Братик

Люди попадались ещё более колоритные, нежели архитектура. На хуторе, да и во многих станицах одежда мало чем отличалась от крестьянской, может только качество получше. Народ в основном ходил в штанах, рубахах, да и сапоги были далеко не у всех. Более того, нормальная обувь была у взрослых мужчин, а в основном местные носили поршни или ходили босиком. Наверное, это одежда рабочая, я особо не вникал. Здесь же чувствовалась столица, и народ одевался иначе. Несмотря на жару, казаки все были в зипунах, шароварах, добротных сапогах и овечьих шапках. Оборванцев и нищебродов я не заметил, может, все в полях работают. Удалось более-менее разглядеть женскую одежду. По дороге такой возможности не было, по крайней мере, десятки – молодух не выходили встречать нашу толпу с хлебом и солью. Разнообразные сарафаны, надетые поверх рубах, кто-то носил шаровары, на головах в основном платки, более похожие на тюрбаны и какие-то странные двурогие шапки[7]. Вид нарядный и богатый. Оно и немудрено, публика не очень походила на крестьян, скорее всего это и есть казачья верхушка. Увидел несколько всадников в халатах, с раскосыми лицами явно не казацкого происхождения. Пахом пояснил, что это союзные калмыки и ногайцы.

Но вообще местный народ выглядел не очень. Если с низкорослостью я ещё свыкся, то тяжело было привыкнуть к обилию лиц, изуродованных оспой. Да и вообще, чистотой кожи мог похвастаться далеко не каждый. Особенно это заметно у девушек, которые всё-таки иногда встречались. Мужику смазливое лицо без надобности, времена не те. Плюс отсутствие стоматологии тоже не шло на пользу пейзанам, это я по жене Кирилла сужу. Бабе не более сорока пяти, а выглядит как старуха из моего времени, ещё и без зубов. Про запахи даже рассуж-дать не хочу, на них мой нынешний организм не реагировал. Иногда пробивалась брезгливость жителя иной эпохи, но я быстро гасил это чувство. В качестве одной из приоритетных задач обозначил купить зубную щётку и мел. Здоровье у Дёмки как у космонавта, но бережёного бог бережёт, особенно это касается зубов.

Наш отряд, состоящий примерно из трёх десятков человек, был одет попроще местных. Шаровары, зипуны в основном синие, разного вида овечьи шапки. Кроме трёх казаков, присланных за охотниками из столицы, мало кто мог похвастать какой-то дополнительной выделкой одежды и тем более оружия. Как я и предполагал, в массе своей молодёжь вооружена пиками, саблями и пистолетами, редко кто вёз ещё и ружьё. Примерно четверть вела завод-ных лошадей, поэтому я особо не выделялся.

Странно, проснулся в этом мире, а уже прошла неделя с момента разговора со старостой старообрядцев. Решил больше не заниматься подсчётом всякого рода временных нестыковок, а просто приветствовал радостного Дёмку. Под пересказ прошедших событий погружаюсь в воспоминания моего нынешнего тела.

Два старших казака устроили нам настоящий экзамен. Вернее, это для Пахома был смотр умений и навыков. Для нас с братиком, который сильно переживал, это было самой настоящей мукой и стыдом. На небольшой полянке с утра мы с молодым казаком расставили соломенные макеты, где началась проверка на владение саблей и пикой. Мне предстояло повторить всё за своим новым напарником. Пахом быстро проскакал перед копнами, лихо орудуя саблей, далее развернул коня и повторил. Филиппу что-то не понравилось. Он подозвал к себе экзаменуемого и некоторое время эмоционально указывал на ошибки. Попытки после десятой два аксакала одобрили действия уже порядком вспотевшего казака. Но по их кислым минам было понятно, что ему выдан большой аванс.

С пикой повторилось примерно то же самое. С учётом того, что на улице было градусов тридцать, разрешения пить и тем более отдыхать никто не давал, то испытуемому было тяжеловато. Хотя кроме пота, которым окрасилась рубаха из некрашеного полотна, особой усталости он не проявлял. Я времени даром не терял – пробежался, сделал разминку, упражнения на растяжку и далее начал отрабатывать пару движений с саблей, которые мне показал в дороге Рватый.

– Ну чего ты ею, аки дубиной, орудуешь. Мы же с тобой уже почитай два часа бьёмся, а ты всё не можешь по кукле ентой попасть, – не выдержал Кирилл и дал волю чувствам.

После того, как Пахом закончил, мы подправили макеты, и казаки принялись за вторую жертву. Пот залил не только мои глаза, но возникло ощущение, что насквозь промокли даже сапоги. Дышу как загнанный лось, правая рука онемела, голова гудит от нестерпимой жары, горло пересохло, как арык в пустыне, но эти два экзекутора даже не думали давать мне перерыв. Наконец после очередного прохода оба одновременно махнули рукой и объявили небольшой перекур. Я сел в тенёк под деревом и приложился к фляге с тёплой, но такой вкусной водой. Старшие казаки достали трубки и задымили, Пахом просто молчал и сидел рядом.

– Ладно, неча парня мучить. За два дня из него знатного рубаку всё равно не сделать. Ты говорил, что с пикой он неплох и на кулаках не дурак помахать, вот и проверим, – обратился староста к Рватому.

– Братик, стыдно-то как, – начался диалог в моей голове. – Пахомка-то вон как саблей и копьём машет. А мы супротив него аки бараны глупые и ничего даже повторить не можем.

– Не расстраивайся, мы же только начали освоение военной науки. А казаки своих детей чуть ли не с пелёнок обучают правилам боя. Обещаю, что через несколько месяцев нам точно не будет стыдно. Может, лучшими не станем, но и худшими тоже.

Радостный братик опять включил режим мячика, запрыгал, одарил меня ощущением счастья и исчез. Тем временем я вскочил на коня, взял пику, которую мне подобрал Филипп, и занял позицию. Пытка, сопровождаемая недовольными комментариями и подсказками экзаменаторов, продолжилась. Только сила воли и обещание, данное Дёмке, заставляли меня раз за разом колоть соломенные муляжи, разворачивать коня, выслушивать замечания и приступать к тренировке снова. Даже организм братика, который был просто нечеловечески силён, имеет свой предел. Но одно дело колоть дрова, носить воду с мешками и совсем другое – на протяжении часа орудовать трёхметровым дрыном с железным наконечником. Спасло меня то, что конь уже порядком под-устал, и казаки решили поберечь животину, о чём мне и сообщили, дружно заржав. Скоморохи хреновы. А ведь я всю дорогу до хутора постоянно тренировал руку, попеременно орудуя пикой и саблей. Вроде и какой-то прогресс в движениях выработался, да и мышцы перестало ломить. Таких слов, как отдых, Рватый не понимал и нагружал меня по пути как ишака.

После небольшого отдыха и водопоя наконец-то настал момент моего триумфа. Пахом парень приятный и незлобивый, но не удержался от смеха в мою сторону. Я понимаю, Кирилл уж больно остёр на язык, но нужно же соблюдать чувство товарищества. Месть моя будет сладка!

– Давайте, молодёжь, покажите, каковы вы в кулачном бою. По глазам, зубам и мудям не бить и ухи зубами не рвать, – в предвкушении очередного шоу произнёс Филипп.

Я им Тайсон, что ли, уши человеку откусывать? Сейчас будем проверять семь лет занятий самбо, в том числе боевым, против местных техник мордобития. Скидываю рубаху с сапогами и остаюсь в одних мокрых от пота штанах. Пахом последовал моему примеру и встал напротив. А ведь мы с ним чем-то похожи. Оба светловолосые, голубоглазые, с одинаковой фигурой, только я немного выше и тоньше в кости. Жир в эту эпоху у казаков и тем более крестьян предусмотрен не был, поэтому обе фигуры были худые, перевитые жгутами мышц.

К моему удивлению, Пахом атаковал какой-то странной тактикой, показав мне удар в лицо, и попытался сделать подсечку. Я-то ожидал молодецкого замаха секунд на пять, за которые он получил бы пару ударов в корпус. Ничего страшного, за неимением гербовой будем писать на обычной. Посмотрел ещё на пару атак, даже не делая попыток контрударов. А далее начал валять своего будущего напарника, как манекен для борьбы в зале. Старался особо не перегибать – правильно падать и группироваться казак наверняка не умеет, сломает ещё что-нибудь.

– Хватит, – произнёс задумчивый Кирилл после очередного раза, как его сын оказался на траве.

Я протянул руку Пахому, но тот не спешил подниматься и произнёс:

– Научишь? – Его глаза пристально смотрели в мои.

– Если ты мне с саблей и пикой поможешь.

Молодой казак ухватил протянутую руку и вскочил, радостно улыбаясь. Хороший он парень, совсем необид-чивый. Да я ему приёмы и просто так бы показал, мне не жалко.

– Чего вы здесь устроили обнимашки. Никто не давал команды на отдых. Сейчас проверим, как вы с кинжалами обращаетесь, и можете отдыхать. Вернее, конями своими займётесь, поснедаете и оружие проверите, – прикрикнул на нас Рватый.

Сначала я струхнул маленько, вдруг придётся спарринговаться на самых настоящих ножах. Нет, нам выдали два деревянных муляжа сантиметров по сорок в длину, чем-то отдалённо похожих на кинжалы кубанцев. Работу с холодным оружием я ранее особо не изучал, так, на любительском уровне тренировались с ребятами в зале, тренер кое-чего показывал, и сам смотрел всякие ролики. Строить из себя Рембо не стал, взял муляж прямым хватом и начал ждать действий соперника. Заодно прокручивал варианты для атаки, ведь кинжал – это ещё и рубящее оружие. В общем, на кинжалах у нас с Пахомом получилась ничья. В атаке он был немного лучше, но это всё-таки не сабля, и техника у него хромала. После команды Рватого мы грязные, усталые, с горящими мышцами двинули коней на водопой, где заодно сами помоемся.

Так и прошли два дня. На третий с утра пораньше выдвинулись в сторону Ведерниковской. Особых проводов не было, разве что накануне были щи с курицей, да какое-то мясо типа бастурмы, типа праздничный стол. Обычная еда даже зажиточной семьи состоит из постной каши, хлеба, рыбы и яиц. Местный хлеб – это какая-то жуть с опилками, может просто не сезон или я совсем уж избалованный. Разносолами меня не баловали, хотя порции были обильные. Алкоголь в семье старосты не употребляли, что неудивительно для старообрядцев. Хотя глава семейства Захаровых дымил как паровоз, вот и понимай как знаешь местные запреты. На рассвете поели вчерашней каши, хозяйка дома сунула нам свёрток с пирогами, которые напекла накануне, и всё. Родня быстро обняла Пахома, я кивнул Рватому и поблагодарил семейство Захаровых, а далее – в путь!

У станицы нас поджидала уже небольшая группа всадников. В результате набралось пятнадцать молодых охотников, которых присланный старый казак повёл в сторону столицы. Ехали медленно, глотая пыль впередиидущих товарищей. Никакой романтики в казачьей жизни я пока не заметил. Жарко, кормят плохо, работать надо много, бытового комфорта нет и перспективы туманные. Но молодые парни были полны оптимизма, что в принципе понятно. Вырваться из этой унылой обстановки в надежде хорошо сходить за зипунами – чем не стимул для казака?

Пахом познакомил меня со своими ближниками Сашкой и Фёдором Абрамовыми и Петром Яковлевым. Парни первое время присматривались, но особых вопросов не задавали. Начали расспрашивать, когда я на биваке достал чайник и заварил в нём разного рода местные травки, которые неплохо так заменили чай. Особенно хороши были на вкус чабрец с мятой. Народу взвары понравились, некоторые и сами везли кое-какие травки, но в походе их обычно не заваривали. На вражеской территории-то и огонь не всегда разведёшь, в степи его видно издалека. Почему не заварить нормального чайку на своей земле, я так и не понял. Может, тренировка или привыкли к минимализму в своих потребностях. Поймал себя на мысли, что мне здесь жутко не хватает специй. Есть кашу без сливочного масла я ещё могу, а вот без перца совсем тоска. Надо будет пройтись по торговым рядам в Черкасске, надеюсь, они там есть.

Кипячёную воду я пока во флягу не заливал, благо по ходу движения хватало колодцев. Но тезисы по поводу гигиены и вреда от её несоблюдения своему напарнику вдалбливал со всем старанием. Сам я на хуторе постригся покороче и удалил с тела всю растительность. Вши они, знаете ли, не только на голове обитают. Одежду тоже хорошенько выстирал и высушил на печи в бане, благо у Захаровых она была. Чем постоянно и донимал Пахома, мол, мой руки щёлочью, стриги ногти, чисть зубы, не пей из лужицы и так далее. Парень мне действительно пришёлся по душе, не хотелось бы потерять его из-за какой-то заразы. Хотя иммунитет у местных явно посильнее моих современников. С учётом того, что до совершеннолетия доживает едва ли половина детей, то их, наверное, и дуст не возьмёт.

В пути занимался тренировкой и ехал с пикой в руке. Как объяснил мне Рватый, по местным поверьям нельзя тыкать орудием в лежащие на дороге предметы и низкие кусты. Примета такая нехорошая. Следуя местным традициям, просто разрабатывал руку и обозначал удары в районе корпуса всадника.

– Димка, ты чего уснул? – ткнул меня в бок Пахом.

Засыпать я не собирался, просто глубоко погрузился в воспоминания. Мы рассредоточились на какой-то площади, рядом виднелись купола немаленького такого каменного храма. В оставшихся позади станицах церкви были в основном небольшие и деревянные. А здесь прямо-таки собор!

Тем временем на площади начали происходить события. Взметая шлейфы пыли, появились несколько всадников. Выглядело всё это весьма эффектно, ну лучше бы они основные улицы камнем замостили и подметали почаще. Дёмка встретил мой комментарий хихиканьем, и шарик опять заметался, делясь со мной своим хорошим настроением.

Глава кавалькады был на роскошном кабардинце вороной масти. Одет он был в зипун с золотой вышивкой, на бедре висели богато инкрустированные ножны, за поясом пистолет. В общем, несмотря на молодость, товарищ явно большая шишка и выглядел весьма эффектно. Внимательно осмотрев нашу орду, он ощерился и произнёс:

– Любо мне видеть, что по первому зову сразу откликнулось столько молодых казаков! У нас наконец-то появилась возможность уничтожить хана Крымского и заодно взять большой дуван[8].

Не знаю, что сильнее возбудило народ – возможность уничтожения давнишнего врага или его ограб-ления. Для приличия сделал лицо попроще и поорал вместе со всеми. Далее пошли уже организационные вопросы. Постановка на довольствие, распределение, где нам жить до начала похода. Когда все бюрократические формальности были решены, и мы выдвинулись к месту базирования, я решил уточнить кое-что у напарника.

– Пахом, я так понял, это наш атаман? А чего казаки так бурно его встретили?

– Это же сам Иловайский[9]! – восторженно воскликнул казак.

Глава 9

Мы с Пахомом не стали останавливаться вместе со всеми в нескольких больших куренях, которые выполняли аналог казарм. Не хотелось жить в забитом под завязку помещении. Во-первых, никто не отменял различных насекомых, начиная c клещей и заканчивая обычными вшами. Во-вторых, я даже боялся представить, какие запахи исходят от десятка парней, проведших несколько дней в дороге. Не уверен, что они и раньше толком мылись, а сейчас потом шибало покруче, чем от коней. Страшно представить, как пахнут их портянки. Деньги есть, даже более чем достаточно. Уточнял я здесь местные расценки, если не покупать оружие или коня, то на мою наличность можно прожить год, а может, больше. Как вариант, продать одну из сабель, всё равно из меня рубака никакой.

Дал задание напарнику подыскать недорогое и чистое жильё, где можно перекантоваться ближайшие три дня. Тот сразу метнулся, обещая договориться с какой-то Ульяной, которая сдаёт угол приезжим. Я же продолжал с интересом наблюдать за местными. Народ посплетничал и начал постепенно расходиться по своим делам. Поймал на себе пару заинтересованных женских взглядов. А чего? Мы с Дёмкой просто красавцы. На хуторе было небольшое зеркало с ручкой, отделанное какой-то костью. Попросил у хозяйки и нормально рассмотрел своё здешнее лицо. Светлые волосы, голубые глаза, отнюдь не деревенский вырожденческий типаж, а вполне себе благородные черты лица. Если взять в расчёт чистую кожу, то вообще самый настоящий красавчик. Меня тогда ещё посетили мысли, что не всё так просто в происхождении братика. Может, кто-то из его родителей барские дети. В этом времени с этим делом просто, повалял молодую крестьянку, дал за неё в приданое корову и выдал брюхатую замуж. Улучшил породу, так сказать. А можно просто попользоваться и сплавить без всякой компенсации. Да и частенько среди слуг в поместьях встречаются дети дворовых, подозрительно похожие на отпрысков хозяина.

Братик уловил ход моих мыслей и радостно заскакал, выражая полное согласие с моими выводами, что мы самые настоящие красавцы. Вопросы происхождения его мало волновали. Я улыбнулся и подмигнул одной из молодух, активно стрелявшей глазками, и получил в ответ улыбку. Мазнул взглядом по неприятному такому казаку. Лет тридцати, вроде одет нормально, но уж больно он смахивает на крысу. Мелкие черты лица, весь какой-то дёрганый и смотрит исподтишка. Может, приревновал к одной из дам, кто его знает. А вообще, он похож на мелкого и дешёвого гопника из моего времени.

Тут прискакал Пахом и подтвердил, что можно остановиться в местном хостеле. Разместили нас в скромной пристройке, которая зимой, наверное, выполняла функции кладовки. Небольшое окошко, забранное какой-то мутноватой плёнкой, тем не менее давало достаточно света. Две лежанки, табурет, подобие вешалки, грубо сколоченный сундук – вот и вся обстановка. Питаться договорились у хозяйки, коней тоже разместили в её сарае.

Зато у Ульяны на подворье была баня. Пусть маленькая, куда входишь, согнувшись в три погибели, и топится по-чёрному. Но мы с Пахомом сразу решили, будем париться. Но сначала занялись конями, тоже не самый лёгкий процесс. Благо мне помог Колька, двенадцатилетний сын хозяйки. Распрягли, почистили, натёрли мазью потёртости на коже. Натаскали воды, залив её в деревянную бочку для бани и поилки нашим животинкам. А затем приступили к процессу помывки. Напарились от души. Я хорошенько отскоблил себя золой, стирая трёхдневную грязь. Также заставил нормально помыться Пахома и Кольку, который составил нам компанию. Надо чего-то решать с мылом, как-то не очень мне нравятся местные моющие средства.

Чистые и довольные, в свежих рубахах, отужинали простой местной снедью. Сразу обратил внимание, что тут в основном ели кашу и рыбу. Дёмкин желудок на подобную пищу реагировал положительно, а я особо не привередничал. Далее выпили взвара из ароматных травок и пошли спать.

С утра интенсивно потренировались, позавтракали, и я начал расспрашивать Пахома о ситуации с торговыми рядами в городе. Следом задал вопрос о предстоящем дальнем походе и возможных трудностях. Торговля здесь не только имела место, но и процветала, хотя городок постепенно утрачивает своё былое значение. Пальму первенства перехватывает Ростов. А вот с походом всё сложнее. Двинемся мы немного окружным путём, и только до Днепра предстоит отмахать вёрст пятьсот. С учётом того, что идти будем по летней степи, а не вдоль рек, то переход будет тяжёлым, в том числе для коней. Хотя трава ещё не высохла и корм для животных будет, но с водой могут возникнуть проблемы. Деваться всё равно некуда, значит, будем готовиться и слушать советы бывалых казаков.

Местный базар производил приятное впечатление своим многолюдьем и ассортиментом товаров. Торговля кипела вовсю, даже военные действия не повлияли на её интенсивность. Как объяснил Колька, которого мы взяли в качестве гида, оптовая торговля шла возле порта, а здесь в основном были лавки и навесы. Шум, гвалт, выкрики на разных языках, пестрые наряды. Откуда-то доносился запах жареного мяса, от соседнего навеса пахло копченой рыбой. Дёмка радостно запрыгал и начал комментировать совершенно новую в его жизни картину.

– Николай, – говорю нашему гиду, – мне нужен продавец перца и вяленого мяса. Так что давай не зевай и помогай искать.

Долго бродить не пришлось. Несколько мешочков специй купил у коренастого и усатого купца в халате, похожего на перса. Хотя кто их разберёт, может азер, хотя такой нации вроде ещё нет. Цены, скажем так, немаленькие, но терпимые. Мясо, похожее на бастурму, купили у самого настоящего татарина или ногайца. Я в местных раскладах разбираюсь не очень, но намешано здесь столько всего, что вникать очень долго. Есть дружественные татары с ногайцами, которые живут в собственных станицах и стойбищах. В поход они ходят против своих собратьев вместе с казаками и не видят в этом ничего зазорного. Это меня уже на обратной дороге просвещал Пахом.

Бастурма оказалась хороша. Съели прямо в лавке несколько кусочков. Вообще, местные натурпродукты – вещи весьма спорные. Тот же хлеб на вкус не очень, каши тоже на любителя. Рыба мне нравится, курица нет, а мясо толком ещё не пробовал, кроме вяленого. Продавец упаковал нам покупку в мешок. Казы тоже у него купили, хотя сейчас и не сезон для этого продукта. Очень жарко и скотину забивают осенью. Потому и цена получилась немалая, судя по тому, как округлились глаза моего напарника и последовавшим эмоциональным торгом. В других лавках приобрели нательное бельё, несколько брусков мыла, тканей типа бинтов, иголки, нитки, решётку для жаровни, небольшую сеть и ещё кое-какие мелочи. На выходе с базара у опрятной с виду тётки взяли пирожки с рыбой и сразу их съели. После поедания местного фастфуда довольные двинули в сторону дома Ульяны.

После возвращения поговорили с хозяйкой, чтобы она насушила нам сухарей. Дорога длинная, всякое может случиться, поэтому решили на еде не экономить. Ульяна посоветовала лучше обратиться к соседке, которая пекла пироги на продажу и заодно могла обеспечить нас нужным продуктом. Прогулялись с Колькой до местной мини-пекарни. Сразу было видно, что дела у семейства кулинаров идут хорошо. Забор вместо палисадника, дом выглядит более солидно, чем соседские, два больших сарая, печная труба, возвышающаяся над крышей. Прямо такие местные буржуины или кулаки.

С румяной и пухлой Анной, мастерицей печь пироги, мы сразу ударили по рукам. Вернее, руки у неё были в муке, договорились на словах. Завтра нам обещали выдать чуть ли не мешок сухарей. Заодно купили четыре свежих пирога и пошли обратно. Нужно же какое-то разнообразие в еде. Ещё и порадуем хозяйкиных детишек – двух девочек и их старшего брата. Перед входом в дом я нагнулся поправить штанину и аккуратно посмотрел по сторонам. Нет, не показалось. Опять этот мутноватый казак с площади. Вроде его лицо мелькало ещё на базаре, но здесь я не уверен.

Девчушки встретили лакомство на ура. Не сказать, что вдова бедствует, но и живёт достаточно скромно. Пенсии и пособия здесь не предусмотрены, благо что родня помогает продуктами. Вообще, после гибели мужа она зарабатывала тем, что обшивала местную публику. Я сначала понять не мог, чего это у неё подушечки пальцев все исколоты. Пирогам она искренне обрадовалась, хотя и немного поартачилась, мол, неудобно. Но затем с улыбкой наблюдала, как дети ели свежую выпечку. А ведь она ещё достаточно молодая женщина, года тридцать три, не больше. Просто неухоженные руки, наметившиеся морщины в уголках глаз и какая-то общая усталость прибавляли ей лет пять, если не десять. Надо ещё учитывать рождение троих детей. Родов могло быть и больше, учитывая высокую детскую смертность. А вот мой напарник Пахом смотрел на Ульяну если не с вожделением, то весьма заинтересованно. О вкусах не спорят, но я поберегу нынешнее тело для более интересной партнёрши.

Прежде чем лечь спать, позвал братика. Тот сразу же откликнулся, поделившись со мной состоянием полнейшего счастья. Столько впечатлений за день у него раньше и за месяц не бывало.

– Дёмка, ты же хочешь стать настоящим воином?

– Конечно! Так мы с тобой уже самые настоящие казаки.

– Мы пока только учимся. Помнишь, ты мне рассказывал, что спишь чутко и не пропустишь ни малейшего шороха?

– Ага, – радостно ответил братик. – Как ты появился, я вроде как сплю, а на самом деле нет. А чего надо?

– Спрашиваю на тот случай, вдруг я засну. Ты буди меня сразу, если вдруг тебе какой-то шорох не понравится или даже померещится чего.

Если это правда, то это просто сумасшедший чит-код для моей одиссеи. Но лучше не расслабляться и спать чутко.

Под недоумевающим взглядом Пахома кладу на табурет заряженный пистолет, а на кровать сбоку свой бебут.

– Предчувствия у меня нехорошие, ты тоже давай не зевай. И подопри дверь чурбачком, как в уборную сходишь, я спать.

Ловлю себя на мысли, что если проснусь в своём мире, то может случиться самая настоящая беда. С учётом того, что мы с напарником сегодня ещё помогли подправить хозяйкин сарай, а утром была насыщенная тренировка, то усталость начала сказываться. Уже засыпая, услышал, как вернулся Пахом, который немного пошаманил с дверью и лёг на своё место.

– Братик! – раздаётся тихий голос в голове. – Ходит кто-то по двору.

Я резко открываю глаза и кладу руку на пистолет. В комнате царит полумрак, сквозь плёнку на окне тяжело понять, который час, но, скорее всего, уже рассвет. Очень удобное время для внезапных нападений. У двери раздался шорох, и кто-то попытался её открыть. Может, местные жители и использовали замки, но у нашей каморки не было даже крючка, чтобы закрыть её изнутри. Тем временем незваному гостю удалось подвинуть дверь, и я услышал стук падающей подпорки. Вскидываю руку, взвожу курок и стреляю в силуэт, пытающийся проникнуть в комнату. Шипение пороха, грохот, больно ударивший по перепонкам, дым и вскрик раненого человека. Всё произошло буквально за три-четыре секунды, а я уже с кинжалом вылетаю на порог. Мне опять повезло, как уже не раз в этом мире. Грабителей оказалось двое, и первый, получив пулю, упал спиной на подельника. Молодецкий замах и бебут врубается в плечо выбравшегося из-под упавшего на него тела вражины. Крик боли заглушил неприятный хруст костей, перерубаемых кинжалом. Резко вырываю оружие из тела, в лицо прилетает что-то тёплое, и бью человека в живот.

Пахом выбежал через несколько секунд. На улице уже было достаточно света, чтобы увидеть его ошеломлённое лицо и дикие глаза. Напарник был в портках, без рубахи, но зато вооружён и очень опасен. Выглядело это забавно, и я начал ржать как конь. Скорее всего, это нервное, ведь опять выбрался из смертельного переплёта.

Успокоившись, начали рассматривать нападавших. Пахом поджёг лучину, хотя на улице уже заметно светлее. Моя паранойя не ошиблась и одним из грабителей был крысюк. Большое тёмное пятно на груди указывало, куда попала пуля. На удивление, он ещё был жив. Тело налётчика судорожно тряслось и издавало звуки, похожие на визг. Вторым оказался здоровый такой и плотный казак. Слетевшая папаха обнажила слипшиеся тёмные волосы. Бородатое и изрытое оспинами лицо, оскал, навсегда застывший на бледном лице. Больше ничего рассмотреть не удалось, так как события понеслись вскачь.

Во двор забежали несколько человек с саблями и пистолетами в руках. Судя по тому, что не все были полностью одеты, это соседи. Правильно, военное сословие ещё и в условиях постоянной готовности отразить нападение, предполагает взаимовыручку. Это в моё время бывает, когда людей калечили и убивали на глазах равнодушных зрителей, которые оправдывали своё гнилое поведение, мол, полиция разберётся, кто виноват, а моя хата с краю. Ещё и радостно снимают происходящее на телефон. Уроды! Здесь такого пока нет, и слава богу!

Одновременно с казаками из дома выбежала Ульяна. Это она вовремя, а то пальнули бы по нам для профилактики. А так быстро выяснили, что мы постояльцы и защищались. Хозяйка быстро метнулась в дом и вынесла мокрую тряпочку вытереть лицо. Только сейчас обратил внимание, что я весь заляпан кровью.

– Вы, ребята, не переживайте, – обращается к нам невысокий и очень резкий в движениях дядька лет сорока. – Это братья Фимка с Егоркой Головатые. Первый так себе, мелкий пакостник. Пороли его намедни за пьянство и сквернословие в сторону уважаемого старшины. В прежние времена он бы так легко не отделался, но чего сейчас об этом вспоминать. А вот второй – это разбойник, которого давно ищут. Многим он здесь кровушки попортил, считай, что доброе дело сделали.

Остальные казаки одобрительно загудели. К ограде тем временем подтягивался вооружённый народ. Во двор прошли только двое, наверное, уважаемые товарищи, остальные остались за оградой. Зачиркали кресала, и воздух наполнился табачным дымом. Казаки стояли, тихо переговариваясь, а новые гости слушали мою версию произошедшего.

Один из них, немолодой уже казак, полностью одетый и вооружённый до зубов, осматривал убитых. Через некоторое время он встал с колен и начал сверлить меня тяжёлым взглядом из-под густых бровей. Неприятный такой взгляд, не злой, а именно неприятный.

– Чем это ты так Егорку приложил. Братца его, дурачка, понятно, подстрелил. Не вижу у тебя сабли, только кинжал, – голос у него был скрипучий и даже более неприятный, чем взгляд.

– Это я так от страха, наверное. Замахнулся и рубанул кинжалом от всей души.

Показал казакам длину своего замаха, сделав лицо поглупее. Народ ощерился, кто-то даже тихо рассмеялся. Пожилой тоже усмехнулся, но продолжал подозрительно сверлить меня взглядом.

– Остап, ты скажи толком, чем недоволен? – решил прояснить ситуацию один из соседей. – Парни в своём праве. Прибыли записываться в полк и скоро отправятся на войну. Пахом так давно Ульянке известен, сродственник он мужа её покойного. А Фимка точно их выслеживал, видать на деньги соблазнился. На базаре их приметил, они там вчера бродили и деньгами сорили.

Названный Остапом дядька ещё некоторые время попробовал взглядом прожечь на мне дыру, потом подозрительно пялился на начавшего нервничать Пахома.

– Не бывает такой раны от кинжала. Саблей можно человека почитай напополам перерубить, а его железякой никак, – кивнул он на мой бебут.

Казаки принялись осматривать разрубленного Головатого. Тем временем с улицы подтянулись ещё эксперты. Люди тут бывалые и не такие раны видели. Заодно развлечение, будет о чём поговорить. У меня почему-то не возникло никакого желания смотреть на труп. Людей в этом мире я крошу как овощи в салат, а вот рассматривать плоды своей деятельности особо не стремлюсь. Народ поцокал, поохал и опять дружно задымил трубками. Особо подозрительных взглядов на меня не бросали, а принялись обсуждать события своей бурной молодости. В итоге пришли к выводу, что всякое может произойти. Бывали случаи и более фантастические. Привирают, конечно, но мне так даже лучше.

– Ладно, хватит лясы точить. А то устроили тут сход и балаболите, как бабы. Молодые казаки действительно в своём праве. Им надо спасибо сказать, что упокоили этого гадёныша Егорку, да и братец его не лучше. Попрошу подписного[10] прислать телегу, чтобы увезли покойников и похоронили. Но всё равно, странно всё это, не бывает такого удара.

Через пару минут двор Ульяны опустел. Остался только давешний казак с резкими движениями.

– Ты, паря, на старшину нашего зла не держи. Он всегда такой был, подозрительный аж жуть. Потому и выжил, хотя в стольких войнах и стычках поучаствовал, что на десять жизней хватит.

Как только мы с напарником остались вдвоём, я начал командовать.

– Пахом, спать хочу, нет сил. Давай этих жмуров в сторонку перенесём, чтобы детишек не пугать, неизвестно, когда их ещё заберут. Ну и ты давай, трофеи собери, и может, деньга у них в поясах припрятана. Не мне тебя учить.

Просыпался долго, будто прорываясь через какую-то вязкую жидкость, и не мог понять, где я. Только что переносили два окровавленных тела, и вдруг такой переход. Постепенно дыхание нормализовалось, начал угадывать очертания гостевой комнаты тёщиного коттеджа. Ух, какой-то слишком долгий сон получился. Как бы не нырнуть однажды в него и оказаться там навсегда. Судя по всему, только начало светать, а спать мне точно не-охота. Зато очень хочется кое-чего другого. Ещё и ощущаю полный прилив сил, как в лучшие молодые годы. Протягиваю руку и начинаю поглаживать тёплое бедро супруги. Задираю ей ночнушку и пробираюсь к более интересным местам. Когда я начал стягивать трусики, то последовала запоздалая реакция.

– Андрей, ты чего, с ума сошёл? – шёпотом произносит жена. – За стеной дети, а на первом этаже родители.

– Это когда нам мешали дети за стенкой? Да мы тихонько, – продолжаю свои манипуляции. – И вообще, я устал просить, беру процесс в свои руки.

– Вот бери в свою руку и беги в туалет, а мне не мешай, – Аля попыталась вырваться из моих объятий и перевернуться, но как-то несерьёзно. Я уже был в боевом состоянии и не собирался упускать столь аппетитную жертву.

Не знаю, как с толщиной стен, но судя по бросаемым на нас взглядам тёщи, полы в коттедже очень тонкие. Я довольный уплетал оладьи и был просто счастлив. Супруга тоже особо расстроенной не выглядела, подкладывая мне еду в тарелку. Дети налегали на завтрак любо-дорого смотреть. Наработались вчера на природе и нагуляли хороший аппетит. Особенно радовала старшая, которая уже всем надоела со своими диетами. Лучше бы спортом занялась, и мать не мучила, которая любимому чаду отдельно готовит. Эх, хорошо!

Глава 10

– Так значит, не перерубал разбойника бебутом?

– Говорю же, вскользь я его задел. Кость на грудине, может, и разрубил, а далее просто порез глубокий.

Уже по третьему кругу объясняю Иловайскому, что я не былинный богатырь и вообще всё было не так, как рассказывают черкасские сплетники. Вот ему заняться больше нечем? На четвёртый день перехода вызвал вечером к своему костру и в присутствии трёх матёрых казаков устроил мне форменный допрос. Хоть не лез с расспросами, откуда я такой взялся. Значит, легенда о моём родстве с хуторянами подозрений не вызвала. А вот нашумевшая стычка с бандитами никак не давала покоя нашему походному атаману. То ли не верил, а может, просто завидовал, но приходилось несколько раз повторять одно и то же.

Зато удалось нормально рассмотреть моего нынешнего командира. А ведь будущий пленитель Пугачёва и возможный атаман Войска Донского ещё достаточно молод. Если брать его жизненный путь, то этот невысокий человек с мощными руками, перевитыми венами, и немного простецким лицом всю сознательную жизнь провёл на войне. И за весьма посредственной внешностью скрывался храбрый и хитрый воин. Один побег из черкесского плена чего стоит. В общем, помурыжили меня ещё немного и отпустили к костру нашего десятка.

Выдвинулись из столицы Дона мы через три дня, как и планировали. Уже в процессе движения нас разбили на десятки, назначили старших и постепенно натаскивали действовать сообща. Индивидуальная подготовка у молодых казаков была неплохая, да и с дисциплиной полный порядок. А вот совместные действия в строю ещё отрабатывать и отрабатывать.

В наш десяток попали все парни из района станицы Ведерниковской, и вообще-то нас было двенадцать. Десятником над нами поставили достаточно молодого казака Фёдора Алимова. Судя по фамилии, свой род казак вёл от татар или черкесов. Но внешне он был белобрыс, голубоглаз и с забавными веснушками на круглом лице. Правда возраст не мешал ему гонять нас со всем старанием и учить с полуслова выполнять все его приказы. В отличие от других десятков, голос на нас не поднимали, и старший пытался доходчиво объяснить все необходимые манёвры. Если мы что-то делали неправильно, то десятник терпеливо требовал повторить и указывал на ошибки. Другим ребятам повезло меньше, постоянные крики с матерками служили основными воспитательными методами старших казаков.

Я изо всех сил старался не отставать от более умелых ребят из десятка. Спасала только моя смекалка и то, что Дёмка оказался хорошим наездником. Благо спаррингов на саблях не было, да разного рода джигитовок тоже. В основном учились правильно вести дозоры, перестроениям и прочим элементарным вещам. Тренировку с пикой я не бросал и практически не выпускал её из рук. Вечером, как всегда, руки просто отваливались, спина гудела, болели бёдра, но я стоически терпел все эти мелочи. От подготовки зависела собственная жизнь, так что со стимулом у меня был полный порядок.

Путь наш лежал не совсем по прямой. Сначала выдвинулись на северо-запад, а потом уже стали смещаться в сторону запада. Вблизи Азовского моря можно было нарваться на отряды татар, поэтому шли верстах в двухстах севернее. Выставляли на ночь дозоры, но особо не скрывались, так как мы сами были немалой силой. Вечером жгли костры и готовили кулеш. Я, со своей стороны, кипятил воду и наполнял фляги. Через неделю перешли на более скрытный режим движения и перестали готовить горячее.

Тиха украинская ночь, прозрачно небо и далее не помню, как там у классика. А ночью действительно хорошо, особенно по сравнению с дневной жарой, от которой не скрыться, так как надо двигаться вперёд. Больше всего меня добивала папаха. Я понимаю, что это головной убор, устоявшийся исторически, но летом в нём очень жарко. Это может мне непривычно, потею как в сауне, а пейзане чувствуют себя вполне комфортно.

Сегодня ночью очередь нашей четвёрки заступать в ночной секрет, который делился на две части. Нам досталась самая неудобная так называемая собачья вахта. Старшим у нас был десятник, также в дозор вышли Пахом и Пётр Яковлев, который естественно влился в нашу с напарником компанию. Мы выбрали небольшую ложбинку, заросшую ещё зелёной травой, и расположились почти с комфортом. Двое внимательно наблюдали за окружающей обстановкой, насколько можно было что-то увидеть под лунным светом. Остальные просто бодрствовали и сменяли дежурных через определённое время. Всего таких дозоров было пять по периметру лагеря.

Я лежал на овечьей шкуре и с удовольствием смотрел на роскошное небо. Такую картину невозможно увидеть в Москве моего времени. Тысячи звёзд, которые буквально нависали надо мной и пытались ослепить ярким светом. Поискал знакомые созвездия и начал рассказывать про них Дёмке. Он сильно удивился, почему медведицы похожи на ковшики, но никак не на лесных хозяев. Объяснял и рассказал мальчику максимум того, что смог вспомнить из моих скромных знаний астрономии. Далее просто наслаждался ночной прохладой, воздухом и небом.