Помоги проекту - поделись книгой:
Паломник знал, что отказываться невежливо. Поэтому он принял глиняную тарелку с мясом и просяной кашей. Как воины, зулусы в основном питались мясом, в Африке мяса хватает на всех, если с умом вести хозяйство. Есть это все нужно было руками и кусками тонкой местной лепешки.
– Благодарю… – Паломник отломил кусок лепешки, подобрал им кашу, сунул в рот. Было вкусно…
– Почему ты не живешь как воин, не держишь скот, а торгуешь? – спросил Паломник.
– Я же не спрашиваю тебя, бвана, почему ты, итальянец, пришел сюда.
Паломник покачал головой:
– Я не совсем итальянец.
Зулус посмотрел с интересом.
– Да, ты не похож на итальянца, итальянец не смог бы так хорошо… Но кто ты?
– Я сицилиец. – Паломник решил не раскрывать своих истинных замыслов и истинного происхождения, придумал себе легенду. – Мои предки жили на Сицилии, острове, который расположен между Африкой и Европой. И прославились так, что многие при слове «сицилиец» испытывают страх…
– Да, я слышал про вас. Вы живете в соседней стране. Возделываете поля.
– До тех пор, пока нас не трогают.
Зулус провел рукой по чисто выбритой голове.
– И ты пришел сюда, чтобы свершить месть?
– Да. Мои оросительные каналы разрушены. Мои земли вытоптаны ногами трусливых собак. Мой дом сожжен, а скот – угнан! Все это – дело рук того самого негодяя, который трусливо сидит в отеле «Мюнхен»! Он сам никогда не выйдет на поле боя, за него все делают его воины! Он трус!
– Ну… король и не должен лично биться на поле боя, – рассудительно сказал зулус. – Есть король, и есть воины. Король есть король, а воины есть воины.
Зулус был доволен тем, что услышал. Его новый знакомый, хоть и белый, оказался настоящим мужчиной, заслуживающим уважения. Зулусы – это прежде всего племя мужчин, и уважение можно заслужить лишь мужскими делами и поступками. Кровная месть, месть за разрушенный крааль и угнанный скот есть дело, заслуживающее всяческого одобрения и уважения.
– Но я один, и мне не отомстить всем тем, кто угнал у меня скот. А вот королю я отомщу. Отомщу своими руками.
– Это большая опасность… – задумчиво сказал зулус.
– Но король действительно там? Ты знаешь это?
– Он там. Он сидит безвылазно, там и его охраняют германцы.
– А как можно назвать мужчину, которого даже охраняют люди не его племени?
Зулус усмехнулся.
– Ты прав, мнгани, – он впервые назвал Паломника другом, и это значило очень многое, – но воин есть воин, и трусость короля ничуть не противоречит доблести воина.
– Посмотрим. Он выходит из здания?
– Нет, никогда. Приезжают машины, уезжают, но он никогда не выходит из здания.
– А какие машины?
– Черные. Черные, мнгани. И все больше – поздно вечером или даже по ночам…
Паломник понимающе хмыкнул. Кое-что начинало проясняться.
– И часто эти машины приезжают?
– Почти каждый день. Туда лучше не смотреть, не проявлять никакого интереса. Германцы не знают пощады.
– И я тоже. Ты знаешь кого-нибудь на Асмара-маркет?
Зулус задумался.
– Наши люди есть везде, а зулус с зулусом всегда может договориться. Ты что, хочешь устроиться на работу, мнгани?
– Да… точно. На работу.
Абиссиния, Аддис-Абеба
Асмара-маркет
Асмара-маркет находился в юго-восточной части города за пределами городской черты – он начинался там, где кончались склады для железной дороги. Рынок этот был «нахальным» – то есть построенным без разрешения немцев, там не платились ни пошлины, ни налоги. В самом начале своего африканского пути педантичные и обожающие порядок немцы разгоняли подобные рынки и получали восстания и мятежи разъяренных африканцев, причем африканцев было много, а германцев мало. И ладно бы только в этом было дело – проблема была и в том, что кто-то должен работать, а после таких восстаний работать было некому, чаще всего – негде и не на чем. Теперь немцы были гораздо умнее – просто они потребовали вынести этот рынок за пределы города и оградили склады и железную дорогу в этом месте высокими заборами с колючей проволокой – чтобы не лезли воровать. Каждый, кто шел покупать на Асмара-маркет, знал, что товары там намного дешевле, можно купить и то, что не продается на нормальных рынках, в том числе бум и героин, но взамен ты рискуешь своим кошельком и даже жизнью. Судья не станет рассматривать никакую жалобу обманутого, обвешенного и ограбленного на Асмара-маркет покупателя: знал, куда шел. Покупали там только африканцы – честность сделки в данном случае обеспечивали стоящие и за продавцом и за покупателем племя, род, а то и преступная группировка.
Ближе всего к городу находилась своеобразная биржа труда. Работали заводы, рудники, было большое строительство, и для всего требовались люди. Конечно, полагалось их нанимать официально, но как ты наймешь африканца, если он только что приехал из сельской местности и у него даже аусвайса нет. Черный рынок труда цвел пышным цветом: каждое раннее утро приезжали огромные строительные самосвалы и грузовики, и прорабы из кузовов выкрикивали – какие работники на сегодня требуются, сколько и за какую плату. У машин скапливались очереди, прорабы осматривали потенциальных работников, иногда просили продемонстрировать силу – поднять камень, например. Отобранные грузились в кузова самосвалов и так, прямо в них, доставлялись на строительные площадки и заводы, а ночью отвозились обратно. Это было незаконно, но полиция смотрела в сторону. По понятным причинам.
Паломник подошел к западным воротам Асмара-маркет, когда еще не взошло солнце. Было темно, в темноте рычали, грызлись за скудную пищу тощие, злобные собаки. Пахло человеческим потом, дерьмом, бумом…
Ворота охранялись, причем охранялись охраной рынка, которая нанималась сообществом торговцев на Асмара-маркет и отвечала за порядок здесь, отсутствие террористических ячеек и грабежей поездов перед самим Негусси Негусом и германскими силами безопасности. Охрана нанималась в основном из масаи – жестокого и кровожадного племени кочевников, не таких умных, как зулусы, но все же достаточно разумных и жестоких. Когда-то, до прихода немцев, масаи господствовали в Центральной Африке, сейчас господствовали немцы и буры. Но в отличие от зулусов масаи не пошли на прямой и кровавый конфликт с германцами и сейчас либо служили в армии, либо охраняли такие вот места за плату, сменив копье на автомат.
Здоровенный масаи выступил из темноты навстречу Паломнику, он был высотой не меньше двух метров – как и все представители племен скотоводов, масаи были физически сильными и крупными. Его основным оружием был кнут из кожи гиппопотама шамбок, которым он небрежно похлопывал по коже новеньких германских офицерских сапог, поперек живота у него висел пистолет-пулемет МР40 с примотанным изолентой дополнительным магазином…
– Нимепотеа, нкози?[89] – Голос стража ворот был похож на бурление водопада.
– Хиджамбо, – ответил Паломник на том же языке. – Нинатока нчи Джумба. Нинахитаи Симба[90].
Масаи удивленно заворчал.
– Унатока вапи, нкози?[91]
– Нинахитаи Симба, – повторил Паломник. Он не собирался вдаваться в подробности, кто он такой и зачем ему нужен Симба.
Масаи приоткрыл дверь и запустил Паломника внутрь. Было два часа до начала нового дня[92]…
Здоровенный четырехосный «Магирус», выпуская черные клубы дыма из выведенных на североамериканский манер наверх труб, зарулил на площадку, покатился по узкой дороге вдоль таких же машин, отыскивая себе место для остановки. За ним бежали африканцы, из тех, кому ничего не светило…
– Ты сильный… – сказал главный среди масаи по имени Симба, стоя чуть в стороне и привычно хлопая кончиком шамбока по сапогам, – и умный, потому что знаешь язык людей[93] и знаешь Симбу. Вон эта машина – та, что тебе нужно. Подожди… Не лезь вперед. Вон тот бородатый в кузове – это Дидерихс, проклятый бур. Он мало платит и не расстается с плеткой. Но он выберет тебя, если ты сумеешь себя проявить. Он любит сильных. И сильных не только телом, нкози.
– Асанте… – поблагодарил масаи Паломник. – Асанте сана.
Человек, которого масаи назвал «Дидерихс», татуированный бородач, стоя в кузове грузовика, зычно выкрикивал:
– …Двадцать человек подсобных рабочих за три быра в день и сытную кормежку! Десять человек, кто умеет работать на высоте, за десять быров в день и сытную кормежку…
Закончив с вакансиями, Дидерихс легко спрыгнул с кузова, пошел мимо выстроившихся африканцев, тыкая в грудь тех, кого он отобрал. Паломник стоял в общем строю, около него Дидерихс остановился – резко. У мастера были пронзительно-бледные голубые глаза, грязная борода и нездоровая кожа.
– Си мех ма но? [94]
– Си май Паоло.
– А бит… Соно италиано?
– Си, синьор. И профуги [95].
Дидерихс почесал бороду.
– Что ты умеешь, итальянец?
– Я выстроил дом своими руками – тот, который у меня сожгли. Я сильный, синьор, и ничего не боюсь.
– Тогда почему ты нанимаешься здесь?
– У меня нет документов, синьор. Я беженец.
Дидерихс испытующе посмотрел на заросшего бородой, с прокаленной солнцем кожей человека. Конечно же, он не поверил, что у него нет документов – белым германские власти верят куда больше, и надо быть полным идиотом, чтобы не оформить себе карточку беженца. А если есть такая карточка – можно наняться и получше.
А вот если это преступник… беглый каторжник…
– На какую работу претендуешь?
– На любую, которую я умею. И за которую заплатят.
Дидерихс кивнул.
– Тогда вот что. Ты знаком с правилами борьбы?
– Немного, синьор.
– Никаких ударов. Тот, кто упал – проиграл. Пройдешь меня – и лезь в кузов.
Было понятно, что предложено это не просто так. Человек этот был типичным буром – крепкий, как ременная кожа, прокаленный африканским солнцем, упрямый и самолюбивый. Но и Паломник был не подарок…
Африканцы вокруг них смыкались кругом, предвкушая зрелище. Африканцы – дети природы, они любят зрелища, и неважно, что это – драка, изнасилование, убийство или массовая резня.
Паломник был ниже, и ниже существенно – сантиметров на двадцать, – и он решил сыграть на этом. Дидерихс почувствовал неладное еще при захвате – он не мог правильно направить вектор силы, чтобы сбить противника с ног. Паломник же не противодействовал – он лишь присел в еще более устойчивой позиции и легко перекинул бура через себя. Дидерихс грохнулся мешком на пыльную землю, африканцы одобрительно загудели, засвистели.
Паломник повернулся. Взбешенный бур поднимался, его глаза сверкали, а в руке была плетка – но тут кто-то громко свистнул в костяной свисток, и ярость бура пропала куда-то так быстро, как гаснет свет после того, как щелкнешь переключателем. Он знал, что нарушил правила, драки на территории рынка запрещены – любые драки. И даже если начал белый – все равно. Это – земля черных.
– Лезь в кузов. Итальянец…
Они прибыли туда, куда и ожидал Паломник. Сеть гостиниц «Меридиан» строила тридцатиэтажную гостиницу в Аддис-Абебе – стодесятиметровый сверкающий монстр, который был снизу доверху облицован зеркальными стеклянными панелями. С этого монстра, стоящего еще и на возвышении, отлично было видно половину Аддис-Абебы.
Улыбаясь, Паломник приступил к работе. Его работа заключалась в том, в чем заключается работа подсобных рабочих – подай то, принеси это. Он подавал, приносил, глупо улыбался, а в голове откладывались данные. Видеокамеры, патрули охраны, защищающие прежде всего от воров. Возможные огневые позиции, их расположение и досягаемость. Он намеревался сделать работу как можно быстрее – возможно, даже этой ночью…
Бывает всякое, но удача пришла к нему этой же ночью. Он увидел, как подъехал черный «Ауто-Юнион» и как он отъехал – значит, удача близка и надо спешить. В тайнике на окраине города он забрал винтовку, положил ее разобранной в грузовой отсек мотоцикла. Проехав по городским улицам – это был один из немногих по-настоящему опасных моментов, – он остановил свой мотоцикл в паре сотен метров от строящегося объекта. Перелез через забор и, услышав рычание, бросил вперед пару кусков мяса со снотворным внутри и лег на землю, закрыв голову руками. Ночью на территорию выпускали двух свирепых собак, но это не были специально подготовленные собаки: обычные, пастушьи, которых здесь держали, чтобы отпугнуть воров. Поза, которую он принял, в собачьем мире была позой сдачи, собаки обнюхали его, одна даже помочилась, после чего обе удовлетворились символической победой и принялись за мясо. Снотворное для мяса он купил в аптеке – германцы, где бы они ни были, следили за здоровьем и поощряли развитие аптек: хорошие лекарства стоили недорого, и их можно было купить в любом районе Аддис-Абебы, даже беженцу. Потерявших сознание собак он оттащил в тень, после чего направился к зданию – каркас там уже был, верх не был застеклен, и не были установлены стены. Как проникнуть наверх без использования грузового лифта, он знал, потому что работал тут.
Глаза слипались, хоть он и поспал немного перед походом, но он был готов к этому. Для того чтобы не заснуть, он начал вспоминать своих предков и кто кому приходился – тех, кого он знал…
«Ауто-Юнион» вернулся, когда на часах было чуть больше часа ночи – часа нового дня по европейскому времени. Ночь и освещение у входа – все-таки это был отель – давали ему преимущество, с термооптическим прицелом он просто не смог бы осуществить задуманное – не хватило бы дальности. Как только открылась боковая дверь машины, он взял на прицел то место, где должен был пройти Генерал, – у самой двери. И как только в прицеле увидел движение – не по центру, просто движение, – он выстрелил. Дважды, раз за разом…
Абиссиния, Аддис-Абеба
Центр города
На улице послышалось знакомое глухое бормотание дизеля – половинки от танкового «Майбаха», знакомый звук для любого, кто служил в армии. Бронетранспортер вкатился в проход, проехал дальше остановившихся машин у входа и резко свернул, упираясь носом в здание отеля и перекрывая своим массивным угловатым телом сектор обстрела снайперу. Следовавший за ним высокий, с тентованным кузовом «Магирус» остановился в самом начале улицы, перекрыв сектор обстрела с другой стороны. Откинулся задний борт, слитно загрохотали по асфальту прыжковые, подбитые металлом ботинки германских солдат. Люди гауптмана Зиммера знали свое дело, с ситуациями со снайпером встречались не раз и знали, что делать. Кто-то занимал позиции по периметру, направив стволы автоматов во все стороны, кто-то бежал к лежащим у входа людям. У самого входа лежал Генерал, расплывающаяся лужа крови из-под него в свете мощных электрических фонарей выглядела черной.
Гауптман Зиммер, который, даже став гауптманом, не носил ни наград, ни знаков различия, зато носил такую же автоматическую винтовку, как и его солдаты, присел у убитых, снял перчатку с руки, проверил пульс сначала у одного, потом у другого.
– Мертвы, – бросил он, и ларингофон на горле передал его слова всем его бойцам: – Снайпер, угроза с востока! Доложить по штурмам, сохранять бдительность!
Полицейский броневик уже стрекотал пулеметом, ведя огонь в направлении предполагаемой позиции снайпера. В сторону предполагаемой угрозы начала разворачиваться и пушка бронетранспортера.
– Герр гауптман, это Мюллер, – доложил наводчик на БТР. – С востока высотное здание, недостроенное. Дистанция примерно полтора, прошу разрешения на обстрел.
– Приди в себя, Мюллер, это столица, – ответил Зиммер. – Прекратить огонь! Всем прекратить огонь и доложить!
– Яволь!
У машины поднимался с асфальта Зайдлер. Его жгла бессильная ярость, от которой хотелось орать…
– Что нужно делать, Зиммер? – крикнул он.
– Для начала убрать трупы… – пожал плечами гауптман. – Потом перекрывать город. Он не уйдет, рано или поздно мы его возьмем. Яшке!
Тотчас группа парашютистов оказалась рядом.
– Бери половину людей. Окружить вон то здание, соблюдать осторожность.
– Яволь!
– Его надо преследовать! – закричал Зайдлер. – Его надо преследовать!
– Сначала его надо найти… – проворчал Зиммер.
Абиссиния, Аддис-Абеба
Германское посольство
Поделиться книгой: