменит подкрепления, если республика не сможет прислать таковых. Я приказал уже схватить две тысячи молодых мамелюков-рабов — все они принадлежат сирийским вельможам. Их можно без промедления распределить по частям».
Бонапарт не собирался отменять работорговлю. Он планировал существенно усилить французскую армию за счет местных рабов.
«Напишите великому визирю, что мы не хотим сохранить за собой Египет, что мы пришли туда только как в караван-сарай на пути в Индию».
Два фрегата венецианской постройки трусливо крадутся, часто останавливаясь. Моряки адмирала Эльфинстоуна (лорда Кейта) их видят но крайней мере дважды — но, кажется, принимают за рыбацкие шхуны.
Между тем на одном из них плывет будущий диктатор и император французов. С ним — небольшая армия. На «Мюиронс» плыли сам главнокомандующий, а также его друзья и соратники Бертье, Монж, Бертолле, пасынок Евгений Богарне и секретарь Бурьенн. На «Каррере», которым командовал капитан Дюмануар, нашлось место для генералов Ланна, Мюрата, Мармола, поэта Парссваль-Гранмезона и художника Денона. Бонапарт взял с собой несколько сот человек охраны, отряд мамелюков.
Покидая Египет, он основательно подумал о том, кого назначить своим преемником. «Генерал Дезэ был офицером, наиболее способным командовать Восточной армией, но он мог принести больше пользы во Франции, — писал Наполеон в мемуарах. — На втором месте стоял Клебер, на третьем — Ренье. Наполеону пришла было мысль увезти во Францию всех троих, поручив командование армией генералу Ланюссу; но, учитывая опасности, связанные с переходом, он понял, что будет правильнее предоставить командование Восточной армией способному полководцу; выбор его пал на генерала Клебера».
Какую роль Бонапарт отводил Дезэ? Что значат слова «он мог принести больше пользы во Франции»? Лишь сам Наполеон знал об этом. В его голове выстраивался замысел, осуществление которого зависело от множества факторов, силу которых он еще должен был оценить.
На морс господствовали англичане. Если год назад встреча с ними наверняка привела бы к бою, то теперь не будет и этого: французы явно слабее.
— Что вы предпримите, если англичане нас обнаружат? — спрашивает Бонапарт. — Ввяжетесь в бой? Невозможно. Сдадитесь? К этому вы не более склонны, чем я. Следовательно, остается лишь одно: в случае необходимости взорвать корабли.
Человек рока не шутит. Все молчат.
— Эту задачу я поручу выполнить вам, — говорит Бонапарт смертельно бледному Монжу. И улыбается.
Через несколько дней навстречу попался корабль, принятый за вражеский. Бывший якобинец Монж скрылся, чтобы занять боевую позицию у порохового погреба. Тревога оказалась ложной.
Бонапарт играет в карты и шахматы. Бурьенн говорит, что, выиграв партию, генерал «тотчас переставал играть, чтобы остаться на лаврах».
Он играет, а сам вновь и вновь просчитывает варианты — не игровые, а жизненные. Каждому из тех, кто плывет на двух кораблях, предстоит сыграть свою роль в будущих событиях. Они, загорелые, выдубленные ветром, израненные, на время освободившиеся от условностей французской жизни, возвращаются в истерзанную войнами и революциями отчизну.
Первый из них — Бертье, многолетний начальник штаба армии Наполеона. Он, казалось, был более других рад тому, что египетские приключения закончились: генерал возвращался к своей возлюбленной графине Висконти.
Па «Каррере» плывет прямодушный, неустрашимый Ланн. Он получил в Египте и Сирии несколько ранений: одно из них — во время штурма Сен-Жан-д'Акра, когда он ворвался со своими солдатами вовнутрь крепости, а другое — во время Абукирской битвы, в которой сыграл большую роль. Когда турки уже были разгромлены и остатки их армии укрылись в форте на кончике косы, Ланн отказался терпеливо ждать капитуляции и вновь повел свою дивизию в атаку.
Наполеон рассказал подробности этого эпизода:
«Осажденные захватили несколько домов, которые были им нужны; возмущенный этим генерал Ланн хотел было выбить их оттуда, но военный инженер Бертран отговорил его: "Зачем нести потери в бою против отчаянных людей? Предположим, что нам это удастся, — все равно в следующие дни придется опять нести потери, чтобы удержаться в деревне. Нужно оставить осажденных в покое на 2 — 3 дня, то есть на столько времени, сколько требуется, чтобы заложить траншею. Тогда противник будет удержан за оградой своею форта, причем это не будет стоить осаждающим ни единого человека".
28 июня противник, гордый своим небольшим успехом, сделал вылазку и захватил еще несколько домов деревни; после этого он стал дерзким и предпринял еще одну вылазку... Лани не смог удержаться, пошел на врага и отбросил его, но был ранен ружейной пулей, что вынудило его покинуть осадный лагерь».
Теперь Лани страдает от последствий своего нетерпения и передвигается на костылях.
Лани и Мюрат стали дивизионными генералами. Карьера этих тридцатилетних храбрецов стремительно развивалась.
Наполеон взял с собой из Египта не только отчаянных рубак. Его выбор пал также на блестящего инженера и аналитика генерала Андреосси — автора трудов но истории и географии. В Египте генерал имел достаточно времени для изучения коптских монастырей, расположенных в пустыне, он также исследовал натриевые озера, куда следом был направлен Бертолле. Залежи соды имели промышленное значение.
Верные Дюрок и Мармон, с которыми Бонапарт познакомился в Тулоне в 1793 году, храбрый Лавалетт, военный, политик и дипломат, — все они готовы разделить судьбу Бонапарта, и генерал может на них положиться.
Ковда корабли покидали Александрию, то их движению помогал попутный бриз. Однако вскоре он совершенно стих, и обычный северо-западный ветер снова стал дуть в полную силу.
«Так продолжалось 15 или 20 дней, — вспоминал Наполеон. — Иногда за сутки удавалось продвинуться на 2 — 3 лье в нужном направлении, но нередко суда оказывались отнесенными назад; они уклонялись под ветер, относимые течениями, которые в этом море дают себя чувствовать в направлении с запада на восток. Армейские офицеры принимались дразнить морских и с иронией спрашивали, когда же они бросят якорь в александрийском порту. Обиженный адмирал решил взять курс на Кандию. Но когда он [Гангом] обратился с этим предложением к главнокомандующему, последний его отклонил и приказал адмиралу держаться возможно ближе к берегу и даже войти в залив Сидра, чтобы лучше спрятаться; он добавил, что скоро равноденствие, и тогда суда пойдут вперед; что дни, потерянные в этих неизведанных водах, — выигранные дни; что нужно стать выше насмешек невежд. Адмирал тем охотнее подчинился этому приказу, что он согласовался с приобретенным им опытом и всем, что ему было известно об этих морях. Наконец подул ветер равноденствия. В 3 — 4 дня отряд обогнул мыс Бон, делая по 13 узлов; обогнув берег Африки, он пошел вдоль побережья Сардинии, затем вышел в открытое море, чтобы подойти к берегу в проливе Бонифачо...»
30 сентября Бонапарт увидел «горно-суровую Итаку». Капитан «Мюирона» смотрит на карту, стараясь понять, где находится корабль. Бонапарт подходит к нему и кратко роняет: «Это Корсика».
«Не имея уверенности в том, что этот остров все еще за Францией, шебека «Фортюн» проникла в залив, снеслась с рыбаками и дала сигнал входа», — рассказывал Наполеон.
Навстречу путешественникам плывут лодки, их тепло встречают. Все узнают Наполеона, а он более всего рад встрече со своей няней-кормилицей.
«Я повсюду разыскивал мадам Бонапарт», — писал Денон. Ее там не было: мать Наполеона будет ждать своего сына в Париже.
В Аяччо французские корабли столкнулись с английским флотом, крейсировавшим вдоль берегов Прованса, но удача не покидала Бонапарта — он снова ушел от преследователей.
«7 октября, когда отряд находился на полпути между Корсикой и Провансом, на него налетел сильнейший шквал (ветер либеччо), — продолжал свой рассказ Наполеон. — Потом он стих. Восьмого вечером корабли находились в 8 лье от Тулона и быстро продвигались вперед, однако в густом тумане. Было установлено, что они находятся посреди эскадры — притом в непосредственной близости от кораблей ее, судя по пушечным выстрелам с них. Еще на Корсике стало известно, что эскадра [французского адмирала] Брюи вернулась в океан. Следовательно, теперь корабли находились посреди вражеской эскадры. В 7 часов произошло прояснение, длившееся не более минуты, но позволившее установить, что отряд находился всего лишь на расстоянии выстрела от 74-пушечных линейных кораблей; трудно было решать, как поступить. Адмирал, отличавшийся большой впечатлительностью, приказал повернуть на другой галс, чтобы вернуться к Корсике. "Что вы делаете? — сказал ему главнокомандующий. — Уходя, вы себя выдаете; идите, напротив, на врага". Это удалось, не возникло никаких подозрений. Несколько минут спустя завеса тумана снова приподнялась. Адмирал поступил мудро, захватив в Аяччо две фелуки — быстроходные суда с экипажами, состоявшими из матросов — местных уроженцев, хороших пловцов. Он хотел, чтобы пассажиры пересели на эти фелуки и отправились в Порто-Крос, куда они обязательно прибыли бы к ночи. Фрегаты же вернутся на Корсику. Однако это не встретило одобрения главнокомандующего, который приказал взять курс на Антиб. Несколько часов спустя стало ясно, что был найден правильный выход. Предупредительные пушечные выстрелы отдалились; вражеская эскадра, видимо, направлялась к Корсике. 9-го на рассвете отряд бросил якорь напротив Сан-Рафаэля, в заливе Фрежюс. После 45-дневного плавания он прибыл во Францию. Было замечено, что на протяжении всего плавания Наполеон всецело полагался на адмирала и никогда не выказывал беспокойства. Он ни в чем не имел своей воли. Он отдал только два приказания, которые дважды спасли его».
Когда Наполеон высадился в Сан-Рафаэле, то местные жители бросились ему навстречу. Множество лодок окружили корабль «Мюирон». Люди кричали: «Бонапарт!»
По закону путешественники должны были пройти карантин, но, смешавшись с толпой, они получили предлог для уклонения от неприятной процедуры.
К Бонапарту подошел адмирал Гангом и сказал: «Я доставил вас туда, куда вас призывает судьба».
ОДИССЕЙ И ЖЕНИХИ
Бонапарт вернулся в Париж 16 октября — без свиты и без шума.
Вскоре его уютный дом на улице Победы стал центром внимания. Сила притяжения влекла сюда политиков и военных, государственных чиновников, ученых, журналистов и дельцов всякого рода.
Одними из первых были приняты Талейран, Редерер — член Института и бывший депутат, Реньо де Сен-Жан-д'Анжели. В течение нескольких дней образовался круг советников, которые информировали Бонапарта о ситуации в стране и подготовили план государственного переворота.
«Так вы считаете это возможным?» — спрашивал генерал. «Дело уже на три четверти сделано», — отвечали ему.
В его отсутствие была проведена немалая подготовительная работа, и важную роль при этом играли члены семьи Наполеона.
Жозеф был избран депутатом Совета пятисот от Корсики в 1797 году, но вскоре был направлен послом в Парму, а затем в Рим. В Вечном городе рядом с ним были Дезире Клари, родная сестра его жены, и ее жених — генерал Леонард Дюфо. Жозеф вернулся в Париж в начале 1798 года и исполнял обязанности депутата. При этом он много читал и мечтал о карьере писателя. Его умение непринужденно общаться с людьми помогло завязать полезные знакомства в сфере политики.
Люсьен стал депутатом Совета пятисот в 1798 году. При этом он не достиг возраста, по закону необходимого для занятия этой должности. Ковда Наполеон высадился во Фрежюсе, депутаты Совета пятисот в порыве радости и восторга выбрали Люсьена своим президентом.
Еще до этого он встречался с аббатом Сиейесом, ветераном революции и новым членом Директории, и обсуждал с ним план смены конституции, хотя прежде клялся умереть, защищая основной закон Франции. Новый пост Люсьена давал ему большие возможности влиять на депутатов и добиваться необходимых решений.
Генерал Леклерк, муж Полины Бонапарт, бывший начальник штаба Итальянской и Английской армий республики, должен был сыграть большую роль в установлении контактов с военными, в первую очередь с командирами размещенных в Париже частей. Мюрат, ранее служивший в 21-м стрелковом полку, обещал увлечь своих товарищей. Он готовился к женитьбе на Каролине, сестре Наполеона.
Наконец, прекрасная и обаятельная Жозефина, прощенная великодушным мужем и имевшая доступ во многие дома, была способна тактично уговорить и привлечь на сторону Бонапарта важных и нужных людей.
Наполеон не должен был составлять план переворота, поскольку Сиейес и его коллеги уже все продумали. Когда Бонапарт договорился с аббатом, дело стало обретать реальные контуры. Переворот замышлялся как политический и парламентский. Войска не должны были принимать в нем участия, хотя на всякий случай они будут держаться наготове.
Трое из пяти директоров сразу вошли в постоянные сношения с Наполеоном. Это были Баррас, Гойе, бывший министр юстиции, и малоизвестный генерал Мулен. Сиейес уже был союзником Бонапарта, а значит, и зависимый от него Роже-Дюко встал на сторону заговорщиков.
Наполеон мало выходил из дома — все шли к нему, и он принимал посетителей часто полуодетым, в сером сюртуке и фуражке. Он записался в члены крепостного клуба, считавшегося общим домом офицеров гарнизона, и посетил Дом инвалидов, где общался с ветеранами.
Резкая перемена климата — переход от египетской жары к влажной парижской осени — плохо отразилась на его здоровье. Его кожа потемнела, и общий вид был болезненным. Неизменным был лишь огонь его глаз.
«Из всех военных это еще самый штатский», — говорили о Бонапарте, генерале-академике, друге и коллеге видных ученых Института — Монжа, Бертолле, Лапласа, Кабаниса, Вольнея. Он посетил вдову Гельвеция и участвовал в заседаниях Института.
На одном из них он сделал доклад о состоянии Египта, памятниках древности и о Суэцком канале, когда-то связывавшем Красное и Средиземное моря. Бонапарт рассказал ученым о том, что по его заданию были выполнены замеры и съемки следов древнего канала, и эти исследования помогут восстановить важнейшую водную артерию. После доклада генерала слова попросил Монж: он дополнил сообщение Наполеона и подчеркнул его научную ценность.
Просвещенному генералу могли составить конкуренцию представители партии грубой военщины, большинство которых сотрудничали с якобинцами, — Моро, Бернадот, Ожеро и Журдан.
Моро, один из лучших генералов, был авторитетен, но непопулярен. Он не обладал способностью привлекать людей. Накануне переворота выяснилось и то, что у него нет политических амбиций.
Моро прибыл из Италии и был принят в Люксембургском дворце Сиейесом — тот рассчитывал поставить генерала во главе военного переворота. Сиейес ждал прихода Моро и в это время получил известие о высадке Бонапарта во Фрежюсе. Он послал за Боденом Арденнским — своим близким другом, посвященным в его планы. Боден и Моро одновременно вошли в кабинет аббата, и тот сообщил им важную новость. Боден был потрясен и счастлив: спаситель Франции вернулся! И он слышал, как Моро сказал Сиейесу: «Вот тот, кто вам нужен; он устроит переворот гораздо лучше меня!» Генерал сам отказался от участия в политике, а Боден умер на следующее утро, едва поднявшись с постели, — говорили, что от радости.
Поделиться книгой: