Муж поневоле

— Гюльчатай, покажи личико.

Та опустилась, ставя поднос на каменный бортик, и откинула чадру вверх, показывая бледное от страха лицо с лихорадочно блестящими глазами.

Я кивнул, позволяя опустить непрозрачную ткань. Ну а что вы хотели? А вдруг там вовсе не Гюльчатай, а самый что ни на есть Абдулла? Мне неожиданности не нужны.

Взяв еду, служанка покорно пошла вслед за мной, но, посторонившись при входе, я пустил её вперёд, ещё раз бдительно обозрев окрестности. Зайдя следом, тут же восстановил плетение на двери. Сказал нерешительно замершей у подножия лестницы девушке:

— Иди, не бойся, путь я расчистил.

Пока мы шли до спальных покоев, я методично восстанавливал плетения за своей спиной. Пусть было нудно и муторно повторять такую процедуру по три раза на дню, зато не страдала безопасность, что куда важней.

Зайдя внутрь, я дождался, пока служанка расставит блюда на столе, снимет чадру и, опустив взгляд вниз, скромно сядет на краешек подушек.

Зухра, как и Зульфия, не выдержала психологических нагрузок, и ко мне уже третий день подряд приходила эта новая черноволосая девица, безропотно пробуя все блюда и отвечая на вопросы.

Звали её, конечно, не совсем Гюльчатай, но очень похоже, и я, не слишком заморачиваясь с запоминанием, просто переделал на привычный слуху манер, вспомнив культовое “Белое солнце пустыни”.

Девушка не возражала.

— Так, что тут у нас? — присел я чуть поодаль, так, чтобы, если она решит пырнуть меня чем-то острым, ей бы пришлось для этого вставать и тянуться ко мне, теряя время. — А попробуй-ка вот этот плов, — показал я ей пальцем, — вот отсюда, отсюда и отсюда.

Дождавшись, когда служанка покорно возьмёт пальцами из трёх наугад выбранных мною мест в блюде и съест, я быстро, следя за руками девушки, пока она ничего туда не подсыпала, пододвинул плов к себе.

— И компотик отпей, пожалуйста, то есть сорбет. Ага, хорошо.

Так она перепробовала все блюда, и я, дождавшись, когда истечёт положенный срок, принялся с аппетитом всё поглощать.

Посматривая на всё так же неподвижно сидящую Гюльчатай, сполоснул пальцы в чаше с водой, поинтересовался:

— Ну расскажи, что обо мне говорят?

— Ничего, господин, — тихо произнесла та.

— Совсем ничего?

Откинувшись на подушки, я вгляделся в симпатичную девчушку, нервно теребящую пальчиками ткань шаровар.

— Совсем, господин, — ответила она, стараясь не смотреть на меня.

— Странно. Что, никто пока даже не говорил, что я на ужин кушаю девственниц?

Я иронизировал, но девушка внезапно вздрогнула и сжалась.

— Ты что, — от изумления я приподнялся и, придвинувшись ближе, пальцами взял её за подбородок, заставляя взглянуть на меня, — и вправду боишься, что я тебя съем?

Собеседница моя задрожжала ещё сильней, а затем ответила:

— Нет, господин, не этого.

— А чего?

— Говорят, — набравшись толики мужества, начала Гюльчатай, — что вы выпиваете из девушек жизненные силы и молодость, чтобы самому оставаться молодым.

— Это с чего вдруг? — опешил я.

— Другие девушки, что были тут до меня, заметно постарели. Это все говорят.

— Ничего они не постарели, — ответил я, отстраняясь и снова облокачиваясь на подушки, — это всё стресс и излишние переживания. Да и зачем мне красть их молодость? Я и так не старый.

— Говорят, господин, — ещё тише произнесла девушка, — что на самом деле вы — старый злой колдун, который околдовал нашу госпожу. Вы только выглядите молодо, а на самом деле вам уже сотни лет.

— Мда… — вздохнул я. — Какая же невежественная серость. То-то меня сюда в беспамятном состоянии привезли да окольцевали. Скажи лучше, а не злоумышляет ли кто напасть на меня?

— Что вы, господин, — вскинулась служанка, — кто же нападёт на такого могущественного колдуна? Наоборот, все боятся, что вы нашлёте на них мор или болезни.

“Ну хоть что-то положительное в образе колдуна. Если боятся, то не нападут. Впрочем, слишком сильный страх может толкнуть на крайние меры. Пусть боятся в меру”, - решил я.

— Значит так, Гюльчатай, — я добился того, чтобы она вновь посмотрела на меня, — передай остальным, что я не буду насылать на них никакие проклятия и болезни, пока моей жизни ничего не угрожает. Поняла?

— Поняла, господин, — кивнула она.

— Ну раз поняла, тогда собирай всё со стола и пойдём, провожу тебя до выхода.

Выпроводив служанку, я, довольный, что внятно и доходчиво объяснил всё той, направился дальше изучать доставшуюся мне библиотеку.

Да, забыл рассказать. В крыле дворца, где я обитал, располагалась весьма достойная библиотека, сделавшая бы честь таковой в каком-нибудь городском управлении инквизиции империи Карн. Не таком большом, как моё родное, конечно, но всё же.

Полазив по стеллажам, я нашёл очередную книгу о прежнем государстве людей и, усевшись в кресло прямо там, вчитался в витиеватый и потому сложнее воспринимаемый текст, периодически прерываясь на осмысление особо закрученных речевых оборотов автора.

Ещё раз посмотрев на обложку, разобрал полустёртую фамилию — “Лидас”.

— Алехандро Лидас, — пробормотал я. — Проще надо было быть, Алехандро, проще. Для людей писать, а не извращаться высокой словесностью.

Увы, полезного в итоге причерпнул мало, да и то в основном о внутреннем устройстве страны, где статус в обществе напрямую зависел от магической силы. Кстати говоря, похоже, там и евгеникой не брезговали, пытаясь получить более магически одарённое потомство.

Постепенно я даже втянулся — книга тянула скорее на художественный роман, нежели на сухую документалистику, да и к стилю автора со временем привык. А картинка стала вырисовываться следующая.

Во-первых, самой главенствующей была ментальная магия, собственно, её адепты и составляли всю правящую верхушку империи. И правили они железной рукой, благо могли не просто читать мысли своих подданных, но и полностью брать их под свой контроль.

Вторыми по значению шли стихийные магии огня и воздуха — то были боевики, своего рода военный орден. Водники, идущие следом, в основном делали то же, но только не на суше, а на море. Ну а маги земли стояли на самой последней ступени, занимаясь какими-то прикладными задачами вроде смены рельефа и участия в крупных стройках. Именно они, кстати, создавали высоченные башни верховных магов и циклопические города, в которых жило до миллиона населения.

Правда, на сегодняшний день всё это великолепие разрушено, кое-где — до основания. Однако всё ещё можно было найти вход в подземную часть зданий и сооружений, что, впрочем, сопряжено с большим риском. Из подобных поисков мало кто возвращался.

Зачитался я прилично, оторвавшись от книги далеко заполночь, когда прочёл её всю, от корки до корки. Устало отложил на столик возле кресла, расправив плечи, выпрямился и потянулся, разгоняя кровь по порядком затёкшему телу. А затем замер, застыв прямо на месте с поднятыми вверх руками. Потому что внезапно почувствовал что-то странное.

Это сложно объяснить, но чувство было такое, словно я — паук, а у паутины, в центре которой я сижу, внезапно исчезла одна тоненькая ниточка, отчего вся сеть тут же чуть изменилась, перераспределив усилия и компенсируя исчезнувший тяж.

Мгновенно покрывшись холодным потом, я понял: вот оно, началось. Кто-то развеял одно из моих проклятий. Причем именно развеял, а не активировал. Закрыв глаза, я прислушался к ощущениям, уловил ещё одно пропавшее проклятье и внезапно осознал, где именно. Чердак. Точно, оба заклинания были на чердаке.

Благо мой резерв успел восстановиться почти наполовину, а значит, можно было и повоевать малость.

Медленно и аккуратно я поднимался по лестнице, не шумя и подолгу замирая, чтобы не вспугнуть противника. Тот успел снять ещё пять моих ловушек, но до конца было пока далеко, я постарался на славу.

— Шутан! — услышал я резкий женский шёпот. — У меня перед глазами всё рябит. Здесь десятки проклятий, может, даже сотни.

— А что они делают, ты можешь видеть? — уточнил хриплый мужской голос.

— Какие-то да, угадала, но большинство мне незнакомы. Это не деревенская бабка наворожила, тут, голову на отсечение даю, кто-то из имперских ведьм постарался.

— Здесь нет ведьм. Слышала же, что в деревне болтают, один колдун и больше никого.

— Ага, один колдун, — язвительно ответила незнакомка. — У мужиков в нашем деле сил чуть, а тут наверчено столько, что даже мне на неделю работы, не меньше.

— И что ты предлагаешь, Алла? Всё бросить и улететь? Тут сотни сокровищ и колдун, который сейчас спит. Ни стражи, ни слуг.

— Нет, Дин, не предлагаю, но дай мне время разобраться в этой мешанине проклятий, иначе никаких сокровищ нам не видать.

“Их двое, — понял я. — Алла, ведьма, судя по всему, и какой-то Дин. И, похоже, это самое обыкновенное ворьё, а не наёмные убийцы”.

Маленько отлегло — всё-таки не покушение. Просто очередные безработные граждане решили поправить своё благосостояние путём экспроприации чужого имущества.

Робингудами здесь и не пахло, поэтому я решил с наглыми вторженцами не церемониться и, воспользовавшись тем, что неизвестные вновь увлеклись распутыванием моих ловушек, накрыл их поочерёдно дезорганизующим заклятьем. Рухнув как подкошенные, они тяжело завозились на полу, а я, снимая часть ловушек на своём пути, подошёл к ним и, присев, принялся разглядывать незваных гостей.

— Красивая, — констатировал я, в неверном свете луны, пробивающемся через слуховое окно, разглядывая лицо юной девушки. Заметив, что она почти смогла оборвать питающий контур проклятья, добавил ещё. Оценив её потенциал, чуть улыбнулся, произнёс: — Не старайся, девочка, я сильнее тебя, мои заклятья тебе так просто не скинуть.

Посмотрел на парня рядом. Ну что сказать, обыкновенный жулик, тоже весьма молодой. Ничего особенного.

— И как же вы, две пташки, сюда ко мне прилетели?.. — пробормотал я. Огляделся, прикидывая, откуда они шли, и, безошибочно определив нужное слуховое окно, подошёл, выглянув на крышу. Чуть кивнул сам себе, сразу натолкнувшись на припаркованный у окна ковёр-самолет. Не зря, ой не зря меня паранойя гоняла по всему крылу. Не такой уж тут и редкий транспорт эти коврики, раз какое-то ворьё на них невозбранно рассекает.

Высунувшись, я скатал ковёр трубой и затащил внутрь, пусть на чердаке полежит, не привлекая внимания. Вернулся обратно и придирчиво обыскал обоих воришек. Девушку — особенно тщательно, не обращая внимания на её нечленораздельные возмущённые вопли. Слишком часто, насколько я помнил, дамы любили прятать в укромных местах различные колюще-режущие штуки.

Затем нашёл верёвки и тщательно связал им руки за спиной, и уже после этого снял с них наложенные проклятия, чуть отходя и осматривая угрюмо усевшихся на полу пленников.

— Ну что, Алла и Дин, давайте знакомиться. Ваши имена я уже знаю, так что теперь мой черёд представляться. Звать меня Павел Алексеевич, и да, я тот самый злой колдун, о котором вы слышали в деревне.

Выдержав небольшую паузу, я улыбнулся и добавил:

— Ну что, воришки, обсудим ваши перспективы?

Глава 2

Что делать с двумя воришками, я так и не решил. Во первых потому, что они не были наемными убийцами, и врожденное человеколюбие не позволяло мне хладнокровно от них избавиться. Да и хорош был бы я как инквизитор, начни творить такое.

Отпустить? Тоже вариант так себе, ибо что им мешает попробовать повторить налет, только с учетом полученных обо мне знаний?

Вот поэтому я поступил хитрее.

Насколько я разобрался в их взаимоотношениях, оба воришки не просто были напарниками по ремеслу но и любовниками, хоть и пытались скрыть от меня этот факт, вот только инквизитора, пусть и без кольца, обмануть сложно, я нет-нет, но ловил их взгляды бросаемые друг на друга. Причем Алла испытывала куда более сильные чувства чем Дин. Этим я и решил воспользоваться. Поэтому парень получил от меня комфортабельную клетку на чердаке, быстро, прямо на их глазах слепленную из подручного материала бытовой магией, а девушка почетный статус пробовальщицы блюд.

Что мешало Дину разломать клетку и сбежать? Магия конечно, что-же еще. Заковыристое проклятье на два контура. Внутренний контур был настроен таким образом, что срабатывал только при ослаблении внешнего, а внешний контур, что служил этаким спусковым крючком удерживающим всю ловушку от срабатывания, постоянно требовалось подпитывать.

Попытка просто развеять внешний контур тут же привела бы к мгновенному срабатыванию внутреннего с соответствующим эффектом, для Дина весьма неприятным, практически мгновенно смертельным, я бы сказал.

Всё это я любезно объяснил Алле, очень подробно и доходчиво. Боязливо косясь на меня, она пощупала чуть зазвеневшие нити проклятья щупом своей силы, и побледнела еще больше, бросая полные отчаяния взгляды на парня за решеткой.

Стоило ли говорить, что настроено было все так, что контур требовал суточную подпитку ровно в том объеме, что соответствовал резерву девушки.

Это была моя страховка от необдуманных действий с её стороны. Если она попытается накопить резерв для нападения на меня — Дин умрет. Если она сбежит — Дин умрет. Даже если она каким-то образом сможет меня убить, Дин все-равно умрет, просто потому, что снять проклятье ей не хватит знаний, а все свои силы на его подпитку она не сможет отдавать вечно.

Жизнь её любовника всецело зависела от моей благосклонности, я очень подробно ей все объяснил и показал, и ей, волей неволей, пришлось соглашаться на все мои условия.

Вот поэтому, когда на следующий день ко мне пришла Гюльчатай, я показал на скромно притулившуюся у стола Аллу, и торжественно сказал, — Все, теперь больше не надо пробовать мою еду, теперь это будет делать она.

— Спасибо, господин! — обрадованно прощебетала служанка, быстро расставив на столе блюда и намереваясь поскорее выбежать обратно.

— Стой-стой, — вынужден был притормозить я её, — а последние новости кто мне рассказывать будет? Будь добра, посиди вон там, подожди, — я показал на пуфик в дальнем углу комнаты, куда та, уже без особой радости на лице и присела.

Пока Алла пробовала весь ассортимент блюд, я по заведенному мною же порядку опрашивал Гюльчатай о том, что происходит в деревне и окрестностях.

Впрочем, всё было как всегда, и я успокоенно кивал, не забывая насыщаться, пока вдруг случайно не вычленил из девичьего щебета сработавшую как триггер фразу: — А еще в деревню прибыл какой-то знатный господин, но один. С ним еще Калим-бей встречался.

— Стоп, — я замер, не успев донести до рта очередную порцию плова, — какой знатный господин?

— Не знаю, господин, он был всего один день и сегодня утром уехал.

Интересно девки пляшут. Что это за незнакомец, да еще и ведущий какие-то шашни с главой вроде как моей охраны, о котором я узнаю из третьих рук. Я печенкой почуял, что дело тут неладно. Не начало ли это заговора против меня? Следовало немедленно разобраться.

— Где Калим-бей сейчас?

— Был внизу, господин, — покорно ответила девушка и я, хмуро кивнул ей, чувствуя, что теряю к еде всякий интерес, — пойдем, мне он нужен.

Поднявшись, я посмотрел на Аллу, опустившую взгляд вниз и приказал, — остальное подели между собой и Дином и отнеси ему. Останешься с ним, я потом за тобой приду.

Удостоверившись, что та всё поняла, поманил за собой служанку, вновь выходя в коридор.

— Тарелки потом заберешь, — коротко произнес я, растерянно оглядывающейся на стол Гюльчатай.

Воровку я отослал специально, незачем начальнику охраны знать о новых постояльцах. Нет, он конечно и так скоро будет в курсе, я был почти уверен, что он опрашивает служанку как и я, но знать со слов и увидеть самому — разные вещи. Дистанцию между моими невольными гостями и обслугой поместья я планировал соблюдать максимально.

Выйдя во двор, я внимательно оглядел тройку кучкующихся поодаль стражников, усиленно делающих вид, что не замечают меня, затем несколько лучников в привратной башне. На всякий случай приготовил дезориентирующее плетение, перебарывая себя, сделал несколько шагов по ступеням вниз. Из под защиты напичканого проклятиями дома выходить было физически некомфортно.

— Калим-бея, позовите.

Ноль реакции. Я кашлянул, постарался сделать голос грубее, — Калим-бея ко мне!

Еще раз, нахмурившись, обвел взглядом резко оглохших стражников, продолжавших смотреть куда угодно но только не на меня, решая, что делать дальше. Ну не проклятиями же в них кидаться, чтобы привлечь внимание.

Положение спасла Гюльчатай, скромно стоявшая чуть впереди. Повернулась, — Я сейчас найду, господин. — После чего поспешно скрылась в саду, если так можно было назвать пальмы и кустарник оазиса вокруг которого и был построен дворец принадлежавший Ниике.