Помоги проекту - поделись книгой:
И так – еще пять раз. Полкило Ниночки стекло ей в ботинки.
– Очень хорошо. Переходим к пункту два нашего инструктажа. В Зоне потребуется общаться в экстремальных ситуациях. Понадобится делать всё быстро, иначе – смерть. Поэтому отчеств у вас больше нет. Я буду называть вас коротко: Терех, Степан, Толстый, Тощий, Нина. Ясно? Вы будете называть меня Тим. Толстый, повтори!
Бывший Костя-большой послушно откликнулся:
– Мы будем звать вас Тим.
– Отлично. Третий пункт. Наша задача – дойти до станции метро «Университет», отыскать особо ценный предмет и вернуться с ним на точку выхода. Или хотя бы на точку эвакуации. По сравнению с этой задачей сохранение наших жизней – на втором плане. Если кого-то из членов группы придется бросить в Зоне, чтобы остальные смогли благополучно доставить предмет руководству ЦАЯ, то он будет брошен. Сбор артефактов с целью последующей сдачи ЦАЯ не запрещаю. Но если кто-то задержится, добывая артефакт, группа ждать не станет и возвращаться тоже не будет. Группа двинется дальше по маршруту рейда. Поиск и изъятие ценных предметов, а также продовольствия из квартир, магазинов и складов строго запрещен, если это не является необходимостью для выживания группы. Степан, повтори!
– Выполнение задачи приоритетно. Мы не берем чужую еду и чужие вещи. Мы можем брать артефакты, если это нас не задержит… Тим.
Старшой ответил мне спокойно, без напряга. Уже хорошо.
– Годится. Четвертый пункт. Формально старшим в группе после меня значится Нина. Отменяю этот порядок старшинства до того, как группа покинет Зону. Если я выйду из строя, следующий проводник группы – Терех. Если Терех выйдет из строя – Нина. Терех, повторить!
– Второй командир после вас, Тим, – я. После меня – Нина.
– Последнее. Терех и Нина знают, я говорю для сопровождения: если вы увидите любое несоответствие нашей человеческой реальности, любую мелочь, любую ерунду – немедленно докладывать мне. Если надо – будить. Листья отклоняются на ветке против ветра, лужа странной формы, марево, вороны кричат не так, желание какое-нибудь необычное появится… Немедленно! Тощий, повторить!
– Докладывать вам, Тим, о любых странностях. Вот я гляжу на Ниночку и чувствую странное желание…
– Лечь!
И так еще три раза…
– А теперь все грузимся в автобус.
Нас остановили метров за пятьсот до МКАД. Проверили документы. Связались по рации с начальством. Все это время держали нас на мушке. Прикрепили к корпусу особый маячок, чтобы автоматика Периметра распознала нас как «своих» и не позволила крупнокалиберным пулеметам сделать из автобуса консервину с сырой человечиной.
К Периметру мы приближались очень медленно. Уж и не знаю, сколько снайперов рассматривало нас в эти минуты через прицел…
Первое, что я сделал, когда мы вышли, – приказал снять все автоматы с предохранителя. А Нине – ее Макарова. Степан осторожно сообщил: устав-де не позволяет. Я не стал напоминать ему, чьи приказы он должен выполнять без размышлений. Я просто проинформировал, что сутки назад шесть отборных спецназовцев гробанулись в Зоне четко по уставу. И услышал знакомые щелчки, знакомое клацанье. Ребята сами сделали правильный вывод.
Может, и не самая безнадежная у меня группа?
Никогда у чернобыльской Зоны не было такого Периметра, какой за несколько месяцев наворотили вокруг московской. Озвереть, ребята!
Сначала хотели соорудить бетонную стену в три метра высотой, потом отгрохали в четыре с половиной. Колпаки из бронестекла. Установки зенитных ракет. Спаренные пулеметы. Пушки в крутящихся башенках. Лес антенн. Патрулирующие в небе вертолеты. Вышки пси-защиты, тормозящие рост Зоны.
Вот как при такой оборонной силище может существовать трафик артефактов? Как банды мародеров могут благоденствовать? Теоретически ведь – не зайти и не выйти. Всё заблокировано, забетонировано, а кое-где, наверное, еще и заминировано. Силища! Крепость несокрушимая.
А черный рынок живет и процветает.
В этот момент до меня доносится голос Тощего:
– Эх, вот бы знать, сколько стоит заделаться тут начальником смены в патруле и кому бабло нести…
Впереди нас – пропускник номер два. Здесь Киевское шоссе, пройдя под эстакадой Московской кольцевой автодороги, превращается в Ленинский проспект. Справа и слева от нас, на обочинах, машины – грузовики, легковушки и даже один мусоровоз – сброшенные с дорожного полотна, после того, как они намертво встали тут во время спешной эвакуации. Словно великанская рука спустилась с неба и сделала несколько расчищающих жестов. Все они стоят черные, закопченные вусмерть. В санитарных целях их подпекли из огнеметов.
Нина тихонько отправляет в рот первую успокоительную таблетку.
Пропускник. Бронированные ворота на электротяге. Бойцы в экзоскафах высшей защиты. У нас еще раз проверяют документы. Опять с кем-то связываются. Наконец, пропускают под эстакаду.
Ворота закрываются за нами. Вторые, те, что перед нами, еще не открылись. В этот момент сверху подают ослепительный свет и включают предупредительную запись. Очень строгий мужской голос зачитывает нам список наиболее тяжелых преступлений, регулярно совершаемых в Зоне, а потом напоминает, что, совершив их, мы не сможем спокойно и безнаказанно вернуться в общество. Далее следует «тариф»: на сколько нас посадят, если мы совершим пункт первый, пункт второй, пункт третий…
Особенно много полагалось за попытку незаконного выноса аномальных объектов за пределы Периметра.
Я особенно не вслушивался. Меня одолевала совсем другая мысль: «Вот она новая Зона. Новая сука. Новая гнида. Новая безжалостная стерва… Здравствуй… Я не жду от тебя ничего доброго. Но, знаешь ли, будет очень интересно узнать тебя поближе. Ведь ты тоже баба, как ни крути. И к тебе жена ревновать не станет. Так что здравствуй, прекрасная незнакомка…»
Голос умолк, свет погас, ворота со стороны Москвы начали медленно открываться.
Глава 7
Аромат Зоны
Как только перед нами появился проем шириной в метр, внутрь немедленно влетел сгусток огненной субстанции размером с футбольный мяч. Он беззвучно поплыл к нам, двигаясь медленно, словно воздушный шарик под действием слабого ветра.
Пламя играло на его боках всеми цветами радуги, будто его надули петелькой для мыльных пузырей, окунув ее не в мыльную воду, а в горящую нефть.
– Мать твою! – воскликнул Тощий, вскидывая автомат. Вслед за ним то же самое делает Степан.
Нина ахнула, Терех нервно выругался.
Нет, ребята, дурная это привычка – мысленно разговаривать с Зоной. Ты ее поприветствуешь – она тебя поприветствует…
Я кладу руку на цевье автомата Тощего.
– Тихо! Не надо стрелять.
Пойди рассчитай, куда срикошетит автоматная пуля…
Достаю из кармана пятирублевую монету. Гайку на такое дело тратить жалко, гайки для другого припасены. Бросаю в сторону «веселого пузыря» – так называется эта аномалия. Мимо. Как можно спокойнее говорю всем остальным:
– У кого есть мелочь, бросайте в шарик.
Чем больше народу мечет, тем больше шансов поразить цель.
Кидаю десятку. Мимо. Пара монет пролетает мимо меня. И тут, наконец, Толстый попадает по мишени.
Шар лопается беззвучно, совершенно как мыльный пузырь. Огненные брызги от него падают на асфальт и разъедают сантиметра на два. Я смотрю на глубокие лунки, оставленные ими. Может, все-таки стоило стрелять? Да нет, влепили бы по броняжке отворяющихся ворот, и пришло бы к нам же, грешным.
Всё. Выходим.
Я живо выстроил группу:
– Иду первым. Остальные идут за мной цепочкой, след в след, на дистанции десять – пятнадцать шагов один от другого. За мной идет Тощий. Затем Степан. Потом Нина. За Ниной – Толстый. Замыкает Терех. Степану и Тереху – немедленно включить детекторы.
Неспешно выходим из пропускника.
И в ноздри нам сейчас же бьет умопомрачительная вонь.
Слева и справа от Ленинского проспекта, втекающего в пропускник, – горы убитых автомобилей всех марок. А чуть поодаль реденько разбросаны деревца Тропаревского парка, изувеченные густым пулеметным огнем. Между машинами, между деревцами, вообще, насколько хватает глаз, – холмики тряпья.
Тут всякой твари по паре: и мародеры, и бандиты, и неудачливые сталкеры, и неудачливые патрульные, преследовавшие удачливых сталкеров. А еще тут обычные мирные люди, которые никого не хотели грабить, знать не знали об артефактах и никогда бы не нанялись в патрульную службу. Просто они эвакуировались не слишком удачно. То ли слишком торопились, то ли слишком медлили. То ли просто попали кому-то под горячую руку. Москва – город огромный. Десяток-другой мертвецов для него – потеря незаметная…
Трупы смердели страшно.
– Господи… – выдохнула Нина.
Я попытался врубить детектор. Не включается. Еще раз попытался. Не включается. Еще раз… Без толку. Меняю элемент питания. Никакого результата. Всё-таки всучили мне дрянь в эмвэдэшном арсенале. Не автомат, так другое.
– Терех, у вас детектор работает?
– Да, всё нормально.
– Степан, у вас…
Молчание.
Оборачиваюсь. Старшой возится с прибором, тыкая в разные кнопки.
– Вас не учили, как с ним обращаться?
– Нет, Тим.
Секунд восемь я говорил матерно, и нематерного в моей речи были только слова-связки.
– Хорошо, передайте мне.
Кладу на асфальт порченый прибор, принимаю детектор Степана. Включаю. Метров на четыреста во все стороны аномалий нет, движения нет.
Перед нами – расчищенная дорога. Лишь метров через двести прямо на разделительной полосе стоит превосходный, целенький «лэнд-круизер». Людей в нем нет.
Мы подобрались ближе. Покрышки целы, дверца на месте водителя призывно открыта, ключ торчит из зажигания.
– Может, горючка кончилась? – высказал предположение Тощий. – Надо бы поближе подойти, счетчик топлива у него…
– Назад! А ну назад! Не подходить близко.
Тощий покорно вернулся в цепочку. Мы пошли дальше, обойдя машину за два метра. Неожиданно взорвался Терех:
– Да какого беса? Целая, пустая, абсолютно безопасная машина. Влезли бы как-нибудь в нее, и снаряжение бы уместилось. На детекторе – ноль угрозы. Место хоженое-перехоженое, ничего тут опасного нет. Доехали бы хоть до «Юго-Западной» – все же выигрыш во времени! Но нет, вам надо держать имидж стального человека, суперсталкера! Так кто из нас перестраховщик?
Я продолжал двигаться вперед, никак не реагируя. Они
– Мне кажется, вы не готовы слушать советы опытных людей. А ведь наше избыточное утомление…
Мне все-таки пришлось повернуться и остановить группу.
Терех, вероятно, никогда не сталкивался с дрейфующей аномалией. А она так и норовит забраться в самое безопасное место, где всё хожено-перехожено, проверено-перепроверено и совершенно нечего опасаться. Голыш, сталкер из «долговцев», гробанулся именно на такой. Тереха, надо думать, до сих пор не посещали неприятности из-за того, что детектор вообще ловит далеко не все аномалии. Бандос Жижа влип как раз в такую. Зато Тереха, видимо, впечатлило, как лихо мы справились с «веселым пузырем».
– Почему вы думаете, что в ней никого нет?
– А вы, значит, своим суперзрением кого-то видите в салоне?
– Обратите внимание на покрышки, Терех. «Круизер» осел так, будто в нем полтонны груза. Значит, в салоне все же есть нечто или некто. Просто мы не видим, кто именно. Еще раз: хотите сунуться? Вперед! Вытаскивать не стану.
Бунтовщики заткнулись.
Мы двигались довольно резво и очень скоро наткнулись на очередной «подарок Зоны». В том месте, где из Ленинского проспекта вытекает проспект Вернадского, посреди дороги валялся человек точно в таком же камуфляже, как и наш. И, что особенно ободряло, с автоматом АК74М. Парни, признаюсь вам честно, я знаю, где выдают этот антиквариат. И «сидор» у него точь-в-точь как наши. И две неизрасходованных гранаты. И контейнер для сбора артефактов, кстати пробитый пулей, – тоже нашего типа. А раз оружие у него не прибрали мародеры, стало быть, лег он совсем недавно. Несколько часиков назад, не больше. Вот только опознать его нет никакой возможности: передняя часть черепа отсутствует, и вместе с нею пропали такие идентифицирующие признаки, как лоб, глаза, нос, рот. А вот кусок уха сохранился очень порядочный.
Нина глотает вторую таблетку успокоительного. Но хотя бы молчит – и то слава богу.
– Терех, чья-нибудь группа работала здесь ночью или утром?
– Я не в курсе. Через меня проходит довольно ограниченная информация.
– Степан?
– Мы его не знаем.
– Нина, зафиксируйте для отчета. Кому надо, разберутся, чья потеря.
– Командир, – обращается ко мне Степан, – из наших же человек. Что ж мы так с ним?
– А как? Ладно, отцепите гранаты, снимите вещмешок, посмотрите номер на оружии и дайте его Нине для отчета. Всё.
Я не позволяю группе остановиться ни на секунду. Степан скоро догоняет нас. Разговаривает с Ниной. Толстый бросает с сожалением:
– И все же не по-человечески мы с ним…
Да что же они все треплются без конца! Не слышно ведь ни рожна. А некоторые вещи в Зоне можно уловить только по звуку.
– Это Зона, – говорю я. – Заткнулись все! Тише.
Мы топаем по Вернадского. Слева проплывают корпуса Академии Генштаба. Могучий белый восьмиугольник искалечен. Ворота взорваны, окна нижних этажей разбиты взрывами – видно, кто-то крепко делил там территорию. Вся верхняя часть огромного здания приобрела густо-зеленый цвет. То ли плесенью поросла, то ли некий гигантский Айболит проходил мимо, заметил царапину на крыше и щедро залил ее зеленкой.
– Терех, раньше эта «зеленка» вон там была?
– Не могу сказать. Не следил за отчетами по этому району. Нина Григорьевна, зафиксируйте, пожалуйста.
Была она там или не была, не важно. До Академии далеко, ни одна аномалия на такой дистанции до нас не дотянется. А это еще что такое? Что за…
– Стоять! Вся группа – стоять!
– Что? – кричит Степан, – опасность?
– Тихо!
Поделиться книгой: