Помоги проекту - поделись книгой:
П.П. Нет. Тот был сделан для других войн. Тех, к которым мы готовились двадцать лет назад. А этот учебник должен вобрать в себя опыт всех двенадцати последних лет нашей истории. Опыт Карабаха, Приднестровья, Абхазии, Чечни и других локальных войн, которые сегодня являются одной из главных угроз целостности России. Вот для этого мне нужно там быть…
КОРР. Павел Яковлевич, вы уже в запасе, для вас война уже закончилась. Но я знаю, что ваши товарищи по неволе были взяты прямо со службы. Они были действующими офицерами. Четыре года пробыли в тюрьме. Их сослуживцы получали новые звания, продвигались по служебной лестнице. И вот теперь они вышли на свободу. Что за этим? Увольнение, поиск себя в новой жизни?
П.П. Нет. Все кто служил — продолжат службу. И Владимир Морозов и Александр Сорока уже вернулись в полк. Причем оба спокойно восприняли, то, что служить начинают на более низких должностях, чем до ареста. Нет пока других. Не это для них главное. Главное, что они среди своих, что служат своей стране. Оба — блестящие профессионалы, оба рвутся в Чечню. И это тоже показатель того, что суд вынес правильное решение.
ВРЕЗ К ПОЛОСЕ "РОССИЯ ОКЕАНСКАЯ"
12 августа 2002 0
Author: Александр Брежнев
Калининград славен своей готической остзейской архитектурой. Но, пробыв там две недели, я так и не почувствовал влияния германской культуры на живущих в городе россиян. Областной центр с населением под полмиллиона человек застроен обычными советскими хрущевками и брежневскими девятиэтажками. Есть несколько высоток, но они такие же советские, как и проспекты, улицы, трамваи и трамвайные пути.
От пребывания в Калининграде не остается каких-то особых впечатлений. Разве что стоял под стенами Кафедрального Собора и видел могилу старика Иммануила, да отдал сигарету стрельнувшему ее парню, который сжимал в руке бутылку пива “Кёнигсберг”. Собор да Музей янтаря — пожалуй, вот и всё, что как-то связывает Калининград с Германией. Всё, чем пользуются калининградцы,— русское. Жилье, водопровод, канализация, электричество, вот только много импортных машин. Все дома — советские. Река Преголь, обтекающая остров близ Кафедрального Собора и могилы Канта, несет в себе пластиковые стаканчики и баллоны-"титьки" из-под пива в сторону музея-корабля "Витязь". На корабле девушка-экскурсовод возле "чучела" Миклухо-Маклая рассказывает, как папуасы приняли его за человека, упавшего с Луны. Когда повздорили два папуасских племени и чуть было не повоевали, русский Миклухо-Маклай оказался лучшим миротворцем. Он пригрозил местным, что если они станут воевать, он сожжет всё море вместе с рыбой. В доказательство оторвал от своих запасов грамм двести спирта, налил в чашку и поджег. Война прекратилась, поверили Миклухе-Маклаю, поджигателю морей. Когда выходил из "Витязя", в кафе на берегу врубили на всю мощь колонок песню Распутиной "Ты упал с Луны". Может, тоже про Маклая…
Я ожидал увидеть в Калининграде какую-то колонию. Немецкую землю и культуру, архитектуру, захваченную и оседланную русскими. Какую-то марсианскую землю, где, как у Брэдбери, бродят среди наших домов неузнаваемые немцы-марсиане. Немцы действительно бродят с биноклями и смотрят. Но ничего подобного Марсу я не увидел. Следы германской культуры ничтожны, полностью умещаются на одной улице имени немца Карла Маркса. Совершенно советский город. Абсолютно наша цивилизация.
В зоопарке, сильно похожем на тот, который в фильме "Освобождение", медведи и кабаны, лебеди и пеликаны. Вольеры для медведей совсем игрушечные — кажется, медведь прыгнет прямо сейчас на толпу досужих зрителей. Орангутан в большой клетке смотрит на посетителей строго. Он похож на вождя племени, у которого отняли власть. Отняли "Волгу", кабинет и секретаршу в короткой юбке. Орангутан в клетке ждет, когда вернется его время, когда он вновь подомнет под себя и обезьян, и медведей, и всех людей. Когда Калининградская область станет его вотчиной? Орангутан умеет ждать, смотрит из-под нависших бровей черными, как уголь, глазами. Машет непринужденно, не из-за еды, волосатой лапой. Он еще будет руководить чиновниками всех уровней, станет ездить к президенту на Советы безопасности. И президент станет вместе с ним кататься на горных лыжах…
Калининградская область чарует Светлогорском или Зеленоградском, Куршской косой. Но многие русские, коим повезло здесь жить, не понимают своего счастья, не борются за эту отвоеванную дедами область. О том же, как отстаивают этот регион настоящие патриоты России, повествуют материалы данной полосы. О калининградцах, которые встали на берегах Балтики, как противотанковый еж, как мина, как заряженный русской радиоактивностью снаряд.
БЕРЕГ БАЛТИКИ — БЕРЕГ ЛА-МАНША
12 августа 2002 0
БЕРЕГ БАЛТИКИ — БЕРЕГ ЛА-МАНША
УЧЕБНЫЙ МОТОСТРЕЛКОВЫЙ полк Балтийского флота разместился в Гвардейске в полустах километрах от Калининграда. Полк стоит здесь три года, готовит для береговых частей всех флотов России специалистов. Механики-водители танков, БТР и БМП, операторы-наводчики. Срок обучения — шесть месяцев, за это время из призывника делают настоящего бойца морской пехоты, береговых артбатарей, обычных сухопутных подразделений, подчиненных Флоту.
Командир полка подполковник Денис Сычев говорит, что в последнее время особой проблемой стало для полка обилие призывников-сирот или призывников, воспитывавшихся в семьях без отца. Таких в полку сегодня — почти двести человек, почти четверть состава. Каждый из них требует особого внимания, они особо ранимы и раздражительны, а служба в армии вообще довольно жесткая штука. Приходится командирам быть вместо отцов, восполнять исторический пробел в воспитании поколения.
Командиры с гордостью говорят про своих "д`Артаньянов-отличников". Младший сержант Дорогов, который умеет подготовить классных "мехов" и "стрелков" БМП. Сержант Васюткин, который подготовил лучших на ВМФ России связистов, специалистов для командно-штабных машин. Связисты, обученные в полку, отлично проявили себя в Чечне. Сам сержант — активист сержантского совета — органа, придуманного командованием для лучшей боевой подготовки. Маршал Жуков говорил, что войны выигрывают сержанты. К сержантам офицеры присматриваются особо. Для лучшей подготовки пришлось даже немножко восстановить советскую власть в виде Советов сержантов…
ЗАМПОЛИТ сухопутных и береговых войск Балтийского флота полковник Андрей Доронин говорит, что его войска — бывшая 11-я гвардейская общевойсковая армия. Ее лишь несколько лет назад переподчинили Балтфлоту. Наверное, в новых условиях это обоснованно.
В советские времена армии ставилась задача выйти к Ла-Маншу в течении десяти суток. Когда-то части армии в 1968 году стремительно вошли в Прагу. Теперь, в связи с новым мышлением и финансированием, выполнение такой задачи невозможно. Все мысли полковников о том, как в случае чего удержать Калининград. Тем более, что ситуация усугубляется. Вступление Прибалтийских республик и Польши в НАТО и ЕЭС может привести к блокаде области. Но Калининград не станет очередным Персидским заливом или Югославией. Войска отлично понимают, какая возможна катастрофа, что может произойти в регионе, если Москва допустит. У всех стран-соседей семьдесят процентов сил и средств уже сейчас сгруппированы на границе с Россией. И все их учения, маневры нацелены в сторону Калининградской области. Они только называют свои учения антитеррористическими, но задачи отрабатывают против Балтфлота России.
Поэтому наши части и подразделения постоянно ведут боевую подготовку. Они готовы выполнить любую задачу по отражению внешней агрессии, под какими бы лозунгами и флагами она ни возникла. И это не пустые слова: находящихся сегодня по берегам Балтики войск всех стран не хватит, чтобы взять штурмом Калининград. Все видели памятники немецкой архитектуры, их легендарные форты. Но уже есть советские форты, и они ничуть не хуже. А солдаты — лучше.
80% солдат-призывников и контрактников приходят из самой Калининградской области. Они сами будут защищать свою землю. В береговых и сухопутных войсках Балтфлота почти 90% солдат — русские. Из Калининграда, Пскова, Новгорода, Питера, Урала и Сибири.
Я вслух сомневаюсь, что из современных русских парней можно сделать нормальных солдат: слишком они изнежены, слабы, многие — алкаши и наркоманы. В ответ на это Доронин потушил сигарету и сказал: "Постричь призывника — дело двух минут. Из современного русского парня получается самый лучший солдат в мире. Наши бойцы оба раза брали Грозный, брали Бамут. А это не какие-то пансионатные операции для американцев. Это были самые сложные сражения за последние годы в мире. У нас офицеры со всей страны, они — наш "золотой фонд."
Я видел офицеров и солдат. Россия бережет Алмазный фонд, ищет Янтарную комнату. Надо беречь офицеров и солдат — они дороже всего, вместо этого у России нет денег для обустройства даже солдатской комнаты досуга.
В ПОЛКУ Я ПРОШЕЛ ПО КАЗАРМАМ. Ровные линии полос одеял, прикрученные к кроватям коврики, прикроватные тапочки и вафельные полотенца — все, что дала Родина. Остальное — телевизоры, видики, тренажерные залы — брали от спонсоров и делали сами. Боксовые груши, сшитые своими руками. Перекладины и турники, сделанные из деталей старых бронемашин и танков. Кубрики пустовали, солдаты ушли в поле. Только солдат на пороге возле тумбочки козыряет: дежурный по роте докладывает, что и как…
На просторном плаце вокруг много боксов. Мы прошли дальше. Здесь на мойке танк. Два бойца обливают его из шлангов. Танк старенький, Т-55. Зеленая машина сверкает на солнце. Мне объясняют, что по большому счету за сорок лет ничего лучше Т-55 и не придумали. Приделают из старых гусениц "брови Ильича" или обычные ящики с песком, и будет круче любого "Черного Орла". Всякое новье еще надо испытывать и проверять. Недаром американцы использовали в "Буре в пустыне" только единицы новых "Абрамсов", в основном у них воевали старые М-48 .
В боксе БМП-2 я говорю, что в принципе водил эту машину. Меня сажают в люк "меха" по-походному: когда кресло вверх, голова и торс торчат наружу. Мы едем. За четыре километра через поле я обгорел моментально. Но зато как свистел в ушах ветер, как ревела машина, как тряслась на ухабах! Когда стартуешь по окрику "Вперед!", вообще не видишь земли — так рвется вперед и вверх БМП. Несколько первых секунд кажется, что летишь к небу. Помимо БМП, здесь БТРы, танки, "Шилки". Очень мало боеприпасов у полка, всё под расчет, поэтому не постреляли. Офицеры говорят, что жуть ситуации не просто в том, что Флот не получает от страны никакого нового оружия. Жуть в том, что нет поступления боеприпасов. Мы расстреливаем на стрельбищах и полигонах последние снаряды и патроны. Настанет однажды провал, когда станет нечем учить мальчишек, нечем будет поражать мишени.
Сосновый бор, кабанья, изрытая ямами тропа, уходящая в чащу леса. Мне говорят, что когда в 1945-м брали область советские войска, это был полный "ездец". Белоруссия, заселенная партизанами-антифашистами, далась русским на порядок проще, чем Восточная Пруссия.
Немцы готовились здесь обороняться с отчаянием обреченных. Их укрепленный район по площади занимал больше двухсот квадратных километров, гарнизон состоял из ста тридцати тысяч отборных солдат и офицеров Рейха. 40 ДОТов, 25 ДЗОТов, двести убежищ, шестьсот приспособленных к обороне каменных зданий. Гитлер и Геббельс считали Кенигсберг абсолютно неприступным.
6 апреля русские обрушили на него огонь полутора тысяч орудий и монометов. К вечеру того же дня русские вступили на южные окраины "Королевского города". Седьмого апреля советские части перешли реку Преголь, подошли к Розенау и к южной части Зелингенфильда. Девятого апреля части, входящие ныне в состав сухопутных и береговых войск Балтфлота, полностью овладели городом-крепостью Кенигсбергом и регионом в целом. Почти в полночь с 8 на 9 апреля генералу Галицкому доложили, что гарнизон Кенигсберга капитулировал, это подтвер- дил немецкий подполковник Кервин. Сообщили, что немецкий генерал О.фон Ляш принял капитуляцию за пятнадцать минут до этого.
Так закончился многовековой "Дранг нах Остен" Германии на Русь, Запада на Восток.
Офицеры-морпехи говорят мне, что уж если хватило сил взять эту землю, тем более хватит их более, чтоб никому не отдавать.
Вокруг полигона, за директрисой, — нагромождение абсолютно "совковых" дач, бабушки и дедушки роются на грядках, у них огурцы, помидоры и зеленые лопухи хрена. Спрашиваю, как "достали" их вечные гонки по близлежащей директрисе и стрельбы, когда звенят стекла в домиках с округлыми крышами. Бабуля, как будто сошедшая с авангардистской рекламы, в светлых голимых джинсах и маечке с образом Микки-Мауса, в кроссовках и закрученными назад седыми волосами. Она сказала, что уж лучше пусть наши ездят и шумят, чем кто попало. Напомнила, что оккупанты могут отнять всё, включая картошку, а свои никогда на подлость не пойдут.
В ШТАБЕ БЕРЕГОВЫХ и сухопутных войск обрисовали оперативную обстановку на Балтике. Да, все наши "дружелюбные" соседи и потенциальные партнеры по "объединенной Европе" держат больше 70% своих войск возле границ с Россией. И все их учения, маневры, все задачи отрабатываются только против нас. Такова реальность, на которую в Москве многие склонны закрывать глаза. Наши войска готовы отразить всё что угодно, кроме измены и предательства. Танки и авианосцы, штурмовики и стратегические "бомберы", тем более малодушные пехотинцы вероятного противника — ничто по сравнению с предательством.
ПОЛК НА КРАЮ РОССИИ
12 августа 2002 0
ПОЛК НА КРАЮ РОССИИ
ЧЕРНЯХОВСК — В ПАРЕ ЧАСОВ езды на штабном "рафике" от Калининграда на восток. По московской трассе выезжаем из Калининграда, миновав эстакаду кольцевой автотрассы. Шоссе быстро сужается до двух полос, становится похожим на дорогу местного значения. Только обилие большегрузных грузовиков и легковушек, пестрящих номерами самых разных стран, напоминает о том, что это — федеральная трасса и по ней можно ехать хоть до Владивостока, от моря до моря. Проехав мимо полей и сосновых лесов, обычных русских деревень и лишь кое-где мелькающих редких памятников немецкой архитектуры, подъезжаем к Черняховску.
Здесь расположена база штурмовой авиации Балтийского флота. Дорога на машине показалась длинной. Кажется, что база штурмовиков даже слишком удалена от моря. Но летчики меня успокоили: сто с лишним километров до моря для СУ-24м — не расстояние. Подлетное время к берегу — три-четыре минуты.
Штаб части — довольно ветхое готическое здание из кирпича. Мне сказали, что раньше здесь был немецкий роддом. Вроде капитально его с тех пор и не ремонтировали. Не то, чтобы не дошли руки — деньги не дошли. Гостеприимные летчики сразу ведут в столовую, кормят вкусным и сытным обедом. Я опасаюсь, что меня хотят задобрить, составить благостное настроение. Но нет, напротив, замполит говорит: набирайся, мол, сил, чтобы всё посмотреть и запомнить, все их проблемы и беды.
На въезде на аэродром — бетонная площадка, с парой тяжелых военных "Уралов". За ними — громадный бокс технико-эксплуатационной части. Тут техники возятся с узлами, целыми самолетами. Самолеты на вооружении довольно старые. Эксплуатационный срок их еще не завершен, но постоянно не хватает запчастей. Поэтому приходится колдовать над каждым узлом, чтоб хоть на пару вылетов продлить жизнь машины. Посреди бокса стоит красавец-штурмовик. Сверкает в неверном электрическом свете разных осветителей, нацелился носом к воротам бокса, как пикирующий на жертву сокол отвел назад плоскости крыла, по-простому "крылья", до максимальной стреловидности. Все его внутренности аккуратно разложены вокруг — очередной пациент этой технической лечебницы. Здесь техники переберут его по частям, проверят и всё починят. Двигатель посадят в специальную установку, станут разгонять его там прямо на земле до полной тяги, тогда на много десятков километров вокруг будут слышны жуткий вой и рокот. Я забираюсь по желтой лестнице-трапу, больше похожему на стремянку, к кабине. Неловко закидываю ногу и оказываюсь внутри. Погружаюсь в мягкое кресло пилота. Панели и ручка управления. Ремни катапульты, прицелы. Вижу и АРК, и АГД, но здесь они иначе называются: указатели скоростей. Перед собой за стеклом вижу кран для дозаправки в воздухе. Мне вкратце объясняют, как штурмовику уйти от хорошего западного истребителя. По теории у Су-24м есть средства для борьбы с воздушными целями, но по факту штурмовик при встрече с истребителем должен уходить... Тогда левое вниз, уходишь до ста метров высоты на морем в сторону Родины. И даешь форсаж на 1300 километров в час. Ни один Ф-ка иностранцев на такой скорости тебя не поразит…
Любому неохота высаживаться из кабины, но завлекли походом на аэродром.
За полосатым красно-белым шлагбаумом в ряд махины ЖБУ — железобетонных укрытий. Тяжелая конструкция ЖБУ, обсаженная сверху зеленью для маскировки, способна выдержать удар средней бомбы, танкового снаряда или снаряда из РСЗО "ГРАД", тем более осколков. Внутри, как спрятавшийся в пещере дракон,— готовый к полету штурмовик. Под крыльями ракеты и бомбы, топливо в баке. Запустит движок — и из сопл ударит горячий воздух. Огонь уйдет из пещеры по развернутым в разные стороны, размерами с метротоннель, воздухоотводам наружу. А самолет потащит на железной желтой трубе за собой тяжелый тягач. Отсюда штурмовик может действовать в радиусе пятисот-шестисот километров, иными словами, по всей акватории Балтийского моря и его берегов. В советские времена эти "сушки" с дозаправкой в небе могли дойти до Британии и Ла-Манша. Замполит полка говорит, что он в свое время проходил дозаправку в воздухе на СУ-24, но сейчас таких летчиков осталось очень мало.
Уходим к штабу через рулежку. Офицеры, от лейтенанта до майора, согнувшись рвут траву, прорастающую через стыки плит. В советские времена эти стыки залили бы асфальтом. Теперь траву просто рвут вручную. Говорят, что тут еще на месяц работы — травы проросло немерено. Любая кочка травы, окажись она под колесом самолета на взлете или на посадке, может привести к трагедии, поэтому все летчики рвут ее вручную каждый день. Техник кивает головой в сторону ЖБУ. Говорит, что из-за отсутствия денег пришлось высыпать весь песок из ворот этих укрытий. Механизмы, которые открывают и закрывают эти ворота, давно переломались, а на ремонт денег нет. Приходится сдвигать и раздвигать эти махины тоже вручную. С песком внутри ворот это невозможно, не хватит ничьих сил. Пришлось высыпать. Какой удар смогут перенести эти конструкции без песочной начинки, неизвестно, но теперь их хотя бы можно открыть.
ЗАДАЧИ ПОЛКА НА СЕГОДНЯ — воздушная разведка и разведка надводной обстановки вокруг балтийских берегов России, целеуказания и наведение сил флота по целям на море и уничтожение противника на море и на берегу.
Сейчас полк тоже постоянно ведет боевую подготовку. Раз в год участвует в сбор-походах флота, но раньше эти сбор-походы происходили два раза в год. Последний раз сбрасывали просто САБы —светящиеся авиабомбы. Постоянно командование Морской авиации России проводит состязательные соревнования на приз главнокомандующего ВМФ России. В прошлом году 2-я эскадрилья взяла этот приз. Но обычно в таких соревнованиях участвуют экипажи первой линии, это полковники и подполковники. Молодые летчики тут не при делах совсем, призы делят между пилотами, подготовленными в Советском Союзе. Полк хвалится своими летчиками-снайперами: это полковники и подполковники Пешехонцев, Примак, Ушицкий, Устюжанин. Про летчиков-снайперов полка давно ходит самая дурная слава среди полигонных команд. Когда отрабатывали бомбометание по наземной цели, полигонщики насыпали песком крест, да поленились унести с собой свой собственный инвентарь. Решили, что летчики всё равно никогда в точку не попадают, и бросили всё возле мишени. Когда обе бомбы угодили в самое перекрестие, полигонщики увидели вокруг только черенки от лопат, зубья от грабель, разбросанные в радиусе сотен метров. Крест мишени восстанавливать оказалось нечем. Потом пилоты полка умудрились так загнать бомбу в пенопластовую мишень корабля на полигоне близ приморской Хмелевки, что та, нашпигованная тяжелым железом, пошла ко дну. С тех пор полигонщики про летчиков полка говорят: "фашист пролетел", всё изломал...
Офицеры полка показывают свой музей, собранный в двух маленьких комнатах штаба своими руками. Само собой, никто им в этом в наши годы не помогал. Поэтому экспозиция для постороннего человека кажется бедноватой. Ну что там: фотографии, обломки пулеметов, портреты. Но для любого пилота, штурмана или техника полка — это святыни, такие же мощи, как и знамена Андреевские и Краснофлотские. В музее рассказывают, что история полка началась в 1940 году во время Финской войны. Штурмовики полка обеспечивали штурм позиций на севере. В 1941 году полк встал в Латвии, в 1945 году вместе со всеми другими родами и видами советских войск освобождали Кенегсберг. Потом вошли в состав нового советского Балтфлота.
Сейчас эта часть называется ОМШАП — отдельный морской штурмовой авиаполк. Замполит полка многозначительно подсказывает мне: Отдельный гвардейский штурмовой Новгородско-Клайпедский Краснознаменный, имени маршала авиации Борзова авиаполк. Такая вывеска заняла бы целый рекламный щит, но пока за полком только лишь (или целая!) История.
ЕСЛИ СЧИТАТЬ по "чистым" квадратным метрам, кабинет командира полка совсем не просторен. Но обилие карт и макетов местности, кораблей и лодок, самолетов, расставленных и развешанных повсюду, создает иллюзию большого пространства. Глянешь на подробную карту Балтики, Северного моря и Атлантики со всеми разноцветными росчерками линий походов и переходов, овалами районов, полукружьями зон ответственности,— и покажется, что нет вокруг никаких стен городов, лесов и дюн, а только одна громадная наша планета. И на этой планете куча синих стрел, которые все нацелены в сторону России, хоть и называются теперь "потенциальными партнерами".
Комполка полковник Зорин Валерий Николаевич — спортивного вида, живой и здоровый русский мужчина, с веселыми, но очень едкими, пробирающими до глубины души, глазами. Он сразу начинает с проблем. Все самолеты полка были поставлены сюда в 1978 году. Нормативный срок эксплуатации таких машин тридцать лет. Благодаря усилиям полковых техников еще можно протянуть до 2010 года. Но черняховские Су-24м уже давно морально устарели, по крайней мере на европейском театре военных действий. Есть новые разработки: Су-32, Су-37— это совершенно новое оружие, которое просто необходимо армии и флоту, если мы вообще намерены оставаться в Калининграде, на Балтике, в центре Европы. Но пока наша морская авиация и, в частности полк, живет исключительно за счет техники и опыта Советского Союза.
Налет пилотов первой линии сегодня — 35 часов в год, это было бы смешно для американского летчика, привыкшего летать по 100-120 часов. Да, у наших летчиков первой линии остался опыт советских времен. Но такие летчики формируют только пять-шесть экипажей из полка. А главное, им уже скоро под "дембель" — они вот-вот выйдут на пенсию по возрасту. За ними уже виден катастрофический провал. Полк изо всех сил старается подготовить "молодняк". Но "молодыми" сегодня из-за нехватки летного опыта считаются офицеры тридцати-тридцати пяти лет, которым тоже до пенсии рукой подать — им осталось по семь, по десять лет службы, а ежегодный налет у них — по десять-двенадцать часов. Это ничто, с таким налетом люди могут гарантировать только взлет-посадку самолета. А серьезные боевые и даже технико-тактические задачи для них могут представлять непреодолимую трудность. Добавьте к этому, что исправность техники часто близка к 50%, и ОМШАП не может обеспечить больше в тех рамках финансирования, которые существуют сегодня.
По всем нормативам, на полк положено горючего на три тысячи налет-часов, но ОМШАП получает горючего только на двести. Балтфлот, чтобы изыскать хоть какие-то возможности для подготовки пилотов и штурманов, подтягивает полк под продажу кораблей иностранным государствам. Когда той же Индии продают очередной сторожевик, летчики полка проводят облет судна. На это полк получает горючего еще на сотню налет-часов. Тогда корабль, уходящий к иностранному флоту, на наших самолетах настраивает свои системы ПВО. Наши выполняют раз в год необходимые для морского летчика маневры и заходы, а иностранцы тренируются ловить их в прицел. Не известно, кому это выгодно больше…
Но всё это касается только экипажей, подготовленных при СССР. Остальные — фактический балласт. Если в полку двадцать четыре машины, то только шесть из них готовы выполнить любую задачу, еще шесть могут взлететь и сесть. Остальных — тех, кого готовили уже после 1991 года,— придется "восстанавливать", то есть всему учить по-новой. Хорошо, если к тому времени останется кому учить. Комполка Зорин уверяет, что если перед полком возникнут боевые задачи, то полку дадут время, горючее и всё остальное, чтоб к ним подготовиться… Но я не помню ни одного случая в истории России, чтобы так оно и было.
Полк осуществляет перегон самолетов в разные части флотов России. Часть самолетов отправили на Черноморский флот, где создают штурмовую эскадрилью. Часть самолетов переправили в под Псков в Центр переучивания летного состава. Прямой полет в псковский Остров часто проблематичен. Литва не дает "добро" на пролет русских боевых самолетов, поэтому приходится гнать самолеты через Питер. А это целая операция, с сопровождением разных других самолетов и кораблей. Пессимист сказал бы, что это крах, оптимист будет уверять, что это дополнительная боевая выучка.
ОМШАП находится в составе сил постоянной боевой готовности. Полк должен, по идее, по первому приказу командования, взмыть в воздух и отражать удары врага, но уже сегодня боеготовность чаще всего зависит от совести офицеров и техников. Но часто именно совестливые увольняются, не хотят нести ответственность за то, что лишь четверть состава полка — и то неимоверными усилиями — можно считать условно боеготовой. И с ними трудно найти общий язык.
Я СПРАШИВАЛ КОМПОЛКА, каким может стать будущее сражение на Балтийском море? Средства доставки боеприпасов достигли больших расстояний, Балтийское море не очень велико по своей акватории. Морская авиация, ракетно-артиллеристские части — и ПВО, и ПРО— способны отражать любые удары. Зачем вообще тогда флот, если все будет решаться в ходе наземно-воздушных операций или современных общевойсковых боев? По словам командира полка штурмовой авиации, выходило, что я неправ. Балтийский бассейн, в случае глобальной войны, станет, по его мнению, ареной противоборства всех сил.
Море не в первую очередь характеризуется размерами и глубинами. Подлетные дальности, высоты тоже многое значат. Балтика — стратегический морской транспортный путь. Поэтому по ней будут ходить целые конвои транспортов. Их будут сопровождать эскадры судов. Любые сражения на Балтике соединят в себе и опыт прошлых Мировых войн, и привнесут в них опыт, определенный современными видами оружия. Балтийское море обязательно станет театром военных действий, в котором вся Европа станет испытывать свои новые вооружения, а Америка захочет применить ядерную бомбу — куда уж янки без нее, разве что в Сомали?
Полк держится на активности командного состава и на патриотических убеждениях летчиков. Каждый старается в нынешних условиях как-нибудь сохранить свой самолет, звено, "эску" или полк.
Командир полка говорит: "Вся безопасность страны, по большому счету, держится на среднем звене управления, на командирах полков. Это касается и пехоты, и танкистов, и летчиков, и Флота. Всё валится на комполков: долги по зарплатам, пайкам, вопросы с жильем. Не в том смысле, что мы их решаем, но кроме нас, эти вопросы вообще никто не хочет решать! И боевая подготовка полностью на плечах командирах полкового звена. Если мы опустим руки, а нас действительно достали, все рухнет". Да, если кто и сохранит остатки обороны России, то это такие вот командиры полков. А комполка продолжал, что за июнь задержали деньги, нельзя было толком отправить в отпуск офицеров, нет денег на строительство жилья. Сам аэродром — пространство в семьсот с лишним гектаров. Это километры колючей проволоки, а ее надо, как минимум, обновить, поставить охрану...
От его слов оставалось ощущение того, что на самом деле всё висит на волоске, который истончается и рвется от запредельных нагрузок "либерального рынка" и "демократических реформ". Здесь, на границе с Европой, это не просто чувствуется — это видно невооруженным глазом.
ЦЕЛЛУЛОИД ГКЧП
Валерий Легостаев
12 августа 2002 0
Author: Валерий Легостаев
ЦЕЛЛУЛОИД ГКЧП
В феврале-марте 2001 г. на страницах "Завтра" (№№ 9-10) была опубликована моя статья "Генсек Кровавый", приуроченная к 70-летию Горбачева. Речь в ней шла о некоторых, редко и неохотно упоминаемых в печати, обстоятельствах прихода Горбачева к власти. Отмечалась решающая роль КГБ СССР в лице его председателя Андропова в протаскивании Горбачева с должности второго секретаря Ставропольского крайкома партии в члены Политбюро, откуда он и всплыл по воле судеб в марте 1985-го генсеком.
Поскольку "Кровавый" был принят читателями с интересом, не могу не воспользоваться случаем,— очередной годовщиной событий августа 1991 года, — чтобы рассказать кое-что и о том, как он, то есть Горбачев, распорядился обретенной от щедрот КГБ властью. Дело в том, что в политической карьере ставропольского везунчика август 91-го стал предельно низкой точкой его нравственного падения как государственного деятеля и как человека. Если в марте 85-го он стартовал в политику высшего ранга, будучи авторитетным лидером крупнейшей мировой супердержавы, то в августе 91-го прибыл на конечный пункт своего маршрута погрязшим в интригах, запутавшимся в собственном непрестанном вранье, платным провокатором на службе у враждебных СССР западных правительств. Феноменальная карьера, по-моему, не имевшая прецедентов во всемирной истории политического негодяйства.
В ТЕНИ “ЗАСТОЯ”
Чтобы раскрыть объективную логику этого феномена, следовало бы, вообще говоря, пересказать всю запутанную историю пребывания Горбачева у власти. Ибо в этой истории каждое последующее негодяйство являлось неизбежным следствием либо предыдущей глупости, либо негодяйства более мелкого калибра. Думаю, однако, что и без меня читатель давно сыт разного рода рассказами про перестройку. Поэтому ограничусь здесь упоминанием только ключевых моментов стремительного соскальзывания Горбачева вниз по лестнице от марта-85 до августа-91. Однако зайти, для полноты картины, придется издалека. От Брежнева.
Эпоха ныне затюканного теле- и прочими газетчиками Брежнева, после которой пришла к власти ватага Горбачева, отличалась в части государственного управления тем, что внимание руководства страны было почти полностью сосредоточено на решении вопросов обеспечения гарантированной стратегической безопасности Советского Союза: ракетно-ядерный паритет, энергетическая самодостаточность, военно-политические союзы. При этом на задний план отошли важнейшие вопросы внутренней политики, что обусловило развитие в глубинах советского общества ряда нездоровых процессов. Они приняли тревожный характер со второй половины 70-х, когда сам Брежнев заболел, а в его ближайшем окружении закипела борьба за право наследовать место генсека. Военный поход в Афганистан еще больше отвлек внимание от внутренних сложностей страны. Однако принятие назревших сложных решений отодвигали на потом, на более ясные времена, т.е. до нового генсека.
Назову некоторые из "отложенных" при Брежневе внутренних проблем, позже выросших до убийственных для страны размеров. Самая главная из них — это, конечно же, развитие теневой экономики, распространение фактов воровства социалистической собственности, взяточничества. Согласно имевшимся в ЦК данным, за период 1975-1980 гг. количество хищений государственного имущества увеличилось в стране на одну треть, выявленных случаев взяточничества — почти наполовину, спекуляции — на 40%. О нравственном состоянии самой КПСС красноречиво говорит тот факт, что в общем числе осужденных в 1980 г. советскими судами за взяточничество почти треть составили члены и кандидаты в члены партии. Небывалых масштабов, разумеется, по скромным меркам тех лет, достигли воровство и разного рода злоупотребления в торговле.
Такое положение дел не являлось секретом ни для Политбюро, ни для аналитиков от науки. В подтверждение приведу следующий пример. В 1985 г., когда я работал помощником члена Политбюро, секретаря ЦК Е.Лигачева, на мой рабочий стол попал в официальном порядке, т.е. через Отдел науки ЦК, полузакрытый ("для служебного пользования") аналитический материал о перспективных проблемах советского общества, подготовленный Игорем Васильевичем Бестужевым-Ладой, видным советским социологом, отнюдь не лишенным гражданского мужества. В материале содержалось среди прочих сюжетов и яркое описание той проблемы, о которой веду сейчас здесь речь. Автор указывал на опасное развитие в СССР "черной экономики", уже повлекшее за собой сосредоточение в руках ничтожной малой части советского населения значительных денежных и материальных ценностей, не нажитых честным трудом. Далее цитирую: "От этих нескольких процентов, в свою очередь, в большей или меньшей мере экономически зависит более широкий круг людей и еще более широкий испытывает деморализующее влияние такого положения вещей.
Огромные деньги не остаются просто в кубышках или на сберкнижках. Они пускаются в действие. Один за другим формируются "черные рынки": квартирный, автомобильный, репетиторский, книжный, конфекционно-обувной, цветочный и т.д. И всюду, сообразно законам функционирования "черного рынка", создаются иерархии "боссов" со своим аппаратом, канцелярией, телохранителями, неизбежно возникают враждующие друг с другом кланы "мафии", предпринимаются настойчивые попытки коррупции контролирующих органов и т.д.
На наш взгляд, в сложившейся обстановке нет более грозной внутренней социальной опасности для социалистического строя, чем эта "черная" растущая сила, для которой ещё не придумано даже достаточно адекватного обозначения, потому что это, конечно же, не буржуазия, не мафия западного типа, не нувориши времен НЭПа. Это — существенно новое социальное явление, развитие которого мы порядком проглядели и запустили".
Примечательно, что написаны эти пророческие строки не в годы "либеральных реформ", когда нарисованная в них картинка с "телохранителями", "боссами" и их "канцеляриями" воплотилась в материю повседневного существования российского общества, а в 85-м году, когда "черный" малыш, хотя уже и окреп изрядно, но пока еще все-таки не выбрался на слабых ножках из своей колыбельки, где государственная власть, будь у неё для этого ум и воля, еще сохраняла все шансы его безвозвратно придушить. Об этом также писал, воздадим ему должное, Бестужев-Лада, подчеркивая в заключение своего сюжета, что если государством не будут приняты безотлагательно меры для нейтрализации нарастающей угрозы, "то мы лет через 5-10 столкнемся с сильным врагом, повадки которого плохо знаем и бороться с которым по-прежнему одними лишь кавалерийскими наскоками будет еще более бесполезно, чем сейчас".
Поныне храню в своем личном архиве этот научный труд как образец высокоточного социологического прогноза, исполненного к тому же в весьма достойной литературной форме. К сожалению, в 1985 г. на макушке власти в СССР не оказалось ушей, способных социолога услышать.
Серьезная недооценка брежневским, а затем и горбачевским Политбюро политической опасности нарастания в стране "черной" экономической силы имела своим истоком убеждение, что в СССР нет каналов, по которым теневые капиталы могли бы проникать в сферу политики. До горбачевской "перестройки" это убеждение соответствовало истине. В советской политической системе отсутствовали такие вещи, как "рынок свободных выборов", "рынок парламентских депутатов", "рынок свободной прессы", "рынок государственных чиновников" и т.п., посредством которых крупный капитал (по рождению и крови всегда "черный") реализует свое определяющее воздействие на политику государства. В кругах советского руководства проблема роста "теневой экономики" считалась поэтому острой, беспокоящей, назревшей, но тем не менее сугубо экономической и второстепенной. Теневиков время от времени пугали демонстративными арестами особо зарвавшихся "черных боссов", наездами с участием сил КГБ на торговые склады и базы, прочими подобного рода "кавалерийскими наскоками". Эти меры были недостаточны, чтобы качественно изменить ситуацию, однако позволяли в общем и целом держать её под контролем до лучших, как полагали, для государственной власти времен. Которые, увы, так и не пришли.
ЛАНДСКНЕХТЫ
Следующая из опрометчиво недооцененных брежневским ПБ проблем, доставшихся со временем Горбачеву, это — интеллигенция. Точнее, те её продуктивные поколения, которые объявились на свет божий в основном в послевоенное время, получили за просто так добротное советское образование и испытывали от этого зуд больших жизненных амбиций личного плана. Они составляли пресловутый "средний класс" советского общества и имели разные причины быть недовольными брежневской командой. Прежде всего материальные. За 18 лет пребывания Брежнева (и Косыгина) у власти реальные доходы советских крестьян выросли втрое, рабочих — вдвое, а интеллигенции — остались практически неизменными. С преимуществом в пользу рабочих и крестьян решались многие повседневные социальные вопросы. Например, дети рабочих и крестьян, а также сами молодые рабочие и крестьяне пользовались определенными преференциями при поступлении в вузы и техникумы. Сильно раздражали интеллигентскую среду бюрократические ограничения на прием её представителей в КПСС, о чем отдельно поговорим ниже. Существовали, наконец, и быстро углублялись с бегом времени расхождения в мировосприятии между брежневской руководящей командой, состоявшей сплошь из людей военного поколения, и амбициозной послевоенной интеллигенцией, испытывавшей оскомину от нескончаемых разговоров о минувшей войне и желавшей на деле просто "нормально пожить". Хорошо бы так, как показывали в западных кинофильмах.
Дух определённой фронды по отношению к партийному правлению существовал, в той или иной мере, по всему профессиональному спектру интеллигентской прослойки: в среде служащих, журналистов, даже судейских работников… Шумно бузила во имя свободы и справедливости, зачастую с использованием технических средств западной пропаганды, сравнительно небольшая компания писателей-диссидентов. Впрочем, у них были какие-то свои отношения с 5-м Управлением КГБ, в рамках которых писатели и "цепные псы тоталитарной идеологии" таинственным образом находили возможности для взаимовыгодного сотрудничества. В связи с последним утверждением не могу удержаться от небольшого отступления.
В далеком 1957 г. журнал "Юность" опубликовал повесть студента Литературного института Анатолия Гладилина "Хроника времен Виктора Подгурского", имевшую у советской молодежи оглушительный успех. Столь быстрая всесоюзная слава, видимо, травмировала неокрепшую психику молодого писателя и, спустя какие-то годы (не помню уж точно, какие), он вынырнул "за бугром" как сотрудник русской редакции радио "Свобода". Где занялся привычным испокон веку для русского либерала делом, т.е. в полную силу отпущенного ему Богом таланта поливал за чужие деньги собственную страну. В 2001 г. в издательстве "Олимп" в Москве вышел очередной роман Гладилина: "Меня убил скотина Пелл". Пелл — это фамилия большого американского начальника на радио "Свобода", который в кругу своих ближайших сотрудников выдает афоризмы типа: "Вы заметили, что все русские — писатели. Хоть бы один был говновозом". Роман, как можно понять, в основном автобиографический, о мытарствах русского эмигранта Говорова, уволенного в возрасте за 50 лет из штатов "Свободы" и постигающего на собственной шкуре истину, что "увольнение на Западе человека после пятидесяти морально равносильно смертному приговору, обрекает на безработицу и нищету. За что?" Скажу по правде, за последние несколько лет мне не доводилось читать писательского сочинения более безысходного и трагического. А вспомнил я о нем здесь вот почему. Оказавшись не удел, Говоров распутывает на досуге клубок своей прошлой жизни, и задумывается, между прочим, над вопросом, почему Москва не глушила его фельетоны о Брежневе в эфире "Свободы": "Лишь позже Говоров понял, что в Союзе менялся политический климат, товарищ Андропов устал ждать, начал потихоньку сталкивать Леонида Ильича, и Говоров, сам того не подозревая, ему подыгрывал. А вот капитан (лейтенант или майор) ситуацию давно просек, поэтому лениво подшивал фельетоны Говорова в досье и хихикал в рукав". Хихикает, ясное дело, чин КГБ. Подобные прозрения посетили с годами, наверное, головы многих литературных телят, которые в былую пору азартно бодались с дубом КГБ и целили в коммунизм, а угораздило их — надо же! — в Россию.
Однако в конце 70-х вовсе не писатели доставляли главную головную боль политическому руководству страны. Ее доставляла плотная масса способных, хорошо образованных, не занятых полезным делом и жаждущих власти людей, скопившихся в бесчисленных советских НИИ и прочих учреждениях подобного типа. В Советском Союзе, как известно, изначально существовал культ науки. Выдающиеся достижения СССР в области науки и образования признавали безоговорочно даже заклятые враги советского государства. Знаменитый министр Третьего Рейха Альберт Шпеер, посетивший в 1942 г. занятый немцами Днепропетровск, вспоминает о городе: "Я был до глубины души поражен обилием в нем институтов и техникумов. Ни один германский город не мог сравниться с ним. Непреклонное стремление Советского Союза стать одной из ведущих индустриальных держав произвело на нас очень сильное впечатление".
Базовой организационной структурой советской науки являлись научно-исследовательские институты (НИИ), количество которых в стране год от года неуклонно увеличивалось. В какой-то момент этот рост, видимо, превысил некий естественный для государства предел, после чего процесс количественного размножения НИИ принял неуправляемый характер. Все попытки партийных и государственных властей справиться с этой стихией, взять её под контроль потерпели неудачу. В том числе, замечу, и после Брежнева. На приснопамятном октябрьском (1987 г.) Пленуме ЦК первый секретарь МГК партии Ельцин плакался своим однопартийцам: "Мы призываем друг друга уменьшать институты, которые бездельничают, но я должен сказать на примере Москвы, что год тому назад был 1041 институт, после того, как благодаря огромным усилиям с Госкомитетом ликвидировали 7, их стало не 1041, а 1087… Это, конечно, противоречит и линии партии, и решениям съезда, и тем призывам, которые у нас друг к другу есть".
К 1980 г. в СССР имелось около 1,4 млн. научных работников, включая сюда научно-педагогические кадры вузов. Что составляло четверть от общего числа всех научных работников мира. С учетом всевозможного вспомогательного и обслуживающего персонала эту цифру нужно, как минимум, утроить. Невозможно, разумеется, вычислить, сколько было в этом научном воинстве искренних служителей науки, чьими трудами она действительно прирастала. Было их, конечно, много, может быть, даже большинство. Иначе как могла бы жить и развиваться наука? Но вместе с тем год за годом неуклонно увеличивалась доля работников низшего и среднего звена, для которых трудоустройство в НИИ являлось не более чем удобным способом избежать работы на производстве. Здесь, изнывая от безделья и не видя перед собой сколь-нибудь ясных карьерных перспектив, они коротали время до пенсии, интриговали, бродили в рабочее время по кинотеатрам и магазинами (за это в свое время их попытался приструнить Андропов), брюзжали в неопрятных курилках по адресу своего, разумеется, глупого начальства, идиотизма, с их точки зрения, брежневского правления и советского социализма в целом. В тяжелое для страны время горбачевской измены именно из этой среды профессионально ущербных научных клерков, дотоле прозябавших в своих НИИ и лабораториях, воротилы "черной" экономики легко навербовали себе армию особо даровитых, лютых и бессовестных комиссаров капиталистического реванша.
ПАРТИЯ, КАК РУЛЕВОЙ
В завершение темы упомяну самую сложную задачку, доставшуюся Горбачеву в наследство от Брежнева. Это — внутреннее организационное и нравственное состояние самой КПСС, от имени которой формально осуществлялась политическая власть в СССР. В эпоху Брежнева Политбюро не устояло перед соблазном использовать организационный и политический ресурс партии для решения текущих хозяйственных задач страны, что привело постепенно к превращению КПСС фактически в придаток государственного механизма. Позже, уже при Горбачеве, когда либеральные СМИ развернули пропагандистскую кампанию против КПСС, особо популярным был тезис, будто "партия подменила собой государство". Действительная ситуация выглядела с точностью до наоборот. Это государственная машина СССР за годы после Сталина (единственного из советских лидеров, кто понимал всю опасность подобного развития) втянула шаг за шагом в свои жернова партийные структуры, приспособив их для нужд хозяйственного управления. В конечном счете, приехали к тому, что небольшая группа государственных министров, членов ПБ стала назначать генсеков ЦК КПСС исключительно по своему усмотрению и в своих интересах.
Многолетний шеф КГБ Андропов сам себя избрал в генсеки, предварительно зачистив от Брежнева (думать так есть веские основания) вожделенное кресло. На следующем этапе министр обороны Устинов вместе с первым заместителем Предсовмина и министром иностранных дел СССР Громыко, чтобы совсем развязать себе руки, назначили в генсеки недоотравленного (видимо, по халатности) полуживого Черненко. Рядом с ним Устинов поместил для страховки Горбачева как забубенного сельхозника, наиболее далекого из всех членов ПБ от проблем армии и оборонки. На следующем этапе, в марте 1985-го, Громыко своим авторитетом продвинул в генсеки Горбачева в обмен на пост для себя Председателя Президиума Верховного Совета СССР. На заседании Политбюро, где Громыко "внёс" Горбачева, слово держал и тогдашний председатель КГБ Е.Чебриков. Он произнес загадочную фразу: "чекисты поручили мне назвать кандидатуру т. Горбачева М.С. на пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Вы понимаете, что голос чекистов, голос нашего актива — это и голос народа". Отчего это, спрашивается, так удачно совпали голоса "чекистов" и народа? Тем более, что весной 1985-го народ не знал о прошлых похождениях Горбачева и сотой доли того, что о них знали или обязаны были знать "чекисты". В марте 85-го народ знал про Горбачева мизер: что он молод и разговаривает лучше Брежнева. Всё!
Источником фундаментальной угрозы для жизнеспособности КПСС в 70-е годы и позже стала также официально принятая её руководящими органами концепция социальной базы партии. Известно, что исторически партия большевиков возникла как партия диктатуры пролетариата. Со временем, однако, когда социализм победил "окончательно и бесповоротно", КПСС была провозглашена партией "всего народа". Эта установка сочеталась с твердой директивой Политбюро для партийных комитетов о сохранении и всемерном укреплении "рабочего ядра" партии.
Партийная статистика анализировала социальный состав нового пополнения партии по трем главным категориям: "рабочие", "крестьяне", "служащие". Под категорию "служащие" подпадали таким образом представители интеллигенции: управленческой, научной, технической и т.д. В этой системе координат укреплять "рабочее ядро" возможно было единственным способом: всячески увеличивать прием рабочих, ограничивая одновременно приток "служащих". Стремление реализовать этот элементарный алгоритм в живой жизни обернулось для партийных комитетов и партии в целом сущим кошмаром.
Поделиться книгой: