Помоги проекту - поделись книгой:
— Он коллекционер? Что он собирает?
— Старинную посуду, насколько мне известно. У него прекрасная коллекция! Но, Джарод, мистер Роджерс адвокат, он богатый и уважаемый человек! Он не мог…
— Если бы вы знали, Эйб, сколько богатых и уважаемых людей делают то, в чём их никак нельзя было заподозрить! Впрочем, возможно, мистер Роджерс и ни при чём. У кого-нибудь, кроме вас, есть ключи от вашего дома и от магазина?
— У моей соседки миссис Мэйсон, — хмурясь, ответил антиквар. — Это у неё сегодня утром я купил для вас бисквиты. Я оставил ей ключи… на всякий случай, понимаете? Я больной человек, Джарод. Но она тоже…
— Да-да, порядочная и уважаемая женщина, я в этом нисколько не сомневаюсь! — Притворщику жаль было мучить старика подозрениями, но выбирать не приходилось. — Она живёт одна?
— С сыном, его зовут Брайан. Он славный, добрый мальчик. Он не стал бы… — мистер Гриффит осёкся и махнул рукой.
— Так. А что с вашей бывшей помощницей, Мелани? У неё ведь тоже были ключи?
— Естественно. Она вернула мне их перед отъездом, но…
— Но что?
— Знаете, друг мой, этот парень, приезжий, за которого она вышла замуж — он никогда мне не нравился! Я бы не удивился, если бы узнал, что он велел ей сделать дубликаты…
В следующие пять минут Джарод пытался выяснить, чем же плох муж Мелани, но внятного ответа не добился: похоже, мистер Гриффит был просто обижен на чужака, по вине которого лишился помощницы. Хватит пока неприятных расспросов, решил Притворщик, нужно только условиться о легенде.
— Что вы сказали обо мне миссис Мэйсон, когда покупали у неё бисквиты? — поинтересовался он.
— Ничего, — озадаченно ответил старик. — Просто сказал, что у меня гости.
— Завтра, Эйб, скажите ей, что я искусствовед. Меня прислали к вам от аукциона, где вы собираетесь выставить кое-какие вещи. Договорились?
— Хорошо. Искусствовед, расследующий кражи… Кто же вы на самом деле, мистер Хайден?
— Я говорил — путешественник! — Джарод улыбнулся, встал и подошёл к окну.
За окном медленно кружились белые хлопья. Снегопад начался ещё утром, и теперь вдоль тихой узкой улочки громоздились сугробы. В свете гирлянд, украсивших к Рождеству дома местных жителей, сугробы искрились и переливались всеми цветами радуги, как волшебный ковёр. И только перед антикварным магазином на снегу лежала тоскливая синяя тень.
— Эйб, у вас есть ёлочные гирлянды?
— Что? Гирлянды?! — резкая перемена темы изумила антиквара. — Вероятно, да. Миссис Гриффит их очень любила…
— Давайте, и мы используем их по назначению! — с удовольствием предложил Притворщик.
Вскоре фасад магазина мистера Гриффита стал выглядеть таким же праздничным, как другие окрестные фасады, а у хозяина и его помощника поднялось настроение.
За ужином они говорили о французской живописи семнадцатого века и об истории европейских аукционных домов, но Джарод то и дело выпадал из разговора. Расслабившись, он вдруг вспомнил свой сегодняшний сон, близкая ночь будоражила воображение. Вряд ли Притворщику хотелось вновь ощутить себя белкой, но какая-то часть сознания явно застряла там, в странном, пронизанном магией мире. И ещё страшно интересно было узнать, что за женщина явилась в подземелье к Многоликому! А потому, когда антиквар спросил, что предпочитает его гость — коньяк или виски, он честно ответил:
— Не люблю я крепкие напитки, Эйб. А вот той чудесной жидкости, которой вы меня вчера угощали, выпил бы охотно.
— О! Вам понравился Нектар Полуночи! — обрадовался старик.
— Но, с вашего позволения, я выпью его в своей комнате. Что мне совсем не понравилось, так это спать в кресле, — засмеялся Джарод.
Глава третья,
Потайная лестница, по которой Принцесса пробралась в подземелье, была узкой и пыльной — пришлось прижать к себе подол, чтобы не испачкаться. Пройдя ощупью два пролёта, она включила прихваченный с собой фонарик, осмотрелась, потом приподнялась над ступенями и дальше уже не шла, а летела. Чем глубже она спускалась, тем легче было удерживать себя в воздухе — магическая энергия, источник которой прятался в недрах планеты, прибывала. Становилось всё холоднее, но девушку согревало волнение: сейчас, сейчас она увидит того, о ком четыре года говорит вся Авитания!
Человека, который может быть, кем захочет. Настоящего кудесника, такого, каких в мире почти не осталось — Одарённые рождались всё реже, и никто не знал, почему. Человечество утрачивало способность пользоваться магической энергией, хотя сама энергия — вот она, никуда не исчезла, пульсирует под ногами, пробиваясь сквозь базальтовую толщу! Принцесса чувствовала эти волны, поскольку тоже была Одарённой, но её тайное умение летать выглядело забавной безделицей по сравнению с могущественным даром к превращениям.
На последнем этаже в глубине коридора сочилась тусклым светом лампочка. Летунья погасила фонарик. Она уже бывала в подземелье, ещё ребёнком исследовав Замок вдоль и поперёк. Через двадцать метров по правую руку будет клетка — единственное место, где могли запереть Многоликого. Девушка задержала дыхание и услышала, как лязгает цепь. Так и есть — он здесь!
При её появлении человек за решёткой замер и хрипло произнёс:
— Кто вы?
Звук его голоса заставил Принцессу вздрогнуть — это был знакомый голос! Секунду поколебавшись, она вновь зажгла фонарик и направила его на пленника, сама оставаясь в тени. Прежде чем прийти сюда, она закрыла лицо вуалью, но лишняя осторожность не помешает. Мужчина зажмурился от яркого света и отвернулся.
— Извините, — прошептала девушка. — Вот вы какой… Многоликий.
Он тоже вздрогнул, как будто узнал её голос, открыл глаза и повторил настойчивей:
— Кто вы?!
Принцесса не ответила. Она разглядывала его, скользя сверху вниз лучом фонарика. Многоликий был молод и хорош собой, и это почему-то её удивило. Но ещё больше её удивило, что его облик оказался таким же знакомым, как и его голос: «Откуда я могу его знать?!» Резкие и выразительные черты, тёмные круги вокруг глаз, глубокая царапина через левую щёку. Багровые пятна синяков на груди и на плечах. На животе — широкий пояс с металлическими заклёпками, о назначении коего догадаться было нетрудно. Грязные и порванные чёрные брюки, босые ступни на сыром каменном полу.
— Вы замерзли! — вырвалось у неё непроизвольно.
— О да, в моём положении это самое скверное! — мужчина саркастически улыбнулся.
Девушка готова была поклясться, что видела раньше эту улыбку. Она испытывала неловкость и не понимала, как держать себя с Многоликим, но была слишком заинтригована, чтобы уйти.
— Кто же вы и зачем сюда пришли, сударыня? — вновь спросил пленник после паузы. — Так спешили на бал, что перепутали лестницу?
— Неважно, кто я. Но я столько слышала о вас, что должна была…
— Ладно, сам догадаюсь, — перебил Многоликий. — Вы пришли тайком, значит, вряд ли воспользовались главной лестницей. Найти другую дорогу мог лишь тот, кто знает Замок, как свои пять пальцев, значит, вы здесь живёте. Вы одеты в бальное платье, украшенное живыми цветами, у вас аристократический выговор, значит, вы не прислуга, а знатная дама. И вы умеете летать… — он перевёл дух и продолжил: — Как известно, летать умела Королева, но она, мир её памяти, скончалась десять лет назад. Этот дар передаётся только по наследству, значит, вы её дочь, принцесса Авитанская! — пленник сделал шаг назад и отвесил шутовской поклон. — Здравствуйте, выше высочество! Счастлив видеть вас в своей скромной обители.
Оторопевшая Принцесса попыталась спасти положение:
— Летать?! Что за дикая мысль?
— Бросьте. О том, что её величество — Одарённая, не писал разве что «Вестник Короны».
— С чего вы взяли, что летать умею я?!
Он хмыкнул.
— Покажите ноги.
— Что?!
— Ваше высочество, покажите, какая на вас обувь.
Осознав, что её раскусили, девушка приподняла край подола. Фонарик болтался на запястье, в круг света попадали то кусок заплесневелой стены, то щербатая решётка, то босые ступни Многоликого… то её собственные ступни в серебристых бальных туфлях на высоких каблуках.
— В таких туфлях вы не смогли бы идти бесшумно, — сказал не в меру наблюдательный пленник. — Но вашему появлению предшествовал только шелест платья. Вывод: вы не пришли, а прилетели. Не волнуйтесь, я никому об этом не расскажу.
Принцесса молчала. Многоликий помолчал тоже, а потом вдруг попросил:
— Пожалуйста, уберите вуаль.
Она послушалась, не раздумывая. Он рассматривал её с таким же любопытством, с каким его только что рассматривала она, лицо мужчины смягчилось.
— Вы гораздо моложе, чем на фотографиях. И совсем не боитесь меня — почему?
— Тем, кто… ни в чём не виноват, вы никогда не причиняли вреда, — пожала плечами Принцесса. — Об этом не писал разве что «Вестник Короны».
— А вы, стало быть, ни в чём не виноваты… — он вдруг снова помрачнел. — Даже в том, что явились посмотреть на меня, как на экзотическую тварь.
— Я не думала, что вы так это воспримете… — растерялась девушка.
Глаза Многоликого метали молнии.
— А что, есть другие варианты? Простите великодушно, ваше высочество! Я и рад бы показать вам пару весёлых фокусов, да вот подарок королевский мешает, — он в ярости дёрнул пояс и выкрикнул: — Уходите, здесь вам не зверинец! Проваливайте!
Принцесса вспыхнула и, не говоря ни слова, бросилась прочь.
Как только девушка ушла, Многоликий вновь принялся бродить от стены к стене, хромая, но ни на секунду не останавливаясь, чтобы не замёрзнуть. Однако вскоре его всё равно начала бить дрожь, икры свело судорогой. Постанывая сквозь зубы, мужчина прислонился спиной к решётке, закрыл глаза и потянул вверх окоченевшие пальцы ног, пытаясь унять судорогу, но легче ему не стало. Скорей бы хоть кто-нибудь пришёл, пока он тут не двинул кони от холода!
В том, что к нему придут, Многоликий не сомневался: иначе бы зарезали без затей, пока он валялся в беспамятстве. Он даже предполагал, кто именно должен прийти. Чего он никак не мог предположить заранее, так это появления юной особы с гортензиями, оказавшейся наследной принцессой Авитании. Зачем она была здесь? Неужели, действительно, лишь за тем, чтобы увидеть «экзотическую тварь»? Дрянная пустоголовая девчонка!
Да он и сам — не намного умнее! Подумал было… решил, что… Злыдни болотные, вспомнить — и то стыдно!
В тот момент, когда вместо придворного мага с выразительным прозвищем «Потрошитель» у решётки возникла девушка в бальном платье, пленник задохнулся от шальной надежды. У девушки был знакомый, как будто тысячу раз слышанный прежде голос. Многоликому вдруг почудилось, что она — одна из тех, кого он когда-то спас, и теперь она проникла в Замок, чтобы спасти его. Сообразив, что перед ним всего лишь Принцесса, мужчина не стал раздумывать, мог ли он встречаться с ней раньше — сейчас это не имело никакого значения.
Природный оптимизм Многоликого постепенно сдавал позиции холоду, злости и отчаянию. Силы пленника были уже на исходе, когда коридор и камера вдруг озарились ярким жёлтым светом, больно ударившим по глазам. Мощные лампы под потолком, незаметные и неуместные в анахроничном средневековом мраке, включились все до единой. Вдали раздались тяжёлые шаркающие шаги. Многоликий отшатнулся от решётки, развернулся в сторону коридора, выпрямился и натянул на лицо презрительное выражение. Придворный маг — это, конечно, был он — достиг, наконец, клетки, встал перед нею, скрестив руки на груди, и прохрипел:
— Надо же, в кои-то веки они не промахнулись! Это действительно ты, Многоликий, — засмеялся кашляющим смехом и добавил: — Как я мечтал о нашей встрече!
— Не могу ответить такой же любезностью, — равнодушно сказал пленник. — Переходи сразу к делу, Реймо. Зачем я здесь? Чего вы от меня хотите?
— Он ещё спрашивает! Государственный преступник — спрашивает, зачем его арестовали! — Потрошитель снова коротко рассмеялся. — Забавно. Непременно расскажу его величеству.
— Ты не хуже меня знаешь, что я не убийца и не заговорщик.
— У королевской Охранной службы другое мнение, и суд, конечно, спорить с ней не будет. Ты больше не выйдешь на свободу, Многоликий.
— Суд? Полно, господин придворный маг. Нужны ли вам такие хлопоты?
— Его величество чтит законы и никого не карает без суда и следствия. В отличие от некоторых своих ретивых подданных.
Многоликий промолчал, выжидая. Потрошитель не сводил с него оценивающего взгляда и разве что языком не цокал от удовольствия.
— Процесс будет закрытым, мой мальчик, твоё присутствие там не потребуется. Тебя приговорят к пожизненному заключению и оставят отбывать его здесь, в этой прекрасной современной камере со всеми удобствами. Хорошая новость в том, что томиться в неволе слишком долго тебе не придётся. Через пару недель ты умрёшь от воспаления лёгких. Или даже раньше, если заключённому — совершенно случайно, разумеется — забудут приносить еду и воду. Приятная перспектива, не так ли?
— Ты не пришёл бы сюда, Реймо, если бы она была единственной.
— О нет, она не единственная, — придворный маг осклабился. — Было бы жаль не оставить тебе выбора. Одарённых и так слишком мало, чтобы ими разбрасываться. Особенно таким ценным материалом, как ты!
— И каков другой вариант? — спросил Многоликий, уже догадываясь, что услышит в ответ.
— Предоставить себя для моих исследований, — приподнимая брови, произнёс Потрошитель. — Работать с упирающимся агрессивным объектом — занятие нервное и неблагодарное. Сейчас ты всё-таки не кролик… и не белка, — он фыркнул, вспоминая. — Хотя, я уверен, до белок, кроликов и других симпатичных зверушек дело у нас дойдёт. Со временем — когда я научусь тобой управлять.
Грудь пленника стиснуло змеиными кольцами страха. Потрошитель смотрел теперь прямо в глаза Многоликому своими бесцветными глазами, наблюдая за реакцией. Увиденное его устроило.
— Согласившись, ты немедленно получишь одежду, постель и прочее, — продолжил он буднично. — Ты, конечно, навсегда останешься в Замке, но небо ещё увидишь. Подобрав ключик к твоим способностям, я позволю тебе выйти наверх. Чем меньше ты будешь сопротивляться, тем быстрее это произойдёт.
Что можно было ответить? Отказаться, злыдни болотные — значит, сгнить заживо в отвратительной каменной яме. Согласиться — получить шанс вырваться на волю.
— Я принимаю твоё предложение, Реймо, — сказал Многоликий после паузы.
Тон у него был такой же будничный, как у придворного мага, но трясло его теперь не только от холода.
— Прекрасно, мой мальчик, прекрасно! Я в тебе не ошибся, — удовлетворённо гаркнул Потрошитель. — Всё, что нужно, принесут прямо сейчас.
Он удалился, шаркая. Три минуты спустя — подлец Реймо, очевидно, не сомневался в успехе — явились тюремщики. Многоликого приковали наручниками к решётке, затем узилище открыли. Тесное пространство в мгновение ока заполонили вещи. Большую его часть заняла монструозная хромированная кровать с подлокотниками, куда сильнее напоминающая экспериментальный стенд, чем место для сна. Мужчина отвернулся, чтобы её не видеть. О назначении бесчисленных странных приспособлений, которые внесли вслед за нею, не хотелось даже думать.
Оставшись один и получив возможность двигаться, Многоликий переоделся в оставленную ему одежду. Штаны и рубаха из толстой и грубой шерстяной ткани были гадкими на ощупь, но быстро его согрели, боль в ногах утихла. Он умылся, съел тарелку безвкусной горячей похлёбки и остался сидеть у стола. В этот раз ждать пришлось недолго, придворный маг возник у решётки почти сразу.
— Как видишь, мой мальчик, я держу слово. Надеюсь, и ты меня не разочаруешь.
— Что я должен делать?
— Ляг, — Реймо указал подбородком на кровать. — Положи руки на подлокотники.
Многоликий подчинился. Как только он коснулся подлокотников, раздался щелчок, запястья прижало тугими металлическими зажимами.
— Мне не терпится приступить к работе! — Потрошитель потёр ладони и зазвенел ключами, отпирая клетку.
— Но папа!..
— Что «папа»? — Король был рассержен и не скрывал этого. — Я знаю, ты терпеть не можешь Брайж и не чаешь от неё избавиться, но сейчас ты перешла все границы! Выдумать, что она изменяет мне с твоим несовершеннолетним братом… уму непостижимо! Скажи мне такое кто-нибудь другой, я приказал бы выслать негодяя из страны. Но от родной дочери…
— Вот и вышли меня! — звенящим от близких слёз голосом предложила Принцесса. — Зачем ты держишь меня здесь, если даже не веришь мне?!
— Тебе прекрасно известно, зачем. Древних законов никто не отменял, — отец нервно поправил воротник и прищурился. — Прекрати позорить свой титул, ты второй день подряд заставляешь меня краснеть. Меня предупреждали, что девочкам часто бывает трудно смириться с появлением мачехи, но я думал, ты уже взрослая, и…
Поделиться книгой: