Прежде чем проститься

16

Детство Джека Склафани прошло в Квинсе, в районе Бейсайда, где он вместе с соседскими мальчишками самозабвенно играл в копов и грабителей. Уже тогда он хотел стать полицейским. Джек учился так, что был неизменным стипендиатом: сначала в школе, а затем и в колледже, где преподаватели-иезуиты еще острее отточили его цепкий политический ум. Следующей ступенью в его образовании стало получение степени магистра криминологии, после чего Джек Склафани был принят на службу в полицейское управление Нью-Йорка.

Эти восемнадцать лет пролетели незаметно. Сейчас Джеку Склафани было сорок два, и жил он уже не в Квинсе, а в районе Бруклин-Хайтс[15] вместе с женой, преуспевающим агентом по недвижимости, и сыновьями-близнецами. Нынешним местом его службы было подразделение, подчинявшееся окружному прокурору и считавшееся элитным. Да и сам Склафани из новичка полицейского превратился в первоклассного детектива. За эти годы ему пришлось работать со многими замечательными людьми, включая и его нынешнего напарника Джорджа Бреннана, с которым у Джека давно сложились приятельские отношения.

Сегодня у Склафани был выходной день. Он дремал на диване под бубнящий телевизор и уже собирался лечь спать по-настоящему, когда вдруг услышал с экрана голос Бреннана. Склафани протер глаза. Шел одиннадцатичасовой выпуск новостей. Его напарник стоял в окружении репортеров, которые закидывали его вопросами о яхте, взорвавшейся несколько часов назад.

Склафани потянулся к пульту и прибавил звук. Он узнал место, где находился Бреннан, — Литл-Нек. Это же совсем недалеко от его родного Бейсайда. Бреннан стоял возле заурядного одноэтажного дома, каких полно в Квинсе.

— По словам миссис Райен, ее муж Джимми, работник «Строительной корпорации Сэма Краузе», утром сообщил ей, что приглашен на встречу, — говорил Бреннан. — Встреча должна была состояться на борту взорвавшейся яхты «Корнелия II». Как нам удалось установить, человека, похожего по описанию на мистера Райена, видели поднимавшимся на борт яхты. Это дает основания предполагать, что муж миссис Райен стал одной из жертв катастрофы.

— Сколько человек было на борту? — спросил голос за кадром.

— Помимо Джимми Райена там могло находиться еще по меньшей мере четверо, — ответил Бреннан.

— Не странно ли, что яхта такого класса, с надежным дизельным мотором, и вдруг взорвалась?

— Мы расследуем обстоятельства взрыва. Пока это все, что я могу сказать.

— Правда ли то, что окружная прокуратура намеревалась предъявить Сэму Краузе обвинения в мошенничестве?

— Без комментариев.

— Есть ли надежда, что кто-то из пассажиров яхты спасся?

— Надежда всегда есть. Добавлю, что в настоящее время продолжаются поисково-спасательные работы.

«Сэм Краузе! — мысленно воскликнул Склафани. — Окружная прокуратура давно копала под него. Значит, и этот сукин сын тоже был на борту злополучной яхты? К Сэму тянулись ниточки от многих криминальных клубков в строительном бизнесе. Если перечислить всех, кто был бы не прочь видеть его покойником, наверняка получится длинный список».

— А я уже вернулась, — сообщила жена Джека, входя в гостиную. — Что-то не ощущаю твоего радостного сердцебиения.

— Прости, дорогая. Даже не слышал, как ты пошла, — ответил Джек, поворачиваясь к ней. — Фильм понравился?

— Не-а. Постоянное давление на психику зрителей. Да и подзатянули они его, — ответила Нэнси Склафани, миниатюрная блондинка со светло-карими глазами.

Подойдя к дивану, она чмокнула мужа в щеку.

— Гляди-ка: Джордж Бреннан общается с прессой. И по какому поводу? — спросила Нэнси, кивая в сторону телевизионного экрана.

— А ты еще не знаешь? Сегодня невдалеке от статуи Свободы взорвалась яхта. Это его часть акватории. Но сейчас, насколько понимаю, он находится возле дома одного из погибших.

Сюжет с Бреннаном окончился, и Джек выключил телевизор. Однако слова о дизельном моторе застряли у него в мозгу. «Дизельное топливо не бензин. Вероятность взрыва почти равна нулю. Если новенькая яхта превратилась в огненное конфетти, значит... кто-то подложил туда бомбу. И эта вероятность — почти стопроцентная».

— Мальчишки у себя? — спросила Нэнси.

— Да. Пора их отклеивать от «ящика».

— Я этим займусь, а ты проверь на ночь двери.

Джек погасил в гостиной свет, проверил замок входной двери, после чего отправился на кухню, откуда имелся выход на черную лестницу. Имя Сэма Краузе не давало ему покоя. Если этот скунс действительно находился на борту яхты, версию о несчастном случае можно сразу же отмести. Наверняка кто-то решил избавиться от Краузе раньше, чем тот начнет давать показания в окружной прокуратуре. Сэм слишком много знал. Понимая, какой срок ему светит, он явно не стал бы отмалчиваться.

Но зачем же вместе с Краузе губить еще четверых? Задав себе этот вопрос, Склафани усмехнулся: «Ты рассуждаешь как домохозяйка из сентиментального сериала. Все очень просто. Краузе — цель. Взрыв яхты — средство достижения цели. Остальное не имеет значения».

Инспектор Джек Склафани знал достаточно тех, для кого «остальное не имеет значения», и память услужливо начала подсказывать ему их имена.

14 ИЮНЯ, СРЕДА

17

— Нелл, я так скорблю. Слова тут бессильны. До сих пор не могу поверить в реальность случившегося. Просто немыслимо.

Питер Лэнг сидел в ее гостиной. Сейчас он ничем не напоминал прежнего, лощеного и самоуверенного Лэнга. Незажившие ссадины на лице, изуродованная верхняя губа, мясистым багровым куском нависающая над нижней. Чувствовалось, он искренне потрясен гибелью Адама и остальных пассажиров яхты. «Он впервые похож на человека, а не на героя журнальных обложек», — подумала Нелл. Как и дед, она недолюбливала Лэнга. Мак, тот и вовсе называл его заправилой.

— Видели бы вы меня сразу после больницы, — сказал Питер, поймав ее взгляд. — Представляете, в тот вечер я даже не удосужился позвонить родителям. Бухнулся в кровать и заснул. Вместо меня им позвонили газетчики. Просто чудо, что у матери не случилось сердечного приступа. Когда наутро я ей позвонил, она плакала и отказывалась верить, что я жив. Ей казалось, будто я говорю не из Саутгемитона, а с того света! Она до сих пор не успокоилась. Вчера звонила мне целых четыре раза.

— Я ее понимаю, — ответила Нелл.

Она вдруг представила, как раздается звонок и Адам сообщает ей, что его на яхте не было, что какие-то обстоятельства его задержали и он попросил Сэма Краузе начинать встречу без него. А Сэм вообразил, что управлять яхтой не сложнее, чем автомобилем...

Нелл тут же оборвала пустые фантазии. Такого никогда бы не произошло. Если Адам приглашал кого-то на яхту, то сам всегда появлялся раньше гостей. Нелл не помнила, чтобы кто-то отклонил его приглашение. Кроме нее... Как странно: яхта, названная в ее честь, стала его гробом.

Нет, неправда! В воскресенье полицейским удалось найти и идентифицировать лишь останки Джимми Райена. Его вдове хоть было что хоронить. Шансы найти останки тел Адама, Сэма Краузе и Уинифред приближались к нулю. Все трое либо сгорели в чудовищном пламени, либо были разорваны на мелкие клочки. Если от их тел хоть что-то и осталось, течение давным-давно унесло останки в открытый океан.

Монсеньор[16] Дункан, с которым Нелл договаривалась о поминальной мессе по Адаму, настоятельно рекомендовал ей не терзать воображение ужасными картинами катастрофы. Он говорил примерно те же слова, что и Герта: «Душу, Нелл, невозможно ни взорвать, ни сжечь, ни утопить на дне океана».

— В четверг пройдет поминальная месса, — сказала Нелл, нарушая затянувшееся молчание.

Лэнг отозвался не сразу и заговорил о другом.

— Вы, наверное, знаете, Нелл: газеты до сих мор пестрят слухами о взрыве. Полиция подтвердила, что именно бомба уничтожила яхту?

— Официального подтверждения пока нет.

Но неофициально полицейские допускали такую возможность, и Нелл об этом знала. Она продолжала цепляться за версию о несчастном случае как за спасательный круг. Иначе... иначе пассажиров яхты просто убили. Но... зачем? Было ли это актом насилия, похожим на уличные нападения? Ведь зачастую их жертвами становятся случайные люди. Есть еще одна категория преступников — так называемые «обделенные». Эти могли взорвать яхту просто из зависти, из патологического желания проучить владельца дорогой «игрушки». Какой бы ни была причина, Нелл обязана ее знать. Только тогда страшная рана в душе постепенно начнет затягиваться.

И не она одна. Вдова Джимми Райена тоже нуждалось в четком и однозначном ответе. На следующий день после взрыва Лайза Райен позвонила ей.

— Миссис Колифф, у меня такое чувство, что я давно вас знаю. Наверное, оттого, что вас часто показывают по телевизору. Я читала ваши статьи. Я читала про вас: как в детстве вы остались без родителей и вас воспитывал дедушка. Я так понимаю: вы в жизни хлебнули горя побольше, чем я. Не знаю, что разные официальные лица успели вам порассказать про моего мужа. Но только я не хочу, чтобы вы считали Джимми виновником гибели мистера Колиффа.

Лайза Райен мужественно сдерживала слезы, но в тот момент они все-таки прорвались, и Нелл пришлось терпеливо ждать, пока ее собеседница заговорит снова.

— Джимми невиновен, — шмыгая носом, продолжала Лайза. — Он — жертва, как и ваш муж. Наверное, кто-то попытается все свалить на его депрессию. Я не отрицаю: у Джимми была депрессия. Так знали бы вы, сколько он ходил без работы! Куда ни сунется, нигде не берут. А счета росли. Но потом ему повезло. Ваш муж ему поверил и помог устроиться в компанию Краузе. Джим был очень благодарен мистеру Колиффу. А вчера этот коп вдруг так вкрадчиво меня спрашивает: «Скажите, не было ли у вашего мужа причин взорвать яхту?» Совсем одурели! Знайте, миссис Колифф: если у Джимми и появлялись мысли о самоубийстве... мне больно об этом говорить, но я это ощущала... он ни за что бы не погубил других. Ни за что и никогда! Джимми был хорошим человеком, прекрасным отцом и мужем. Я знала его с раннего детства и могу хоть под присягой сказать: Джимми на убийство неспособен.

Снимки похорон Джимми Райена попали на страницы почти всех крупных нью-йоркских газет. Лайза Райен с тремя жмущимися к ней детьми шла за гробом. Вспомнив о них, Нелл зажмурилась.

— Нелл, на следующей неделе мне бы очень хотелось обсудить с вами кое-какие деловые вопросы, — все так же мягко произнес Лэнг. — Нужно принять несколько решений, и мне понадобится ваше участие. Но я вас не тороплю.

Он встал.

— Постарайтесь отдохнуть. Ночью вам удается поспать?

— Более или менее.

Закрыв дверь за Питером Лэнгом, Нелл облегченно вздохнула. К своему стыду, она почти ненавидела Лэнга за то, что судьба пощадила его. Подумаешь, царапины на лице! Скоро от них не останется и следа. И его губа через несколько дней заживет.

— Адам, — громко произнесла Нелл. — Адам, — повторила она, словно он находился в соседней комнате и мог ее услышать.

Конечно же, никто ей не ответил.

Проливной дождь, начавшийся в ту страшную пятницу, принес с собой похолодание. Отопление в доме было переключено на режим охлаждения воздуха, и хотя, ложась спать, она закрыла все вентили, в квартире было более чем прохладно. Ежась, Нелл отправилась в спальню взять свитер.

В субботу хлопотунья Лиз явилась к ней с утра.

— Тебе надо поесть, — сказала она.

За много лет работы с дедом Лиз усвоила некоторые его интонации.

— Я вчера не догадалась проверить твои припасы. Даже если в холодильнике и не пусто, думаю, грейпфруты, бекон и горячие рогалики прямо из пекарни тебе не помешают.

Они обе уселись завтракать. Налив себе вторую чашку кофе, Лиз сказала:

— Нелл, я понимаю, что суюсь не в свое дело. И тем не менее это мое дело... Мак переживает за тебя. Не отгораживайся от него.

— А сколько он отгораживался от Адама? Такое тяжело простить.

— Согласна, Мак упрям. Но его упрямство никогда не шло вразрез с твоими интересами, Нелл. Старик понимает, как тебе хочется включиться в предвыборную борьбу за его прежнее место.

— Лиз, давайте сейчас не будем о предвыборной борьбе, — довольно резко сказала Нелл.

— Конечно, дорогая, — пошла на попятную секретарша Мака.

Лиз приходила к ней каждое утро, неизменно принося упоительно вкусные свежие рогалики. Сегодня она с грустью заметила:

— Нелл, ты так ни разу и не позвонила Маку.

— Мы с ним встретимся на мессе. Потом будет обед. А сейчас я хочу научиться жить без его постоянных подсказок и напоминаний.

«Научиться жить одной в квартире, которая вновь стала только моей», — мысленно добавила она.

Эту квартиру Нелл купила одиннадцать лет назад, когда окончила Джорджтаунский университет. Достигнув совершеннолетия, она получила право распоряжаться вкладом, положенным на ее имя при рождении. В те годы нью-йоркская торговля недвижимостью переживала спад. Нелл вполне хватило денег, чтобы купить просторный кондоминиум, который теперь стоил в несколько раз дороже.

«А не сменить ли нам гнездышко? — в шутку спросил Адам, когда у них начались разговоры о женитьбе. — Конечно, дом мне пока не потянуть, но дай мне десять лет, и обещаю тебе: картина неузнаваемо изменится».

«Не понимаю, почему бы нам не провести эти десять лет здесь? Я привыкла к этому месту. Думаю, и ты привыкнешь».

Адам согласился. Нелл освободила для его вещей один из двух вместительных шкафов и забрала из жилища Мака антикварный комод, принадлежавший ее отцу... Сейчас Нелл стояла возле комода, держа в руках овальный серебряный поднос, который обычно лежал под их свадебной фотографией. Перед сном Адам складывал туда свои часы, ключи, бумажник и мелкие деньги.

Только выйдя замуж, Нелл по-настоящему прочувствовала свое прежнее одиночество. Она быстро успела привыкнуть, что Адам постоянно рядом. Он был рядом и в ту ночь, когда вернулся из Филадельфии...

Нелл снова вспомнила, как украдкой следила за привычным ритуалом Адама. Откуда ей было знать, что все это в последний раз? Нелл пробовала убеждать себя, мысленно спрашивать: «А тебе бы хотелось вместо утренней ссоры получить ночную?» Не помогало. Ее все равно продолжала грызть совесть и совершенно непонятное иррациональное чувство вины.

Лиз предложила как-нибудь прийти и помочь ей упаковать одежду Адама и его личные вещи.

— Ты до сих пор не ощущаешь реальность его смерти. А тебе обязательно надо это ощутить, иначе ты не оправишься. Его вещи держат тебя. Как ни печально, но их надо убрать.

«Не сейчас, — подумала Нелл. — Только не так сразу».

Зазвонил телефон. Нелл нехотя сняла трубку.

— Миссис Колифф?

— Да.

— Говорит инспектор Бреннан. Нам с моим напарником, инспектором Склафани, было бы очень нужно поговорить с вами.

«Не сейчас, — снова подумала Нелл. — Я никого не хочу видеть. Накануне поминальной мессы я должна мысленно быть с Адамом, а мне до сих пор не удается ощутить его присутствие».

Еще в детстве Герта научила Нелл общаться с теми, кто, как она говорила, «перешел по другую сторону завесы». Для этого нужно было взять в руки какую-нибудь вещь, принадлежавшую умершему, и мысленно представить лицо этого человека. Нелл тогда очень хотелось поговорить с матерью. После гибели родителей прошло всего полгода. В школе Нелл задали сочинение, и сейчас она сидела с раскрытой книжкой, но вместо чтения смотрела в окно. Она даже не слышала, как в комнату вошла Герта.

Нелл любила обоих родителей, но в тот день она отчаянно нуждалась в материнской любви и участии.

— Назови имя, — шепотом подсказала ей Герта.

— Мамочка...

— Я почувствовала, что ты зовешь маму, и принесла тебе одну вещь. Слава богу, она не попалась на глаза твоему деду, а то бы он давно выкинул эту безделушку.

Герта держала в руках мамину шкатулку из слоновой кости. Раньше она стояла у мамы на туалетном столике. Внутри шкатулка удивительно пахла лесом. Когда родители уезжали, Нелл часто приходила в их комнату и открывала шкатулку. Она нюхала лесной аромат и ощущала, что мама где-то совсем рядом.

Шкатулку долго не открывали, и в ноздри Нелл ударила сильная волна знакомого запаха. И чудо повторилась: мама снова была рядом. Нелл не требовались слова; ей хватило материнского присутствия.

— Как ты догадалась принести шкатулку? — потом спросила она у Герты.

— Наверное, интуиция, — улыбнулась Герта. — Твои папа и мама будут рядом с тобой до тех пор, пока тебе нужна их поддержка. Но знай: они теперь живут в другом мире, и там у них свои задачи. Им трудно разрываться между тем миром и нашим. Когда ты почувствуешь, что окрепла, обязательно отпусти родителей. Не привязывай их к себе.

Разумеется, ее дед ничего об этом не знал. Все разговоры об общении с загробным миром лишь злили его. После того как родители спасли ей жизнь на Мауи, Нелл поняла, что дальше она должна идти самостоятельно, и отпустила их. Но вот так же отпустить Адама она была не готова. «Прежде чем проститься, я хочу, чтобы он еще немного побыл со мной», — думала Нелл.

— Миссис Колифф, вы меня слышите? — вернул ее к действительности голос инспектора Бреннана.

— Да. Простите, я погрузилась в свои мысли. Мне пока еще сложно привыкнуть, — сказала Нелл, кусая губы.

— Я не вправе настаивать, миссис Колифф. Если вы не готовы, можно перенести эту встречу на другой день. Но нам очень хотелось бы поговорить с вами сегодня.

Нелл тряхнула головой. Этому жесту она научилась от деда. Мак всегда встряхивал головой, если обстоятельства не позволяли высказать свое неудовольствие вслух.