Рассказы

— Нет!

— А откуда вы приехали?

— Из Баку.

— А паспорт у вас есть?

— Конечно.

— Предъявите!

— Вы что смеетесь, чтобы воспользоваться вашим туалетом надо предъявлять паспорт?

— Предъявите паспорт, или мы будем разбираться с вами в другом месте!

— Пожалуйста!

Мирон вынул из кармана паспорт и подал его милиционеру. Тот долго его изучал, потом сказал:

— Вроде бы вы действительно из Баку. И все у вас там так ходят?

— Как так?

— В таких галстуках.

Мирон не задумываясь ответил:

— Все.

Это были времена, когда в Союзе шла борьба с так называемыми «стилягами». И Мирон понял, что милиционер причислил его к этому «племени». Милиционер покрутил паспорт и вернул его Мирону:

— Ну если у вас там все действительно так ходят, то это не значит, что с таким цветным ошейником можно ходить и здесь у нас, во Львове!

Мирон решил не связываться:

— Я это учту.

И ушел. Обедал Мирон в этот день у родственников. Но вдруг почувствовал себя плохо. Сильно болело горло, поднялась температура. Мирон стал ее мерить каждый час и обнаружил, что она каждый раз подымалась на градус. Когда температура дошла до 39,5оС, Мирон испугался. Он остался ночевать у родственников. Назавтра его осмотрел врач и поставил диагноз — ангина. В этот день, разыскивая Мирона, позвонила по телефону Зина, но ей сказали, что Мирон подойти не может, что он болен, у него ангина. Больше она не звонила. Болезнь не отступала, держалась высокая температура, и родственники решили отправить Мирона домой, в Баку. В те времена шел прямой вагон Львов-Баку. Его посадили в этот вагон, а в Баку встретили родители. Вскоре Мирону поставили диагноз — у него оказалась тяжелая форма одного из заболеваний крови. Он провалялся несколько месяцев, но под конец все-таки выздоровел.

На следующий год летом Мирон решил еще раз поехать во Львов. Естественно, он захотел повидаться с Зиной. Нашел дом, в котором он когда-то был, поднялся на четвертый этаж. Зина его встретила без энтузиазма. Мирон ей объяснил, что тяжело заболел в прошлом году и его отправили домой, в Баку.

— Что ты мне голову морочишь! Заболел! Мне твои родственники сказали, что у тебя обыкновенная ангина, а я видела тебя, когда ты вполне здоровый прогуливался по Академической!

Спорить, доказывать было бесполезно, Мирон повернулся и стал спускаться по лестнице. А Зина ему вдогонку кричала:

— То же мне мужчина, из-за ангины он видите ли к телефону подойти не может! А гулять по городу с ангиной может!

Шимпанзе

(быль)

Как рассказала моя тетя, Тамара Ананьевна Листенгартен, в 1920-е годы на естественном факультете Ленинградского университета, где она училась, проходил экзамен, который принимал профессор Шимкевич. Студенты заходили в аудиторию, отвечали, получали соответствующие оценки и уходили. Одному из студентов попался вопрос «Человекообразные обезьяны». Студент вопроса не знал, и профессор попросил его хотя бы назвать, какие виды человекообразных обезьян он знает. Тем более, что их всего три. Студент подумал и, наконец, изрек:

— Горилла.

— Правильно, а еще?

Так как студент молчал, профессор решил ему немного подсказать:

— Шим…, шим…

— А, — воскликнул студент, — знаю! Шимкевич!

Воры и мошенники

Мошенники кардинально отличаются от воров, хотя результаты деятельности и тех, и других приводят к одному и тому же результату — вы расстаетесь со своими деньгами, вещами. Мы с женой путешествовали по Скандинавии. В Стокгольме в каком-то магазине моя жена почувствовала, что кто-то пытается открыть ее сумочку. Это был молодой человек восточной наружности. К счастью, осуществить ему ничего не удалось, жена вовремя почувствовала неладное.

Как-то я должен был поехать в район Азербайджана. Было лето и стояла сильная жара. Сидеть в купе стоящего поезда было совершенно невозможно. Я положил свои вещи, а сам вышел на перрон и стоял у входа в вагон. Когда прозвенел звонок, я вошел обратно в вагон и обнаружил, что моего чемодана нет на месте: воры проникли через двери между вагонами и этим же путем ушли с моим чемоданом.

А вот и другой случай. Однажды, еще во времена жизни в Союзе, я поехал в туристическую поездку. Пробыв в Венгрии несколько дней, мы выехали в Югославию, из которой должны были снова вернуться в Венгрию, а уж оттуда — возвратиться домой. Местные деньги нам выдавали по прибытии в каждую страну. В результате, когда мы въезжали в Югославию, нам выдали динары. А оставшиеся форинты я предполагал истратить по возвращении в Венгрию. Погода была жаркая и я был без пиджака. В карманах брюк и рубашки и те, и другие банкноты (довольно большого размера) не помещались. Да и зачем мне были венгерские форинты в Югославии? И я их засунул в мужскую сумочку, которая лежала рядом со мной на сидении автобуса. Видимо кто-то это видел. Выйдя из автобуса, я понял, что забыл сумочку. Я подождал, чтобы все пассажиры вышли, и поднялся обратно в автобус. Сумочки не было — кто-то из моих попутчиков-туристов успел ее прибрать к рукам.

Гораздо более изощренно действуют мошенники. Мой отец рассказывал историю, которая произошла в Цюрихе, в Швейцарии, в начале XX века. Один студент из России, назовем его Исак, идя по улице, вдруг увидел кошелек, лежащий посреди тротуара. Он огляделся — никого вокруг. Поднял кошелек и открыл: в нем были деньги. В этот момент откуда ни возьмись появился мужчина:

— Я видел, что вы подняли кошелек, я сам его тоже увидел, но вы меня опередили. Давайте по-честному: посчитаем деньги и разделим их пополам.

Выхода нет, сказано — сделано. Не успели они положить деньги в карманы, как появляется третий участник:

— Вы не видели здесь кошелек, который я потерял, да вот же он у вас в руках!

Забирает кошелек:

— А где же деньги, в нем были деньги!

Исак и первый мужчина достают из кармана взятые из кошелька деньги и передают их «владельцу». Тот кричит:

— В кошельке было вдвое больше денег, а ну-ка выкладывайте остальные деньги!

После недолгих препирательств первый мужчина достает из кармана деньги и вручает их третьему. Получается, что мужчина деньги вернул, а Исак прикарманил. И хотя он был бедным студентом, ему пришлось отдать все, что было в кармане, — все свои деньги. Естественно, позже он понял, что оба мужчины действовали в паре, оба были мошенниками. Но денег-то он лишился, и ничего поделать было невозможно.

А вот более свежий пример. Один московский профессор был командирован на Всемирный съезд геологов в Париж. В свободный день он решил пойти в Лувр. Он не первый раз был в Лувре, тем не менее он снова полюбовался на неземную улыбку Моны Лизы на картине Леонардо да Винчи, которая висит в отдельной комнате музея. Когда он вышел на площадь у музея, ему показалось, что до Эйфелевой башни рукой подать, и он решил пройти до нее пешком. Дорога оказалась гораздо длиннее, чем он предполагал. Он изрядно устал и когда, наконец, подошел к Эйфелевой башне, решил отдохнуть — присел на скамейку. Через некоторое время к нему подошел молодой человек в гражданской одежде, который на французском языке представился в качестве полицейского, предъявил удостоверение и спросил:

— Вы иностранец?

Наш профессор французский язык знал плохо, тем не менее, вопрос он понял, но ответил на более ему знакомом английском:

— Да, я из России.

Молодой человек тоже перешел на английский:

— А документы у вас есть? Можете показать?

— Да, пожалуйста.

Просмотрев документы молодой человек спрашивает:

— А деньги у вас есть? Вы можете предъявить их мне?

— Да, пожалуйста.

Профессор вынул кошелек и протянул молодому человеку все имевшиеся у него деньги — полторы тысячи евро. Молодой человек деньги пересчитал и вернул профессору, который внимательно за ним следил. После этого молодой человек пожелал профессору хорошо провести время во Франции, попрощался и удалился. Вернувшись к себе в гостиницу, профессор решил пообедать в ресторане. Когда пришло время расплачиваться, он обнаружил, что у него в кошельке только 500 евро. А тысяча — исчезла. Вот что такое ловкость рук у мошенников!

Рыба

На свете бывают разные люди. Одни любят хвалиться тем, что они купили дорогую вещь и рассказывать всем, как много за нее заплатили, другие, наоборот, покупают дорогие вещи, а рассказывают, что они достались им почти задаром. Таким образом, они, конечно, тоже хвалятся, но не купленной дорогой вещью, а своим необыкновенным умением доставать все по дешевке. Именно ко второй категории принадлежал мой отец.

По дороге с работы он часто заходил на базар, чтобы купить что-то к обеду. Баку расположен на берегу Каспийского моря и были периоды, когда базары были завалены свежей рыбой. Отец покупал одну рыбину и приносил ее домой. Мы жили, как и многие в Баку, в коммунальной квартире с общей с соседями кухней. Моя бабушка, мать моей матери, была женщиной экономной. Она уже не ходила на базар, но в ее памяти сохранились цены, которые уже давно не соответствовали существующим. Мой отец не хотел ее разочаровывать. На ее вопрос: «Абраша, сколько вы заплатили за эту рыбу?» — он всегда отвечал, уменьшая цену, по крайней мере, вдвое. Бабушка была довольна, она шла на общую кухню, чтобы почистить, разделать, сварить или пожарить рыбу на обед. Тут же появлялась соседка:

— О, у вас рыба! Где вы ее достали?

— Абраша принес с базара.

— И сколько он за нее заплатил?

— Десять рублей.

— Не понимаю, как это вашему Абраше удается покупать рыбу за такую цену, я сегодня была на базаре, так там дешевле чем за 20–25 рублей такую рыбу не купишь.

— А вы думаете, я зря свою дочку выдала за него замуж? Он умный, умелый человек, не чета вам!

Такие сцены с некоторыми изменениями повторялись неоднократно. И хотя соседке иногда приходило в голову, что мой отец просто занижает цены, до конца в это поверить она все же не могла. Иногда она просила:

— Абрам Моисеевич, когда вы будете следующий раз покупать рыбу, купите и для меня тоже!

Отец был человек очень вежливый, он говорил:

— Конечно, обязательно купил бы, но дело в том, что нести домой две рыбы в один прием я просто не в состоянии, вы уж извините!

Но однажды соседка увидела моего отца на базаре, когда он покупал очередную рыбу. Она подкралась поближе, чтобы подсмотреть, за сколько же он все-таки ее купит? Когда отец расплатился и ушел, она тут же подскочила к продавцу и стала также покупать рыбу.

— Сколько я вам должна за нее?

— 30 рублей.

— Но вы только что продали такую же рыбу за 15 рублей, я сама видела.

— Слушай, дамочка, моя рыба, за сколько хочу, за столько и продаю! Хочешь покупай, хочешь нет — рыба стоит 30 рублей.

Опечаленная соседка рыбу не купила. А ларчик просто открывался: в этот раз отцу не было нужды даже преуменьшать стоимость рыбы, продавец был его бывшим пациентом, очень благодарным за успешное лечение, хотел вообще отдать рыбу бесплатно, но отец настоял, чтобы тот взял с него хотя бы половину ее стоимости. Отец был врач-венеролог, и продавцу совершенно не хотелось рекламировать свое близкое с ним знакомство. Поэтому он и не стал объяснять нашей соседке, почему так дешево продал эту рыбу. А она после этого случая полностью поверила в необыкновенные способности моего отца покупать на базаре все за полцены.

Экзамен

В 1953 году я, закончив школу, поступал в Азербайджанский индустриальный институт. На каждое место был большой конкурс. Надо было сдать вступительные экзамены и от их результатов зависело поступлю я в институт или нет. Предпоследним экзаменом была химия. Я, конечно, подготовился, но экзамен — это всегда в какой-то степени лотерея, и я, естественно, волновался. Зайдя в аудиторию, где проходил экзамен, я отдал преподавателю свой экзаменационный лист, взял билет и сел его обдумать, записать ответы на листочках бумаги, которые мне дали. Когда я сел напротив преподавателя, чтобы отвечать, он взял мой экзаменационный лист, прочел его и спросил:

— Ваша фамилия Листенгартен?

— Да.

— А кем вы приходитесь известному в Баку детскому врачу Листенгартену?

Я обрадовался, педагог знает моего близкого родственника, возможно лечил у него детей, сдать экзамен мне будет легче:

— Он мой родной дядя! — сказал я.

Педагог посмотрел на меня и сказал:

— Ваш дядя? Так вот, имейте в виду, что он меня очень сильно обидел.

У меня все внутри сжалось. Единственная мысль, которая билась в голове: «Если он мне поставит «двойку», значит, я не поступил, а если все-таки «тройку», то сколько я смогу получить на последнем экзамене и сколько в результате у меня будет баллов, пройду я по конкурсу или нет?» А педагог продолжал:

— Да, он меня очень обидел, так ему и скажите! Вот выйдете с экзамена, прямо пойдите к нему и скажите: он меня очень обидел!

Что я после этого отвечал, я не знаю и не помню, что-то бубнил, но педагог и не слушал меня. Он продолжал снова и снова повторять одну и ту же фразу о своей обиде на моего дядю. Наконец, он взял мой экзаменационный лист и стал в нем что-то писать. Я вытягивал шею, чтобы увидеть, что он там пишет. Но он только расписался. Потом, еще несколько раз высказавшись о своей обиде, он опять стал что-то писать в листе, и снова я вытянул шею, но он только поставил число. Наконец, загородившись от меня, чтобы я ничего не мог подсмотреть, он в последний раз что-то написал, сложил экзаменационный лист, сунул мне в руки и сказал:

— А теперь убирайтесь отсюда, идите прямо к своему дяде и скажите ему, что я не такой, как он!

Я выскочил из аудитории как пробка из бутылки, в коридоре развернул экзаменационный лист и увидел, что педагог поставил мне «отлично». Я выяснил имя педагога — Алимов — и прямиком отправился к дяде. Я рассказал ему то, что со мной произошло, и тогда он мне поведал историю своих отношений с этим Алимовым. Как оказалось, он лечил ребенка Алимова, но тот тяжело заболел и, несмотря на все попытки его спасти, умер. У меня была тетя, родная сестра моего отца и моего дяди, которая работала вместе с этим Алимовым на кафедре химии. Но в 1952 году, когда в СССР начались гонения на евреев, ее с работы уволили. Мой дядя, встретив на улице Алимова, высказал ему свое возмущение, что тот не вступился за мою тетю, обвинив его в том, что он сделал это в отместку за то, что он не смог спасти его ребенка. Упреки были необоснованными, так как Алимов, конечно, ничего поделать в тех условиях не мог. Но к тому времени, когда я сдавал экзамен, у Алимова родился еще один ребенок, которого его жена решила лечить у моего дяди, так как несмотря ни на что, доверяла только ему. Так что, хотя я и переволновался, но мне все-таки крупно повезло!

Ваза

В течение многих лет я работала врачом в Клинической больнице в городе Баку. Однажды в мою палату доставили больную — молодую женщину лет 30. Она была в очень тяжелом состоянии. Температура держалась на уровне выше 40о, сильно болело горло, вся полость рта была в изъязвлениях, так что больная не могла принимать твердую пищу. Поставить диагноз оказалось непросто. Собирались многочисленные консилиумы, на которых высказывались самые различные предположения, большинство врачей склонялось к мысли, что у больной лейкоз (рак крови) и что болезнь смертельна. Так как диагноз был предположительный и не исключалось наличие какой-то неизвестной инфекции, на всякий случай больной начали вводить большие дозы антибиотиков, но каких-либо изменений в ее состоянии не произошло.

За больной ухаживала ее сестра, она приносила из дома жидкую пищу, которой кормила ее. Сестра часами сидела у постели. Мне она рассказала, что ее зовут Катей, а больную, младшую сестру, — Валей. Валя замужем, очень любит своего мужа и ревнует его, поэтому отношения между ними в последнее время неважные. Я и сама обратила на это внимание, когда в палате изредка появлялся сравнительно молодой и довольно интересный мужчина — ее муж. Больной постоянно делали все новые и новые анализы крови. По результатам одного из них я предположила, что у нее заболевание крови — инфекционный мононуклеоз в очень тяжелой форме, которая ранее в Баку не встречалась. Выяснилось, что больная месяц тому назад отдыхала в Одессе, где, по-видимому, и заразилась этой болезнью. Как только мною был установлен диагноз, антибиотики я отменила, ей начали делать уколы стероидов. Это сразу помогло. Буквально на следующий день температура спала, больная пошла на поправку и вскоре ее выписали.

Через несколько дней после этого она вновь появилась в моем кабинете:

— Доктор, я вам так признательна, вы меня буквально спасли, вытащили с того света! Я знаю, мне сказали, что вы не берете денег, но я все равно хочу вас отблагодарить. Я принесла вам подарок.

Она достала из большой сумки пакет и положила его ко мне на стол.

— Что это такое?

— Доктор, это ваза. Я ее дарю вам, но у меня одна большая просьба: не продавайте ее и не дарите никому, берегите ее, пусть она будет для вас памятью о том, как вы спасли от смерти человека, меня.

Я принесла сверток домой, раскрыла его. В нем оказалась очень красивая и совершенно необычная хрустальная ваза. Она имела форму женской фигуры, но, в отличие от других ваз, которые я видела и которые сверху заканчивались или зубчиками, или ровной отполированной поверхностью, эта ваза сверху по всему кругу ее горлышка была украшена выступами в форме разного размера сердец. Это придавала ей определенное очарование и необычность. Я поставила вазу на этажерку. Она там смотрелась прекрасно. А когда я зажигала бра над этажеркой, то вся ваза светилась и переливалась, причем верхние сердечки начинали отливать розовым цветом. Конечно ни продавать, ни дарить эту вазу мне не хотелось, и не из-за просьбы Вали, а потому, что она превосходно украшала интерьер моей гостиной.

Прошло почти десять лет. Я была одна, муж уехал в командировку, детей у нас нет. Я рано утром уезжала на работу и проводила там целый день. Возвращаться в пустую квартиру не хотелось. И вот однажды, когда я вечером вернулась домой, то увидела, что подаренная мне когда-то Валей ваза упала и разбилась. Пол был усеян мелкими осколками хрусталя, которые светились как бриллианты. Я очень расстроилась и ничего не могла понять. Как ваза сама по себе могла вдруг упасть с этажерки? Если бы произошло землетрясение, то упала бы и разбилась и другая посуда, стоявшая там. Да и по радио сообщили бы о том, что произошло хоть и не сильное, но землетрясение. Но ничего подобного не было, я специально послушала радио, а на следующий день внимательно прочитала газеты. Нет, землетрясения не было. Когда в тот день я утром уходила на работу, ваза была цела и невредима, стояла на своем обычном месте. Я это точно знала, потому что у меня вошло в привычку уходя прощаться взглядом с любимым украшением моего дома. Я не держу ни кошек, ни собак. В квартиру никто зайти не мог. В общем, фантастика. Но ничего не поделаешь. Я подняла руками крупные обломки хрусталя, а потом пылесосом собрала с пола и всю мелочь.

Через пару недель, когда я шла по улице, ко мне подошла женщина: