Егерь императрицы. Гвардия, вперёд!

— Господа, начинаем подготовку к выходу! — объявил своим заместителям в штабном шатре Егоров. — Нет, ничего пока ещё не решено, но надежда на благоприятный исход имеется. Если всё выгорит, то дорога нам предстоит дальняя, поэтому ни дня простоя быть не должно. Полк у нас сейчас в полевых лагерях, а это для нас плюс — почитай, сборы надолго не затянутся. Пока готовимся и ждём приказа. Если таковой поступит, идём самым скорым маршем к Минску на соединение с войсками Суворова.

— Суворов, Суворов, — зашептались сидящие на скамьях офицеры.

— Совершенно верно, с генерал-аншефом Суворовым Александром Васильевичем, — кивнул Алексей. — Но вы и сами не хуже меня знаете, как он быстро со своими войсками ходит. Так что нам ещё быстрее нужно, чтобы поспеть. Идём вперёд ротными колоннами. В охранении будут конные эскадроны капитана Воронцова и поручика Гагарина. Александр Павлович, — повернулся он к старшему интенданту, — обозы мы не ждём, с ними нам точно не поспеть. Берём с собой только лишь походные кухни, потому что без них на одних сухарях быстро не пробежишь. Так что ваши интендантские повозки едут за нами с той скоростью, как вам нужно, чтобы не развалиться, и без лишней спешки. Глядишь, и нагоните нас в Польше. Для охраны обоза мы оставим вам учебную роту капитана Топоркова, ну ещё и стрелковую школу. Она как раз через три недели должна была бы выпуск очередных штуцерников в полки делать. Так что будет возможность им в настоящем бою свои навыки проверить. Личных штуцеров ещё, жаль, пока не подвезли. Но ничего, выдайте выпускникам самые обычные пехотные или, если есть, то и наши укороченные, егерские.

Через день после разговора у командующего над столичными войсками Алексей был вызван в военную коллегию.

— Бригадир Егоров, вам со своим полком надлежит совершить марш к Минску для прикрытия оного от мятежников и соединения с войсками Суворова, — ставил задачу Мусин-Пушкин. — Далее будете действовать под командованием генерал-аншефа. Матушка императрица на вас очень рассчитывает, Алексей Петрович. О-очень! — выделил он последнюю фразу. — Покажите, что гвардия ничем армейским частям не уступит, а и даже превзойдёт их в своей доблести!

Путь до Пскова маршевые колонны прошли за семь дней. Бригадир дал всего сутки отдыха, и роты запылили на юг, в сторону Полоцка.

— Ох и гонят, вот гонят! — причитал Калюкин, поправляя фузейный ремень. — Ещё и август месяц какой жаркий нонче, словно июль. Сейчас бы дожжику маненько побрызгать, а тут вона чего, две недели солнце дуро-ом палит, весь мундир в соляной корке.

— Дурак ты, Елизар, — покачал головой Южаков. — Уж лучше так, с пылью на сапогах топать, чем с пудом грязи на них. Скажи хорошо ещё, что без обоза идём, а так бы и повозки через речки и колдобины толкали.

— Это да-а, — протянул тот. — Кухни вот, жалко, отстали, теперь уж точно нас не догонят. Теперяча горячее только лишь на ужин будет.

Действительно перед Клястцами ужин артели готовили сами. Нагретый на кострах кипяток вливали в котелки с толканом и туда уже закидывали сало и сушёное мясо. Полчаса времени на распаривание — и над бивуаком уже слышался стук тысяч ложек о жестяные стенки личных посудин. Вместе со своими егерями ужинали и их командиры.

— Живан, караулы с сегодняшней ночи усиливаем, — проговорил, откусывая сухарь, Егоров. — С правой стороны Западную Двину, или по-литвинскому Даугаву, оставляем — говорят, что мелкие шайки нет-нет да и выходят сюда от Вильно.

— Нам-то, пожалуй, их не стоит бояться, — пережевывая пищу, промолвил Хлебников. — Кто же это в своём уме да на войсковую колонну нападёт. А вот обозным — да, им ухо востро придётся теперь держать. Хорошо если они не растянутыми по тракту идут.

— Да уж, Рогозин, наш старый стреляный воробей, чай, не допустит такого? — пожал плечами Милорадович. — Тут как бы вот кухни не пострадали. От нас они недавно отстали, а обоз ещё их не догнал. Жалко будет, если поварам от мятежных достанется. Чего там полторы дюжины обозников да супротив большой оравы смогут сделать?

— Большие оравы вряд ли сюда сунутся, — проговорил задумчиво Егоров. — Хоть и были эти места под Речью Посполитой веками, однако дух православный не выбит ещё совсем отсюда. Так, если шайки только небольшие набегут. За Минском и Брестом да, там уже предельно внимательным надобно быть. И всё же побережёмся, господа. Вячеслав Николаевич, — обратился он к Хлебникову, — наутро два конных взвода от эскадрона Гагарина отрядишь для охраны обозных. Пусть сначала они походные кухни до Клястцов сопроводят, а уже потом и за всем обозом приглядывают. Дальше вслед полку вместе с повозками будут идти. Так уж надёжнее.

— Слушаюсь, Алексей Петрович, распоряжусь, — кивнул премьер-майор. — А как сами думаете, в Минске долго мы будем стоять? Успеет нас там догнать обоз?

— Навряд ли, — покачал головой Егоров, — Суворов долго стоять на месте, когда враг на горизонте, не любит. Его тактика войны сугубо наступательная, а для этого нужен быстрый манёвр и всё сокрушающий итоговый натиск. Лишь бы нам вообще поспеть вовремя в Минск, а то придётся по его следам потом в Польшу бежать.

В Минске войск Суворова не было, как доложили встреченные казачьи разъезды секунд-майора Грекова, — войсковые колонны шли южнее со стороны Луцка и Ковеля на Брест.

— Как же так, господин бригадир? — досадовал Хлебников. — Ведь по плану военной коллегии Суворов через Минск должен был наступать, дабы его прикрыть? И уже тут, соединившись со всеми частями, идти далее на Брест.

— Это Суворов, Славка, не забывай, — задумчиво проговорил Алексей, рассматривая лежащую перед ним карту. — У него своё виденье, как воевать нужно. И зачастую оно сильно отличается от виденья столичного начальства. Ну да, всё верно, если генерал-аншефу идти от Немирова на Минск, а уже потом к Западному Бугу, это ему ещё полторы сотни вёрст придётся крюк делать. Сейчас он стремительно движется к новой Польской границе строго на Брест. Значит, не зря. Господа, — обвёл он взглядом сидящих в зале городской ратуши офицеров, — полк выходит в сторону Кобрина через Барановичи. Только так мы сможем догнать войска Суворова на марше. Вот, посмотрите сами, — показал он на карте, — здесь мы срезаем угол, пока он идёт по Луцко-Брестской дороге. Понимаю, что все устали и ждали хорошего отдыха, но времени у нас на него сейчас нет. Выход объявляю на пять утра. Пока же ужин и сон. Свободны, господа!

Офицеры задвигали скамьями и, негромко переговариваясь, направились к выходу.

— Ваше высокородие, к вам господин майор из казаков, — доложился Никита. — Примете?

— Запускай! — кивнул Егоров.

Смуглый крепкий казак с майорским горжетом на груди, войдя, вскинул руку к головному убору.

— Секунд-майор Греков Пётр Матвеевич, командир второго донского, новонабранного казачьего полка! — представился он.

— Под Измаилом не вы ли слева, у балки, от янычар отбивались, господин майор? — прищурившись и оглядев казачьего командира, спросил Егоров.

— Так точно, ваше высокородие, мы, — кивнул тот. — Вы ещё тогда им во фланг ударили, а ваш священник с крестом над головой шёл. Хорошо турок тогда побили, славное было дело.

— Ну, здравствуй, Пётр Матвеевич, — протянул руку майору Егоров. — Вместе, значит, бок о бок с турками недавно воевали?

— Вместе, господин бригадир, — улыбнулся казак. — Вот я и зашёл спросить, вы же вроде как на панов сейчас идёте, аж из самой столицы сюда прибыли? Ну вот и нас от Гомеля к генералу Кноррингу на подмогу отправили. Может, и дальше мы вместе пойдём? А то мои разъезды на польские отряды недавно натолкнулись, когда к западу от Минска путь разведывали. Вместе-то оно вроде как надёжнее ведь будет?

— Где натолкнулись? — вскинулся Алексей. — Сможете показать то место на карте?

— Да не-ет, — отмахнулся Греков, — не сведущ я в этой науке, ваше высокородие. Я уж лучше так, на ум вам скажу. Там по Варшавскому тракту за Барановичами развилка на Белосток и на Гродно имеется. Вот как раз у той самой развилки и была небольшая сшибка с польскими гусарами. У нас двое убитых и трое раненых после неё, ну и у панов примерно столько же. Только мы-то вот свою позицию им не сдали, а они назад в сторону Кобрина откатились.

— Около ста сорока вёрст до той развилки, — прикинул по карте Алексей. — Похожи на войсковые дозоры были, а, Пётр Матвеевич? Или просто так, бродячие шайки мятежников?

— Да не-ет, ваше высокородие, — помотал тот головой, — на бродяг они совсем не похожи, тех бы мои одними нагайками разогнали. Настоящая регулярная кавалерия. Получается, как вы и сказали, самые настоящие войсковые разъезды это были.

— В Кобрине сходятся пути-дороги Суворова от Немирова и наши от Минска, — промолвил, изучая карту, Егоров. — Перед Кобрином с востока действует войсковая кавалерия неприятеля, словно бы прикрывая свои основные войска и ведя разведку. Вот, значит, почему так спешит сюда Александр Васильевич. Тут самая прямая дорога на Варшаву, и, похоже, здесь как раз и стоят большие неприятельские силы. Пётр Матвеевич, так может, ну его, генерала Кнорринга, а? — прищурившись, проговорил Егоров. — Под началом Суворова-то, небось, и лучше будет воевать?

— А то! — хмыкнул тот. — Оно, конечно, гораздо лучше. Хороший генерал Александр Васильевич, разумный и отчаянный. И удача его шибко любит. Только ведь приказ у меня от генерал-губернатора на Вильно к Кноррингу идти?

— А ты погоди его выполнять, майор, — улыбнулся Лёшка. — Распоряжения вышестоящего начальства ведь всегда перебивают приказы нижестоящего?

— Конечно, — согласился казак, — на то оно и начальство, чтобы чем оно выше, так и всеми нижними командовать!

— Ну вот, у генерал-аншефа Суворова-то чин ох какой высокий! — покачал головой бригадир. — Да и фельдмаршал Румянцев его за себя тут командовать оставил, с разрешения аж самой государыни! — показал он вверх пальцем. — Так что предлагаю тебе не спешить пока к Кноррингу, а посмотреть на неприятеля у Кобрина. И буде там сам Суворов, испросить у него лично, как же тебе дальше теперь действовать. Коли скажет он под Вильно вам идти, так и ладно, пойдёте. А может, он подле себя вам воевать прикажет?

— Ну, так-то да, можно, — обдумывая предложения бригадира, протянул неуверенно Греков. — Тем паче мы уже и так здесь на неприятеля натолкнулись. Эту дорогу без прикрытия никак ведь нельзя оставлять. За спиной-то вон Минск. Идём с вами на Кобрин! — наконец принял он решение. — Когда выступать, ваше высокородие?

— Мы выходим завтра до рассвета, господин майор, — ответил Егоров. — У меня две сотни конных егерей и полторы тысячи пеших. Вот и высылайте свои дозоры перед нами. Пусть только в серьёзные бои казаки не ввязываются, их дело — разведка. Увидели неприятеля, оттянулись назад, а уж мы-то его дальше и сами встретим.

— Понял, сделаем, господин бригадир, — кивнул Греков. — Это как медведя на охотника собаки вытягивают, так и мы.

— Ну, можно и так сказать, — ухмыльнулся Алексей.

Глава 6. К Суворову

До Барановичей колонна шла три дня. Двадцать шестого августа, уже в темноте, роты достигли этого небольшого городка. Был объявлен привал, и вымотанные егеря наконец-то смогли отдохнуть и перекусить.

— Андрей Владимирович, выводишь своих людей перед рассветом, — ставил задачу командиру первого конного эскадрона Егоров. — Проедете до развилки на Гродно, и если там чисто — то дальше до Ивацевичей. Там до Кобрина один конный переход всего будет, поэтому держаться вам нужно настороже. Вслед за вами пойдёт один эскадрон казаков. В бой с превосходящими силами неприятеля не вступать. Мелкие его отряды, если уверены, атакуйте. Заметили большой — сразу же откатывайтесь назад к нам.

— Понял, Алексей Петрович, — кивнул капитан. — А если никого не будет впереди?

— Сомневаюсь, — покачал головой Егоров, — вряд ли поляки просто так дорогу на Варшаву оставят. Где-то они всё равно должны её перекрывать, а у Бреста самое лучшее место для этого. В общем, разведывайте всё и постарайтесь вступить во взаимодействие с передовыми дозорами Суворова. Они тоже где-то рядом должны рыскать.

Второго сентября полки Грекова и Егорова достигли реки Ясельда и намеревались уже её переходить, как появился несущийся по тракту со стороны Кобрина гонец.

— Гусары! Гусары! — ещё не доскакав до войск, прокричал он и, спешившись, доложился: — Четыре сотни лёгкой польской кавалерии ведут преследование нашего конного авангарда! Как и было приказано, он боя не принял и спешно отходит к основным силам!

— Пётр Матвеевич, отведи своих в тот лесок, — показал командиру казаков Егоров. — Мы полякам в этой седловине у переправы огненный мешок устроим, и им только по просёлку между речкой и рощей придётся прорываться. Вот вы их и встретите там.

— Хорошо, господин бригадир, понял вас, — кивнул Греков. А Егоров уже подгонял стрелковые роты.

— Быстрее! Быстрее! Бегом! — слышались крики офицеров и унтеров. — Сейчас поляки уже появятся!

Егеря занимали позиции в зарослях у брода и по краям низменности. С левой стороны была большая болотина, а с правой, после переправы, дорога уходила в сторону деревни. По ней уже скакали к указанной роще казаки. Не успели еще как следует осмотреться, а с запада показался спешащий к реке авангард. Полторы сотни конных егерей и казаков преследовали польские гусары. Отступающие взбили воду в речке копытами коней и унеслись дальше. Преследователи отстали от них буквально на какую-то сотню шагов. Они в азарте перекрикивались и даже палили изредка из пистолей и короткоствольных карабинов.

— Куда уж там вашим пукалкам, — проворчал Горшков, выцеливая из своего штуцера молодцеватого кавалериста с бело-красным флажком на пике. Рядом, сжимая в руках фузеи, лежали ребятки из его отделения. Южаков, смахнув пот со лба, шумно выдохнул и положил дуло ружья на выступающий из земли корень сосны. Рябой Лыков, что-то традиционно ворча под нос, щупал пальцем спусковой крючок. Нестор Лошкарёв приподнялся и, прячась за деревом, отщёлкнул курок.

Ба-ам! — грохнул одинокий выстрел, и вслед за ним по подскакавшим к реке гусарским сотням ударила громовым залпом тысяча стволов.

— Е-есть, — процедил Горшков удовлетворённо, заметив, как пуля вышибла из седла поляка с флажком. — Бегом, братцы! — рявкнул он, услышав команду капитана. — На дорогу все!

— Штыки надеть! — прокричали капитан Бегов и командир второй роты Тарасов.

Две с половиной сотни егерей, выскочив из леса, перекрыли обратный путь для отступления полякам. Видя, как падают сражённые пулями его люди, и заметив выстроившиеся на дороге пехотные заслоны, командир гусар отдал приказ отходить по слабо натоптанной деревенской дороге. Подгоняемые выстрелами поляки растянулись по ней, и в это время из рощи вылетел стоящий в засаде казачий полк. Сверкнули клинки, и донские казаки с гиканьем врубились в отступающих.

Только пять десятков поляков, сгрудившихся около раненого офицера, пощадили и взяли в плен, все остальные кавалеристы были застрелены или изрублены у небольшой белорусской речки Ясельда.

Пока перевязывали посечённого пана офицера, отказавшегося наотрез разговаривать с русскими, егеря из дозорной роты отвели в лесок пятерых гусар «попроще» и «по душам» с ними поговорили.

— Сами всё рассказали, Ляксей Петрович, — докладывал, ухмыляясь, Лужин. — Чё уж мы, звери, что ли? Ну так, попугали их, конечно, немного, не без того. А так ни-ни. Сказывают, что у Бреста стоит корпус генерала Сераковского, а в Кобрине его авангард. Вот два гусарских эскадрона, которые на нас наскочили, как раз-то и были из того самого авангарда. Общее количество войск пленные не знают, говорят, что их много. И кавалерия, и регулярная пехота есть, и пушек ещё дюжина — причём, сказывают, больших. Спрашиваем: кого знают из своих начальников? Ну они, конечно, своего командира эскадрона называют, того, который раненый в плен попал. Это спесивый такой пан, его, оказывается, Войчеком Комаровским зовут. Командира полка полковника Вишневецкого вспомнили и даже двух генералов: Понятовского и Красинского. Более никого уже не знают.

— Корпус Сераковского? — повторил фамилию польского командующего Алексей. — Генералы Понятовский и Красинский. Слышал о таких мельком. Похоже, это как раз те силы, которые и перекрывают направление движения наших войск на Варшаву. Значит, всё верно, именно сюда и направляется генерал-аншеф Суворов. До Кобрина от нас полсотни вёрст. Никита, капитана Воронцова сюда позови! — приказал он старшему вестовому. — Матвей, а ты за майором Грековым сбегай, он около речки со своими казаками только что был.

Через десять минут до подошедших офицеров довели полученные сведенья о неприятеле, и конному авангарду была поставлена задача: после отдыха выдвигаться к Кобрину и ночью произвести в нём разведку.

— Андрей Владимирович, попробуй пару взводов в обход, через лес на Пинскую дорогу выслать? — попросил Егоров командира своих конных егерей. — Пусть твои ребятки там проедут, осмотрятся хорошо, глядишь, и на разъезды Суворова наскочат?

— Слушаюсь, господин бригадир, — кивнул тот. — Будет сделано. Тогда я туда гагаринские взводы отошлю?

— Хорошо, отсылай, — согласился Егоров. — Пусть поручик и сам с ними проедет. Пётр Матвеевич, — обратился он к командиру казаков, — отрядите пару десятков своих рубак для сопровождения пленных к Минску. Не с собой же их нам дальше тащить? Они нам всю скорость движения иначе собьют.

Пройдя до ночи ещё три десятка вёрст, колонна Егорова встала на ночёвку у деревни Кустовичи. Для приготовления пищи разложили скрытные «костры разведчиков» и оградились сильными караулами. Под утро со взводом конных егерей прискакал для доклада сам капитан Воронцов.

— Есть войска Суворова, есть, ваше высокородие! — подбежал он с докладом к поднявшемуся с полога командиру. — Мы у Кобрина в темноте расположились. Глядим, там застава выставлена поляков. Подле костра их караулы греются. И тут вдруг шум-гам, посвист — казаки налетели вихрем! Но это ведь не наши казаки, а чужие! В местечке гомон стоит, выстрелы гремят, «ура» слышится! Мы туда на подмогу! Полсотни поляков со своей стороны перехватили, кого порубили из них, а кого и в полон взяли. Тут на нас вдруг казачий отряд выносится, ещё бы чуть — и в сабли ударили. Ну, мы им по-свойски, по-русски объяснили, конечно, эдак доходчиво, что очень они не правы. Оказывается, это авангард Суворова ночное нападение на Кобрин произвёл. А сам генерал-аншеф с основными войсками на подходе, верстах в пяти всего.

— Отлично! — воскликнул Егоров. — Ну вот, значит, наконец и соединимся мы с ним. Живан, поднимай людей, двигаемся в Кобрин! — крикнул он заместителю и побежал к реке умыться.

Через три часа, идя скорым маршем, полк гвардейских егерей с примкнувшими к нему казаками Грекова вступал в небольшой городок. Он уже был полон русских войск. Всюду сновали солдаты в гренадёрских и мушкетёрских мундирах. Расположилась отдельным лагерем и лёгкая пехота.

— Алексей Петрович, лифляндские и белорусские егеря, — кивнул на стрелков в зелёной форме Хлебников. — Ну точно это они. Я пару их офицеров признал. Мы с ними ещё при Измаиле и Мачине соседствовали.

Узнав, где расположился штаб дивизии Суворова, Алексей поспешил на доклад.

— Егоров?! Пропускай! — услышал он отклик за дверью. Адъютант распахнул её, и Алексей оказался прямо перед генерал-аншефом.

— Ваше высокопревосходительство, полк гвардейских егерей прибыл в ваше распоряжение! — вытянулся перед полководцем Лёшка. — Докладывает бригадир лейб-гвардии Егоров!

— Не усидел в столицах, Алексей?! — подскочил к нему генерал. — Соколика-то на простор тянет?! И правильно! И нечего там егерям гвардейский плац топтать! Тут для них самое дело! А мне-то казаки докладывают — с севера войска к нам идут! В Кобрине по полякам ударить, дескать, помогли! Я уж, грешным делом, подумал, что это Репнин наконец-то генерала Дерфельдена ко мне на подмогу прислал. А это, оказывается, ты! Сколько всего в полку людей?

— Полторы тысячи при мне, ваше высокопревосходительство, — доложил Егоров. — Ещё полтысячи далеко позади с обозом идут. К нам казаки секунд-майора Грекова у Минска примкнули, количеством в восемь сотен сабель. Направлялись они к генералу Кноррингу под Вильно. А я вот подумал — коли вы совсем рядом, так они ведь и вовсе не лишними вам будут? Это ведь когда они ещё к Вильно попадут?

— Всё правильно сделал, бригадир! — воскликнул обрадованный Суворов. — Нам усиление сейчас ох как нужно! Перед дивизией более двадцати тысяч неприятеля сейчас стоит. А ведь дальше и вовсе сама Варшава! Переподчиню полк Грекова себе. Полномочия на то от фельдмаршала Румянцева у меня имеются. Итого, к моим десяти тысячам прибавляются ещё две, — проговорил он. — Хорошее дело! Отсиживаться тут в Кобрине я не намерен, Егоров. По сведеньям, добытым у пленных, генерал Сераковский со своим войском занимает оборонительную позицию при деревне Крупчицы к западу от Кобрина. Со слов пленных, она у него весьма крепкая, опирается на заболоченную местность и на протяжённую речку Тростяницу. Свои же войска Сераковский расположил за рекой на высотах. Пока мои люди отдыхают, к Крупчицам высланы казачьи дозоры, которым я поставил задачу разведать броды и те места, где можно пройти болота. Думаю, что к ночи у меня уже будет представление, как надобно строить баталию. Пока же даю всем своим войскам передышку, ибо они безо всякой остановки огромный путь пробежали. Да и вы, небось, тоже изрядно притомились, из Санкт-Петербурга сюда следуя?

— Так точно, есть немного, Александр Васильевич, — не стал отрицать очевидного Алексей. — Чтобы скорость марша увеличить, пришлось обозы оставить, с собой только лишь вьючных коней с самым необходимым гнали. На сухарях последнюю неделю свой порцион строили.

— Ничего, бригадир, здесь в Кобрине приличный провиантский магазин у поляков мы взяли. Он хоть и невелик для целого войска, но, однако же, весьма неплохо снабжённый. Так что времени на заготовление продовольствия и фуража мы терять не будем. Присылайте своих людей. Всё вам сполна выделим. Отдыхайте пока, и завтра поутру, когда будет понимание, как стоят поляки, я поставлю вам свою задачу.

— Слушаюсь! — вскинул руку к головному убору Алексей.

— Сыпь, сыпь, не жалей! — крикнул Плахин, встряхивая мешок с очищенной дроблёной пшеницей. — Ну чего ты? Тут едва ли в мешке пуд будет!

— Да какой там пуд?! Зенки-то разуй, капрал! — взрыкнул стоящий рядом с двумя интендантскими солдатами каптенармус. — Тут уже скоро под самую горловину крупы будет! Целых три пуда точно в мешок насыпали. Как тащить будете? Ведь брюхо надорвёте!

— А ты за наше брюхо не переживай, дядька! — хмыкнул Семён. — Мы за него как раз сейчас сами радеем. Давай ещё один мешок, Игнатка! — махнул он рукой Комову. — Ну чего ты телишься? Видишь, какой господин каптенармус тут добрый?

— Куда, куда ещё мешок?! — закричал тот. — Ироды! Лишь бы себе нахапать! Другим ведь ничего не останется! Вы чего это, уже третий вам на роту! Ежели вы гвардия, так что, и других можно объедать?! Я вам тогда хлебов и топлёного сала вдвое меньше выдам!

— Вот ты на святое сейчас покусился, дядька! — покачал укоризненно головой Плахин. — Это как же тебе не совестно только такое говорить-то, а? Мы две недели хлеба не жрамши, всё на одних сухарях из Минска протопали, лишь бы к вам сюда на выручку поспеть!

— Протопали они, — проворчал интендантский. — Ладно, давай, подставляй свой мешок. Только, чур, половину туда сыпанём! И так вон с избытком всё вам даём.

— Ну вот, другое дело, — улыбнулся егерский капрал, наблюдая, как его солдаты пересыпают содержимое огромного куля в провиантский мешок. — Сало-то хоть не прогорклое, дядька?

— А ежели я скажу, что прогоркло, чего же тогда, в котлы его класть не будете? — спросил тот ехидно. — Да не бои-ись, доброе сало, паны для себя расстарались. Хлеб только вот пшеничный, извиняйте, братцы. Ржаного, чёрного, как у нас, тут у ляхов в запасах не было.

Глава 7. Конец корпуса генерала Сераковского

На следующий день войсковые колонны пошли по Варшавской дороге в сторону Бреста. Бивуак для ночёвки разбили в пяти верстах от села Крупчицы, где уже стояли поляки.

От русского лагеря тянуло дымами. В воздухе витал запах съестного. Поужинав, роты и эскадроны устраивались на ночёвку. Перекрикивались караульные. В сторону Буга уходили конные дозоры казаков.

Так же, как и все остальные командиры полков, Алексей стоял у большого дуба в центре лагеря, где Суворов ставил задачу на утро.

— Польский генерал весьма разумный, — оглядывая стоящих перед ним, проговорил Александр Васильевич. — Позицию своих войск он выстроил грамотно. По моим сведеньям, Сераковский обладает сильной артиллерией, на которую в грядущей битве и делает свою главную ставку. Числом его войска больше наших, имеют неплохую конницу. Но полагаю, что действовать поляки будут оборонительно, опираясь на свою удачную позицию. Мыслю я, господа, поступить так. Поутру, переправившись, наступление начинает генерал Буксгевден с двенадцатью батальонами пехоты из херсонских гренадёр, азовских и рижских мушкетёров, а также из четырёх батальонов лифляндских и белорусских егерей. Фёдор Фёдорович, ваша задача — попытаться с ходу преодолеть заболоченную речку Тростяницу и сбить поляков с их высоток у реки. В случае успеха вас поддержат казаки бригадира Исаева и Ольвиопольский гусарский полк. Действующему на нашем левом фланге генералу Исленеву с его десятью эскадронами Переяславского конно-егерского полка в это время надлежит совершить обходной манёвр с юга, дабы перекрыть неприятелю пути отхода на Брест. Кавалерия генерала Шевича идёт в обход с северо-запада и атакует потом поляков с тыла, соединившись там с переяславцами. Для полка Егорова задача будет состоять в том, чтобы не дать неприятелю контратаковать по главной дороге от моста и, буде такая возможность, самим поддержать атаку пехотных порядков генерала Буксгевдена с левого фланга. В резерве у нас остаются пять эскадронов глуховских карабинеров под командованием бригадира Владычина и Мариупольский легкоконный полк. Поднимаем своих солдат на рассвете по петушиному пенью. Затем быстро строимся и, помолясь, начинаем.

Задача была поставлена, и командиры подразделений разошлись по местам ночлега, чтобы поесть и успеть отдохнуть.

Суворов, по обыкновению, встал гораздо раньше всех. Прошка пролил ему на спину два ведра холодной воды, и генерал-аншеф быстрой походкой обошёл кругом лагерь.

— Светает уже, а петухи-то ещё не пропели? — подмигнул он караульному капралу. — Небось, успели отдохнуть солдаты?

Хлопнув в ладоши, он громко пропел петухом. Через несколько минут лагерь уже бурлил.