Помоги проекту - поделись книгой:
Мое поколение особенное. Моему поколению на все плевать. Даже на то, что ему на все плевать, если вы понимаете, о чем я. Мое поколение не войдет в историю – ни при каких раскладах, да ему и плевать. Мы брошены в океан пустоты и барахтаемся в нем по мере своих сил, вот так. Кто-то выплывает, кто-то идет ко дну. Таково мое поколение. И еще мое поколение любит The Prodigy. То есть чудо. И я, собственно, тут не исключение.
Проснувшись, я долго смотрел в потолок, глотая слюну. Голова была тяжелой – очередная абстиненция и только. Я привык. Играя с огнем, привыкай к постоянным ожогам. Хотелось в туалет, но сил встать не было. Я плавно запускал воздух в свои легкие, пытаясь прийти в себя.
Внезапно я вспомнил. Черт, сегодня же рейв, на котором будут Продиджи – одна из горячо любимых мною команд. Мы с Доктором взяли билеты еще в начале августа. Я ждал этого события полтора месяца. И вот дождался – разбитый, в поту, с гудящей как эскадрилья взлетающих тяжелых бомбардировщиков головой. Нужно было что-то срочно предпринимать.
Я повернулся набок, диван подо мной заскрипел. О, скрипучие диваны съемных квартир! Сколько же тел на вас спало, предавалось любви, просто трахалось, а, может, даже пыталось покончить с собой, вскрыв вены опасным лезвием? Вы все помните и скрипучими голосами пытаетесь поведать свои истории миру. За это я вас и ненавижу. Как и съемные квартиры, впрочем.
Кое-как я встал, пошел в туалет и попробовал прочистить желудок. Не получилось – ладно. Я наспех умылся холодной водой и даже умудрился почистить зубы. Правда, от вкуса зубной пасты меня все-таки своротило – еле успел добежать до сортира. Потом вернулся в ванную и закончил умывание.
Оделся и пошел в ларек. Прежде всего, надо привести себя в чувство. Какое-нибудь светлое пиво с невысоким градусом должно помочь. На улице светило негреющее солнце сентября. Надвигалась унылая питерская осень. Я посмотрел на кроны деревьев – в них уже промелькивала узнаваемая желтизна. Из-за домов задувал холодный ветер.
В ларьке взял пару пива и пиццу – позавтракать тоже не помешало бы. Посмотрел на часы: половина одиннадцатого. Целый день впереди. Я решил сразу не идти домой, а посидеть на скамейке во дворе. Свежий воздух полезен. Я вообще давно заметил, что, когда пьешь на природе – где-нибудь в глуши, вдали от больших промышленных городов, - никогда не испытываешь похмелья. На качество похмелья, по всей видимости, напрямую влияет экология. Такие дела.
Пиво улетело быстро. Тут не до эстетского смакования, я, прежде всего, думал о здоровье души. Именно ей, заключенной в клетку злосчастного тела, приходилось хуже всего. На душе полегчало. Появилась некоторая легкость, которая могла стать отличным плацдармом для подготовки моего наступления на похмелье.
Я решил повторить. В ларьке взял еще пару пива. Пиццу я так и не съел, поэтому ей по-прежнему отводилась роль моего завтрака. На сей раз решил пойти все-таки домой. Пора было уже и подкрепиться.
Дома первым делом позвонил Доктору. Доктор ответил заспанным голосом:
- Чего?
- Не чего, а кого. Тебя.
- А-а-а…
Я открыл пиво.
- Спишь?
- Пытаюсь, но мне мешают. Будят тут всякие.
Я включил электрическую плиту и поставил на нее сковородку.
- Ну, не всякие, положим, а я. Ты не забыл?
Я услышал в трубку, как доктор усиленно чешется.
- Не забыл.
- Тогда я часиков в пять к тебе подъеду, хорошо?
- Давай, - и Доктор, по всей видимости, снова провалился в сон.
Я налил подсолнечного масла в сковородку. Туда же положил пиццу – микроволновки у меня не было. К чему она? К чему вообще все в мире, если целому поколению на все плевать? Мы ищем любовь, смысл, ставим какие-то задачи, скачем на своих культях к каким-то целям, сходим с ума в четырех стенах съемных квартир – и все впустую. Потому что всем на все плевать. Я отхлебнул пива из бутылки.
В окно ломилось тусклое осеннее солнце. Я подмигнул ему: недолго уж осталось. Нас ждет время печалей и вьюг. Время не проходящей ледяной тоски декабрей. Все это будет. Но потом. А сегодня – в отрыв.
Мне не хотелось бы впадать в рефлексию, но она неугомонно преследует меня. Мысли роятся в голове подобно червям в гниющем мясе. Вот зачем мы живем? Что нас ждет впереди? По сути, мы – поколение без цели. Наши родители не смогли привить ее нам, так как сами потеряли свою. Кому-то пытаются подсунуть идеалы чужих культур: зарабатывать деньги, покупать квартиры, автомобили, но большинству их не достигнуть, да и плевать на них. Большинство выбирает кайф. И Продиджи.
Но за кайф приходится платить. Пьешь три дня – потом отходишь неделю, это логично. За каждым праздником приходит Время Великих Обломов и разочарований. Все просто. Так устроен мир.
За этими мыслями я проглотил пиццу. Она не поразила меня какими-то особыми вкусовыми качествами, напомнив кусок резины, который я добровольно запихал себе в рот. Запил все это дело пивом. Потом потянулся и вышел на балкон покурить.
Внизу сновали люди. Я ронял пепел им под ноги. Точнее, пепел растворялся еще в воздухе, не достигнув земли. Но мне хотелось быть поэтичным. Вроде как этот пепел – все мы, такие же рассеиваемые легким натиском ветра. Летящие к земле, но не достигающие ее. В общем, я ронял пепел под ноги прохожим.
Где-то залаяла собака, поток воздуха принес ее тяжелый надрывный лай. Захотелось выть. Мне нужно было расслабиться. Я не мог. Что-то угнетало меня, окатывая сухой волной изнутри. Почему я пью? Зачем? Иногда употребляю наркотики. Это глупо? Глупее ли, чем купить квартиру, машину в кредит, а потом всю жизнь ходить в банк как героинщик за дозой – только чтобы отдать ему все деньги и получить новый кредит? Или нарожать детей, которым через некоторое время ты станешь не нужен, и они будут считать тебя глупым старым пердуном, у которого иногда можно взять денег, не заморачиваясь их возвратом? Ах…
Я решил, что мне надо еще поспать. Лег, поворочался минут десять, но так и не заснул. Тогда я достал электрогитару из чехла, подключил к комбику, врубил приставку «дисторшн» и, выкрутив ручку громкости на полную, взял квинтовый аккорд. Комбик ответил злым рычащим звуком. То, что надо. Умрите соседи. Умрите!
Я сыграл проигрыш из «Smoke on the Water» группы Deep Purple. Дым на воде, ага. Дым на воде – это я. Моя жизнь. Только дым – и больше ничего. Потом я сыграл «The man who sold the world» - в том варианте, в котором ее играла Nirvana на своем последнем альбоме. Человек, который продал мир. Продано! Продано все!
Я выдал еще пару забойных проигрышей собственного сочинения. Ломай и круши, ломай и круши. В стену застучали. Да пошли вы! Выйдите на балкон и прыгните вниз. Какая разница, помрете вы сейчас или чуть позже, успев разве что нагадить побольше? Я сыграл композицию до конца, проигнорировав стук. Мне так хотелось.
Потом я сыграл еще одну и только затем лег спать. На этот раз заснуть получилось. Я провалился в податливую мглу своего воспаленного рассудка, открывшись неведомым мирам искаженного алкоголем сознания.
Проснулся я около пяти часов вечера. На этот раз пробуждение далось мне легче. Я уже не испытывал той боли и мути, что с утра. Просто хотелось пить. Внезапно зазвонил телефон. Доктор.
- Ты как? – спросил он.
- Средненько. Только проснулся.
- Ну ты спать…
- Я рано встал.
Доктор закашлялся.
- Это я помню. Едешь?
- Сейчас оторву себя от дивана, что, в общем-то, достаточно затруднительно, умоюсь и поеду.
- Тогда жду.
- Жди.
Я сполз с дивана. Потряс головой, сгоняя остатки сна. По стеклам серванта плясали веселые зайчики. Веселитесь? Веселитесь, мне плевать.
Я принял душ и наконец пришел в себя. На кухонном столе стояла непочатая бутылка пива. Я открыл ее и налил пиво в кружку. Осушил ее медленными глотками, осторожно смакуя напиток. Пиво было теплым, а потому невкусным. А, черт с ним. Остатки я по-быстрому допил из бутылки.
Затем переоделся и вышел на улицу. Улица встретила меня осенней прохладой. Еще месяц назад в это время вовсю светило солнце и было тепло, в песочнице играли дети. Сейчас в песочнице спал алкаш. Холодное солнце близоруко щурилось из-за деревьев со стороны промзоны, обволакиваемое едким дымом.
В ларьке я взял бутылку пива и выпил ее на остановке, ожидая автобус. Автобус подполз минут через пятнадцать. Я загрузил свое тело в автобус и поехал навстречу чуду. Мимо мелькали скелеты промзоны и облака.
В метро было немноголюдно. Это хорошо. Ненавижу толпу. Ненавижу снующих и пихающихся локтями людей. Меня от них тошнит – чисто физически.
Доехал до Приморской. У метро в ларьке взял пива. Похолодало. Я пошел в сторону дома Доктора. Внезапно кто-то схватил меня за локоть. Я обернулся. Это была Маша, подруга Доктора.
- Привет, - сказала она.
- Привет, - ответил я.
- Как дела?
- Да ничего, - я кивнул на пиво, - оно помогает. А у тебя?
- Так себе.
Я достал сигарету и закурил.
- Мы на Продиджи идем.
- Я тоже.
- Круто.
Дальше мы пошли вместе. Вдоль по набережной Смоленки в сторону Финского залива. Я смотрел, как ветер гонит рябь по воде, на поверхности которой покачивались желтые листья. У берега плавали утки.
Вдруг Маша остановилась, достала из сумочки баллончик с краской и быстрыми движениями написала на гранитном бордюре набережной: «No > sex without love». Затем надела на баллончик колпачок и убрала его назад в сумочку.
- Ты чего? – спросил я.
- Да так… Нет больше секса без любви – вот и все.
Я не стал расспрашивать дальше. Когда мы проходили док за мостом на Кораблестроителей, она написала и там «No > sex without love». Такие дела.
Доктор был в хорошем расположении духа. Он обрадовался нам с Машей.
- Чего-то вы долго, - сказал он, протягивая мне руку.
- Современным искусством занимались.
- Чем?
- Не важно. Сам-то как?
- Нормально. Проходите.
На столе у доктора лежала разделочная доска с гладкой поверхностью, на которой был рассыпан белый порошок и валялись две пластиковые карточки. Зная Доктора, можно было предположить, что это не сахарная пудра. Да уж.
- Бодришься? – спросил я.
- Да-да, проходите, угощайтесь.
Мы сели вокруг стола. Я наконец-то допил свое пиво. Отставил бутылку в сторону. Маша в это время соорудила четыре жирные дороги. Доктор выудил из кармана мятую десятку, свернул ее в трубочку и дал нам.
По очереди мы снюхали по две дорожки скорости. Я откинулся на стуле, пробуя на вкус свои ощущения. По телу пробежал легкий озноб. Голова начинала проясняться – хорошо, то, что надо мне сейчас.
- Ты че, бухал все эти дни? – спросил Доктор меня.
- Было дело. Устал.
- Да. Вот так всегда: пьешь, веселишься, отдыхаешь… так отдыхаешь, что устаешь.
Мы засмеялись. Доктор достал из кармана кусок гашиша и принялся пилить его на плюшки. Я достал сигарету.
- Нет больше секса без любви, да, Маша?
- Нет. Никогда. Ни за что.
- Молодец. Как соленый огурец.
Я закурил. Доктор тем временем разобрался с гашишем и принялся делать бульбулятор. С этим заданием он тоже справился на раз.
Мы покурили гашиша. Стало легко, как-то невыносимо легко. Маша болтала ногами, сев на край стола. Я, откинувшись на стуле, смотрел в потолок.
- Продиджи, да? – спросил меня Доктор, заглядывая мне в лицо.
- Да!
- Йи-ху!
- Это совершеннейшее чудо. Идеальное. Чудо из чудес.
- Ага.
Еще через полчаса мы заново зарядились спидом и выдвинулись. Рейв проводился в СКК, от дома Доктора туда где-то с час езды на метро, плюс какая-то дорога пешком. Короче, мы решили прийти пораньше, чтобы не заморачиваться потом с очередью на вход.
Но очереди избежать не удалось. Когда мы приехали, очередь уже была и при том немаленькая. Народ растянулся метров на шестьдесят-семьдесят. Видимо, не одни мы оказались такими умными.
- Да уж, попали… - сказал Доктор.
- Да ладно тебе, постоим – воздухом подышим.
- Угу.
Народ все прибывал. Он накатывался волнами от метро, разбиваясь о ступени лестницы, ведущей к входу в СКК. Я посмотрел на небо. Небо было покрыто струпьями белесых облачков – в них чувствовалась влага осенних дождей. Косо чертил небосклон серебристый самолет, отсюда, с земли, похожий на настольную модель. Кружили какие-то безумные птицы.
Я перевел свой взгляд на землю. Желтеющая чехарда Парка Победы. Развалы строек вдалеке – с заборами, башенными кранами, суетой снующих туда-сюда людей и машин. Еще года три назад здесь был лишь огромный пустырь, посреди которого одиноко вонзались в небо вышки высоковольтных линий передач. Внезапно в толпе я заметил одноклассника. Мы не виделись, наверное, лет пять – ну да, где-то так.
- Я сейчас, - сказал я Доктору и Маше и пошел к нему.
Поделиться книгой: