Помоги проекту - поделись книгой:
Вокруг фигуры самого Сноудена кипят страсти. Одни считают его честным парнем и романтиком, другие – предателем, шпионом, дурачком, марионеткой, которую используют втёмную. А ещё утверждают, что ничего нового он не сообщил, всё было давно известно. Однако если бы дело обстояло так, вряд ли США так бы закусили удила, вряд ли весь западный мир пришёл в такое волнение и принялся совершать саморазоблачительные глупости. То, что сделал Сноуден, – чем бы он ни руководствовался и кто бы за ним ни скрывался – всё, что за этим последовало, открыло многим глаза на тот чудный западный мир, который нам навязывают как образец.
Иная собственность
Прекрасная статья Николая Пирогова ("ЛГ", № 25-26) вскрывает проблемы социалистической экономической теории от Маркса до наших дней.
Увлечённый идеей коллективной собственности, автор сожалеет, что сегодня она не приживается в России (как, добавлю, и на Западе). Причину он ищет в том, что в обществе не хватает людей, готовых защитить этот вид собственности от нападок, как не хватает и тех, кто способен «поднять» коллективные предприятия и сделать их движителем современной экономики.
Понимаю пафос автора и, несмотря на это, вынужден констатировать: то, чего он так желает, недостижимо. Более того, Маркс неправ. Фундаментально. Попытаюсь показать его ошибки и порассуждать о перспективах собственности в исторической перспективе.
Кто против кого?
Теория Маркса о способах производства в рамках экономической общественной формации предполагает противостояние классов. В античном мире, где господствовало прямое принуждение, господствующий класс имел монополию на военную силу. В феодальную эпоху – на землю. В буржуазную – на средства производства. Всем этим господствующим классам противостояли работники, у которых эксплуататоры изымали часть производимого ими продукта.
По мере прогресса насилие уступало место экономическому принуждению. Но частная собственность сохранялась и, по мнению коммунистических идеологов, к середине XIX века превратилась в анахронизм, сковывавший развитие производительных сил. Это утверждение я в полной мере разделяю.
Однако здесь Маркс и совершил существенную ошибку. Что ставит в один ряд господствующие классы прежних времён? То, что они контролировали редкий или ограниченный ресурс: военную силу, землю, капитал.
В чём же была проблема работников? В том, что за редкими историческими исключениями (как, например, после чумы XIV века в Западной Европе) труд никогда не был дефицитным ресурсом. Но Маркс и его последователи, воспевавшие в своих работах технологический прогресс и даже называвшие науку «непосредственной производительной силой» будущего, почему-то сочли, что при коммунизме доминирующее положение в обществе займут трудящиеся. Что случилось потом, мы знаем. Социализм продемонстрировал свою тупиковость и сохранился до сих пор разве что на Кубе и в Северной Корее.
Почему? На мой взгляд, именно потому, что сделал ставку на ресурс, который по определению не мог доминировать в современную эпоху.
Маркс писал: «В общиx чеpтаx можно обозначить азиатcкий, античный, феодальный и cовpеменный, буpжуазный, cпоcобы пpоизводcтва как пpогpеccивные этапы экономичеcкой общеcтвенной фоpмации... Этой общеcтвенной
Но если есть «прогрессивные этапы», утверждавшие господство частной собственности, почему бы не быть и «регрессивным этапам», его преодолевающим? Маркс и Энгельс хотели дожить до коммунизма и торопили историю. Им было не до нисходящих стадий. Труд должен был стать владыкой мира «здесь и сейчас». История показала иное.
Экономическая формация уходит медленно – но в соответствии с предсказаниями Маркса о «непосредственной производительной силе». В постиндустриальном обществе на место редкого, и потому доминирующего, ресурса вышли знания. А труд остался таким же массовым, как и прежде, и даже стал ещё более дешёвым.
Возникло новое общество, которое многие исследователи назвали «обществом знаний» (knowledge society). Доминирующим ресурсом стал не труд, а умение продуцировать новые знания, смыслы и конструкты, а в более широком смысле – уникальные и отчасти даже невоспроизводимые продукты. Могло показаться, что марксисты оказались правы и капиталисты потеряли доминирование над обществом. Да, традиционная частная собственность начала терять своё значение – но на смену ей пришла новая собственность, ещё более «страшная» для социалистов.
Труды и зарплаты
В «обществе знания» собственность на результаты интеллектуального производства обрела совершенно новые черты – по двум причинам. С одной стороны, она совершенно непохожа на собственность прошлых эпох, так как, по сути, неотчуждаема. Феодал, вышедший из фавора короля, мог лишиться земли и превратиться в странствующего рыцаря, разорившийся капиталист становился никем в обществе, которое недавно его принимало «как родного». Но у программиста или архитектора, адвоката или врача, чемпиона в спорте или звезды эстрады нельзя отнять их умения: они всегда смогут делать то, что миллионы других – никогда. И именно поэтому зарабатывают непропорционально много. По-моему, Н. Пирогов не прав в своих воздыханиях о том, что и сегодня капиталисты доминируют в западных обществах.
Среди 1% американцев с самым высоким доходом (чтобы войти в этот круг, сегодня нужно зарабатывать $390 тыс. в год и более) всего 11% живут на ренту или доходы с капитала. Тогда как более 60% – это люди, сами зарабатывающие на жизнь даже не в качестве топ-менеджеров: программисты, врачи, архитекторы, исполнители, спортсмены, юристы, учёные.
С другой стороны, оказывается, что они во многом даже не получают оплату за труд, а производят готовый конечный продукт: программы, архитектурные решения, патентованные слоганы и новые дизайнерские решения, не говоря о сфере услуг. Высшие слои общества превращаются из капиталистов в, говоря словами прежних социалистов, «простых товаропроизводителей», получающих «неурезанный трудовой доход», по Ф. Лассалю, невозможность присвоения которого так убедительно, казалось бы, обосновали Маркс и Энгельс 130 лет назад.
В современном обществе для людей интеллектуального труда преодолевается то, что Маркс считал непреодолимым – «отделение работника от средств производства».
Сегодня практически каждый может купить компьютер и подключиться к Интернету – а уже талант и смекалка определят, станете вы простым юзером или превратитесь в Брина или Цукерберга. В результате начиная с 1970-х годов эволюция собственности шла не от частной к коллективной (которая осталась маргинальной), а от частной к личной. В 1990-м в США насчитывалось около 6,9 млн. работников, которые работали на себя, производя и продавая контрагентам информационные продукты и услуги. К 2008 г. их число превысило 38,2 млн.
«Общество знаний» становится обществом, которого не знала предшествующая история.
Этот процесс имел следствием колоссальное имущественное расслоение. Если в 1976 г., когда Д. Белл издал своё «Грядущее постиндустриальное общество», 1% самых состоятельных американцев присваивал 9% суммарного дохода, то в 2010 г. его доля превысила 24%. И проблема далеко не только в росте доходов менеджеров и сокращении налогов. Основной вклад в такой результат внесли стремительно растущие доходы людей творческих профессий. Сегодня мало кто из менеджеров получает столько, сколько зарабатывают футболисты, теннисисты, поп-исполнители, режиссёры, дизайнеры, архитекторы или юристы. Уникальный труд ценится очень дорого, а рабочие, стоящие у станка или выполняющие сервисные работы, продолжают получать гроши. И будут получать, скорее всего, ещё меньше, так как сталкиваются с конкуренцией мигрантов с «мирового юга», которых так защищают «альтерглобалисты».
Жестокий конфликт нашего времени
Сказанное выше означает: мы вступаем в опасное время. В прежние эпохи эксплуатируемые классы могли рассчитывать на реванш – собственно, о нём и мечтали марксисты. Могли, потому что собственность была, по выражению П.-Ж. Прудона, кражей: её наличие у меньшинства не оправдывалось особыми качествами владевших ею людей. Перераспределение собственности казалось естественным и нормальным. При этом борьба высших и низших классов шла вокруг распределения прибавочного продукта. Ещё А. Смит, рассматривая взаимоотношения буржуа и наёмных работников, писал, что иx интеpеcы «ни в коем случае не одинаковы; рабочие хотят получить как можно больше, а хозяева – дать как можно меньше». Классы были взаимозависимы и ограничены рамками одной страны – из этого вытекало, что работники, действуя согласованно, могли добиться выполнения своих требований.
Сейчас всё иначе: представителей креативного класса вознаграждают всё щедрее – срабатывает фактор редкости. Представители трудящихся классов, напротив, хотят заработать как можно больше, но не могут: конкуренция в их рядах всё более жёстка, а уникальным продуктом они похвастаться не могут. Замечу: с 1976 по 2009 год в США средняя зарплата лиц без высшего образования сократилась более чем на 19%. И никакие «коллективные формы собственности» не могут остановить этот тренд.
Возникает ситуация, характеризующаяся двумя моментами.
С одной стороны, самые неимущие классы хотят заработать больше, но не могут. А те, кто не так чтобы хочет, получают всё больше. Эта проблема не решается перераспределением – точнее, решается весьма неэффективно, и само перераспределение приводит к тому, что на бедных начинают смотреть как на нахлебников. Масштаб неприязни верхов и низов друг к другу может поэтому стать ещё более значительным, чем во времена Маркса.
С другой стороны, новое неравенство сложно назвать несправедливым: новый интеллектуальный класс никого не эксплуатирует. Он не принуждает остальных людей (и остальной мир) покупать свои продукты по таким ценам. Во все времена праведный гнев против богатых был обусловлен несправедливостью обретения ими их богатств. Но сегодня их обогащение справедливо. Какие у нас есть основания осуждать покойного Джобса? Гейтса? Баскетболиста Джордана? Режиссёра Спилберга?
Таким образом, мир стоит перед дилеммой – или сорваться в «войну всех против всех», или отказаться от мысли, что справедливого (и масштабного) неравенства не может существовать. Готовы ли мы к последнему? Я не уверен – и потому полагаю, что впереди цивилизацию может ждать новый виток конфликтов – не только беспощадных, но в данном случае и бессмысленных.
А что у нас?
Между тем становление «экономики знаний» прошло мимо нашей страны. В те годы, когда в США формировалось постиндустриальное, а в Западной Европе – неиндустриальное общество, мы уверенно шли назад, разрушая промышленность и становясь сырьевым придатком развитого мира. Именно наше регрессивное движение и породило в России ренессанс тех форм частной собственности, которые существовали на Западе в лучшем случае в конце XIX столетия.
Мы имеем дело с такими же монополиями, как и тогда. С бюджетом, наполняемым более чем наполовину доходами от таможни, что в США в последний раз фиксировалось в[?] 1876 г. С олигархами, сделавшими роскошь и потребительство чуть ли не национальной идеей страны, подобно тому как это происходило в эпоху «позолоченного века».
В подобных условиях рентной экономики ни о каком значении и ни о какой ценности интеллекта не приходится и говорить. Напротив, так называемые элиты рекрутируются по принципу минимального, а не максимального, профессионализма (который они маскируют фальшивыми дипломами и учёными степенями).
Как следствие, Россия сегодня куда более подходит для традиционного марксистского анализа, чем Америка или Европа. И это означает, что перспективы социал-демократии в стране не исчерпаны и идеи перераспределения собственности по-прежнему актуальны. И я могу лишь пожелать Н. Пирогову вдохновлять российских трудящихся на борьбу за лучшее будущее.
Но настаиваю, что необходимо иметь в виду два обстоятельства.
Во-первых, не стоит приводить как идеальный образец коллективистские системы собственности на Западе: они были и остаются маргинальными, не охватывающими и одного процента производимого валового продукта. Следует скорее добиваться тех элементарных задач, за которые выступали профсоюзы и социал-демократы на протяжении большей части ХХ века.
И, во-вторых, не стоит тешить себя тем, что эта борьба в долгосрочной перспективе будет успешной: ведь, говоря словами того же Маркса, «страна более развитая показывает менее развитой стране лишь картину её собственного будущего».
Поэтому интеллектуальной задачей, достойной российских исследователей, я бы считал не апологетику практики коллективного владения, которая, повторюсь, сегодня не играет особой роли в развитых странах, а осмысление тех поистине тектонических сдвигов, которые могут иметь место при смене частной собственности новым видом собственности, но не коллективной, а скорее личной.
«Сердюковгейт»
Владимир Большаков. Сердюков и женский батальон. Куда смотрит Путин? - М.: Издательство "Алгоритм", 2013. – 416 с. – 2000 экз.
Трудно сказать, что действительно произошло в тот момент, когда президент подписал свой приказ об увольнении А. Сердюкова с поста министра обороны «в интересах следствия». Есть несколько версий, и они представлены в новой книге Владимира Большакова.
История Сердюкова весьма показательна для понимания того, как формировались в России структуры власти в постсоветский период. Автор самым дотошным образом проследил в своей книге биографию оскандалившегося министра с детских лет до его отставки. Он показал те механизмы взаимодействия государственных и теневых структур, которые приводят к процветанию великого множества проходимцев, занимающих самые влиятельные позиции в РФ. Понятнее на этом фоне, почему воровство в Минобороны РФ достигло действительно «космических» масштабов.
В начале года в прессе едва ли не каждый день появлялись сообщения о всё новых схемах мошенничества, раскрытых Следственным комитетом, военной прокуратурой и МВД. Становилось всё очевиднее, что в наших вооружённых силах орудовала настоящая мафия. С самого начала расследования этого дела, получившего сразу же имя «Сердюковгейт» по аналогии с известным скандалом «Уотергейт», в результате которого президент США Никсон потерял свой пост, стало ясно, что прикрытие у бывшего министра обороны самое мощное. Сердюкову фактически предоставили статус неприкосновенности вместе с государственной охраной. Его любовницу Васильеву даже не отправили в СИЗО, хотя с самого начала было ясно, что она нанесла вместе со своим боссом ущерб государству на несколько миллиардов рублей.
И чем больше накапливалось у следствия доказательств их вины, тем масштабнее становилось недовольство в нашем обществе таким положением дел. Да, «у нас не 37-й год», но «толерантность» по отношению к чиновным ворам, и не только к Сердюкову, ничего, кроме ностальгии по сталинским порядкам, в народе не вызывает.
«Сердюковгейт» – явление не случайное, а системное. Воровство таких масштабов, которое вскрыто в ходе расследования хищений и разбазаривания средств в Министерстве обороны, стало возможным только в результате полной бесконтрольности над действиями государственных чиновников РФ со стороны общественности и парламента, в особой питательной среде, где процветают кумовство и взяточничество. В этих условиях чиновно-олигархический клан, уверенный в своей безнаказанности, будет и впредь ставить рекорды сверхворовства.
Чьи интересы задевает «дело Сердюкова»? Как оно отразилось на состоянии Российской армии? Кто был инициатором этого дела, а кто пытается замять скандал?.. Вот вопросы, на которые автор ищет ответы в своей книге.
Андрей КРАПИВИН
Всё ещё не определено
В мае беседой под заголовком "Что впереди?" нашего обозревателя Владимира Сухомлинова с доктором исторических наук, известным историком Юрием Жуковым мы подвели итоги дискуссии о причинах, последствиях, уроках распада СССР («ЛГ», № 18-19, 2013 г.). Однако читатели – в своих письмах в редакцию, на сайте «ЛГ» – продолжают разговор. Видно, не всё высказано.
«Отечество» не синоним «вашего превосходительства»
Жукова уважаю за объективный взгляд на Сталина, разделяю некоторые его мысли по существу. Однако выводы о национально-государственном построении СССР как причине его распада не приемлю. Ну не было «мин» как таковых. Были информационные «томагавки» лжи и манипулирования. А СССР при его федеративной форме устройства был, по сути, унитарной страной. Было одно государство, одна власть, один язык, принципы национально-культурной автономии с довлеющим принципом интернационализма.
Будь во главе страны другие люди, они бы просто, как говорил покойный А. Лебедь, дали бы в лоб погромщикам в Карабахе или Крыму, как это бывало и прежде, и на этом бы всё затихло.
Был во главе Украины в 60-е годы такой деятель, как П. Шелест, личный назначенец Хрущёва, впоследствии его первым и предавший. Так вот он после попыток защитить ряд «креативных» личностей от обвинений в украинском национализме быстро переехал с кресла первого секретаря ЦК КПУ в кресло зампредсовмина Украины. Совсем по-другому вёл себя в Белоруссии П. Машеров, поддерживая национальную культуру как часть единой советской многонациональной культуры.
Всё зависит от людей, держащих руль, знающих курс или пытающихся проскочить вслепую. Вспомните, как Горбачёв юлил и предавал армию после каждой попытки навести порядок – будь то Тбилиси, Сумгаит или Вильнюс... Другие у него были планы...
Что касается разного рода интеграции на постсоветстком пространстве, то всё это имеет смысл, если во главе страны стоят люди, преследующие национальные интересы. Но полиэтническому олигархозу не нужна интеграция, он преследует корыстные интересы, не совпадающие с национальными. Проблемными у нас всегда являются «элиты», а не просто чиновничество как класс. Бюрократия всегда колебалась вместе с генеральной линией и всегда путала понятия «Отечество» и «ваше превосходительство». Вот когда «превосходительство» отечеству служит, тогда и развиваемся... А фото, сопровождающее беседу, отличное!
Новый раскол?
Полагаю, что стремление к унитаризации России было бы для неё сейчас губительным. Любые радикальные изменения приведут не только к её расколу, но и к новому переделу собственности. Некоторым господам из центра кажется, что можно было бы более эффективно делить собственность, укрупнять её, не учитывая интересы регионов, включая национальные. Но к чему это может привести, они не думают, предполагая, видимо, что с Россией можно проделать и эксперимент с унитаризацией, если это принесёт им огромные барыши.
Так что же впереди? Впереди всё очень сложно – в ближайшие годы изменится мировая рыночная конъюнктура. Но может произойти какое-то внутреннее или мировое событие, которое изменит баланс сил.
В основе всего – собственность
Нельзя отрицать, что возможности перейти к иному административному устройству в СССР были, но не считаю, что их можно сравнивать с возможностями сегодняшнего дня. А ведь интервью идёт под заголовком «Что впереди?». То есть нам предлагают решение этого вопроса в принципиально иных социально-экономических и политических условиях. Сегодня мы имеем полный раздрай в экономической политике, разрушенные экономические связи между регионами, отсутствие государственного контроля за важнейшими экономическими субъектами.
И когда Ю. Жуков, характеризуя современное руководство, говорит, что «это и по сей день продолжается», он не делает акцент на то, что новые руководители имеют принципиально другие установки. Как политические, так и экономические. Это руководители буржуазной формации, заботящиеся не столько о проблемах народно-хозяйственного комплекса, сколько о проблемах собственного экономического благополучия.
Мне кажутся наивными слова Ю. Жукова о том, что «нужно переформировывать сознание людей, убеждать, что главное – это не доход и не поклонение деньгам». Для того чтобы это сделать, надо как минимум изменить в стране отношение к частной собственности.
Короче говоря, представить возможность безболезненного изменения административного устройства с отказом от национально-территориального принципа в условиях продолжающего экспансию капитализма весьма трудно, практически нереально. Без решения социально-политических проблем в стране сделать этого нельзя.
Поэт, крестьянин, гражданин
На 88-м году жизни ушёл от нас замечательный человек, поэт, фронтовик и гражданин, давний автор и друг "ЛГ", лауреат нашей премии имени Антона Дельвига Егор Александрович Исаев. Можно долго перечислять его регалии, среди которых Ленинская премия, звание Героя Социалистического Труда и т.д. Можно говорить о том, как высоко отзывались о творчестве Исаева Дмитрий Шостакович или Михаил Шолохов. Но это вряд ли что-то прибавит к портрету писателя, которого любили и ценили без преувеличения миллионы. Будучи человеком от природы скромным, он никогда не бравировал своими наградами, заоблачными (даже по советским меркам) тиражами, знакомствами с партийными бонзами. Даже занимая ответственный пост секретаря Союза писателей СССР, он скорее тяготился своей должностью, нежели рассматривал её как удачный поворот в карьере.
Егор Александрович был чутким человеком, давшим путёвку в жизнь не одному литератору. Мало кто знает, что именно он активно помогал Николаю Рубцову встать на ноги, организовал публикацию его стихотворений в газете «Правда», а сборника стихов «Звезда полей» - в издательстве «Советский писатель». Неоднократно вытаскивал Рубцова из передряг, в которые тот частенько попадал. Это был не просто литфункционер, но и наставник, учитель, который добрым словом и мудрым советом помогал начинающим авторам делать первые шаги в литературе. Стало хорошим тоном ругать всё советское, а ведь Исаев был именно советским писателем, до мозга костей! Сколько добра этот человек сделал для собратьев по перу, скольким «пробил» публикации, книги, дачи, загранкомандировки?!
Да что там писатели[?] Земляки поэта расскажут о нём больше. Ведь именно Исаев убедил председателя правительства России Виктора Черномырдина ускорить газификацию своей малой родины – Бобровского района Воронежской области! По праву ветерана Великой Отечественной он поинтересовался у премьер-министра, почему это российский газ свободно поступает побеждённым немцам, а русские крестьяне до сих пор вынуждены отапливаться дровами и углём. Черномырдину не оставалось ничего, как согласиться с доводами Исаева, и вскоре воронежские крестьяне начали приобщаться к благам цивилизации. Казалось бы, мелочь, отдельно взятый факт биографии, но за ним – судьбы десятков тысяч людей.
Выходец из крестьянской среды, Исаев душой оставался там – в своих воронежских далях, в селе Коршево, на берегу реки Битюг. Через всю жизнь пронёс он любовь к родному краю, то и дело возвращаясь в поэмах и стихах к тому месту, где когда-то появился на свет. Образ малой родины в творчестве Исаева – далеко не проходная тема, она тесно перекликается с военной. А как иначе, если Исаев практически мальчишкой был призван в армию, в самом разгаре Великой Отечественной войны! Не наигравшийся, не нарыбачившийся, по сути пацан взял в руки оружие, чтобы противостоять хорошо обученному, матёрому, безжалостному врагу. А накануне 19-летия в составе войск 1-го Украинского фронта уже участвует в Берлинской наступательной операции, а затем в освобождении Праги…
В самом известном своём произведении – поэме «Суд памяти» – Исаев задаётся вопросом: «
«ЛГ»
Овации сторукого исполина
В Пензенской области, в музее-заповеднике "Тарханы", в 42-й раз прошёл Лермонтовский праздник, приуроченный ко дню памяти великого русского поэта. Неслучайно девизом нынешнего праздника стала строчка из неоконченного юношеского романа Лермонтова «Вадим»: «Русский народ, этот сторукий исполин[?]». Тысячи людей собрались в Зелёном театре и под палящим солнцем несколько часов подряд слушали стихи Лермонтова и выступления гостей - поэтов, певцов, актёров. «Всякий раз, когда бываю здесь, на поляне, думаю: почему бы нам, лауреатам всех премий, не скинуться и не сделать здесь скамейки?» – сказал Андрей Дементьев. Эту идею – и самого поэта – публика встретила овациями. Говорят, в прошлом году здесь был ужасный ураган. Но люди и тогда, стоя по колено в воде, обрушившейся на имение Арсеньевых, не уходили и горячо аплодировали выступавшим.
В огромном и сложном тарханском хозяйстве, которым вот уже 45 лет управляет директор музея-заповедника Тамара Мельникова, в этом году были восстановлены две церкви. В ближайшее время планируется строительство гостиницы и кафе. Тамара Михайловна подготовила и провела все Лермонтовские праздники – с 1-го по 42-й. Чем же он отличался от 40-го или 41-го? А тем, что нынешний праздник уже назвали своеобразной репетицией грандиозных торжеств, которые ожидаются в Тарханах в следующем году. 200-летие со дня рождения Лермонтова станет праздником всероссийского значения.
По традиции день 6 июля начался с возложения цветов к памятнику поэта в фамильной часовне Арсеньевых. В ней приняли участие и почётные гости – заместитель председателя правительства Пензенской области А.В. Мальцев, начальник управления культуры и архивов Пензенской области Е.А. Шилов, советник министра культуры РФ, председатель «Национального центра Середниково» М.Ю. Лермонтов, представители районной администрации.
В полдень в Зелёном театре началась церемония вручения Лермонтовских премий. В этом году её удостоились поэты Виктор Кельх (г. Заречный), Николай Переяслов (Москва), Сергей Бударин (Новокуйбышевск, Самарская область) – в номинации «Молодое дарование»), а также творческая группа Пензенского областного драматического театра и Объединения государственных литературных музеев – за проект «Наш Лермонтов».
Кроме многолетнего гостя Тархан Андрея Дементьева, в этом году к Лермонтову приехали народные артисты России Андрей Соколов и Людмила Рюмина, заслуженный артист Украины Сергей Шеремет, лауреат международных конкурсов Евгений Южин, актриса Любовь Черняева, известные поэты Юрий Кублановский и Марина Кудимова.
Андрей Дмитриевич Дементьев, обращаясь к многочисленным посетителям, сказал: «Я вижу перед собой неравнодушных к русской поэзии людей, верных поклонников великого Михаила Юрьевича! Вы приезжаете сюда, чтобы прикоснуться к истокам русской культуры, чтобы понять загадку под именем Лермонтов; понять, откуда брались силы и глубина мысли у этого молодого человека, откуда у него такое достоинство и смелость. Поклон вам, сердечное спасибо за верность традициям! Я всегда с вами, люблю вас и низко кланяюсь тем, кто дарит нам эти незабываемые дни!»
Соб. инф.
«Никто не уйдёт с пустыми руками»
Поделиться книгой: