Когда струится бархат

— Мой брат очень рассердился оттого, что потерял гнедого коня, — добавил молодой валлиец, метнув на Адама робкий взгляд. — Я собирался позлить брата тем, что вернусь из нашего набега верхом на том самом коне, которого он упустил. А вместо этого получается, он должен меня выкупать и еще говорить врагам спасибо за спасение жизни брата.

— Возможно, при таких обстоятельствах он предпочел бы, чтобы ты погиб, — сухо заметил Майлс.

В ответ Родри слабо улыбнулся.

— Все же братская любовь обычно побеждает.

* * *

Адам решительными шагами пересек солярий, подошел к жаровне, чтобы согреть руки, и посмотрел на Майлса.

— Вы понимаете, что все это означает?

Майлс новел плечами.

— Может означать многое, — глубокомысленно начал он. — Но самое главное, моя внучка собирается вверить свою судьбу убийце собственного мужа!

— Майлс, нельзя допускать, чтобы она совершила этот шаг!

Приспущенные морщинистые веки старика приоткрылись, сверкнувший взгляд свидетельствовал о недюжинной умственной энергии.

— Останови ее.

— Как? — развел руками Адам. — Хельвен знает, что я ненавижу даже упоминание имени де Мортимера. Поэтому все, что я расскажу, отметет как бред или пустые фантазии. Что я должен сделать? Похитить ее, перекинув через седло?

— Стоит попробовать, если иные методы не помогут, — с улыбкой заметил Майлс и снова стал серьезным. — Адам, мне уже перевалило за восемьдесят. Неужели я должен все тебе разжевать и вложить в рот? Поезжай к королю, расскажи ему всю эту историю и, раз уж ты этим занялся, попроси выполнить твое желание.

Адам прищурил глаза.

— Какое еще желание?

— Разве ты уже получил награду за неустанные усилия по охране его очаровательной дочери? Насколько я знаю Генриха, у тебя должен был скопиться целый мешок обещаний, ни одно из которых не исполнено.

— Вряд ли он изменит своим привычкам! — недовольно фыркнул Адам. — Если мое желание будет связано с посягательством на его казну, король просто откажет, и все.

— Это не должно быть связано с деньгами, — вкрадчиво продолжил Майлс, — попроси у него Хельвен в жены.

Желтоватые глаза Адама удивленно расширились.

— Попросить у него Хельвен? — растерянно повторил он неестественно высоким и дрожащим голосом, словно говорил не мужчина, а подросток.

— Ты владеешь своей собственностью по праву, данному самим королем, как и Ральф. Надеюсь, Гийон, когда придет в себя от столь шокирующих новостей, не станет возражать против твоего сватовства. По-моему, это даже будет для него более приемлемым вариантом.

Адам покачал головой и отошел от старика к стене, рассматривая рисунок драпировки. Ее выткала мать Адама задолго до его рождения, и ее сильно выела моль. Сердце Адама лихорадочно колотилось, мысли беспокойно перебегали с одного объекта на другой.

— Тебе нужна жена, — на лице Майлса показалось слегка лукавое выражение. — Твой дом все больше зарастает грязью.

— Это невозможно, — деревянным голосом отозвался Адам, — я ее приемный брат.

Майлс процедил по-валлийски какое-то грубое ругательство, затем вновь перешел на французский язык:

— Значит, вот как ты к ней относишься?

Адам резко обернулся, порывисто опустился на скамеечку и взялся руками за гудевшую от безумных видений голову.

— Да нет же, — простонал он. — Раньше — да, когда был маленьким, я просто любил ее, как свою сестру. Однако все давно переменилось, во всяком случае, для меня. Но Хельвен до сих пор меня воспринимает только как брата.

Майлс недоверчиво приподнял бровь.

— Ты в этом уверен?

— Она ясно показала это, когда я пригнал коней.

— Если и показала, то больше от страха, чем от убежденности, могу тебе гарантировать. — Майлс задумчиво посмотрел на молодого человека. — А я всегда догадывался, что ты неравнодушен к этой девчонке. Однако мальчишки часто меняют предмет своего интереса, их привязанность обычно выдерживает не больше нескольких месяцев. Вырастая, они забывают о первых любовных вожделениях. Девочки в этих вопросах всегда более взрослые. — Адам ничего не ответил, продолжая сидеть, сгорбившись и погрузившись в свои мысли. — Разумеется, — Майлс формулировал свою мысль столь же точно, сколь точными и опасными были некогда удары его меча, — ты не должен просить Генриха о женитьбе. Просто расскажи ему про Варэна и Ральфа. А дальше возложи надежды на провидение Господне, на справедливое разрешение проблем и на то, что Хельвен со временем найдет для себя достойного мужа. В общем, выбор за тобой.

Адам молчал. Свеча трепетала в подсвечнике, отблески огня играли на орнаменте его пояса, на пряжке, застежке и рукоятке кинжала. Наконец тяжело и протяжно вздохнул и поднял голову.

— А что, если она меня встретит враждебно? — он был не в силах отогнать видение, как Хельвен снова его отвергает.

— В таком случае я бы счел это маскировкой совсем другого чувства. Если так случится, что она скажет тебе что-то обидное, прояви выдержку, это пройдет.

Адам фыркнул и отвернулся, но в мыслях надежды и страхи, порожденные предложением Майлса, сражались друг с другом. Хельвен…

— Я оставлю тебя, чтобы ты мог хорошенько все обдумать, — Майлс с усилием встал с твердого кресла с высокой спинкой. — Очень хочу перед смертью увидеть, как у нашей девочки налаживается жизнь. Так что поторопись.

— Даже не знаю, что с вами сделать, — Адам невесело покачал головой, — или расцеловать, или, наоборот, убить за ваши речи.

— Прибереги поцелуи для Хельвен, а убивать будешь тех, кто этого заслуживает, — серьезно посоветовал Майлс и, медленно переступая затекшими от долгого сидения ногами, вышел из комнаты.

Адам смотрел на арочный проход, куда удалился старик, затем не спеша встал сам. На лице по-прежнему было озадаченное выражение. Мысли далеко ушли от привычных дел и проблем, и Адам никак не мог обрести душевное равновесие. Спустя некоторое время он осознал, что балансирует на тонкой нити над пропастью, причем даже не видно, где кончается эта нить. А может быть, конца вовсе нет. Дополняя эту образную картину, Адам подумал еще, что позади и снизу под ним кишат демоны и змеи неуверенности и трусости. Оставался только один путь — вперед. Как только он принял решение, на душе неожиданно полегчало. Адам выпрямился, расправил плечи, будто готовился встретить удар, и вышел из солярия, на ходу призывая к себе Остина и Суэйна.

Глава 10

На юге погода была теплее, снег сменился дождем. Но и здесь изобиловали пронзительные ветра с нескончаемым потоком полузамерзших горошин, щедро посылаемых с небес на землю. Рой холодных снежинок кружился, забираясь под одежду и слепя глаза. Спастись можно было только одним способом — пониже наклонить голову, двигаясь по улицам, засыпанным мусором и залитым грязью. Когда порывы ветра ненадолго стихали, позволяя осмотреться, взору представали вывески, украшающие балконы состоятельных жителей, и гирлянды вечнозеленой растительности у дверей пивных, зазывающие приехавших в Виндзор гостей. Весь королевский двор собрался здесь на праздник Рождества. Это не был двор в обычном понимании, так как к постоянному окружению монарха присоединились практически все известные крупные королевские феодалы, многочисленная группа более мелких, но влиятельных баронов, высшее духовенство, а также Давид — король Шотландии — со своей свитой. Все они собрались, чтобы присягнуть на верность вдовствующей императрице Матильде, родной дочери короля Генриха, назначенной им на роль наследницы.

Резкие порывы ветра едва не срывали с Хельвен одежду. Она с трудом стояла на ногах, дрожа от холода и пытаясь укутаться накидкой. Из вежливости Хельвен старалась делать вид, что ее заинтересовали выложенные продавцом ткани. Деловито тронув тонкие отбеленные холстины, она согласилась, что ткань подойдет для пошива рубах и ночных сорочек, терпеливо дожидаясь, пока отмеренные куски отрезают и укладывают.

— Ну а теперь, — удовлетворенно сказала Джудит, не сводя глаз с разложенных торговцем рулонов ткани, — надо купить материал для твоего свадебного платья. Как ты смотришь на тот зеленый бархат?

Продавец услужливо потянулся за указанным рулоном ткани.

— Не знаю, я еще не думала, — поежилась продрогшая и бледная от холода Хельвен.

— Ну тогда, ради всех святых, подумай сейчас! — резко заметила Джудит. Ее раздражительность, что вполне естественно, накопилась после продолжительного похода по ярмарке в сопровождении тележки с купленной одеждой и материей. — Хельвен, завтра обручение, а на Сретение свадьба. Нельзя тратить время попусту!

— Прости, мама. Просто я замерзла и неважно себя чувствую, — извинилась Хельвен, на лице снова возникла та самая бледная и жалкая улыбка, от которой Джудит хотелось накричать на дочь. — Зеленый мне подойдет.

— Боже праведный, дитя мое, ты ведь даже не взглянула на ткань!

Торговец поспешно опустил глаза, пытаясь стать незаметным для столь важной и рассерженной пожилой дамы и красивой, но чем-то очень удрученной девушки. Он стал деловито разворачивать рулон и расстилать на прилавке бархат цвета морской волны.

У Хельвен дрожала нижняя губа, она едва сдерживала слезы. Острая ледяная крошка больно ударила в лицо, словно метко брошенный камешек. За спинами женщин переминались с ноги на ногу два озябших солдата, а старшая горничная Джудит со страдальческим выражением лица молча демонстрировала, как она замерзла.

— Я доверяю твоему выбору, мама, — подавленно промолвила Хельвен и опустила взгляд на заляпанный грязью подол накидки.

— Очень хорошо, — с удивительным для претерпевшей столько испытаний женщины спокойствием заключила Джудит. — Два локтя[5] этого бархата и локоть вон того золотистого дамаста для нижней туники. Доставьте в дом графа Равенстоу, мой управляющий вам заплатит.

Торговец поклонился и, удовлетворенно причмокивая, принялся укладывать на место тюк бархата, с тайным любопытством в глазах поглядывая на необычных покупателей.

Покинув магазин, Джудит несколько успокоилась, но сразу же вновь насторожилась, обратив внимание, что Хельвен следует за ней со скучным видом покорной овечки, боящейся отбиться от стада.

— Возможно, обручение следует отложить, пока тебе не станет получше, — нахмурилась графиня.

— Нет! — Ответ прозвучал неожиданно резко и быстро, это несколько не вязалось с только что унылым и пассивным настроением Хельвен. Джудит, в этот момент всовывавшая носок ноги в стремя своей кобылы, даже замерла на месте и расширившимися глазами оглядела приемную дочь. — Нет, — повторила Хельвен более спокойно. — Я не больна. Мне нужно, чтобы обручение состоялось завтра. Как раз ожидание и мучает меня. Я даже не могу всерьез думать о свадебном платье, пока испытываю этот ужасный страх, боязнь того, что по какой-то причине все может разрушиться.

— Ерунда! — грубо бросила в ответ Джудит.

— Я знаю, но от этого мои страхи не проходят.

Джудит позволила одному из сопровождавших их солдат подсадить ее в седло. Лицо графини оставалось недовольным.

Когда отпускаешь лодку плыть по течению, она нередко разбивается о камни. Не исключено, что обручение и впрямь стоит отложить, пока Хельвен не сможет в полной мере оправиться от последствий дурного обращения со стороны Ральфа и самого скверного «подарка», уготованного судьбой, — гибели мужа.

— Меня вынудили пойти замуж за твоего отца, — спокойно начала графиня, легко натягивая поводья. — Я была несчастна и жутко напугана, казалось, ничего нельзя исправить, кроме как наложить на себя руки. Твоему отцу пришлось ждать очень долго и проявить нечеловеческое терпение, прежде чем я научилась ему доверять. Еще больше времени понадобилось, чтобы из доверия родилась любовь. — Джудит взглянула на падчерицу.

Хельвен упрямо сжала губы, очевидно, подавляя в себе малейшую склонность прислушаться к доводам мачехи. Или же попросту сдерживая подступившие слезы.

— У вас с Ральфом все было по другому, — продолжала графиня, — ты с самого начала хотела быть с ним, но я лично не верю, что Ральф вообще когда-либо испытывал к тебе столь же сильные чувства. По-моему, на его решение жениться на тебе повлияло, разумеется, богатое приданое, а также возможность в любой момент, когда возникнет соответствующее желание, улечься в постель с цветущей пятнадцатилетней девчонкой. Но никак не любовь.

— Мама, что ты мне хочешь доказать?

— Сама не знаю. Может быть, что ты не должна допускать, чтобы жизнь с Ральфом омрачала будущие ожидания.

— Это мне не угрожает. — Хельвен недовольно повела плечами. — Прошлое не омрачит мое будущее, а просто принизит требования. Я уже не буду ждать, что от одного моего желания звезды с неба так и посыплются в руки. Наверно, моя мать ждала того же от папы?

— Да, — задумчиво ответила графиня. — Пожалуй, именно так. Твоя мать знала, что им не суждено пожениться — дочке валлийского купца и хозяину приграничного поместья. Поэтому и не открывала своего сердца перед ним. Я всего один раз встречалась с ней, за день до ее гибели. Она тогда приехала к Гийону, чтобы объявить, что разрывает их прежние отношения и выходит замуж. Брак должен был состояться по расчету, как и твой.

Мгновенно позабыв о своих проблемах, Хельвен навострила уши.

— А ты не ревновала? Когда я узнала об одной из женщин Ральфа, то всерьез подумывала схватить кинжал и перерезать ей горло, а его кастрировать!

Джудит презрительно скривила губы.

— Ревновала ли я? — Она снова пришпорила лошадь. — Да, было и это. Ужасно ревновала и, пока не встретилась с ней, терзалась, как от смертельной пытки. Но не испытывала ненависти. К тому же, хотя Гийон и навещал ее иногда, но после нашей свадьбы он уже не имел с ней близости. — Гримаса графини превратилась в печальную улыбку. — О, я уверена, это не было вызвано исключительно высокими моральными качествами или желанием уберечь меня от огорчений. Просто она должна была вот-вот родить тебя, и к этому моменту он уже начинал понимать, что для таких утех у него есть законная жена. — Графиня сердито прищурила глаза. — Хотя однажды мне тоже довелось обратиться к помощи ножа. Одна из придворных дам — Алэс де Кларе — позволила себе слишком свободно трактовать права старой приятельницы Гийона. Сегодня вечером она тоже должна появиться при дворе. Давненько это было, когда нам пришлось сойтись в поединке, — интересно, помнит ли она об этом? — Улыбка Джудит сменилась веселым озорным смехом, да таким заразительным, что настроение Хельвен несколько улучшилось, и впервые за все утро легкая улыбка озарила лицо.

Когда женщины въехали во двор своего городского дома, конюхи были поглощены работой по уходу за несколькими породистыми конями. Юный оруженосец нежно поглаживал чалого коня с красноватым оттенком, на котором была надета дорогая позолоченная упряжь.

— Гарри! — Джудит радостно расцеловала своего четвертого ребенка. Тот вывернулся, пытаясь скрыть счастливую улыбку, затем стал поправлять взлохмаченные матерью светлые волосы. Сначала в области шеи, потом по всему веснущатому лицу мальчика разлился алый румянец.

Заметив реакцию брата на объятия Джудит, Хельвен ограничилась тем, что небрежно прикоснулась губами к его щеке и бросила одобрительное замечание насчет нового кинжала, висевшего на поясе Гарри.

Расплывшись в улыбке, мальчик хвастливо продемонстрировал старшей сестре личное оружие.

— Вчера вечером мне подарил его граф Роберт за то, что я хорошо прислуживал за столом.

— Значит, кое-чему ты научился, — сухо обронила Джудит и одобрительно оглядела сына. Гарри поначалу рос невзрачным ребенком. Потом он расстался с родителями, так как был принят оруженосцем в свиту к Роберту Глочестерскому и с тех пор приобрел некоторые полезные навыки, даже если судить только по щеголеватому внешнему облику, а также проворной и учтивой готовности, с которой он помог матери сойти с лошади.

— Граф Роберт обедал с императрицей. Она мне улыбнулась. Она очень красивая и не настолько… — мальчик не договорил и перевел взгляд на Хельвен, которая, в свою очередь, засмотрелась на необычайно красивого гнедого жеребца, привязанного вместе с другими конями.

— Красавец, а? — восторженно воскликнул Гарри.

— Гарри, откуда он здесь взялся?

Мальчик вздрогнул от резкости тона, которым был задан вопрос.

— Лорд Роберт недавно был на ярмарке, где продавались лошади. Конь ему очень понравился, а поскольку его продавал Адам из Торнейфорда, а у него хорошая репутация, мой хозяин и купил. Еще сказал, что цена высока, но, по-видимому, соответствует товару. — Недоумевающий подросток переводил взгляд то на мать, то на сестру. — Что случилось? Что я сказал смешного?

Прикусив нижнюю губу, Хельвен покачала головой.

— Это один из жеребцов Ральфа, Адам продавал его для меня. Сколько заплатил граф Роберт?

— Сошлись на восьмидесяти трех марках. Что означает «Адам продавал коня для тебя»?

Хельвен дотронулась до руки брата.

— Позже расскажу, — пообещала она и, все так же покусывая губу, следом за мачехой отправилась в дом.

* * *

Граф Роберт Глочестерский, вытянув ноги к теплу, сидел перед дымящимся очагом. Среди многочисленных незаконных отпрысков на королевском винограднике Генриха этот человек соответствовал старшей грозди. Роберт держал кубок с вином, смешанным с пряностями. По его лицу со страдальчески наморщенным высоким лбом было понятно, что он пытался в чем-то убедить графа Равенстоу, сидевшего рядом с явно недоверчивым видом.

— Пойми, нам очень нужна твоя поддержка. Я знаю, у тебя есть собственные причины не слишком стремиться к воцарению Матильды. Боже правый, иногда кажется, что она даже святошу могла бы склонить к убийству. Но, клянусь, править страной она может.

В ответ Гийон вымученно улыбнулся.

— У меня нет сомнений в ее способностях. Я ведь сам женат на женщине из вашего клана. — Он бросил насмешливый взгляд на порог, где вошедшая жена передавала служанке свою накидку. — Однако мужчины хотят, чтобы ими правили мужчины, но не женщины.

— Ты тоже?

— Да, мне это кажется более естественным — во всяком случае по нескольким причинам, — Гийон бросил насмешливый взгляд в сторону жены. Но тут же лицо стало серьезным. — Меня заботит другое, Роб. Она кого-то назовет своим мужем, и этот некто захочет примерить на себя корону. А потом и нас подмять под себя.

— Мой отец не настолько глуп. Он сам будет выбирать, и проделает все очень аккуратно, — возразил Глочестер немного вздорным тоном, — да и Мод отнюдь не робкая девушка, чтобы уступать то, что принадлежит ей по праву.

— То, что твой отец станет тщательно отбирать кандидата в мужья, и так ясно. Но руководствоваться будет исключительно собственными соображениями. Если только не вынудить его поклясться, что он не станет устраивать замужество Матильды без одобрения основных феодалов.

— Ты ведь говорил с Генрихом Блуа?

— Нет, не говорил. По-моему, любой нормальный человек дал бы тебе такой ответ. — Ноздри Гийона недовольно затрепетали. — Я вообще до сих пор видел Генриха Блуа только издали. Единственный человек, с которым я разговаривал, это граф Лейчестер, да и то потому, что мой сын служит священником у него в поместье. Так вот, Лейчестер совершенно не в восторге от перспективы присягать Матильде, с мужем или без.