Птица без крыльев

Задорный тон сестры развеселил Агнес, и она от души расхохоталась.

— Это еще что, — захлебывалась от смеха Джесси, — ты бы почитала письма, что сочиняют некоторые девочки, вот пакость. Попадись они отцу, он бы и минуты не разрешил мне оставаться в этой школе, можешь не сомневаться. — Улыбка постепенно сползла с ее лица, и девушка тяжело вздохнула. — Я бы дорого отдала, чтобы уйти оттуда. И уйду, обязательно уйду, вот увидишь, Эгги, и даже очень скоро.

— И чем же ты собираешься заняться? Пойдешь в магазин?

— Нет, что ты, я выйду замуж.

— Джесси, — начала Агнес, решительно откладывая нож с вилкой, — ты продолжаешь встречаться с этим Робби Фелтоном? — Джесси промолчала, и Агнес торопливо продолжила: — Ты просто ненормальная. Тебе не следует с ним встречаться. Отец придет в ярость. Ты сама хорошо знаешь, что за семейка эти Фелтоны. В округе нет никого скандальнее их. Один из братцев только что вышел из тюрьмы. Да и женщины их стоят мужчин.

— Но Робби совсем не такой. И не все они задиры и грубияны. Умеют и вежливо разговаривать.

— А ты их видела, я имею в виду все семейство?

— Нет, вообще… я только… ну, с Робби были двое его братьев. Мы поговорили, они вели себя очень прилично. Конечно, говорят они грубовато, но ничего лишнего не позволяли, и одеты неплохо и вполне аккуратно.

— Не говори глупостей, Джесси. Почему бы им не одеваться хорошо? Они стараются добыть деньги всеми правдами и неправдами. Надеюсь, ты не встречаешься с ним постоянно?

— Напротив, мы видимся при любой возможности. И не надо, Эгги, смотреть на меня такими глазами. Я… Робби мне нравится. Даже больше, я его люблю. И он меня тоже. Я точно знаю, что любит, да любит.

— Боже правый! — Агнес на минуту зажмурилась, потом спросила, стараясь говорить спокойно: — Это он тебе сказал?

— Ну вообще… нет, но я сама знаю. И он всегда меня встречает.

— Он тебя встречает? Но когда? Когда он умудряется с тобой видеться? Отец почти каждый день ждет тебя после школы.

— Он приходит, когда у нас перерыв на обед. О, Эгги, он не похож на других. Да ты и сама бы это поняла, если бы познакомилась с ним. Робби вовсе не грубый, просто сильный. Порой он бывает даже веселым и смешным.

— Каким, каким? Ты определенно тронулась. Назвать веселым и смешным одного из Фелтонов, придет же такое в голову! Да у них на уме одни буйства и разные пакости, спокойная жизнь им не по нраву. Всякий раз, открывая газету, натыкаешься на их фамилию: то они устроили незаконные собачьи бои, то затеяли драку или попались на краже, кажется, ни одно рискованное дело не обходится без их рук. Ах, Джесси, угораздило же тебя выбрать себе в друзья одного из Фелтонов. Будто никого получше не нашлось. И не боюсь повториться: отец тебя убьет. Он и слышать не захочет о том, чтобы ты вышла за Фелтона.

Джесси встала и, опершись о край стола, наклонилась к сестре.

— Папа должен понять, — громким шепотом заговорила она, — что у меня есть своя жизнь, в конце концов я не кукла.

— Ну, конечно, — кивнула Агнес, пристально вглядываясь в хорошенькое личико сестры, — только для него это станет большим сюрпризом, и что-то мне не хочется присутствовать при вашем разговоре, если ты вообще решишься с ним об этом заговорить.

— Может быть, мне придется так поступить, а потом я уйду, — с вызовом заявила Джесси, выпрямляясь.

Агнес словно пружиной подбросило. Она пулей вылетела из-за стола.

— Не делай этого, Джесси, никогда не делай, слышишь? — выкрикнула она, встряхивая сестру за плечи. — Этим ты выведешь его из себя. Где бы ты ни спряталась, он разыщет тебя, и тогда тебе не поздоровится. Ты еще плохо знаешь отца и не представляешь, на что он способен. Я больше времени провожу с ним, но тоже не могу сказать, что все о нем знаю. Единственное, в чем я уверена: ты для него дороже всех.

— А ты? Ведь он полностью зависит от тебя. Все дела в магазине в твоих руках. Как же ты можешь говорить о том, что он любит только меня?

Агнес отвернулась, а когда заговорила, в голосе ее звучала грусть.

— Я нужна ему, потому что приношу пользу, вот и вся любовь. Что он испытывает к маме, мне неизвестно. Но о его чувствах к тебе могу сказать точно. — Она повернулась к сестре. — Поэтому умоляю тебя, Джесси, не делай ничего сгоряча. Ты такая хорошенькая, можешь увлечь кого захочешь, но тебе почему-то вздумалось выбрать Фелтона. И вот еще что. Я очень надеюсь, что у тебя все это лишь временное увлечение, которое скоро пройдет. А теперь, — Агнес брезгливо поморщилась, взглянув на недоеденный ужин, — мне надо возвращаться в магазин, а ты прибери здесь, когда поешь. А после сходи к маме и постарайся поднять ей настроение. Может, она сменит гнев на милость. Кроме того, советую иметь в виду: мама со стыда сгорит, если узнает, что ты поглядываешь в сторону Фелтонов. Я уже не говорю о том, что с ней будет, если ей станет известно о твоих встречах с Робби. — Агнес махнула рукой, словно желая отогнать неприглядную картину. Выйдя из кухни, она направилась вниз. Задержавшись на лестнице, девушка мысленно обратилась с молитвой к Богу, чтобы симпатия Джесси к Робби не переросла в серьезное чувство.

* * *

Отец отправился в клуб, а мать, оставив вязание, взялась за каталог с образцами тканей для занавесок. Об этом доложила спустившаяся в магазин Джесси. Еще она рассказала сестре, что мама уже разочаровалась в тюле и подумывает о плотных шторах с ламбрекенами.

Прошел час. Трели звонка, казалось, не умолкали. Покупатели оставляли в магазине не ахти какие деньги и довольные уходили. А некоторые, оказавшись на улице, еще какое-то время любовались на великолепие выставленных в витрине товаров, увитых разноцветными ленточками и подсвеченных укрепленными на стене лампами с розовыми стеклами.

Звонок у двери возвестил об очередных покупателях: мальчику было лет семь, его спутнице около четырех.

— Привет, Бобби, здравствуй, Мэри Энн, ну, что выберете сегодня, леденцы?

— Нет, у нас сегодня есть пенсы.

— Правда? Вам мама дала их? — с удивлением поинтересовалась Агнес.

— Нет, это жилец… у нас есть жилец.

— А, — понимающе протянула Агнес, кивая головой, а сама подумала: «Хорошо бы ваш отец не застал его, когда вернется из своего очередного похода, иначе достанется опять вашей матери. Она, бедняга, так никогда ничему не научится».

Агнес зашла за прилавок, оперлась об откидную доску и взглянула на маленьких покупателей, которые раз в неделю неизменно появлялись в их магазине.

— Так что выберете сегодня?

— Не решили еще.

— Хотите сначала присмотреться?

— Да. Кокосовые дольки по два пенса?

— Точно, но мне кажется, не стоит тратить на них все деньги, а как ты думаешь? Есть, к примеру, кокосовая стружка. Можешь на пенс взять ее.

— Взвесьте на полпенни, — решился малыш, его глазенки на чумазой физиономии поблескивали, предвкушая гастрономическое удовольствие.

— Хорошо, — подняла брови Агнес.

Она прошла вдоль прилавка, достала коробку с конфетами и приготовилась отсыпать порцию на весы, но в этот момент колокольчик у двери снова прозвонил. Агнес взглянула на вошедших мужчину и женщину, и совочек с мизерной долей стружек замер в ее руке на полпути к весам. По тому, как была одета эта пара, Агнес сразу поняла, что перед ней состоятельные люди, мало того — высшего сословия. Она поняла бы это и не глядя на них. Ей достаточно было услышать, как они поздоровались, войдя в магазин.

— Добрый вечер, — в свою очередь приветствовала их Агнес. Рука ее дрогнула, и на весы из совка просыпалось гораздо больше стружек, чем полагалось на полпенни, но она не стала отсыпать. Взяв бумажный пакетик, девушка подула в него и стряхнула туда конфеты с весов. — Сейчас я буду к вашим услугам, — обратилась она к новым покупателям.

— Не беспокойтесь, мы не торопимся, — ответил мужчина.

— Моя сестра хочет шоколадных ирисок, — напомнил о себе Бобби.

— Хорошо. — Агнес еще раз взглянула на новых покупателей, которые с живым интересом наблюдали за происходящим. — Но на полпенни много ирисок не выйдет, может, возьмете леденцов?

— Леденцов хочешь?

Малышка утвердительно кивнула.

— Вам взвесить на пенс или на полпенни? — обратилась Агнес к мальчугану.

— На полпенни.

Это было сказано таким тоном и с таким видом, что Агнес сразу поняла свою оплошность. Как же это она могла забыть, что ее покупатели не берут леденцов на целый пенс?

Торопливо взвешивая леденцы, она посмотрела на терпеливо ожидающих ее незнакомцев.

— Извините, — улыбнулась Агнес.

— Все в порядке, не волнуйтесь, — ответила на этот раз женщина. Чувствовалось, что она едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Увиденная сцена определенно забавляла ее.

— Так, один пенс долой. Что еще желаете? — продолжала Агнес беседу с юными покупателями. — За полпенни можешь взять пару фигурок из карамели, ты их часто покупал, а Мэри нравились сахарные сердечки, еще есть желейный мармелад. — Она сделала широкий жест рукой.

Но малыш пропустил ее предложение мимо ушей. Он поднял глаза к полкам, где стояли разные банки и коробочки, и лаконично скомандовал:

— Лимонных леденцов.

Агнес не стала повторять прошлой ошибки и не спросила, сколько молодой человек намерен потратить на лимонные леденцы. Она молча сняла с полки баночку, встряхнула, отсыпала на весы немного леденцов и, пересыпав конфеты в очередной пакетик, вернула стеклянную баночку на место, предварительно закрыв крышку.

— Бобби, выбирай поскорее, — поторопила она мальчика. — Я понимаю, что у тебя день покупок, но нельзя заставлять других ждать.

— Мятных ирисок.

Она знала, что малыш их выберет. Агнес подошла к низкому столику, на котором стояли подносы с разнообразными ирисками. Специальным молоточком она отколола несколько кусочков и опустила их в один из сложенных стопкой кулечков, туда же она ссыпала сладкие крошки. Вытерев руки о полотенце, Агнес положила кулек рядом с тремя выстроившимися на прилавке пакетиками и подняла глаза. Ее встретил взгляд, в котором читался живой укор.

— Вы же их не взвесили, — осуждающе проговорил дотошный мальчуган.

— Ты прав, — перегнувшись через прилавок, сказала Агнес. — Я их не взвешивала, потому что тогда у тебя в пакете конфет оказалось бы гораздо меньше. А теперь берите свои покупки и отправляйтесь домой. — Она собрала пакеты и подвинула их к малышу, тот с явной неохотой расстался со своими двумя пенсами. — Большое спасибо за покупки, надеюсь, на следующей неделе заглянете еще.

Мужчина быстро поднялся и раскрыл дверь, чтобы выпустить нагруженных детей.

— Это был настоящий спектакль, — рассмеялся он.

— Скорее пантомима. Она разыгрывается каждую неделю, чаще всего в пятницу, когда дети получают деньги на карманные расходы. Теперь я полностью к вашим услугам.

— Вы, конечно, этого не помните, — заговорила молодая дама. — Да и мои воспоминания смутные, но тем не менее у меня в памяти остался день, когда дедушка зашел вместе со мной в этот магазин в канун Рождества. По правде говоря, он собирался купить сигары в соседнем магазине, но я заметила в витрине сахарную мышку, и он смог меня увести отсюда, только купив мне несколько штук. Помню, он взял целую дюжину. А еще мне запомнилось, что мы повесили мышек на елку, тех, что я уже не смогла съесть по дороге домой. А еще вспоминаю шоколадных котят и множество разных зверушек. Там была и собачка.

— Да, верно, и собачек мы делали, — широко улыбнулась Агнес. — У нас сломалась форма, но мы не стали ее восстанавливать. Шоколадных собачек плохо разбирали, да и котятами не очень интересуются, но на мышек спрос есть всегда. Ребятишкам они нравятся больше всего.

— У меня уже трое своих детей, и я решила сделать им сюрприз: повешу на елку сахарных мышек и шоколадную кошку.

— И сколько вы хотите?

Молодая женщина вопросительно взглянула на своего спутника.

— Я думаю, — рассудительно заметил тот, — меньше чем парой дюжин нам не обойтись. Эти маленькие разбойники сметают все, как саранча. Да и взрослым не грех будет полакомиться такими аппетитными мышками. Но боюсь, что мы опустошим вашу витрину.

— Нет, что вы, не беспокойтесь, у нас есть запас. Хотя котят не так много. Сколько их вам принести?

— Шесть, наверное, хватит, правда? — Женщина снова оглянулась на мужчину.

— Да, шесть вполне достаточно, — согласился он.

— Одну минуту. — Агнес поспешила в кладовую и быстро заполнила одну фасонную коробку сахарными мышками, а другую — шоколадными котятами.

— Ах, какая прелесть, ты только взгляни, Чарльз, — восхитилась женщина, увидев красивые коробки в руках Агнес. Молодой человек разделил ее восторг.

— Действительно, очень милые, — подтвердил он, улыбнувшись девушке. — Может быть, нам и ирисок купить?

— Пожалуйста, каких вам? Есть с орешками, патокой, шоколадом и, конечно, мятные. — Они дружно рассмеялись, вспомнив маленьких покупателей.

— Я знаю, что ты выберешь, Чарльз, — сказала женщина, — ореховые.

— Да-да, ореховые, — не стал отрицать он. — А я тоже могу угадать, что понравится тебе — шоколадные.

Женщина довольно рассмеялась.

— Сколько вам взвесить? Мы их развешиваем в коробки по четверть и полфунта.

— Нам по полфунта тех и других.

— Не знаю, не знаю, не думаю, что их надолго хватит, — глубокомысленно изрек мужчина. — Особенно если Реджи с Генри до них доберутся. Лучше уж сразу купить по фунту.

— Ты прав, я как-то выпустила их из виду.

Они смотрели друг на друга и смеялись, а лица у них были такие счастливые. Агнес даже показалось, что в этот момент они не замечали ничего вокруг. Девушка размышляла, кто такие Реджи и Генри, и решила, что так зовут их детей.

Эти люди были словно пришельцы из другого, незнакомого ей мира. Агнес обратила внимание на одежду женщины. На ней был меховой капор, пальто из тяжелого сукна «мильтон» с внушительных размеров воротником из меха и перчатки на меховой подкладке. Обута она была в коричневые кожаные сапоги, именно сапоги, а не ботинки. На взгляд Агнес, выглядели они очень прочными, словно хозяйке предстояло много ходить пешком.

Агнес разложила конфеты по коробкам, перевязала красной тесьмой и вслух стала проверять счет:

— Две дюжины мышек по одному пенсу — два шиллинга; шесть котят по три пенса — один шиллинг и шесть пенсов. За фунт ирисок с орехами — восемь пенсов и фунт шоколадных ирисок — еще шиллинг. — Она подняла глаза и объяснила: — Шоколадные ириски дороже. Всего с вас пять шиллингов и два пенса.

— Мы рады, что зашли к вам, — сказал мужчина, выкладывая на прилавок деньги. — Мы уносим из вашего магазина не только конфеты, нам доставило массу удовольствия наблюдать за маленькими покупателями. Этот молодой человек своего не упустит, он знает, что ему нужно. Паренек не пропадет в жизни.

— Надеюсь, — ответила Агнес, но не стала вслух высказывать свои сомнения. Девушка хорошо знала семейство Бобби Вилмора. Эти люди были одними из многих обитателей узких улочек, змеившихся у подножия холма, в отдалении от главной улицы. Они составляли основную массу покупателей кондитерского и табачного магазинов ее отца.

— До свидания, и счастливого вам Рождества.

— И вам счастливого Рождества. — Агнес кивнула им по очереди. Она стояла и смотрела, как мужчина открыл дверь, пропуская жену. Перед тем как выйти, он оглянулся и с улыбкой кивнул Агнес. Девушка улыбнулась в ответ.

Глядя им вслед, Агнес размышляла о том, что эта пара в самом деле принадлежала другому миру, где жилось легко и свободно, а люди были довольны и счастливы. Их отношение друг к другу еще больше убеждало ее в этом. И у них уже трое детей. Агнес прикинула, что женщина была ненамного старше ее, пожалуй, года на два. А что касается разницы в возрасте между супругами, то она очень незначительная. Красивая пара. Агнес отметила, что мужчина особенно хорош собой. Жена была несколько полновата, но это ее не портило, напротив, придавало особое обаяние ее облику довольной и счастливой женщины. Агнес поймала себя на том, что снова думает о счастье. Возможно, этого ей и хотелось? Но какого именно счастья, в чем оно, как ей его отыскать? Одно девушка знала твердо: на Спринг-стрит ей никогда не найти счастья.

Как-то в разговоре с ней отец сказал, что представителей высшего сословия можно отличить без особого труда. Дело даже не в одежде, а в том презрительном высокомерии, с которым они относятся к тем, кто ниже их по социальному положению. Хотя Агнес не заметила у молодой пары высокомерия и снисходительного тона, в целом она соглашалась с отцовской оценкой аристократов. Но эту пару она едва ли еще увидит. Ей придется иметь дело большей частью с бобби вилморами всех возрастов, их женами и матерями. В этот вечер Агнес уже успела на многих из них насмотреться. Они тратили скромные суммы из отложенных на праздник денег, и выбор их не отличался разнообразием и не поражал масштабами. В основном брали то, что было выставлено в витрине. Отец особенно настаивал, чтобы торжественное убранство витрины сохранялось до самого праздничного вечера.

Часы показывали без десяти девять, и Агнес решила закрыть магазин. Она знала, что ровно в девять, ни минутой позже, ни минутой раньше то же самое сделает Артур Пибл. Агнес со спокойной душой позволила себе отступить от правила: уже с четверть часа в магазин никто не заглядывал, и дети перестали толпиться у витрины. Она вышла на улицу и начала опускать жалюзи, и тут кто-то совсем рядом спросил: «Уже закрываешь?».

Агнес вздрогнула и обернулась: перед ней стоял отец.

— Ну и напугал же ты меня. А что случилось, почему ты так рано вернулся? Еще и девяти нет.

— Знаю, и ты закрываешься раньше. Дай мне. — Он пропустил замок в цепь и защелкнул его ключом. — Иди в дом, холодно, еще простудишься, мне кажется, пойдет снег.