Газета "Своими Именами" №32 от 06.08.2013

Первоклассные дороги.

Во Франции коренные жители - французы, и все они, за исключением некоторых мигрантов, умеют говорить на французском.

Ухоженные дома, чистота и порядок на улицах, которые несколько портят «понаехавшие».

Якобы законопослушность жителей, сверяющих каждый свой шаг с законодательством.

Права человека, гуманизм, отсутствие политических репрессий…

Все, думаю, слышали и читали в российских СМИ подобное. Забудьте все эти бредни, реальность выглядит совершенно иначе.

Туалеты на Западе чисты только там, куда мало кто ходит. На гудящих от тысяч отъезжающих туалетах на вокзалах Италии (из-за стоимости билетов в четыре раза ниже, чем в Северной Европе), пахнет тем, чем и положено пахнуть туалетам, как бы их ни убирали. Бумага туалетная везде обычная, и она, вопреки «Огоньку», тоже может пропитаться насквозь и испачкать руки.

Когда меня в своё время взяли на двухнедельную сезонную работу на сбор винограда в Эльзасе в семейство с немецкой фамилией Фриц, пожилая мать хозяина с сильнейшим акцентом, с трудом подбирая французские слова, провела со мной как бы производственный инструктаж. Она рассказала, что вчера утром они уже наняли было двоих французов, приехавших с Нормандии. Вечером они, в соответствии с традицией тамошних виноделов, принялись за дегустацию прошлогоднего вина. Надегустировались так, что один из них начал рыгать прямо на стол, празднично накрытый по случаю первого дня сбора урожая. Вечером им показалось малоприятного и у себя в комнате они обкурились анашой. Утром их рассчитали, используя пункт французского законодательства о 2-дневном испытательном сроке для сезонных работников. Именно в этот день я искал там работу, и меня они взяли. Свой инструктаж она закончила вопросом: мсье, надеюсь, вы не будете нализываться до такой степени, чтобы рыгать прямо на стол? 

Я оправдал её надежды и никогда не отрыгивал на праздничный стол. Стол этот, кстати, был каждый вечер по-настоящему роскошным, вкусным и любовно украшенным. Его не портило даже присутствие за ужином со всей семьей и наёмными работниками её сына, с утра до вечера вдрызг пьяного формального главы семьи - совершенно опустившегося алкоголика-синяка, у которого семья забрала в свои руки реальное управление делом, но терпела в доме в роли юродивого домашнего пёсика.

А работая на сборе винограда на юге страны, я лично видел, как для увеличения сдаточного веса мой наниматель выливал пару вёдер водопроводной воды в кузов своего грузовичка-самосвала. А вы думали, что только в СССР продавщицы добавляли воду в молоко?

А вина Божоле! Слышали рекламу: «Новое Божоле прибыло!»? На сборе сырья для производства этих, как при СССР говорили, «чернил», я тоже работал. И как для увеличения объёма продукции тамошнее вино разбавляют ещё более дешёвыми контрабандно привезёнными итальянскими «чернилами», знаю отнюдь не понаслышке.

Французские вина в подавляющем большинстве, включая марочные, да будет всем известно, делают в кооперативных цехах (cave  coopеrative), возле которых я всегда искал себе работу. Это аналог наших колхозов с несколько более гибкой системой внутреннего хозрасчёта, где за сданный по весу виноград крестьянин получает те же самые «палочки» - трудодни, то есть процент прибыли от будущей реализации вина. Хотя есть и частные цеха, где хозяева что-то мудрят с экспертными дегустациями и делают особо элитные сорта, а также слой особо тонких знатоков – ценителей и потребителей их продукции. Но даже если вы готовы заплатить в московских супермаркетах пятьдесят или сто евро за бутылку якобы элитного вина, но «не в теме» французских вин на всю её глубину, то ваши шансы купить действительно достойное заплаченной сумме вино равны тому, чтобы обыграть в карты профессионального шулера. Впрочем, согласно опросам, половина французов настолько безграмотна, что даже не знает, что обозначает базовый термин appellation contrоlе (маркировка марочного вина), не говоря уже о тонких нюансах. И это о гордости Франции – её винах!

Никаких высоких технологий и коров с компьютерами  я не заметил, зато видел эксплуатацию детского труда. Хозяин, бывший парашютист-десантник в Алжире, брал для сбора помидоров 13-летних подростков арабского происхождения. Во-первых, нелегально – без выплаты отчислений, во-вторых, ровно за половину минимальной часовой ставки, хотя они делали в час взрослую норму. Перед выплатой денег хозяин любил глумливо объяснять этим детям, какие все арабы мерзкие. Я у него тоже работал, сидел рядом, всё это видел и слышал.

Дома во Франции выглядят как на сказочной картинке там, где туристы гуляют или проезжают. Но французские варианты «деревни Гадюкино» и «города Мухосранска» тоже существуют, поверьте мне. Как и коренные французы со словарным запасом в сто нечленораздельных слов. Есть и совершенно неграмотные, никогда в жизни своей не ходившие в школу вопреки всем французским законам. И подошва на купленных мною красивых сандалиях производства города Монтпелье треснула через пару месяцев, и я уже в Одессе поменял её на турецкую, которая прослужила потом много лет. А если принюхаетесь в закоулках метро и вокзалов, то поймёте, к чему приводит отсутствие достаточного количества общественных туалетов. И автотрассы строятся лишь вследствие лоббирования их автомобильной мафией, а железнодорожная сеть в целом содержится в худшем состоянии и функционирует при меньшей эффективности, чем у нас во времена СССР. А как полиция во французском «правовом государстве» руководствуется «телефонным правом», так это вообще песня!

Единственное, в чём Франция, как и весь Запад, действительно преуспела – экспорт. Политика страны в послевоенные годы строилась на принципе: всё гнать на экспорт, создавая аномально высокий курс валюты, и это породило чудовищные дисбалансы, от которых французское общество страдает сегодня. И это делает принципиально невозможными сравнение с СССР, особенно в валютных пересчётах: кто жил богаче и лучше. 

В начале нулевых годов у нас в Одессе поселился на несколько лет некто мсье Леопольд, ранее нештатный корреспондент «Ле Монд», он был потомком древнего аристократического рода и имел средства выше среднестатистических французских. Мы подружились. Он очень любил пофилософствовать на тему, что во Франции жить стало совершенно невозможно, что он оттуда «свалил». И что все, кто могут, тоже бегут. Полное, мол, разложение. Как-то мне это надоело:

- Я тоже знаю Францию не понаслышке. Видел много и плохого, но и хорошего тоже. Вы уж слишком сильно, на мой взгляд, черните ваши порядки.

- Вы жили и работали в провинции и столкнулись с остатками старой традиционной Франции, со страной моего детства. Чтобы увидеть олицетворение наших маразмов – приезжайте в Париж. Да и в провинции всё катится под гору очень быстро, половины того хорошего, что вы видели там, уже не существует.

И вот теперь, через 14 лет, я снова поехал во Францию, чтобы своими глазами посмотреть, что изменилось за эти годы. Я не воспринимаю эту страну как заграницу, а просто съездил к себе домой. Именно в Париж, где сосредоточились, согласно Леопольду, все французские проблемы.

Первое, что бросилось в глаза,– автомобили стали крупнее и мощнее. Автомобильная мафия знает, похоже, своё дело. Появились жуткие пробки в Париже, которых я в прошлый раз просто не замечал. И машины, которые вопреки правилам дорожного движения, стали нагло парковать прямо на тротуарах.

Зато метро и электрички стали грязнее и с непрерывными объявлениями по громкоговорителям, что на линии где-то аварии и что поезд дальше не пойдёт и выбирайтесь окольными путями. Но разобраться в запутанной и плохо функционирующей системе общественного транспорта не всегда удавалось даже с моим виртуозным знанием языка и журналистским профессионализмом чётко задавать правильные вопросы посторонним людям. 

Явно больше стало бомжей, они выглядят более опустившимися и, что очень чувствуется, стали более вонючими. Впрочем, в историческом контексте тут нет ничего нового, чистенькой благостной Франции из детских грёз и туристских проспектов («увидеть Париж и умереть») не существовало никогда. Процитирую французскую классику:

Вот Новый мост, где вор и плут

Бальзамы варят, зубы рвут,

Подмостки всяких проходимцев,

Алхимиков и лихоимцев,

Певцов, стригущих кошелёк,

И нищенок «без рук, без ног»,

Мошенников и самозванцев,

Тряпичников, книгопродавцев

И сводников и ихних дев,

И мастеров нечистых дел.

Хочу отметить и положительное во французском образе жизни: бывший премьер-министр Франции Лионель Жоспен, которого я встретил в театре Комеди Франсэз, пришел туда с женой без телохранителей. Вместе с ними женщина – бывший министр культуры, и кто-то ещё. Их появление вызвало оживление среди зрителей. Знаменательно, что это был перевод сирийской пьесы и, хотя события разворачивались в Дамаске столетней давности, подтекст был явно в поддержку Асада и против религиозного фанатизма. Но как бывшие французские министры не боятся появляться на публике!

Ещё о позитиве. Аншлаги во всех театрах, все пять раз, когда я там был. Они полны хорошо одетой интеллигенцией старого закала, несколько чопорной по нашим представлениям. Интеллигенция во Франции понимает важность и ценность хороших домашних библиотек, любит редкие и антикварные издания. Сохраняется уважение к армии и ветеранам Сопротивления. 

Во Франции, как и во всём западном мире, кризис и головокружительное падение, но цифры приукрашиваются при помощи мошеннического занижения уровня инфляции. Вот оценка, которую по моей просьбе дал хозяин ресторанчика в туристском районе возле Версальского дворца:

- У меня падение оборотов на 40% по сравнению с докризисными временами.

Численность полиции сокращена до издевательского минимума – у государства нет денег. То же касается и армии. И прочего.

Ещё десять лет назад Леопольд, пересказывая разговоры в парижских курилках журналистов, открыто говорил мне: Европейский союз уже мёртв! Но тогда ведущие СМИ замалчивали подобные оценки. Они даже исхитрились не обратить особого внимания на заявление в 2002 году одного из известнейших экономистов ХХ века, лауреата Нобелевской премии по экономике и основателя теории монетаризма Милтона Фридмана о том, что Европейский союз и зона действия валюты евро просуществуют не более 5-15 лет, а потом они «просто распадутся».

«Липа» связана и с методикой исчисления безработицы. Забудьте вздор про 10% или около того. Цифры подтасованы и препарированы. Большей части молодёжи навязывается искусственно затянутый процесс среднего образования, чтобы не перегружать рынок труда. Массовое высшее образование «для всех» с заведомо безнадёжными специальностями юристов, филологов, экономистов, социологов и политологов выпускает малограмотных дурачков, и это заметно даже по их внешнему виду. Всякие «курсы», почти или совсем неоплачиваемые «волонтёры»… Информирую: за право пройти неоплачиваемую (!) стажировку или «волонтариат» на действительно перспективные места стажёры платят очень даже серьёзные взятки! Но масса молодёжи даже не понимает, зачем им вообще нужно работать. Правда такова: половина взрослого населения Франции прямо или завуалированно лоботрясничает, и подобное поведение сознательно поддерживается и даже финансируется властью. Этим в очень значительной степени пользуются мигранты.

Сегодня ситуация во Франции и ЕС напоминает таковую в Европе в 1916 году. Два года мировой войны, пресса воюющих держав обсасывала тогда стратегические наступления и отступления армий, правящие элиты плели хитроумные тайные политические и дипломатические интриги и готовили стратегические анализы. Но население всех стран шкурой уже чувствовало, что добром война ни для кого не закончится. Но в какие формы это выльется - никто не мог тогда увидеть даже в бредовом сне. Леопольд как-то мне сказал:

- Когда в огромном лесу где-то начинается пожар, дикий зверь очень рано чувствует запах гари, он понимает что к чему и бежит. Чувствуют ли у вас тут, в Одессе, пожар, который разгорается у нас?  

Александр Сивов

ФАКУЛЬТЕТ ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЯ

ВОЗВРАЩЕНИЕ К БУДУЩЕМУ

Как-то, «блуждая» по Интернету, наткнулся на высказывание одного депутата Госдумы о том, что выборы 12 года выиграет Г.А. Зюганов. Высказывание было публичным, даже были представлены иные мнения по столь щекотливому вопросу, но надо согласиться, что для подобного рода заявлений, нужны веские основания. У партии «Единая Россия» такие основания есть. Это, прежде всего, власть и, как следствие, закон о выборах, по которому, если даже ситуация дойдёт до абсурда и на выборы явится один Путин, бросит бюллетень, где отсутствует строка «против всех», за себя любимого, то выборы будут объявлены состоявшимися с последующим спектаклем клятвоприношения.

У КПРФ таких возможностей нет, а следовательно, и оснований для подобного рода высказываний тоже нет. Однако есть крепнущее недовольство народа проводимыми властью мероприятиями. Реформой эти мероприятия назвать нельзя, ибо реформа – это переход от чего-то худшего к чему-то лучшему. Но то, что уже в настоящий момент изваяли в результате «реформ» вместо медицины, образования и ЖКХ, назвать «чем-то лучшим» может лишь человек, до невменяемости преданный идеологии либерализма.

Надежда на то, что доведённые до отчаяния люди отважатся на проведение акций протеста, а КПРФ «возглавит» этот протест, так же несостоятельна. Люди интуитивно чувствуют, что вся ответственность за произошедшее в России лежит прежде всего на КПРФ и ни на ком другом. Поэтому и шарахаются от них. Примыкают то к ЛДПР, то к «Справедливой России» - этим мыльным пузырям либерализма. Приведу пример.

В 1997-1998 годах металлургам Нижнего Тагила перестали платить зарплату, и в июне 1998 года прокатный передел встал на забастовку. Коммунистов и профсоюз «отсекли» от забастовки сразу, считая, что у них было время на то, чтобы  изначально не допустить безобразий с зарплатой. Забастовка была организована настолько грамотно и, я бы сказал, логично, что все наши требования по зарплате были приняты к выполнению в оговорённые сроки и неукоснительно выполнялись. Политический успех был настолько ошеломляющим, что КПРФ постаралась не придавать какого-либо значения нашей забастовке, а из ЛДПР сразу стал выходить народ. Конечно, это – не революция, мы не выдвигали политических требований, но важна тенденция в отношениях к политическим партиям. Уже тогда довольно отчётливо проявились попытки найти или создать некую «третью» силу, которая составила бы реальную оппозицию правящему классу.

Теперешнюю деятельность КПРФ нельзя назвать политической деятельностью, ибо перечисление безобразий, допущенных властью, да обращения к этой же власти с предложениями, которые никогда не будут даже рассмотрены, есть удел убогих умом трусоватых обывателей. О какой-то «борьбе» здесь не может быть и речи.  Единственное, что отличает эту партию от других, так это наличие программы. Вот мы и постараемся проанализировать некоторые её положения.

Нам хотелось бы обратить внимание на те из них, которые с середины ХIХ века считались делом решённым. Это, во-первых, положение о классах и классовой борьбе. Мы не будем здесь пересказывать взгляды классиков марксизма-ленинизма по этому вопросу, ибо каждый желающий может самостоятельно обратиться к первоисточникам и, так сказать, «обогатить свою память». Однако давайте вспомним, что такое класс.

Есть известное ленинское определение класса, которое выглядит так: «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определённой системе общественного производства, по их отношению (большей частью закреплённому и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают».

В те далёкие времена первичного осмысления классовой структуры никто  не помышлял о возможности появления на исторической арене какого-то иного класса, кроме уже известных. Считалось и, видимо, до сих пор считается, что вечно будет тасоваться одна и та же колода из рабов и рабовладельцев, феодалов и крестьян, буржуа и рабочих.    Такое положение вещей, сохранившееся до наших дней, давало (и даёт!) прекрасную возможность «не заметить» появление на политической арене нового класса.

Так что же такое классы?

Классы, по нашему мнению, - это элементы политической структуры общества, возникшие на основе общего интереса, требующего для своего осуществления властных полномочий, формирующие  идеологию, оправдывающую  этот интерес, что придаёт своеобразие каждому элементу структуры и, следовательно, отличает один элемент от другого.

Есть разница между  политической структурой и структурой социальной, т.е. структурой всецело материальной, базисной. Политическая же структура относится к сфере идеального, надстроечного, которая, разумеется, не существует вне своего материального носителя. Однако сама по себе (по-кантовски, в себе)политическая структура, представляется то как  идеология (т.е. система взглядов и даже верований), то как интерес (т.е. то, ради чего и существует вся эта система взглядов), то как потребность во властных полномочиях. Она-то, эта потребность,  отличает политическую структуру от всех прочих идеальных сфер, наличествующих в обществе,  которая и реализуется господствующим классом.

Взаимодействие идеального и материального в рамках политической структуры протекает как качествование, то есть как взаимное проникновение сторон друг в друга. Тогда получается, что класс и есть тот элемент, который стоит на границе материального и идеального, где и происходит это самое взаимное проникновение. Ведь, с одной стороны, класс - это средоточие идеологии, интереса, а с другой стороны, - это люди, испорченные этой идеологией и стремлением сделать свой интерес господствующим. Наше время для этой роли выдвинуло чиновников.

Уже давно замечено, что любой чиновник в отдельности может оказаться премилейшим человеком. Но когда эти ребята собираются вместе, они готовы на самые жестокие поступки ради подчинения какой-то надличностной отвлеченной силе. Очень может быть (мне почему-то так кажется), что и Путин, и Медведев в приватной беседе покажут себя нормальными людьми. Но сколько ненависти к собственному народу в тех законах, которые они подписали и ещё подпишут!  Считается, что высшее руководство правящего класса выражает интересы своего класса, представляет их и т.д. На самом деле всё происходит наоборот. Это не они что-то там «представляют». Они порой собственную доктрину внятно промямлить не могут! Класс персонифицируется в личностях. И вот теперь всё становится на свои места. Получается, каков класс – таковы и личности, в которые данный класс персонифицируется. Мы можем «обнаружить» этот класс, когда сравним понятия «персонифицированной» личности с её делами. Тогда и раскрываются сущностные качества класса.

В начале ХХ века рабочий класс для защиты своих интересов «персонифицировался» в Ленина и в самое грамотное на тот момент правительство в мире. То, что творится сейчас на политической арене, есть торжество посредственности в состоянии упоения  властью и богатством. А ведь уверяют нас, что хотят России добра!

Итак, мы постарались дать определение класса и обнаружить следствие из этого определения: взаимосвязь личности и класса. Перспектива дальнейшего исследования этого вопроса может, на наш взгляд, дать ответы, касающиеся роли личности в истории. Однако у нас другие задачи. Поэтому вернёмся к рассмотрению программы КПРФ.

О классах в программе КПРФ говорится весьма туманно; они представлены как «трудящиеся», которые, в свою очередь, сильно смахивают на зюгановские «здоровые силы». Судите сами: «Со своими идеями, - говорится в программе, - российские коммунисты, прежде всего, обращаются к современному рабочему классу. Говоря шире — к трудящимся классам и слоям России. К тем, кто собственным трудом создаёт материальные и духовные ценности, оказывает населению жизненно значимые услуги. В этих людях коммунисты видят свою главную социальную базу». «Говоря шире» - это значит, к борьбе за обновленный социализм следует привлечь всех людей наёмного труда. Мало того, эти «все» и составляют ядро современного рабочего класса. В доказательство сказанному придётся привести ещё одну выдержку из программы: «Инженерно-технические и научные работники, труженики сферы обслуживания в большинстве своем сегодня также являются наёмными работниками. В результате этого складывается передовой отряд, ядро современного рабочего класса. В нём коммунисты видят свою главную социальную опору». Принцип образования «ядра рабочего класса» очень прост: «Вали кулём, потом разберём»! Я, рабочий высшей квалификации, получал по трудам своим 10 000 рублей и управляющий директор, тоже наёмный работник, получал 650 000 рублей в месяц. Скажите, господа коммунисты, в чём состоит наш общий политический интерес? Ведь в нашей стране почти все трудящиеся – наёмные работники. Президент нанял премьера, губернаторов. Премьер нанял министров. Глава «Евраз холдинга» нанял директоров заводов, те, в свою очередь, наняли своих заместителей, начальников цехов и т.д. и т.п. – это что? Ядро рабочего класса?

Такое «расширение» рабочего класса до численности наёмных работников годится только для разрешённых шествий с красными знамёнами и совершенно не пригодно для политической борьбы за власть, ибо представляет собой произвольную мешанину из классов, слоёв, прослоек, страт, наконец. Всё это говорит о том, что партия находится в плену старых представлений о классах как о «больших группах людей». Однако, как мы говорили выше, класс есть элемент (или единица) политической структуры. Поэтому и следует выяснить, какое место в этой структуре, а не в обществе занимает рабочий класс, какую роль он там играет.

Проведя такой анализ, вы увидите, что рабочий класс выброшен из политической жизни (это о месте, которое он занимает) и отведена ему роль статиста в спектакле под названием «выборы» (это о его роли). И всё. К такому классу «со своими идеями» обращаться бесполезно. Это – класс в-себе, аддитивное множество, счётное множество (как мешок картошки). Или, скажем иначе, это всё равно, как если бы воспевать величие храма, обращаясь к груде кирпича. 

Социальный слой рабочих становится классом лишь тогда, когда выстраивается чёткая, понятная идеология рабочего класса на основе уже выявленного интереса. То есть изложение того, что мы считаем справедливым и что несправедливым, как добиться справедливости и, главное, против кого мы будем дружить с КПРФ. И только после этого рабочий класс превратится из класса «в-себе» в класс «для-себя», или эмерджентное множество. Мало того, после столь трудоёмкой работы к рабочему классу как к основе могут присоединиться все остальные «здоровые силы». Но в этом месте дороги рабочего класса и КПРФ, мы почему-то уверены, разойдутся.

Дело в том, что, как следует из текста программы, «коммунисты» до сих пор ещё не поняли, какой класс находится у власти. В программе утверждается, что в России произошла реставрация капитализма со всеми вытекающие из этого последствиями: приход к власти буржуазии, утверждение в экономике частного капитала и т.д. Сам приход к власти буржуазии стал возможен по причине предательства партийной верхушки. В программе их окрестили перерожденцами. Однако на самом деле предателей оказалось так много, что они в состоянии удерживать власть до сих пор. 

Давайте зададимся вопросом: неужели капитализм за много веков своего существования так и не изменился? Из истории известно, что обладателем капитала могут быть и буржуазия, и государство. У нас обладателем капитала стали так называемые «стратегические собственники», которых сейчас именуют олигархами и поэтому российский капитализм называют «олигархическим». Значит, изменения в природе капитализма имеют место. Появление олигархов есть результат не промышленной революции, как в Англии, не социальной, как во Франции, или политических преобразований, как в Германии, а узаконенного обмана. Кто узаконил этот обман? Кто узаконил возможность выплачивать руководителям предприятий, учреждений и их разного рода заместителям такие «зарплаты», которые моментально стали коммерческой тайной, ибо не поворачивается язык, чтобы выговорить их денежное выражение. А ведь такие деньги, чтобы их сохранить, следует  превратить в капитал. Опять появляется «стратегический собственник». То есть процесс образования «стратегических собственников» не прекратился и будет продолжаться. Кому это нужно? Чтобы ответить на поставленные вопросы, присмотримся к организации управления государством.

Всякая власть нуждается в опоре на какой-то социальный слой, который бы служил этой власти (в институтах власти) и оказывал бы ей политическую поддержку. Например, царская власть опиралась на дворянство, то есть, с одной стороны, дворяне, наделённые необходимыми властными полномочиями, служили в органах управления, а с другой стороны, в силу своего социального положения класс дворянства обеспечивал царю политическую преданность. Техническую работу по управлению осуществляло чиновничество.

С приходом к власти буржуазии роль чиновничества возросла, ибо они стали выполнять не только техническую работу по управлению, но и могли занимать руководящие посты уже с наделением властными полномочиями. И хотя  вся полнота власти находится в руках буржуазии, окрепшее финансовое состояние чиновников, особенно достигших служебных высот, делает возможным слияние этих двух социальных групп. В то же время и буржуа не гнушаются управленческой работы. Такое взаимное «перетекание» делает эти группы неразличимыми для восприятия. Создаётся иллюзия самодостаточности класса буржуазии, а буржуазный строй представляет себя, как строй неограниченных возможностей. Но, кроме буржуазии и примыкающего к ней чиновничества, есть ещё, скажем так, остальной народ. Отношения буржуазии и «остального народа» достаточно представлены в литературе и в старых, и в новых учебниках по общей социологии. Однако там буржуазия берётся, так сказать, в «чистом виде», без учёта примыкающего к ней чиновничества. И если мы теперь учтём наличие этого нерушимого тандема, то нам станет понятной, откуда появилась озабоченность Ленина (уже в 1918 году!) ростом бюрократии. Буржуазия была изгнана с политической и экономической арены, а её, так сказать, придаток никуда не делся. Они (чиновники) обоснуются сначала в экономике и организации хозяйства как специалисты, потом, проникшись пролетарской идеологией, поступят в государственный и партийный аппарат. Были среди них и выдающиеся люди, и просто «работяги», привыкшие служить государству, но если говорить о массе, то здесь картина меняется. Чиновничество, будучи, как мы выяснили, придатком буржуазии, перенесло вместе с собой в строящееся новое общество все «родимые пятна» старого, отвергнутого общественного строя, а главное, свой до времени затаённый интерес. Иначе и быть не могло! Об этом предупреждал ещё П.А. Кропоткин. Анализируя опыт французских республиканцев по использованию старой государственной машины для выполнения новых задач, Кропоткин указывает, что эта затея провалилась, дело кончилось тем, что они (республиканцы) «были сами поглощены этим учреждением». И далее, уже применительно к нашей революции 1917 года, Кропоткин пишет: «Нас хотят уверить, несмотря на все неудачи, что старая машина, старый организм, медленно выработавшийся в течение хода истории с целью убивать свободу, порабощать личность, подыскивать для притеснения законное основание, создавать монополии, отуманивать человеческие умы, постепенно приучая их к рабству мысли, - вдруг окажется пригодным для новой роли … - Какая печальная, трагическая ошибка! Какая нелепость! Какое непонимание истории!»  (Кропоткин П.А. «Современная наука и анархия». М., Изд. «Правда», 1990 г., с 450-451).

Кто же  мог «запустить» эту старую машину после смены власти в 1917 году? Совершенно верно: тот самый «придаток буржуазии», доставшийся нам в наследство от свергнутого строя. Однако и этим не всё сказано. Дело  в том, что тогда ещё не было столь очевидным  превращение серенького чиновника в серьёзную политическую силу. И что тот самый Иван Антонович, прозванный в  общежитии «кувшинным рылом», будет прародителем нынешних президентов, премьеров и разного рода чинуш вплоть до банковского клерка или мастеришки в захудалом цехе.

Превращение чиновничества как представителей профессии в класс, то есть в элемент политической структуры, протекало по накатанной колее. Чиновничество – это околовластный социальный слой и для его даже  простого существования нужна опора на власть. Эту опору оно (чиновничество) нащупало там же, где и при господстве буржуазии, - в органах управления. Первый рывок к власти в советское время чиновники предприняли во времена Хрущёва. Именно они поставили его во главе государства. Но то ли Хрущёв хотел стать более независимым от тех, кто привёл его к власти, то ли были другие причины, неведомые нам, но был утверждён так называемый территориальный принцип управления. И партия свою деятельность тоже стала строить по этому же территориальному принципу. А такой расклад очень многим не понравился, ибо затруднял чиновничеству налаживание внутриклассовых связей.*

Хрущёв был изгнан  за волюнтаризм. Главой партии и государства стал Л.И. Брежнев. Историки по-разному будут оценивать время правления Брежнева, но мы воспринимаем этот период как время завершения формирования и прихода к власти нового класса, выросшего из чиновничества, - класса номенклатуры.

Мы не сделали здесь никакого открытия. Существование в СССР  класса номенклатуры было уже темой болтовни «вражеских голосов» в семидесятые годы прошлого века, может быть, благодаря книге М. Восленского «Номенклатура». В 1988 году, в первом номере журнала «Урал», вышла статья С. Андреева «Причины и следствия», где говорилось, что численность класса номенклатуры в то время составляла 18 млн. человек, то есть в полтора раза больше, чем крестьянства (крестьян было 12 млн.). Уже тогда говорилось и доказывалось, что номенклатура представляет серьёзную угрозу государству и социализму. Однако противопоставить этой угрозе было нечего, а защитники «развитого социализма» объясняли «ошибочность» взглядов упомянутых  авторов тем, что, оказывается, можно иметь все признаки класса, но классом не являться! Поэтому мы посчитали для себя важным делом дать определение класса, свободное от имевшихся недостатков.

Номенклатура не является самодостаточным классом и не может существовать без опоры на социальный слой, который, проникшись идеологией нового класса, оказывал бы ему политическую поддержку. Имея власть, номенклатура создала этот слой в рекордно короткий срок в виде «стратегических» собственников, нынешних олигархов. К буржуазии они не имеют никакого отношения, ибо им отведена роль  придатка  властвующему классу, как и чиновничеству, являвшемуся когда-то придатком буржуазии. Однако это – тоже не лишённый своеобразия тандем, где каждая из сторон зависима друг от друга. Это – очень прочное и непростое единство, которое не обезвредить даже самым честным голосованием. Здесь нужна адская работа по мобилизации масс, по их обучению, просвещению и т.д. Но КПРФ к такой «чёрной» работе не готова. И если разразится очередной  кризис, то обезумевший от отчаяния народ выступит в одиночку, безоружный как идейно, так и материально. Так уже было, когда старухи и старики Екатеринбурга на три часа перекрыли трамвайное движение, протестуя против  монетизации  льгот. В какую щель забилась тогда КПРФ  вместе с её «здоровыми силами» - никому не известно.

Но давайте представим, что КПРФ пришла к власти. Собственность национализирована, нехорошие люди привлечены к ответу. Но куда денется класс, который вы не хотите замечать? Может быть, его в очередной раз перекрасить из власовских цветов в красный? А не будет ли это тем самым «вечным возвращением», о котором говорил Ницше? Странно всё как-то.

Итак, мы выяснили, кто противостоит народу и зюгановским «здоровым силам». Ещё один вопрос, который имеет решающее значение, это вопрос об обобществлении средств производства. 

В программе (третий этап из трёх этапов развития страны) говорится следующее: «По мере возрастания уровня реального обобществления труда и производства постепенно утвердится их  решающая роль в экономике». Здесь речь идёт об утверждении социалистических общественных отношений.

Между прочим, основное противоречие капитализма состоит между общественным характером труда (и производства!) и частным характером присвоения. Что же вы, господа «коммунисты», собрались обобществлять?

Обобществление на деле – это чрезвычайно сложный и до конца  непознанный процесс. Поэтому это вопрос скорее философский, а не предмет ближайшего осуществления. А философия – наука точная и требует тщательной выверенности понятий. Стало быть, надо определиться, что мы будем обобществлять. Обобществлять мы будем не труд, не производство, а средства производства. Поскольку именно они, перейдя в частные руки, сделали жизнь русского человека малопривлекательной. Обобществление на деле не должно останавливаться на юридическом оформлении, как это было в советское время, а должно быть непосредственным и происходить в рамках непосредственно общественных отношений. Здесь надо пояснить.

Собственность, мы помним, - это не вещь, а способ присвоения вещи. Словосочетание “частная собственность” указывает на результат присвоения. Обобществление (или обобществлённая собственность) это тоже способ присвоения, но с другим результатом.

Национализация  - это огосударствление, но не обобществление, даже  если мы будем считать государство общенародным, даже если власть будет передана Советам, даже если мы будем каждый день с утра до вечера петь, что «Ленин – всегда живой» и «Партия – наш рулевой». Сути огосударствлённой собственности это не изменит. Обобществление, как способ присвоения, должно включать в себя не только собственно категорию «присвоение», но и родственные категории: «освоение» и «усвоение».  Допустим, вы купили микроволновую печь. У вас есть чек, удостоверяющий покупку, и юридически она – ваша. Но обращаться вы с ней не умеете. То есть на деле она - не ваша. И только когда вы усвоите необходимую сумму знаний, освоите работу на этом агрегате, то есть приобщитесь к опыту создателей  этой печи и новой технологии, тогда вы на деле присвоите покупку. Это – индивидуальный уровень, и обобществление выглядит здесь как приобщение к опыту. Ведь, если говорить строго, в каждом самом совершенном изделии присутствует, очень своеобразно, опыт всех поколений людей. Вот вы к нему и приобщились.

Теперь допустим, что вы купили доменную печь. Запустить в работу такую печь в одиночку невозможно. Это – коллективное орудие труда, поэтому все занятые эксплуатацией и обслуживанием печи, каждый на своём рабочем месте, будут участвовать в присвоении этой собственности, аналогично тому, как любой индивид осваивает, усваивает и, таким образом, присваивает на деле купленную им вещь. Тогда получается, что купивший доменную печь не имеет на деле никакого права на дивиденды  от простого наличия у него  собственности. То есть надо на купленном агрегате поработать наравне со всеми, чтобы получить денежное вознаграждение. Даже если такого рода собственник отважится руководить работой на агрегате, то и в этом случае он не будет иметь каких-то особых привилегий в оплате труда. Ведь управление всегда есть лишь часть работы и притом не самая главная, поскольку упрвленец руководит людьми, а агрегатом управляют другие. Именно от них зависит и качество, и количество выпускаемой продукции. Такое обобществление, во-первых, указывает на границы собственности, которой может владеть и распоряжаться собственник. То есть на границы частной собственности, какая возможна в обществе и в основе которой лежит личный труд. Во-вторых, такое обобществление средств производства (и земли) показывает себя как кооперативная собственность.

Но что касается предлагаемого КПРФ обобществления труда и производства, то из их обобществления никак не следует утверждение решающей роли социалистических производственных отношений. И если вы эту глупость не вычеркните из программы, то тогда объясните, как вы будете  «обобществлять» творческий труд учёного, писателя, композитора и т.д.? Это – совершенно иной уровень отношений, здесь совершенно другая зависимость между творческим трудом и обществом, в которой вы, господа «коммунисты», ровным счётом ничего не смыслите. Ведь вас в своё время не насторожил тот факт, что, к примеру, И.С. Баха «признали» лишь через сто лет! Или вы забыли как заковывали в рамки господствующей идеологии творчество советских писателей? И что получили? Получили Солженицына. Я уверен, что при наличии свободного, не «обобществлённого» обмена мнений, Солженицин кончился бы там, где он начался.**

Мы высветили далеко не все «научные» откровения партийной программы. Да и не входило это в нашу задачу. Ясно одно: «коммунисты» пользуются обветшалыми понятиями, не сделав ни шагу вперёд в анализе действительности, и в то же время клянутся в верности социализму. В программе, в частности, говорится: «Стратегическая цель партии — построение в России обновленного социализма, социализма XXI века». Ох уж этот «обновлённый» социализм! Первая попытка «обновить» социализм была предпринята более ста лет тому назад. Но там что-то не срослось, и «новый» социализм под напором здравого смысла тихо кончил своё существование. И вот теперь на том же самом месте, то есть в стороне от всего разумного, снова вырастает очередная «обновлёнка». А кстати, что такое социализм?

В программе КПРФ так определяют социализм: «КПРФ рассматривает социализм как свободное от эксплуатации человека человеком общество, базирующееся на общественной собственности и распределяющее жизненные блага по количеству, качеству и результатам труда». Ну что тут скажешь? Типичное словоблудие. Ведь  социализм по своей природе предполагает многоукладность экономики. Задача социализма и заключается в том, чтобы наладить взаимодействие этих укладов на пользу всего общества. А может, обратиться к забытому Ленину, который предупреждал соратников об изменении точки зрения на социализм. Это происходило как раз тогда, когда теоретический туман марксизма  рассеялся под напором действительности. Известно, что Ленин придавал исключительное значение кооперации. Почему? А потому что, во-первых, в русле кооперации, как мы выяснили выше, возможно обобществление на деле, а во-вторых, там можно наладить справедливое вознаграждение за труд и не по его количеству и качеству, как сказано в программе КПРФ, а, прежде всего, по его реальной стоимости.

В своей статье «О кооперации» Ленин обратился к нам, далёким потомкам, указав на найденный им путь к общественной справедливости. Он пишет: «В сущности говоря, кооперировать в достаточной степени широко и глубоко русское население при господстве нэпа есть все, что нам нужно, потому что теперь мы нашли ту степень соединения частного интереса, частного торгового интереса, проверки и контроля его государством, степень подчинения его общим интересам, которая раньше составляла камень преткновения для многих и многих социалистов». Для наших «социалистов» социализм есть тоже камень преткновения. Потому как они социальную науку «опустили» до уровня кухонных представлений и выдают теперь эти представления как последние достижения мысли. А ведь как всё просто! Социализм есть общественный строй, в основе которого лежит баланс частного и общего интересов. Кто против такого социализма?

Бедная Россия! Обложили её со всех сторон. Сверху – балбесы-монетаристы, по бокам – ворьё, снизу – «коммунисты» и тоже балбесы. Читаешь программу КПРФ и думаешь, чего здесь больше: махрового невежества или преступного недомыслия. Вместо того чтобы от Маркса осторожненько двигаться дальше, они угробили марксизм. И кто вы теперь?

Хорошо сказано у Мориса Дрюона: «В трагическую годину История возносит на гребень великих людей; но сами трагедии – дело рук посредственностей». Это будто про нас. Година у нас лихая!  Да и посредственность прёт через край. Поэтому наша задача состоит в том, чтобы обнажить и выставить на всеобщее обозрение всё убожество теоретической мысли людей, называющих себя глашатаями нового социализма.

Валерий Шляпников

*Главное, что «такой расклад» объективно резко ухудшил возможности эффективного управления народно-хозяйственным комплексом страны. (Здесь и далее прим. ред.)

**Здесь автора подводит поверхностное понимание истории советской страны, впрочем, вполне соответствующее той истории, которая постулировалась в советское время при Хрущёве и после него. Сила Солженицына не в его спорном таланте, а в привлечении к нему внимания всей мощью глобальной пропагандистской машины.

Сегодня эта машина способна оставить в безвестности даже А.С. Пушкина.

ДЕЛО НЕ В ПОГАНОМ ЯЗЫКЕ...

Давно, полвека тому назад, я услышал фразу «Лет через пятьдесят никакого СССР не будет, а потом и России не станет... я, конечно, не доживу, а ты всё увидишь... Будет совсем другое государство, которое мы сделаем». «Мы - это кто? Вы – жиды?». Мой собеседник старый еврей Фима при этом только ухмылялся: «Еврей, жид, иудей - это одно и то же, вот когда нас в психушке кто-нибудь обзывал «жидовской мордой», это оскорбляло». «Правдивость» его слов о достоинствах евреев и их благородстве позже подтвердил еврейский психолог и историк, научный сотрудник Петербургского Еврейского университета Всеволод Вихнович («К барьеру!» №33, «Евреи и жиды»). И вот снова о жидах, евреях и русских в России...

Да, конечно, трения случались в нашей истории. Не случайно же дело доходило до того, что вмешивались правители. Не случайно же Екатерина Великая указом требовала «...а этих в Россию не пущать, а ежели пущать, то пусть сперва нашу веру примут...».

Я родился и вырос на Урале. В войну и после неё еврейских семей было немало. Но я никогда не видел никаких ссор. Ни среди взрослых, ни среди нас. Для евреев и русских Родина была одна, которую мы все любили. Прав И. Кобзон: «Сейчас евреи в России живу по-царски! Для проведения иудейских праздников выделяются лучшие концертные площадки столицы, можно спокойно ходить в хедер (начальную еврейскую школу). Даже выражение «жидовская морда» ушло из лексикона...».

Но, откровенно говоря, я и в детстве никогда его не слышал. Повторюсь, мы жили дружно, наши отцы вместе работали, а матери никогда не ссорились. Однако при большом уважении к Иосифу Давидовичу замечу, что он неправ, когда советует, что «не надо нагнетать эту тему, провоцировать раскол, если какой-то мерзавец сравнил СМЕРШ с СС, а ему на это ответили, пусть даже в пылу полемики, вот так некрасиво». Об этом певец говорил в пресс-центре «Комсомольской правды» по поводу скандальной полемики между журналисткой Скойбедой и Гозманом, которого почему-то относят к оппозиции. К какой? Уважаемый Иосиф Давидович, а имеет ли моральное право еврей, пусть даже талантливый, тем более известный, «полоскать» как ему вздумается русского человека, желать публично смерти, откровенно клеветать на всех, подчеркиваю - на всех русских, являющихся титульной нацией России! А именно об этом вопиющем, бессовестном, мерзком и отвратительном поведении группы известных лиц поведала «Экспресс-газета» (№21 от 27 мая с.г.). Подборка бешеных оскорблений и угроз в адрес всего, подчёркиваю, всего русского народа почему-то озаглавлена скромно «Поганый язык». А дело не только в языке, тут явно попахивает иным. Уж не сигнал ли какой к более решительным действиям против ненавистных русских? И кто же они? Ба! Знакомые всё лица... Вот А. Чубайс. Очевидно, впервые он прочитал всего Ф. Достоевского, одного из великих русских писателей с мировым именем. Резюме:

«Он, конечно, гений, но его представление о русских как об особенных, святых людях, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски...»

А вот другой известный еврей - Артемий Троицкий, вообще считающий «русских мужчин в массе своей животными, существами даже не второго, а третьего сорта. Когда я вижу их - начиная от ментов, заканчивая депутатами, то считаю, что они в принципе должны вымереть...»

Этим двум евреям подвывает благородная Ксюша Собчак: «Сначала 1917 год, потом сразу (?) 1937-й «Два подряд уничтожения элиты (?) привели к тому, что Россия стала страной генетического отребья. Я бы вообще запретила эту страну». Ксюша ненавидит нас, русских, но любит цирк... Вот и пошла бы в клоуны, что ли...

«Большая часть российского населения ни к чему не способна, - уверяет другой еврей, Дмитрий Быков, - перевоспитывать её бессмысленно, она ничего не умеет и работать не хочет. Российское население неэффективно, - делает вывод автор стихов о любви к крымскому винограду. - Надо дать ему возможность спокойно спиться или вымереть от старости, пичкая соответствующими зрелищами...». Какой злой и опасный поэт...

И ещё одна особь в строю лютых ненавистников русских, Валерия Новодворская: «Я никогда не праздную 9 Мая и никому не советую этого делать... А устраивать такие парады, как у нас, могут только законченные лузеры, продувшие всё остальное, которым нужен миф, доказывающий им самим, что они ещё что-то значат».