Прощание с Днем сурка

И мы, не торопясь, подошли к фальшивому немому. Тот обрадовался, как собачка, выпрашивающая кусочек колбасы. Делал полупоклоны, руками исполнял жесты уличного регулировщика, улыбался так широко, что глаза, и без того узкие, стали как смотровые щели у танка.

— Ходи сюда, джентельмена, кушай, пей, отдыхай.

— Что это он такой радушный стал? — почти шепотом спросил у меня Стюарт.

— Да просто наживу чует, стервятник этакий. Такой дядя без всякого зазрения совести опоит какой-нибудь дрянью, потом оберет до нитки да на помойку выбросит. И хорошо, если живым. Давай договоримся, что ничего здесь не есть, пить только из бутылки, открытой при нас.

— Ого, вы тут пить намереваетесь!

— Да уж от холодной газировки бы не отказался! Неужели тебе не надоела та безвкусная бурда из пакетиков?

— Между прочим, если бы я не догадался прихватить ее побольше, уже бы загибались от жажды.

— Согласен, согласен. Но не стоит отказывать себе в такой малости, как запотевшая бутылка сельтеровской газированной воды.

— И где ж ты надеешься эту сельтеровскую увидеть? Знаешь, сколько она стоит?

— Да знаю, знаю. Купил как-то в аэропорту за четыре евра поллитра. До сих пор совесть гложет за мотовство, но уж больно пить хотелось.

Я повернулся к торговцу.

— Старик, нам водки и соленых огурцов. Да поживее!

Тот несколько растерялся, едва поняв всего одно слово. Не мудрено, ведь, на сей раз, я обратился на чистом русском.

— Что ждешь, хам? Бегом! Господа офицеры жрать изволят! — продолжил я, чем ввел старичка в полнейшее недоумение.

— Ты чего дедка пугаешь? — спросил меня Стюарт.

— А нечего ему тут изображать из себя радушие и гостеприимство, — ответил я, а сам подумал: «Боже мой, что это я кривляюсь тут? Какая водка? Какие огурцы? Что это на меня нашло? Зачем пальцы гнуть? Ведь на самом деле мне просто очень страшно. Я ужасно боюсь заходить в это заведение. Я очень боюсь этого крепкого старика. Взгляд у него, как у ящерицы: холодный и безразличный. Такой человек способен на любую гадость».

— Ну что, пожалуй, войдем внутрь? — предложил Стюарт.

— Извиняй, водки нет, есть ром, — вставил свою реплику хозяин заведения.

— Сколько стоит? — спросил я.

— Договоримся, господины. Все дешево и честно. Лучший ром во всей Малайзии.

— Значит, все-таки Малайзия, — процедил сквозь зубы мой валлийский друг. — А я уж и на Индонезию грешил и вообще, на поди знай, что.

— А скажи-ка мне, любезный, как называется это место? — поинтересовался я.

— И как у вас насчет врача? — дополнил Стюарт.

— Это маленькая рыбацкая деревня, врача нет, но есть местный знахарь. Проходите внутрь, я попрошу за ним сбегать.

И мы вошли внутрь через крошечный коридорчик, в котором мог поместиться лишь один человек.

— Зачем такая теснота на входе? — ни к кому не обращаясь, спросил Стюарт.

— А чтоб контролировать всех входящих, — тоже безадресно ответил я.

— Что сказали? — поинтересовался хозяин.

— Ничего, ничего, — сказал Стюарт. — А как тебя звать-то? Вроде неудобно без имени обращаться.

— Моя имя Пит.

— Немного не по-местному, а?

— Родители во время войны придумали.

— Второй мировой, полагаю?

— Правильно, однако, идите, места есть, садитесь.

Я огляделся: действительно, внутри кроме нас не было никого. Стояли большие столы, за которыми могло бы разместиться по четыре человека — два у окна, два у стенки. Даже парочка зеркал чуть ли не в человеческий рост. Стойка для бармена, за ней полки с бутылками. Холодильник, за стеклянной дверью которого великое изобилие прохладительных напитков. Похоже, работает кондиционер, потому как было комфортабельно прохладно.

— Уютно у тебя, Пит. Хороший доход, наверно, приносит заведение? — полюбопытствовал я.

— Всякое бывает, когда много народу — когда никого.

— А когда много народу?

— Когда с города приезжают порыбачить — много людей. Пьют, едят, платят хорошо.

— Часто?

— Что — часто?

— Ну, отдыхать приезжают?

— Когда раз в неделю, когда несколько раз.

— Может, сегодня тоже приедут?

— Да нет, сегодня уже нет — поздно.

Мы сели за стол у окна, каждый посмотрел на себя в зеркало, каждый горестно вздохнул. Мотор лежал у стола, куда его положил я, и выглядел здесь крайне неуместным. Однако Пит не сделал никакого замечания, будто к нему всегда приходят с моторами и располагают их прямо посреди прохода.

— Кстати, Пит, как насчет доктора?

— Я уже послал человека за ним.

— А, может, ты знаешь кого, кто бы мог нам одолжить машину до города? Или, на худой конец, мотороллер. А мы бы расплатились вот этим чудесным скоростным агрегатом. Отдали бы насовсем.

— Нету у нас мотороллеров с худыми концами. Ну да что-нибудь придумаем, доставим вас до города. А что вы с лодкой делать собираетесь?

— А! С лодкой! — повторил Стюарт. — Ее мы продадим. Что, неужели здесь никому не нужна замечательная легкая лодочка?

— Как не нужна? Нужна! Только вот, как спасательная шлюпка с судна оказалась здесь, где суда отродясь не ходили?

— С чего это ты так решил?

— Так имя судна на ней написано. — Пит достал клочок бумажки и прочитал. — Эллесмере.

— Это имя у нее такое: Элсмир.

— А еще регистрационный номер ИМО. Разве теперь их лодкам стали присваивать?

Стюарт рассмеялся:

— Уж больно ты много, для хозяина закусочной, знаешь!

— Пит не всегда был хозяином ресторана, — гордо ответил тот.

— А кем ты был? Уж не пиратом ли? — вырвалось у меня.

Пит внимательно посмотрел на меня, потом изобразил лицом улыбку:

— Пит занимался только уважаемыми ремеслами, — и, меняя тему разговора, предложил. — Я у вас куплю лодку вместе с мотором за сумму, о которой мы переговорим после вашего обеда.

— Да мы не голодны, нам бы только попить чего! — в один голос вскричали мы, причем наши последние слова сделались не очень внятными, потому что мы увидели, как аппетитно выглядела еда на выносимых подносах, и слюна в мгновение ока наполнила рот. Видимо, растерянность отразилась на наших лицах, потому что Пит даже коротко рассмеялся, проговорив:

— Не беспокойтесь, еда не отравлена. Сейчас я вам продемонстрирую это.

Он взял из-под прилавка маленькую серебряную вилочку и отломил по очереди маленькие кусочки картофеля и рыбы с каждого из блюд.

— Что ж, неплохо! Рекомендую вам, господины. Сейчас принесут счет, который мы вычтем позднее из стоимости вашей лодки. Приятного аппетита.

Мы переглянулись со Стюартом, потому что вроде бы собирались отказываться от обеда, но больно уж аппетитно выглядел хорошо поджаренный картофель, и рыбка, обложенная дольками лимона, так и просилась на язык. Я вздохнул, а рука сама по себе взялась за прибор. Мой сосед напротив тоже не смог долго сопротивляться и, пристроив на стол раненную левую руку, со скучающим видом стал отламывать от еды маленькие кусочки и неторопливо посылать их в рот. Хозяин, поинтересовавшись, какие прохладительные напитки мы предпочитаем, принес запотевшую бутылку газировки, открыв ее на наших глазах. Потом пожелал нам еще раз приятного аппетита и решил скрыться, предупредив, чтоб при необходимости можно просто крикнуть его.

— Постой, Пит, когда доктор подойдет? — спросил Стюарт.

— Не беспокойтесь, скоро, совсем скоро, может через час с небольшим. Ешьте спокойно, не торопитесь. Туалет за барной стойкой слева.

— Спасибо. Кстати, ты можешь прямо сейчас взять этот мотор, раз уж мы договорились, что ты его все равно купишь.

— Хорошо, — сказал хозяин и, легко подняв агрегат, скрылся из зала.

Еда была вкусной, минералка холодной, но на душе было очень неспокойно.

— Знаешь, что я думаю по этому поводу? — поинтересовался я у Стюарта.

— Да, наверно, догадываюсь, но все равно скажи.

— Нет у меня к этому хозяину ресторана никакого доверия. У меня вот такие предположения: место это, если брать чистый бизнес питейного заведения — убыточное. Если сюда и приезжает кто развеяться, то доход от этого не большой. Сервиса-то, как такового, не наблюдается. Однако если это заведение здесь стоит, значит так кому-то нужно. Вспомни, как хорошо с моря просматривался одинокий огонь, который, вероятно, зажигается над этим зданием. Прямо, как маяк. Ну а кто сюда может приходить время от времени, если не контрабандисты. Или пираты, что, в принципе, одно и то же. Какой-то крупный город поблизости есть. Ну, может не совсем рядом, но отблески огней-то мы с тобой наблюдали. И вспомни, вдобавок, как смотрели на нас местные жители, когда мы пошли сюда. Никто даже не попытался составить нам кампанию! Они просто боятся, мне так кажется. Словом, ничего хорошего ждать нам не приходится. Согласен?

Стюарт невозмутимо сделал глоток из своего стакана с таким видом, будто в него была налита настоящая сорокатрехградусная амброзия. Отставил тарелку, наклонившись ко мне, и самым грустным голосом, который я когда-либо слышал, сказал:

— Никаких сомнений, что доход этот старик получает отнюдь не от таких вот обедов. Будут нас тут мочить, как однажды сказал ваш президент. Сначала погнав нас подальше, связался со своими компаньонами, узнал некоторую информацию, которая на его взгляд может принести прибыль, пригласил нас сюда, чтобы задержать на некоторое время. Кстати, сколько времени осталось до прихода врачей? Почти час. Значит, мы располагаем только этим временем. Что они хотят с нас поиметь? Деньги в сумке — возможно, сделать нас заложниками — вероятно, в любом случае все, что произошло с нами до этого часа — была лишь репетиция. Сейчас предстоит самое серьезное испытание. И ведь не убежать никуда! Мест этих мы не знаем, да и с нашими легкими недомоганиями скрыться — просто нет никаких шансов.

— Понял, что ты хочешь сказать: встретим граждан бандитов здесь, во всеоружии, так сказать. Досадно, что название места нам этот дед не сказал, а то можно было позвонить, попытаться запросить помощи.

— Подозреваю, что минут через пятнадцать — двадцать, Пит под каким-нибудь предлогом пойдет встречать врача. Может даже запереть нас тут на всякий случай. Хотя он тоже прекрасно понимает, что нам деваться некуда. Сдается мне, подъедут вооруженные люди на машине. Человека три, может четыре, но не больше. Старик-то оценил наше с тобой бойцовское состояние.

Некоторое время мы молча жевали еду, вдруг сделавшуюся пресной. Не хотелось даже попытаться хоть как-то приободриться. Самым большим желанием было закрыть глаза и прошептать: «Родная моя, мне такой странный сон приснился, что можно даже назвать его кошмаром. Как хорошо, что я дома. Как хорошо, что кошмар был лишь только во сне». Но сколько не пытайся жмуриться, мрачная небритая физиономия побитого неголливудской жизнью Джорджа Клуни так же уныло жевала жареный картофель, как и секунду до того. Стюарт, Стюарт, козел ты этакий, как же нам выбраться из этой западни?

— Знаешь что, Стюарт?

Он поднял на меня глаза, но ничего не произнес.

— Сколько себя помню, всегда считал жителей Уэльса самыми сильными боксерами на свете.

Стюарт хмыкнул и сказал:

— А карелы вообще самые упертые люди на свете.

— Правильно. Неужели мы не сможем на характере забороть все эти недоразумения!

— Да легко. Если, конечно, будем использовать наше тайное оружие, которое покоится в сумке.

— О, блин, а про автомат-то я и позабыл. Да это меняет дело в корне!

— Подожди, подожди, пусть наш добрый друг Пит сначала испарится отсюда.

В это время появился старик, будто почувствовав, что мы о нем упоминали. С той же радушной улыбкой он стал приближаться к нашему столу, но, вдруг, остановился, точно поймав какую-то хорошую мысль. Повернулся и вновь скрылся в двери.

— Куда это он? — удивился я.

— Да, наверно, на кухню побежал. Кстати, хорошо, что кухня в другом помещении, — ответил Стюарт.

Ну а Пит тем временем вернулся, сжимая в руках бутыль алкоголя. Скорее всего, самого лучшего на всем побережье рома. И, предваряя наш отказ, проговорил:

— За счет заведения, господины. Хорошая сделка, не грех и выпить по стаканчику.

— Не грех, конечно. Но нам бы сначала с врачом не помешало встретиться, а то рука болит — спасу нет, — проговорил Стюарт.

— Сейчас, сейчас. Вы тут отдохните, а я сам схожу на встречу к нему, потороплю. Сами понимаете, деревня наша маленькая, никто никуда не торопится.

— Ладно, ладно, мы подождем — идти-то нам некуда.

Старик еще раз оглядел нас очень внимательно, прямо как рентгеном просветил, наклеил свою дежурную улыбку и спиной вперед вышел на улицу.

Мы посмотрели из окна, как он прошел куда-то на берег.

— Неужели эти гады на катере приедут? — предположил я.