Помоги проекту - поделись книгой:
Выслушал меня. Мою ахинею, что мы птицы перелётные, летим догонять лето, наняты мягким на голову наследником княжеского рода Тростника (это я про Чижика), для сопровождения сего неразумного детины в его блаженных происках неведомого дива дивного. Но ввиду юношеской педальности, то есть недальновидности и общей дубиноголовости и мякиномозговости, Чижиком были наняты Тёмные, обманом втеревшиеся к нему в доверие. И при проверке нас Егерями Светоносного Дома всё сразу выплыло наружу Тёмные собрались биться со Светлыми. Чего мы, естессено, допустить не могли. Повязали их, и, собственно, вот они, небольшой такой мычащий в кляпы презент уложен у ваших ног.
Не сказал бы, чтобы мне поверили. Но никто ни в чём не возразил. Вообще никто ничего не сказал. Лица, что крепостные стены, время идёт, а они не меняются. Глаза, что стволы гаубиц, столь же смертельно невыразительны. Как, гля, киборги!
Хотя Чижик то бледнел до мелового цвета, то заливался пунцовой краской от моих тонких оскорблений. Но тоже промолчал.
Приводят какого-то древнего, как эти горы на горизонте, старика. Он водит перед собой руками с ладонями, открытыми в нашу сторону, вглядываясь в нас белыми, слепыми глазами. И уверенно тычет скрюченными пальцами в Тёмных, что и так – сложены у его ног. И… в меня.
Нет! Не верю! Но даже не дёргаюсь. Выдержка имеется. Хотя колокольчики очень отчётливо отбили склянки паники. Широкоплечие Паладины обходят меня и вытаскивают к ногам князя-настоятеля одного из «прилипал». Даже я не замечал за ним Тьмы. Бывает!
Никаких пафосных обличительных речей, никаких обвинительных приговоров, молча, как я люблю, складывают костры, молча, у нас на виду, сжигают Тёмных. Дров не жалея. Мы толпились на речном обрыве, спасаясь от жара костра и вони сжигаемых людей. Но всё закончилось быстро.
– Советую вам покинуть мои земли! – сказал князь-настоятель.
Он развернулся и ушёл обратно в город. Последним. Показав нам беззащитную спину. Провоцирует? За ним подняли мост. И это единственные слова, какие мы услышали от него. Блин, уважаю! Скала, глыба, а не человек! Эх, таких бы!..
По губам бы! Чтобы не отвисали! Это я на Чижика посмотрел. М-да!
– Храни тебя Триединый! – искренне посылаю я «квадратного» князя. Квадратиш, практиш, гуд! Зерг гуд!
А теперь веду своих зергов на юг, также под конвоем «улыбчивых и разговорчивых» Светоносных. Это я язвлю по поводу реакции на мою невинную просьбу, что «нам бы закупиться пожрать, а то так выпить хочется, что переночевать не с кем». Реакция была бурной и мгновенной. А если честно, то никакой. Игнор. Ложки не существует. Нас тоже.
Через Светоносный оплот проходим по тоннелю щитов и копий Паладинов, что шеренгами своими нам показали габарит прохода. А арбалетчики на стенах и башнях отводят нам габарит нашего любопытства и высоту наших взглядов.
А их маги нам совершенно случайно не попались ни на пути, ни на глаза. А вот их, магов, работа выставлялась напоказ. Множество заговорённых предметов, дыхание магии в воздухе, вперемешку с повсеместными остаточными следами заклинаний, свежих и совсем древних, но мощных и с реликтовым дыханием мощного фона допотопного поселения Небожителей, труха Рощи чудесных Древ которых и образовала двойную цепь гор, излишняя экипировка всех встречных и поперечных заговорёнными предметами и амулетами, пустые боевые посты магов на башнях, обилие магических светильников в качестве уличного освещения. И множество прочего сказочного антуража, тонко, как удар молота в лоб, чтобы до самого тупого дошло, намекающего, что с магами тут очень и очень всё крепко и обстоятельно. А вот сколько именно магов и каких именно, не догадаешься, не просчитаешь. Как не просчитаешь и количество штыков и полков долины. Понятно только одно, что по пояс будет и великану.
Разумный подход. С нами, Тёмными да мутными, так и надо. Интригу нагоняют. Чтобы боялись связываться.
Когда прошли через укрепления оплота, вечер уже. Но конвой нас гонит подальше от себя и своих стен, как чумных. Уже совсем в темноте Паладины дружно разворачиваются и растворяются в темноте. И мы тут же, прямо на этом же месте и останавливаемся. Этот марш-бросок под конвоем защитников долины даже мне дался нелегко. Не только психологически, но и физически. За три дня отмахали чуть ли не декадный километраж! Это от стен Северных ворот долина лишь выглядит так, булто можно её перепрыгнуть с хорошего разбега. А вот ножками да шажочками её отмерить совсем другие объёмы измерительные ощущаются. Потому и падаем кто – где.
– Вещь!
– Сделаем! – стонет Кочарыш, с кряхтением и треском суставов вставая. Идёт организовывать караулы. Не стесняясь ни в выражениях, ни в количестве ударов ногами по бокам людей.
Когда Кочарыш вернулся с докладом и обнаружил, что докладывать некому, не смутился ни на секунду, доложил, что «Всё – хоккей!» пучку соломы, накрытому моим плащом. Дудочник при этом сыграл проигрыш «Прощание Славных Дев».
Идём мы давно, а я насвистываю в пути, Дудочник подбирает мотив. У него теперь три дудки, он вырезает себе забаву из подручных материалов. И даже один ученик, младший браток с говорящим именем Побег, поступил в это походное музыкальное училище по классу духовых инструментов. У мальчишки уже сносно получается побудка и проигрыш команды «Оправиться!». А ещё эти двое заготавливают материалы для чего-то ударного. То ли бубна, то ли барабана, не понял ещё. А спрашивать не хочу. Самому догадаться интереснее.
Иду очень осторожно. Егеря долины – хитрые ребята. Мало того, что одежда их сливается с каменистым глинозёмом корки Пустоши, так ещё и на каждом амулет искажения. Даже «Вне себя» их обнаружить сложно. Но я точно уверен, что они есть. Вот, кстати, один. Двое. Чуть за гребнем высотки. Так что даже в темноте ночной торчит только голова над почвой, с места стоянки даже днём не заметишь, а сегодня и луны заволокло облаками. Обхожу понизу, по подножию возвышенности. На мне две прозрачности, я совсем невидим. Но это не делает невидимыми и неслышимыми мои шаги, а точнее, сдвигаемые ногами камешки и черепки растрескавшейся корки Пустоши. Ха! На соседнем гребне ещё голова. Тоже – двое.
Миновал оцепление Егерей. И чуть не нарвался на ещё один пост. Эти просто лежат под плащами. То ли слушают «эфир», то ли отдыхают. Не было бы у меня такого видения «потоков», когда я «вне себя», точно наступил бы одному из них на что-нибудь. Прямо у меня на пути их секрет оказался.
Куда меня нелёгкая понесла? Ну, как же?! Уйти не отблагодарив за гостеприимство? Не по-людски это! Не по-человечески! А как же нагадить на порог? Вот-вот! Так у них, в долине, всё хорошо и ладно, что аж чешется всё тело под панцирем костяным! Настолько мне понравилась организация жизни долины, что аж тошнит, как хочется пакость какую сделать! Ишь, блин, устроили они тут Царствие Небесное! Чистенько всё, аккуратно всё, как у немых и немытых бургеров! Не по-нашему это! А где элемент свободы и широты душевной? Это у вас, в неметчинах, по-нашему не понимающих, это называется элементом хаоса, а чаще бардаком. Какой это беспорядок? Это живое колыхание жизни, художественный порядок свободного артиста по-жизни. Ха-ха! Ха-ха-ха!
Говорю же, горы, что кочки, только высокие. Перешагнуть можно! Ну, а прыгаю я хорошо ещё со времён предыдущей версии моего тела, того варианта сборки, что был недоурод, недобродяга, недонебожитель. Кстати, потому так и колбасило меня всё время, потому, собственно, в теле том и не было умственного порядка и душевного покоя, что слишком сильно отличаются энергетическим потенциалом толика человеческой крови и крови Небожителей. Иногда они гармонично сливаются, скрещивание же возможно. А иногда помесок идёт вразнос. Собственно, тем Небожители с людьми и отличались. Не внешностью, не генетически. Внешне это был один вид. Они отличались внутренней, точнее, энергетической сущностью. Как смотанная в катушку медная проволока и индукционная катушка в работе, под напряжением.
Отвлёкся я. Какое это имеет значение? Никакого. Просто смотанная медная проволока без заряда в себе – легче перенесла апокалипсис. А вот тонкие волновые и колебательные приборы сгорели. Все. Биоэнергетическая разумная жизнь уступила Мир мясной форме жизни с гораздо меньшим биоэнергетическим потенциалом, но с гораздо большей агрессивностью. Ну и История им Судья!
Даже устал я взбираться на эти циклопические осыпи. Собственно, поэтому я и вспомнил этих канувших в летах безобидных, как бабочки, существ, что магия их была так сильна, что горы эти ещё поддерживают реликтовые заклинания Небожителей, фонят их потоками. А так как опарыш мне подправил тело и мозг, они уже не идут в разнос, толики разных кровей синхронизированы меж собой, биоэнергетика Небожителей для меня не чуждая. Не родная, но и не враждебная. Могу использовать.
Потому запитываю проклятие реликтовой энергетикой и зацикливаю. Получилось что-то настолько грандиозное, истинно достойное былых хозяев этой когда-то рощи. Просто божественной мощи заклятие получилось!
Блин! Палево же! И хотя я и использовал реликтовое излучение этих «гор», но и своей силы ушло столько, что на ноги встать не смог. Кувыркался, ковырялся, возился я слишком долго. Естественно, что нарвался. На СОБР – спецотряд быстрого реагирования Оплота Ордена Воинов, Несущих Свет Триединого.
От неожиданности… да что скрывать? С перепугу (я не ожидал, что реакция Светлых будет столь молниеносной) резко замораживаю воздух вокруг себя. Они застали меня «со спущенными штанами», настолько обессиленного, что не то что на поддержание прозрачности сил не было, тупо ноги подгибались.
Как-то я маху дал с этим проклятием! Слишком сильным оно получилось. Моя сила потребовалась только на запуск заклинания, но ушла вообще вся сила! Даже с «минусом». Жизненная сила была переработана в
Зато за моей спиной раскрылись крылья, я почувствовал свою силу. То есть полегчало мне. И в голове прояснилось, отступил мрак бессилия.
И потому, смотря на идущих в отчаянную атаку Паладинов, я понял, что не хочу забирать их жизни.
Не хочу.
– Стоять! – сказал я. Точнее, глухо пророкотал, как сход камней со скал.
И выставил руки в останавливающем жесте. И вовремя. Меж рук я почти автоматически, неосознанно, выставил Щит Разума, где и увязли заговорённые болты самострелов и заклинания Паладинов. Хорошо, что Щит Разума, а не Стихий. Стрелы увязли, потеряли ударную силу. А Щит Воздуха они бы просто пробили, ведь на это они и были заговорены.
– Смерть Тьме! – взревели Паладины, атакуя.
Ну что ж! Потанцуем! Если вы так настаиваете! Давно хотел проверить свои новые возможности.
И, как говорится, бойся своих желаний! Они могут исполниться! Пришлось сразу и резко крутиться и суетиться. Проверка по максимуму! Полный круг Паладинов. Две боевые руки – две пятёрки штурмовиков, простых, бездарей, но очень опытных воинов, командор круга, вот он точно Паладин, и один маг. Итого – двенадцать воинов магического спецназа. Причём связанные не только давней «сыгранностью», но и чем-то вроде единения душ. Казалось мне, что я уворачиваюсь не от двенадцати воинов-магов, а от одного. С двенадцатью головами, двенадцатью характерами и двенадцатью парами рук, но единого существа. Этакая двенадцатиголовая гидра.
Не скажу, что мне было легко. И не скажу, что было безопасно. Честно говоря, это было не то, что мой предел, а очередной раз за пределами моих возможностей. Ведь мне надо было не только не дать себя убить и убить их, а не дать убить вообще никого! А удары в меня проходили, как ни крутись! Силы меня бы давно покинули, но реликтовое излучение этих гор легко и, казалось, что с удовольствием, вливалось в меня, очень легко преобразуясь в мою собственную силу. Большую часть которой я расходовал как раз на контроль самого себя, на дозирование применения силы. И лишь малую часть пускал на защиту и ускорение самого себя. Я бил магией в Щиты Паладинов ровно такой мерой силы, которая бы истощила их Щиты, но не убивала бы их.
Когда на ногах остались лишь три пары воинов, стало полегче. Круг ополовинился. Стало чуть легче, и потому появилась возможность проскакивать хоть каким-то мыслям в голове, кроме мгновенной рефлексии на угрозы со всех сторон сразу и вспышек боли от пробитого, посечённого тела.
И вот тогда-то я и заметил, что все они связаны чем-то бо́льшим простой слаженности опытной команды. И заметил, как обессилившие воины отдают остатки сил тому бойцу, что ещё мог хоть что-то потенциально сделать со мной, ненавистным. А отдавший свои силы боец куклой падал на смёрзшуюся землю под нашими ногами. Очень интересный способ перекачки силы! Теперь я не просто не хочу их убивать, а очень хочу от них получить секрет этого способа.
Выкачиваю силу из щита мага круга Паладинов. Как я и ожидал, два бойца сразу же отдали свою силу магу, рухнув как подкошенные. Минус два! Возвращаю изъятую силу простым потоком сырой, никак не обработанной силы. Со стороны это выглядело выхлопом реактивного двигателя тяжёлого истребителя. Мага снесло во тьму.
– Стой! – вновь поднял я руки. – Я сдаюсь!
Командор-Паладин зачем-то смахивает с себя шлем и, оскалившись, рычит:
– Умри, Тьма!
Он вскрывает себе жилы. Жертва! Святая Жертва! Вижу, как в него отовсюду стекается мощный поток энергии. Знакомых характеристик. Вспоминаю, что это называют Силой Света Триединого. И это ночью! А какие бы силы привлекла Святая Жертва Паладина днём?
Слепну. Будто мне прямо в лицо включили иллюминацию осветительной стойки олимпийского стадиона. Но даже не дёргаюсь. Это же, ёпта, просто свет! Свет проходит сквозь меня, полностью разгоняя всю Тьму во мне. Всю Тьму и Скверну, что успела скопиться во мне. Но я же не полностью Бродяга, не полностью Порождение Тьмы и даже местами не тварь. Я порождение опарыша и Матери Смерти, совмещающей обязанности и Светлой Матери Жизни. Так что Свет Триединого, мгновенно убивающий любое порождение Тьмы, для меня не более вреден, чем, например, стальной отливке. А что из стальной заготовки сделают, плуг или меч, не кусок стали повинен. Я инструмент. Я нейтрален, как середина стрелки компаса.
– Благодарю за чистку, – говорю я. Голос мой всё ещё рокочет.
Паладин стоит на коленях. И если бы не его боевой молот, на рукояти которого он повис, то он бы просто рухнул. Паладин поднял глаза. Уже не сияющие Светом Триединого. По его подбородку бежит чёрная кровь из носа и рта.
– Ты не Тёмный, – прохрипел он, – а проклятье?
– Я не Тёмный, – качаю я головой, – я не Светлый. Я не правый, я не левый. Я валенок.
Протягиваю ему руку:
– Я Рука Смерти. Смерти едино, кто ты. Правый, левый. Светлый али не очень. Важно лишь, жив ты или мёртв. И кому достанется твоя душа.
– Мазор Молот Света, командор Ордена Несущих Свет, – прохрипел Паладин, хватаясь за мою руку.
Тут же глаза его широко распахиваются от удивления. И не потому, что я рывком поднимаю его на ноги. Его глаза вспыхивают Светом Триединого. Нет, я не могу, как он, использовать Свет Триединого. Но я могу почти любой энергопоток преобразовать почти как угодно. Вот и в него я влил силу, постаравшись наиболее точно воспроизвести колебания этой силы, привести её в соответствие с его внутренним энергопотоком.
– Поддержи своих братьев, – мой голос всё ещё рокочет, – я уже устал держать их души на кромке.
Вижу, как поток расходится от Паладина по угасающей, но всё ещё имеющейся «сети». Жизненная сила воинов и мага опять стали яркими, отчётливыми. Ха! Какой интересный способ! Запомним!
– Ты владеешь Силой Триединого, – тихо сказал Мазор, – но ты проклял всю долину. Кто ты?
– Я же тебе сказал, что я – валенок. Я никакой. Не Светлый, не Тёмный. Не правый, не левый, не красный, не белый. Я даже не знаю, живой я или не особо. Но твой удар Светом мне только помог. Благодарю, кстати!
Я даже усмехнулся, пошевелив левой рукой. Удар в плечо молота, как раз Мазора, мне разнёс в клочья ключицу. А теперь плечо не только зажило, но и осколки ключицы будто и не разлетались шрапнелью. Жаль только, что пробитый и расколотый мой композитный доспех не восстановился до первоначального вида и качества. Но зато я узнал предел нашей с ним, с костяным доспехом, прочности. И предел этот – круг Ордена Светоносных.
– Ну, так и будем тупить, или всё же пригласите меня пройти с собой до выяснения обстоятельств и личности? – спрашиваю я, продолжая подливать в Мазора силу.
– Что? – с недоумением спросил он. – Прошу меня извинить, уважаемый Валенок, но я совсем ничего не понял!
– Сдаюсь я, – вздохнул я. – Вы, ребята, правда, отличные воины. Помяли меня очень основательно. До рассвета мне бы отдохнуть. А там и известия до вас дойдут, что за проклятие я тут повесил.
Кони их были недалеко. Мне предоставили коня одного из бойцов, что будет нас догонять пёхом, и мы уже скоро въёзжали в сторожевую башню. Точнее в небольшую крепость, очень ловко вписанную в складки местности, так, что издали крепость в глаза не бросалась. Около башни был стеной обнесён небольшой дворик с хозяйственными постройками, колодцем, отхожим местом. И, как и положено воинскому гарнизону, всюду атрибуты государственности – флаги, символы и даже статуя Настоятеля Ордена. Выполненная очень качественно – узнавалась сразу. Только вот лицо было больше похоже на натурщика, что нёс на своём плече огромный освящённый молот, а не на его отца. Хотя оба же они на одно лицо, потому непринципиально. Только морда лица престолоблюстителя была мясистее.
– Знаешь, – сказал я, – нынче не модно сыновей знати отправлять в бой.
Да, как-то я за несколько жизней привык, что мажоры всегда подле задницы папеньки околачиваются, либо у мамкиной сиськи. Исключение лишь Великая Отечественная, где сыновья маршалов не околачивались в кремлёвском федеральном округе, а погибали, как и простые крестьяне и рабочие, и даже попадали в плен, порождая своим высокопоставленным родителям массу проблем. И «врагами народа» становились наравне с остальными пленными. Даже сын кукурузника не проскочил. Ну, а как маршалов на лейтенантов, даже лейтенантов с мировой фамилией не меняют, знают, наверное, все.
– Знаю, – усмехнулся Мазор, бросив взгляд на статую Настоятеля. – Может, потому и Смута вокруг. Сюда, пожалуйста. Стриг! Вина волоки! Ту бочку! Ту самую! Но я, уважаемый, по другой моде живу. Вот и Наследник Императора погиб в бою. Так что мы с упоминаемой вами знатью к разным знатям принадлежим. У нас другая мода. Возможно, и устаревшая, но наша.
Оказался я в помещении с камином и лавками вдоль стен. Всё же мозг военных людей в любом мире имеет одинаковый желобок от фуражки или каски, в любом гарнизоне есть «красный уголок». Вот это он и был. Расселись. Молчим. Мне как-то не до разговоров, притомился я как-то. Нет, силы во мне доверху. Я им в долине, наверное, временный локальный малый ледниковый устроил. Но вот нервно-психическо-душевной силы как-то не стало.
Разлили вина, выпили.
– Уважаемый Валенок, – начал Мазор, – вы могли бы сразу нас оповестить о себе. Избежали бы напрасной драки.
Поморщился, помотав головой:
– Я, дорогой мой Мажор, как бы скрываю свою сущность. И если бы вы не были так расторопны, то и не знали бы, кто вашу долину избавил от паразитов и грызунов накануне нашествия Тьмы.
Упс! Прозвездился! Косяк! Однозначно! Вот и народ озадаченно переглядывается.
– Что, не знали, что при осаде главный враг крепости не стенобитный таран, а крыса? – спрашиваю.
– Знали, – кивает Мазор, крутя в руках свой кубок. – Но вот не пойму, чем мы обязаны такой чести?
– Понравилось мне у вас, – пожал я плечами, допив вино, добавил: – Всё у вас так ладно, так всё аккуратно, что аж скулы от злости сводило. А у нас, Тёмных, сам знаешь, не принято уйти, не навалив кучу на порог.
Они сначала рты разинули, а потом дружно грохнули хохотом.
– Таких бы Тёмных, да десяток! – похохатывал маг света.
– К сожалению, таких, как я, нет, – качаю головой я. – Меня одного для Мира много.
И этим опять повеселил народ. Разлили ещё вино по кубкам. В это время и вбежал гонец с сообщением, что крысы массово бегут из долины, дружно и потоками, как с тонущего корабля.
Дальше разговор, как принято у людей служивых, пошёл по пути обсуждения грядущих боёв и вероятных ТТХ противника. Мазор утверждал, что долина основательно подготовлена на все случаи войны и выдержит даже многолетнюю осаду. И эти его слова вызвали у меня смутный душевный протест.
– А что будет тогда, когда Смута поглотит вообще всё? – тихо спросил я.
Стало тихо. Видимо, не одного меня беспокоила такая перспектива.
– Мы всегда были южным щитом Столицы, – вздохнул Мазор. – А теперь готовим к обороне и Северные ворота.
– И горы ваши – не сказал бы, что неприступные. – Кивнул я. – Если я смог пройти и нагадить вам на голову, то что помешает это сделать другому магу или даже группе магов?
– И я Настоятелю всё раз за разом говорю, что глухая оборона – не спасение! – воскликнул Мазор. – Вот мы и организовали обход стен. А надо за Стенами ставить дозоры! И не замыкаться в панцирь, как улитка, а влиять на Мир!
– «Стенами» ты горы называешь? – спросил я.
Мазор кивнул.
– А они говорят, что у нас не хватит сил на организацию внешнего круга дозоров! – сокрушался Мазор.
– Всегда так, – пожал я плечами, – Всегда и всего не хватает. Прежде всего не хватает времени. Иногда ума. Часто мудрости. Но в основном времени. И желания. Ведь можно же сесть, подумать хорошенько. И придумать то, что нужно.
– А что нужно? – Мазор весь наклонился ко мне.
– Всегда и всё нужно. И каждый раз придумываешь, как из того, что есть, сделать то, что нужно. И, как бы ни получилось, как всегда, не то, что ты хотел. Каждый же раз хочешь сделать как лучше, а получается, как всегда. Но один человек сказал однажды, мне понравилось, что единственно верное решение находится только тогда, когда все остальные, неверные, уже опробованы. И когда ты в отчаянии, видишь решение совсем не там, где принято искать подсказки.
– Даже я ничего не понял! – Усмехнулся маг света.
– Ну, например, – усмехнулся я, – когда падаешь в пропасть – самое время или стать магом, и обраться в птицу, либо резко из собственного плаща сделать себе крылья птицы. Ладно, плохой пример, вы меня, ребята, простите за мой скверный характер, такая уж у меня натура.
– Да, мы слышали о шутках Смерти, – кивнул Мазор с серьёзным и даже сосредоточенным видом.
– Вот недавно я узнал о нескольких случаях, когда люди в отчаянии искали решение не там, где принято, – сказал я. – Все же знают, что Бессмертных не остановить. А вот у некоторых не было иного выхода – Наследник чуть не погиб, а удар Бессмертных был отражён. Это раз. Другой пример – войны всегда идут в округе крепостей и вдоль дорог. А ведь Мир большой. И рано или поздно кто-то поведёт войско не там, где принято. И смахнёт с доски все расклады фигур.
Мазор застонал, схватившись за голову:
– Они же могут лазутчиков засылать где угодно! А мы только-только заставы на дорогах организовали!
– И рано или поздно кто-то вооружит не только воинов, а вообще всех. Даже женщин и детей, – добавил я.
Паладин опять застонал:
– Тьма и на такое способна! Они нас просто сметут!
Поделиться книгой: