Арийское прошлое земли Русской. Таинственные корни русичей

Культ Адониса существовал в Финикии, Сирии, Египте, на Кипре и Лесбосе. В городе Библе в святилище Афродиты проходили ежегодные празднования, посвященные умирающему и воскресающему богу. Причем первый день праздника был посвящен плачу, а второй радости по поводу чудесного воскрешения Адониса из мертвых. Рассказывали, что в день всенародного плача воды реки Адонис окрашивались в красный цвет, происходило это якобы в тот момент, когда в горах Ливана в очередной раз погибал Адонис. Все это в значительной степени напоминает восточные культы Осириса, Таммуза и прочих богов.

В V веке до н. э. культ Адониса распространился в материковой Греции. В Аргосе женщины оплакивали Адониса в специальном здании, а в Афинах под погребальные песнопения и плачи повсюду выставлялись изображения умерших. Поздней весной и ранней осенью женщины выставляли на окнах своих жилищ горшочки с быстро распускающимися и также быстро увядающими цветами — так называемые садики Адониса, которые свидетельствовали о быстротечности и непредсказуемости жизни.

В Александрии пышно праздновали священный брак Афродиты и Адониса, а уже на следующий день с причитаниями и плачем несли статую Адониса к морю и погружали ее в воду. Это действо символизировало возвращение Адониса в царство смерти.

Такая же сюжетная линия присутствует и в мифе о западносемитской богине любви Астарте. Угаритский царь Каратау проклинает своего взбунтовавшегося сына и призывает на его голову гнев богини Астарты и Харона — божества подземного мира. Очевидно, божества не поделили того, на кого должен был обрушиться их гнев. Вот и должен был проклятый сын пребывать полгода то в царстве живых, то в царстве мертвых.

Как считают, Астарта в Египте отождествлялась с богиней Сехмет (буквально «могучая»). Сехмет — богиня войны и палящего солнца. Обычно она изображалась в виде женщины с головой львицы. За грехи она истребляет людей первой, так сказать, допотопной формации. Во время битвы Сехмет охраняет фараона. Один ее вид повергает врагов в ужас. Пламя ее дыхания уничтожает все живое. Взгляд Сехмет обладает магической силой. Богиня запросто может погубить человека, даже того, в кого влюблена. Очевидно, в облике Сехмет нашел приют противоречивый образ губительницы и одновременно охранительницы и дарительницы благ. Очевидно, Сехмет, как и иные богини подобного ряда, могла бы собой символизировать самую первую роковую женщину, связь с которой опасна для мужчины.

Быть может, образы многих богинь плодородия обладают такими серьезными противоречиями именно потому, что рождение и смерть шествуют рядом? Любой рожденный человек должен умереть.

Роковая любовь богини-воительницы

Характерно, что во многих мифологиях образ богини плодородия расщепляется на образ богини-матери, дарующей жизнь, и богини смерти, жизнь отнимающей. Вот, скажем, в греческих мифах богине любви Афродите противостоит богиня Артемида, сестра Аполлона. Артемида позиционируется как «медвежья богиня», «владычица», «убийца». Есть у Артемиды и ее основная функция — она богиня охоты. Артемида проводит время в лесах и горах, охотясь в окружении нимф — своих спутниц и тоже охотниц. Она вооружена луком, и ее постоянно сопровождает свора злобных собак.

Богиня обладает решительным и агрессивным характером. Она часто пускает свой лук в дело, пользуясь им как орудием наказания. Перед Артемидой должен был оправдываться сам Геракл, без ведома богини убивший лань с золотыми рогами. Как считают, губительные функции богини связаны с ее архаичным прошлым владелицы зверей на острове Крит. Древнейшая Артемида не только охотница, но еще и медведица. В Аттике жрицы Артемиды надевали на себя медвежьи шкуры и исполняли ритуальные танцы. Святилища Артемиды часто располагались в чащобе леса, вблизи источников и болот. Артемиду так и называли Лимнатис — «болотной». Как тут не вспомнить о Царевне-лягушке из русской сказки, обладающей весьма несговорчивым характером и готовой даже погубить своего возлюбленного.

Артемида — это символ целомудрия. В Греции, согласно преданию, перед свадьбой Артемиде приносили искупительные жертвы. Царю Адмету, забывшему об этом обычае, Артемида наполнила брачные покои змеями. Юный охотник Актеон, нечаянно подсмотревший омовение богини, был за это превращен ею в оленя и растерзан псами. Артемида убила свою спутницу охотницу Каллисто, превратив ее в медведицу. Артемида прогневалась на нимфу за нарушение ею целомудрия. Артемида убила и Буфага — «пожирателя быков», который осмелился посягнуть на нее. К тому же Артемида Эфесская являлась покровительницей амазонок.

Как известно, племя амазонок обитало где-то в Скифии. Эти женщины-воительницы убивали мальчиков и оставляли себе только девочек, которых воспитывали в строгости, обучая их военному ремеслу. Девочкам прижигали правую грудь, чтобы было удобно стрелять из лука. Однако, согласно легенде, амазонок взяли себе в жены скифские юноши и таким образом появилось племя скифов-сарматов. Древнее представление об Артемиде связано с ее лунной природой, в то время как ее брат Аполлон ассоциируется с Солнцем.

Однако в образе Артемиды можно угадать древние черты богини-матери. Ее сближают с малоазиатской матерью богов Кибелой. В Малой Азии в знаменитом Эфесском храме почиталось изображение Артемиды много грудой, что указывает на ее изначальные функции богини плодородия. Артемида через свою помощницу Илифию помогает роженицам, что красноречиво свидетельствует о ее прежних предпочтениях. Только появившись на свет, согласно мифу, Артемида уже помогает своей матери принять родившегося вслед за ней Аполлона. Однако в то же время Артемиде принадлежит прерогатива приносить быструю и легкую смерть, что конечно же сближает образ Артемиды с хтонической необузданностью Кибелы.

Кибела появляется всегда на золотой колеснице, в короне, напоминающей зубчатую башню, в сопровождении безумствующих корибантов и куретов, диких львов и пантер. Она владычица гор и лесов, зверей и птиц, регулирующая их неиссякаемое плодородие. Она требует от своих подданных полного самоотречения и служения ей одной. Толпы ее поклонников в безумном восторге и экстазе следуют за ней, нанося себе кровавые раны и оскопляя себя во имя Кибелы. Мифологема такого поведения базируется на легенде, согласно которой ее любимец и стаж ее храма Аттис нарушил обет безбрачия, увлекшись нимфой. Кибела губит нимфу, а на Аттиса насылает безумие. В состоянии аффекта тот сам оскопляет себя.

Как считают специалисты, в культе Кибелы объединены аскетическое самоограничение, экстаз и оргазм, а также функция плодородия. Впоследствии эти функции разделились и стали прерогативой разных богинь. Так, в Греции Артемида покровительствует целомудрию, а Афродита плодовитости. Отсюда и происходит их вечная вражда. В конце концов обе божественные дамы не поделили одного возлюбленного, что и явилось причиной его гибели.

Весьма интересно, что Аттиса, стража храмы Кибелы, убивает кабан, что сближает этого несчастного любовника с образом Адониса, также погибшего от кабана, посланного разгневанной Артемидой. Это указывает на общие истоки мифов о богине-матери, культ которой был распространен в древние времена у индоевропейцев, и не только у них. Культ матери идет бок о бок с культом богини смерти.

Недаром Баба-яга, которая может ассоциироваться в русских сказках с богиней смерти, является матерью Царевны-лягушки, или Василисы Премудрой, которая, не ровен час, готова сама погубить своего любовника. Очевидно, такое желание возникает у Василисы Премудрой от большой любви… а может быть, и ревности. Мертвый любовник уже не станет ухаживать за какой-нибудь другой царевной. Навечно он останется в памяти царевны ее преданным воздыхателем. Поэтому альтернатива, которую мы видим во многих мифах, выгодна для мужского персонажа — он часть времени проводит в царстве смерти, а часть времени в царстве жизни. Таким образом он удовлетворяет страсть и богини подземного мира, и богини жизни и плодородия. Удивительно, что обе богини смирились с таким положением вещей и больше не желают заполучить своего любовника в безраздельное пользование.

В русских сказках мы, впрочем, имеем иную коллизию: в них по большей части мы встречаем женский персонаж, похищенный демоном смерти — лютым Змеем или Кощеем Бессмертным. Так, в одной народной сказке Иван-царевич несколько раз безуспешно пытается увести Василису Премудрую из замка Кощея Бессмертного, когда самого Кощея нет дома. И всякий раз Кощей догоняет Ивана-царевича и отнимает у него Василису Премудрую. В последний раз он, устав от преследования, убивает Ивана-царевича, но его воскрешает Жар-птица, которая окропляет его изрубленное тело живой и мертвой водой; Иван-царевич оживает. Вместе со своим чудесным воскрешением он получает особую силу, и в очередной раз, похитив из замка Кощея Василису Премудрую, он уже сам расправляется с ненавистным Кощеем.

Таким образом, два мужских персонажа — демонический и благостный — поочередно стремятся завладеть царевной. Здесь мы видим ту же сюжетную линию, что и в случае с любовником двух богинь. Царевна символизирует собой свет и само Солнце, поочередно присутствующее то в земном, то в подземном мире.

Кто похитил молодильные яблочки царь-девицы?

Знакомый сюжет об исчезновении солнца и его возвращении на небосклон мы можем при желании увидеть и в весьма известной русской сказке «О молодце-удальце и молодильных яблоках». Мотивы этой сказки близки к германо-скандинавскому мифу о богине Идунн и ее молодильных яблочках, а также к древнегреческому мифу о путешествии Геракла в сад Гесперид за молодильными яблоками. Не исключено, что сюжеты этих мифов и русской сказки восходят к неким древним легендам индоевропейцев. Кроме того, в русской сказке отчетливо прослеживаются мифологемы, характерные для Скифии середины 1-го тысячелетия до н. э.

Судите сами: жил-был царь. Посылает он своих троих сыновей разыскать его молодость. Младший сын оказался самым удачливым. Он не стал искать молодость отца на земле, а, перепрыгнув на своем удалом коне через огненную реку, оказался в царстве смерти, где повстречал Бабу-ягу (царицу подземного мира). После некоторой заминки и выяснения отношений Баба-яга решила помочь царевичу. Она указала ему прямой путь к дворцу спящей царевны, которая ей сестрицей приходилась. У той царь-девицы молодильные яблочки под мышками растут. Рассказала Баба-яга, как ему тайно пробраться во дворец, который охраняет ужасный змей, рассказала ему, как войти в опочивальню царицы и сорвать тихонько яблочки, но строго-настрого наказала, чтобы на красу царевны он даже и не зарился, ибо жизни лишится.

Так царевич и поступил: под покровом ночи он пробрался во дворец царь-девицы, вошел в ее опочивальню и тихонько сорвал молодильные яблочки; да вот незадача — не удержался и взглянул на красу девичью. Взглянул и обмер: такой красы ненаглядной девичьей он в жизни и не видывал. Захотелось царевичу царь-девицу поцеловать, приобнять. Не удержался — поцеловал, приобнял. Пробудилась тогда царевна от своего сладкого сна да как закричит: «Слуги мои верные, кого вы ко мне допустили?» Всполошился весь дворец; тут молодец-удалец схватил молодильные яблочки, выбежал во двор, вскочил на своего ретивого коня и прочь, как ветер, поскакал. Однако царь-девица не успокоилась, криком кричит: «Лови, держи похитителя!» Погоню за царевичем снарядила; сама вскочила на своего вороного коня: вот-вот догонит — саблей зарубит. И было уже догнала, уже и руку с саблей подняла, да молодец-удалец изловчился и через огненную реку перепрыгнул. На другой берег — в царство живых не могла уже царевна вслед за ним перепрыгнуть. Лишь прокричала она молодцу напоследок: «Гляди, я до тебя доберусь! Жди меня через три года, я на корабле к тебе приплыву! Тогда ты от меня не уйдешь!»

Встретил царевич в царстве живых своих братьев, что без дела по миру шлындали, рассказал он о своих приключениях. Завидно стало братьям, что не они отцовский наказ исполнили. Подождали братья, как заснул царевич, и изрубили его на куски и по полю его белое тело разбросали. Вернулись братья к отцу, преподнесли ему молодильные яблочки и говорят: «Выполнили мы, отец, твое поручение, а младший брат все время от дела отлынивал, не захотел он и к тебе возвращаться». Осерчал царь на своего младшего сына и решил больше о нем и не вспоминать; а страже дал приказ, чтоб младшего сына пред его очи не допускали.

Меж тем в поле, где куски тела порубленного царевича лежали, прилетела откуда ни возьмись Жар-птица. Собрала она куски тела его белого, воедино сложила, побрызгала мертвой водой — тело и срослось, побрызгала живой водой — ожил царевич, лишь только молвил: «Как долго я спал!»

Возвратился царевич к своему батюшке-царю, а его стража у стен городских не пускает: мол, велено по царскому указу царевича прочь взашей гнать! Заплакал царевич, пригорюнился и пошел куда глаза глядят…

Меж тем уже три года прошло, и приплыла к тому городу царь-девица на многих кораблях с войском немереным, как и обещала. У царь-девицы той два сына взрослыми богатырями уже к тому времени стали, от царевича прижитые, росли они не по дням, а по часам. Окружила царь-девица со своим воинством город; требует от царя выдать ей виновника, что похитил у нее молодильные яблочки, иначе грозится город разорить, царя убить. Делать нечего, вышел к царь-девице старший царский сын. А царь-девица говорит: «Не тот это молодец, что у меня молодильные яблочки похитил». Приказала она своим сыновьям-богатырям отхлестать его плеткой и выгнать вон из своего шатра.

Вышел тогда к царь-девице средний царский сын, а она опять говорит: «Не тот это молодец, что у меня молодильные яблочки похитил»; и велела его сыновьям плеткой отхлестать и выгнать вон из шатра.

Пришлось царю срочно своего третьего, младшего сына разыскивать; насилу его разыскали и к царь-девице доставили. Как увидала его царь-девица, так сразу и кричит своим сыновьям: «Что ж вы стоите, аль не видите, идет ваш батюшка, берите его под белые ручки и ко мне ведите!» Взяли богатыри царевича под белые ручки и в шатер к царь-девице привели. Стал царевич с царевной обниматься, миловаться. Вскоре и свадебку сыграли. А своих старших сыновей выгнал царь прочь с глаз своих. И поделом им.

Как видим, в этой сказке и в самом деле присутствуют мотивы, характерные для других подобных сказок. Царевич путешествует за молодильными яблоками в царство смерти. Похищает у царь-девицы ее сокровище и умудряется доставить его в царство живых. Но гибнет от рук своих собственных братьев. Очевидно, это расплата за вероломство — никто не имеет права по своему желанию попасть в царство смерти и выйти оттуда по своей воле.

Однако царевича воскрешает неизвестно откуда взявшаяся Жар-птица. Вероятно, в облике Жар-птицы предстает сама царь-девица; ведь никто, кроме нее, не может считаться хозяйкой живой и мертвой воды и молодильных яблочек. В образе царь-девицы мы с вами угадываем черты если не богини смерти, то по крайней мере богини плодородия, оказавшейся в чертогах смерти. То, что царевна при этом спит, указывает на версию ее временной смерти, которую мы уже встречали в древнем шумерском мифе о богине Инанне, добровольно спустившейся в царство смерти, да там и оставшейся. Роднит русскую сказку с шумерским мифом и то, что Инанна является сестрой богини смерти, и то, что Баба-яга является сестрой царь-девицы.

Орлиная эпопея о сакральных яблочках

Сакральные молодильные яблочки, очевидно, являются символом вечно обновляющейся жизни и возрождающейся природы. То обстоятельство, что русская сказка похожа на шумерский миф, вызывает некоторые ассоциации. Быть может, древние шумеры, этногенез которых неизвестен, имеют некоторое отношение к русским, как и прочим индоевропейским народам? По крайней мере, аналогичные сюжеты мы встречаем и в греческой мифологии.

Так, в греческой мифологии хранят золотые яблочки не одна царь-девица, а три нимфы — Геспериды. Нимфы живут на краю мира у берегов реки Океан. Все они дочери Ночи. Имена трех нимф-сестриц: Айгла («сияние»), Эрефия («красная») и Геспера («вечерняя») — указывают на светозарное их происхождение. Не исключено, что три нимфы изначально символизировали три зари: утреннюю, дневную и вечернюю.

Во время прибытия аргонавтов во главе с Ясоном в сад Гесперид эти светозарные девы превращаются в деревья. Не содержится ли здесь намек на яблони, на которых растут золотые яблочки? Сад Гесперид охраняет дракон Лaдон, которого и убил посетивший волшебный сад Геракл. В русской сказке город со спящей царевной также охраняет могучий змей — дядюшка царевны, который так велик, что свернулся кольцом вокруг города, так что голова с хвостом сошлась. Царевич хоть и не убивает змея, но проникает в город хитростью — перепрыгивает по наущению Бабы-яги через дородное тело змея на волшебном коне. Параллели здесь очевидны.

В скандинавской мифологии также есть женский персонаж — богиня Идунн, — весьма похожий на царь-девицу и на богиню плодородия. Само имя собственное Идунн, вероятно, переводится как «обновляющаяся». Идунн — обладательница чудесных золотых яблочек, благодаря которым боги сохраняют свою вечную молодость. Однако вечной молодости богов грозит серьезная опасность, так как великан Тьяцци хитростью завладевает богиней Идунн вместе с ее яблоками.

Боги срочно предпринимают меры к спасению, обнаружив у себя первые признаки старения — седину волос, дряблость кожи и прочие неприятности. Они учиняют расследование инцидента, в ходе которого выясняется следующая картина, достойная детектива. Один из трех главных богов, Локи, участвующий, между прочим, в оживлении людей, как-то жарил жертвенного быка. Но откуда ни возьмись прилетел огромный орел, который стал хватать самые лучшие куски жертвы. Локи схватил палку и попытался отогнать ненасытную птицу от жертвенной туши. Но палка удивительным образом срослась с хвостом орла и рукой Локи. Огромный орел взмыл в поднебесье, и Локи оказался в буквальном смысле между небом и землей. Это оказался не простой орел, а великан Тьяцци. За освобождение Локи он требует выкуп, чтобы бог сам доставил к нему богиню Идунн вместе с ее молодильными яблочками. Не иначе как Тьяцци таким образом намеревался сам стать бессмертным. Локи в награду за свое освобождение обещает великану украсть для него богиню.

Локи заманивает Идунн в глухой лес, где якобы он обнаружил другие молодильные яблочки, и отдает ее во власть Тьяцци. Очевидно, Локи легкомысленно полагал, что это ему сойдет с рук. Но он ошибался. Боги устроили Локи допрос с пристрастием и, пользуясь тем, что все боги, в том числе и сам Локи, потеряли бессмертие, стали угрожать ренегату расплатой — смертью. Локи обещает богам выкрасть богиню Идунн у великана. Он, прикрепив к своему телу оперение орла, взмывает вверх и похищает Идунн из ее темницы. Вслед за ним пускается в погоню великан, тут же сам превратившись в орла. Однако этого орла-великана боги подпалили и убили, воспользовавшись его уязвимостью. Ненастоящий орел Локи возвращает богиню и ее яблочки богам. Вся эта орлиная эпопея очень напоминает мотивы легенд о похищении и возвращении с небосклона солнца. Быть может, этот мотив восходит к далекой вселенской катастрофе, когда с неба исчезло солнце?

Удивительны и другие параллели: в русской сказке действуют три брата, вознамерившиеся вернуть молодость своему отцу. В скандинавской легенде из Младшей Эдды о богине Идунн и ее молодильных яблочках действуют три бога, у которых пропала богиня вечной молодости. Один из братьев оказался ренегатом, за что остальные угрожают его убить. В русской сказке старшие братья расправляются со своим младшим братом, убивая его. Однако его оживляет Жар-птица — богиня, принявшая, вероятно, такой облик.

В скифо-сарматской мифологии мы также находим знакомую нам параллель о троих братьях: у самого первого бога и человека — царя Скифии Таргитая было три сына. Задумал царь разделить свое царство между сыновьями, но желал это сделать по справедливости. Послал он сыновей добыть священные золотые предметы: ярмо, секиру и чашу, что с неба упали. Нашли сыновья то, что искали. Решил старший сын по принципу старшинства сокровища себе взять, но, как только приблизился к ним, сокровища воспламенились — жар такой стоит, что близко не подойти. Тогда средний сын решил сокровища себе взять, но вновь предметы воспламенились. И лишь когда младший сын приблизился к сокровищам, огонь по знамению небес сам собой погас. Тем самым было указано, кто из братьев главный. Им оказался меньший брат — первый представитель жреческого сословия. Он взял золотую чашу себе, а секиру и ярмо вручил своим братьям в пользование. Таким образом, мы видим единство трех сословных групп древнего скифского общества: жрецов, воинов и землепашцев. Главный над всеми жрец — младший брат, уже по своему статусу он совершает постоянные путешествия в мир мертвых и в мир богов.

Возникает, однако, закономерный вопрос: что же такое золотые яблочки?

Вероятно, это символ солнца, обновления. В свое время Афанасьев высказывал мысль, что идея обновления природы нашла свое выражение в образе полногрудой небесной девы, источающей небесное молоко. Это небесное молоко обладает чудодейственной силой обновления, оно дарит испившему его герою вечную молодость. С другой стороны, в некоторых мифологемах мы встречаем образ царицы с золотой грудью. Золотая грудь, вероятно, это — не только метафора солнечного света, но и весьма притягательный образ, отличающий богиню от смертной женщины. Молодильные яблочки — это метафора богини-кормилицы, чье молоко обладает омолаживающей силой.

И таким образом бог Солнца наказывает того, кто посмел украсть с небосклона богиню зари — царскую дочь?

Космическая катастрофа и магический способ ее предотвращения

Во многих русских сказках мы встречаем сюжет о том, что старшие братья, завидуя удачливости младшего, решаются его убить и, приведя в исполнение свой преступный замысел, разбрасывают части его тела по полю. При этом они завладевают добытыми младшим братом царевной и волшебными вещами, которые он вынес из подземного мира. Странный сюжет, не правда ли? Однако он может казаться странным лишь отчасти, если иметь в виду, что он может символизировать собой реальную природную катастрофу, которая некогда произошла на Земле.

Когда именно эта катастрофа произошла — это большой вопрос. Некоторые указывают на 1400 год до н. э., когда случилось извержение вулкана Санторина, что в Средиземном море. По некоторым данным, это извержение было столь сильным, что уничтожило, буквально стерло с лица земли крито-микенскую цивилизацию. При этом сам остров Крит накренился на один бок, подобно тонущему лайнеру. Следы невиданного пожара были обнаружены в Миносском дворце. Этот пожар случился как раз в 1400 году до н. э.

Впрочем, вселенских катастроф могло быть и несколько. Наиболее масштабная, вероятно, случилась тогда, когда около 13 тысяч лет назад стал катастрофически таять северный ледник, эпицентр которого находился над Скандинавией. Под многокилометровой толщей льда до этого находились огромные пространства не только в Скандинавии, но и в Северной Америке. По данным гляциологии — науки о льдах, ледник закрывал чуть ли не большую часть всей Северной Америки.

Отчего стал таять ледник — это наука выяснила не до конца. Некоторые ученые говорят о прецессии — смещении магнитного полюса Земли — и связанном с этим резком потеплении. Возможно, прецессия была связана с тем, что сместилась ось вращения Земли. Многокилометровая шапка льда оказалась в зоне действия прямых солнечных лучей, а в некогда благодатные области пришла холодная ночь. Как бы то ни было, ледник стал стремительно таять, и реки ледяной воды потекли по всему северу Европы и Сибири, превратив некогда обитаемый и населенный край в непроходимые болота. Если в конце палеолита — каменного века — на севере Евразии археологи находят стоянки с крупными строениями, то в мезолите — более позднем, среднекаменном веке — удается обнаружить лишь жалкие, отдельно стоящие шалашики. Складывается впечатление, что люди исчезли из этих мест, гонимые резким поднятием воды.

И в самом деле, как обнаружили японские исследователи, уровень Мирового океана поднялся в связи с резким таянием ледника на 150 метров! При этом были затоплены огромные территории на шельфах материков, и не только в Евразии и Северной Америке, но и по всему миру.

Но при чем здесь сказочный сюжет о двоих братьях, убивших третьего?

Дело в том, что похожие сюжеты мы встречаем в различных мифологиях. Взять хотя бы древнеегипетскую легенду об Исиде и Осирисе. Брат Осириса Сет убил своего брата, расчленил его тело на 14 кусков и разбросал их по всему Египту. Что за нелепая прихоть? Дело в том, что Древний Египет делился на 14 провинций. Вероятно, в таком поведении Сета был какой-то магический умысел. Каждой провинции досталась какая-то часть тела Осириса.

У ираноязычных скифов мы встречаем легенду о разделении своей вотчины — Скифии первым богочеловеком Таргитаем между своими троими сыновьями. Это как-то напоминает легенды о Пуруше. В древнерусской Голубиной книге мы также встречаем упоминание, что из тела первозданного Адама были изготовлены Богом цари, дружинники, земледельцы и скотоводы. По всей видимости, древнее индоевропейское общество и в самом деле делилось натри варны. Это, в частности, опровергает тезис некоторых индологов о том, что варны у ариев возникли уже после того, как они прибыли в Индию. Четвертая варна — шудры, или неприкасаемые, которая обозначала млечхов — местное аборигенное население Индостана, — была добавлена брахманами позже, дабы включить млечхов в орбиту своего общества. Поправка заключалась в том, что млечхи произошли из ног великана Пуруши.

У древних иранцев изначальное кастовое деление на три сословия оказалось во многом стерто реформами Зороастра. Пророк осуждал воинов-грабителей (туранцев) и отказывал им в степени родства. По Зороастру, трудовой народ (мирные земледельцы и оседлые скотоводы) должен был объединиться вокруг своего царя и всем миром оказать грабителям-кочевникам достойное сопротивление. Таким образом, из орбиты древнеиранского общества исключалась каста профессиональных воинов, которые, по мысли пророка, резко деградировали и стали носителями зла и исчадием ада.

Провозглашенные Зороастром «общечеловеческие ценности» вошли в противоречие с кастовым устройством общества у древних ариев. В этом смысле Зороастр являлся предтечей Христа, призывавшего к вселенской любви к

ближнему независимо от сословного деления. Впоследствии иудеи, а также первые христиане и мусульмане переняли этот тезис Зороастра. В монотеизме новых религий как бы не оказалось места для деления на варны. Впоследствии этот тезис привели к логическому знаменателю коммунисты, провозгласившие равенство и братство всех людей, независимо от их происхождения и имущественного положения.

Между тем у древних язычников, несомненно, соблюдалось деление на касты, или варны (по Ленину, это признак классового общества. Ленин пытался увидеть в существовании классов в первую очередь экономическую целесообразность). И это не была какая-нибудь необычная прихоть, а вполне сформированная идеология мифологизированного сознания древних людей. Именно поэтому мы встречаем деление на сословия (классы) и в Древнем Египте, и в Шумере, и у индоевропейцев, и у кельтов, и у индоариев.

Классовое общество своими корнями обращалось к мифологеме единого праотца всех членов этого общества. Именно поэтому из тела первородного великана Пуруши вышли три сословия индоарийского общества. Все три касты были тесно друг с другом связаны. Трудно себе представить жрецов без земледельцев и скотоводов, а также воинов без жрецов. У всех представителей варн, входящих в древнее государственное образование, был единый прародитель. Чужаки воспринимались как чужие, не принадлежащие к данному обществу.

Вероятно, деление на касты должно было обеспечить линию преемственности и охранить общество от вторжения в его структуру чужаков. Особенно это актуально в условиях враждебного окружения. Именно поэтому современные индусы по сей день не могут пережить рудименты кастового сознания. Согласно арийской вере, арий будет рождаться в той касте, в которой он жил и к которой принадлежал в предыдущей жизни. Такое положение дел позволяло сохранять стабильность общества в условиях внешней нестабильности — природных катастроф и постоянной миграции.

Однако в связи с этим может возникнуть закономерный вопрос: для чего же старшие братья — символизирующие собой сословное деление на воинов и земледельцев — так несправедливо обошлись со своим младшим братом-жрецом?

Дело в том, что арии верили, что недостаточно раз и навсегда установить степень родства от богоподобного мифологизированного предка. Нужно постоянно воспроизводить древний сакральный акт убийства Пуруши и расчленения тела Пуруши на сословия. Этому должен был способствовать обряд пурушамедха — ритуальное жертвоприношение человека с последующим расчленением его на части и отождествление этих частей с различными элементами космоса и теми или иными сословиями. В результате этого ритуала, как считали брахманы, единое становилось многим. Этот ритуал позволял сохранять единство общества и стабильность существования варн.

Основываясь на этом, мы можем предположить, что в русских сказках и в иных мифологических легендах на ту же тему мы встречаем упоминание о древнейшем ритуале жертвоприношения, которое, по мысли древних людей, обеспечивало благосостояние всего общества. Тогда становится понятно, почему старшие братья, убив своего младшего брата, разбрасывают по полю части его тела. Тем самым они воспроизводят древний магический обряд благоденствия. Однако доселе обряд не полный — требуется воссоединение частей в одно целое. Обряд завершает Жар-птица — символ Солнца, — она воскрешает младшего брата, собрав куски его тела воедино. Воскресший младший брат берет в жены по праву принадлежавшую ему светозарную деву и изгоняет братьев.

Похожую мифологему мы видим и в Древнем Египте. Сет, убив своего брата Осириса, разбросал части его трупа в каждой из провинций Египта. Тем самым он намеревался обеспечить благоденствие этих провинций, действующих в рамках одного целого — единой страны. Исида, сестра Осириса, собрала части тела вместе и провела специальный обряд над трупом, магическим образом оживив убитого Осириса. Исида зачала от брата сына Гора, который явился своего рода реинкарнацией самого Осириса и убил Сета. Круг замкнулся. Осирис ожил. Согласно мифологеме, Осирис стал первым царем в царстве мертвых. Ритуал оживления Осириса, ежегодно проводившийся в Египте, должен был символизировать его возвращение в царство живых.

Несомненно, и в русской сказке, и в древнеегипетском мифе мы видим некое ситуативное упоминание об обряде пурушамедха. Благодаря проведению этого обряда обеспечивается стабильность миропорядка. Космическое целое (трансцендентное тело Пуруши) расчленяется на части, затем оно собирается вновь, оживляется и воскресает для новой жизни. Ежегодное воспроизводство обряда человеческих жертвоприношений должно было обеспечить воспроизводство всей природы и всего мира.

Именно поэтому и существовал древний шумерский миф о богине Инанне и ее женихе Думузи. Он обслуживал существующую в Шумере практику человеческих жертвоприношений. Богиня сама направляет на своего жениха «взгляд смерти», убивает его, но затем благодаря божьему провидению и ее воле он воскресает и вновь становится женихом богини. Таким образом, постоянно воспроизводится сакральный акт убийства и воскрешения из мертвых. Этот акт обеспечивал воспроизводство плодоношения у растений, животных и людей. Душа человека возвращалась в мир, который она покидала во время смерти.

Пословица «Время разбрасывать камни, время собирать камни» оказалась сакральной

Существует интересное выражение «Время разбрасывать камни, время собирать камни». Быть может, оно восходит к неким сакральным смыслам, которые недоступны для современного человека; быть может, оно воспринималось раньше в ином контексте, нежели сейчас. Весьма интересно, что расчлененное тело Пуруши, как и скандинавского мифологического великана Имира, отождествлялось с элементами земли и космоса, с социальными группами населения — кастами. Так, из тела Имира была изготовлена земля. Его кровь стала реками, его кости — камнями, а волосы на его теле — лесами. Похожий ассоциативный ряд встречается и в других мифологиях; например, в китайской мифологии говорится, что горы возникли из костей первородного великана Пань-гу. Боги, принеся его в жертву, изготовили из частей его огромного трупа землю, горы, долины, а паразиты на его теле стали людьми.

С другой стороны, мы знаем, что брахман, участвующий в обряде пурушамедха, отождествлял расчлененное тело человека с теми или иными земными и космическими объектами. То же самое происходило при жертвоприношении коня, когда брахман в своем сознании отождествлял глаз коня с солнцем. В этом и состоял сакральный смысл происходящего — задача главного жреца состояла в отождествлении объектов разного порядка. При этом жрец внешне выглядит совершенно пассивно. Он просто стоит и наблюдает за происходящим. Он не произносит никаких слов, не предпринимает никаких действий, его помощники занимаются физическим исполнением обряда пурушамедха. Вся сакральная работа главного жреца заключалась в ассоциативной работе его ума.

Однако можно предположить, что отождествление частей трупа с теми или иными объектами материального мира — это еще полдела. Обряд был неполный. Требовалось затем вновь собрать части трупа и сложить их вместе и путем последующих магических манипуляций оживить их. В этих магических манипуляциях, согласно русской сказке, принимали участие живая и мертвая вода, а также огонь.

Что такое Жар-птица, которая появляется неизвестно откуда и оживляет царевича? Можно предположить, что это жертвенный костер, разведенный подле алтаря.

Примерно такую последовательность событий мы видим и в египетском мифе об Исиде и Осирисе. Сет убивает своего брата и разбрасывает части его тела по всему Египту. При этом, вероятно, с каждой провинцией Египта отождествлялась та или иная часть его тела. Весь Египет был огромным метафорическим телом первого бога-человека, коим и являлся Осирис согласно египетской мифологеме. Однако затем требовалось собрать все части воедино. Это проделала уже Исида — сестра Осириса. Она собрала части трупа и оживила тело путем магических манипуляций. Вероятно, при этом она также использовала священную животворящую воду и небесный огонь. После чего Исида зачала от ожившего тела брата и похоронила тело Осириса в особом саркофаге. Осирис становится первым царем мертвых. Он ежегодно оживает, когда разливается Нил, благодаря жреческому ритуалу. Очевидно, Осирис оживает для того, чтобы дать жизнь. Здесь он выступает в качестве умирающего и возрождающегося бога плодородия.

Рожденный Исидой сын Гор являлся реинкарнацией Осириса. И его образ во многом смыкается с самим Осирисом. Он преследует Сета и вступает с ним в схватку, в результате которой Сет погибает. Таким образом, брат убивает брата, а сестра порождает новую жизнь.

Детали древнего египетского мифа помогают нам лучше понять русскую народную сказку. Иван-царевич возвращается из царства смерти, пройдя огонь, воду и медные трубы. Здесь мы видим отголоски обряда жертвоприношения с последующим магическим возвращением к жизни. Таким образом, можно предполагать, что у русских, как и у всех евразийцев, в древности существовал такой обряд, долженствующий обеспечить процветание народа и единство общества.

Кроме того, обряд закреплял за тем или иным народом территорию, на которой он жил, — эта территория являлась сакральным телом первопредка, из частей трупа которого она была изготовлена. Манифестация обряда жертвоприношения сакрализировала мифологему самого первого обряда жертвоприношения, в результате которого первопредок принес себя жертву ради наделения своих потомков «богом данной землей». Пословица «Время разбрасывать камни, время собирать камни» приобретает новый смысл в этом контексте.

Где искать благодатную прародину ариев?

Весьма интересно, что древние арии, мигрировавшие в Индию, стали считать ее Арьявартой — страной ариев. Согласно мифологеме, любой ариец, пересекавший границы «новой обетованной земли» — Арьяварты, автоматически терял свою принадлежность к арийскому обществу. Вероятно, согласно обратной логике, те неарийцы, которые являлись аборигенами Индостана и жили на его территории до прихода арийских племен, согласно реформе брахманов, были интегрированы в арийское общество. Они получили новый статус и стали называться шудры. Согласно реформированному мифу, они происходят из первоначального великана Пуруши. Таким образом, арийское общество пополнилось четвертым сословием. Однако брахманы особо подчеркнули и сохранили степень родства: члены изначальных арийских каст являлись дважды рожденными, в то же время млечхи — шудры, оказавшиеся на территории «новой благословенной прародины», оставались лишь единожды рожденными.

Для индоариев все остальные арийцы, проживавшие за территорией Арьяварты, включая иранских ариев, утеряли свой статус и превратились в млечхов — чужаков. Эта ситуация проявилась гораздо позже — во время завоевательных походов Александра Македонского. Для индусов Македонский и его воины являлись млечхами — чужаками. Индийские жрецы отказывали грекам в установлении степени родства. Шудры, состоящие из дравидов и веддов — аборигенов Индостана, напротив, обрели хоть и низшую, но все же степень родства. Ведь согласно новой мифологии они были «изготовлены» из ног все того же Пуруши. Воины Македонского не были связаны ни с какой частью тела богоподобного великана-первопредка.

Дравиды, согласно антропологической классификации, являются переходной расой, возникшей в зоне древнего контакта евразийцев и экваториалов. Ведды вообще относятся к австралоидам и не имеют никакого отношения к евразийцам. Веддоиды считаются наиболее древними аборигенами, жившими на юге Индостана. Ныне ведды локально проживают на Шри-Ланке в горных недоступных районах в количестве тысячи человек.

Очевидно, в Индии в еще более отдаленные доарийские времена проживали и негроиды. Небольшого роста чернокожие негритос сегодня локально проживают в некоторых районах Андаманских островов, Индонезии и на Филиппинах. Можно предполагать, что в былые времена негритос были более распространены и что они проживали в Индии. По крайней мере, сохранились легенды о том, как теснимые белыми пришельцами с севера ведды и дравиды сами вытесняли с привычных областей обитания и подвергали гонениям «маленьких негров» — негритос. Согласно рассказам, записанным в XVIII веке, ведды загнали последних низкорослых чернокожих аборигенов Индостана в глубокую пещеру, завалили ее хворостом и подожгли. Поступили так жестоко ведды с низкорослыми чернокожими аборигенами, потому что те, согласно легенде, были каннибалами и постоянно убивали веддов, набрасываясь на них из лесных засад.

Таким образом, миф об «обетованной земле» предков у ариев сильно изменялся с течением времени. Мигрирующие на юг племена индоариев стали считать своей новой прародиной Арьяварту.

У иранских ариев сохранились предания об Арйана Вэджа — благодатной стране ариев. Первое упоминание о ней можно найти в книге «Видевдат». Дословно с авестийского Арйана Вэджа означает «арийский простор». Уже по одному этому ясно, что арии, прибывшие в Иран в начале 2-го тысячелетия до н. э., не считали Иран своей прародиной; хотя в самом слове «Иран» сохранилось до наших дней название древней страны ариев — Арйан.

И в самом деле, в начале 2-го тысячелетия до н. э. в Иране жили племена, заметно отличающиеся от ариев по своей культуре, религии и антропологическому типу. Арии для аборигенов Ирана были захватчиками. Отголоски противостояния аборигенов и арийских захватчиков можно найти в авестийских мифах и легендах. Вероятно, аборигены Ирана воспринимали арийских переселенцев как оккупантов. Быть может, образ борьбы аборигенов и захватчиков запечатлелся в легендах о борьбе доблестного светозарного «драконоборца» Ахурамазды с трехголовым драконом Ажи. Согласно этим легендам, арийские племена можно отождествить с трехголовым драконом, а аборигенов с верховным божеством зороастрийского пантеона Ахурамаздой. Буквальное значение имени Ахурамазда — «Господь премудрый». Первоначально имя Ахурамазда выступало в качестве запретного имени божества. Ахурамазду в Авесте изображали как жреца, который творит мир усилием воли посредством мысли. И это его основное хггличие от верховного божества прочих индоевропейцев: греков, латинян, хеттов, балто-славян, индусов. Там в качестве верховного божества выступал воин-громовержец: Зевс, Индра, Перун и т. д.

Имя Ахурамазды известно с VIII века до н. э. Очевидно, возвышение культа Ахурамазды связано с религиозной реформой Зороастра. Не случайно, что Ахурамазда жрец, а не воин. Очевидно, в этом отразился глубинный конфликт, расколовший былое единство индоевропейцев. Как мы понимаем, это единство строилось на сотрудничестве трех варн: жрецов, воинов, земледельцев и скотоводов, на которые делилось древнее индоевропейское общество. Это противопоставление, расколовшее индоевропейцев, мы видим и в русских сказках о конфликте младшего брата со старшими, о вероломстве старших братьев по отношению к младшему — жрецу, завладевших его имуществом.

Однако в образе Ахурамазды мы видим древние арийские мотивы: видимым его телом буквально назван огонь.

Итак, светозарный (огненный) богатырь сражается с трехголовым змеем, также испускающим огонь и дым, и побивает его. Нелегко приходится богатырю-жрецу в этом поединке: вместо отрубленной змеиной головы вырастает новая. Вероятно, в этом важном эпизоде с трехголовым змеем содержится намек на постоянное воспроизводство трехзвенного, трехварнового арийского общества. И лишь после того, как богатырь стал прижигать отрубленную змеиную голову огненным пальцем или головней, дело пошло на лад.

Очевидно, действительно серьезная борьба велась между кочевниками, все новыми и новыми волнами прибывающими на юг из евразийских степей и ставшими уже оседлыми выходцами из тех же степей. Зороастр постоянно жалуется на вероломство кочевников с севера; он говорит о том, что они угоняют стада, разрушают жилища и чинят всяческое зло мирным крестьянам. Зороастр призывает объединиться трудовой народ вокруг власти царя-жреца нового культа Ахурамазды и дать отпор агрессору, при этом борьба с кочевниками должна быть беспощадная, до полной победы! Древний эпос о бесконечных войнах Ирана с Тураном (землей тура) дошел до нас в изложении иранского поэта X века Фирдоуси. Очевидно, «мирные» поселенцы Ирана рубили кочевников под корень, платя им той же монетой, истребляя «малых детушек» — «малых змеенышей». Помните, как матушка в русской былине «Добрыня и Змей» отчитывает Добрыню, что он вновь поехал в поле малых змеенышей потоптать? Быть может, строки этой былины: «Стал молоденький Добрынюшка Микитинец на добром коне в чисто поле поезживать, стал малых змеенышей потаптывать» — как раз и сохранили свидетельство о превентивных походах древних иранцев в северные степи? Вполне очевидно, что религия Зороастра оказала сильное влияние на формирование и русской культуры.

В некоторых русских сказках богатырь, разрубив на куски поверженного змея, разбрасывает эти куски в чистом поле. Вероятно, здесь мы видим некое упоминание о древнем культе жертвоприношений. Земля, окропленная кровью и таким подношением, рожает богатырей. Это, кстати, корреспондируется с греческой легендой об аргонавтах, когда герой засевает по требованию царя поле зубами дракона и тут же из земли вырастают не знающие страха воины. Избавиться от несметной вражьей силы помогает герою его будущая невеста, которая посоветовала кинуть в стан воинов камень. «Дети дракона» передрались друг с другом.

Реформа Зороастра базировалась на важном принципе — идее борьбы вселенских сил добра и зла. Эта идея привела к единобожию, с одной стороны, а с другой — разделила древние народы на приверженцев добра и зла, света и тьмы, на своих и чужих. Зороастр первый заявил о необходимости беспощадной борьбы с социальным злом, и его идею блистательно сумели довести до логического конца коммунисты.

Что касается благой прародины иранцев — страны Арйана Вэджа, то в Авесте эта страна открывает список стран, созданных Ахурамаздой на благо человечества. Вероятно, эта страна располагалась где-то в евразийских степях. И в самом деле, название современных стран, расположенных в этом районе, недвусмысленно указывают на арийское прошлое. В них, в частности, присутствует слово «стан», которое может быть интерпретировано как остановка, кочевье. Так, известен по источникам Монголистан, а также страны, сохранившие свое древнее название: Казахстан, Узбекистан, Киргизстан, Таджикистан, Туркменистан, Афганистан, Пакистан и даже Палестан (нынешняя Палестина; слово «пале» на латыни означает «древний» — все вместе: «Древний стан»). Все эти страны расположены в зоне предполагаемого движения на юг арийских племен. Таким образом, можно полагать, что Арйана Вэджа — «арийский простор» была расположена в обширном поясе евразийских степей, что вполне объяснимо. Арии были кочевниками и скотоводами. Миграции могли быть очень значительными.

Может показаться, что, отождествив арийские племена с трехглавым драконом, мы тем самым невольно бросили тень на светлое арийское прошлое. Ведь в русских и европейских сказках с драконом борется богатырь, образ которого всегда положительный. Дракон же выступает как исчадие ада. Но в том-то и дело, что такая трактовка более поздняя. В былые времена трехликое божество, вспомним славянского Триглава, олицетворяло три мира: небесный, земной и подземный, а также являлось олицетворением трех сословий древнего арийского общества: жрецов, воинов и земледельцев. Вероятно, вести родословную от дракона было престижно и почетно. Вспомним китайских императоров, которые, согласно древней легенде, вели свою родословную от желтого дракона. Не исключено, что эту мифологему китайцы заимствовали у индоевропейцев, кочевавших в поясе евразийских степей не одно тысячелетие.

Очевидно, самый первый «благой драконоборец» был Зороастр, а впоследствии новая мифологема перекочевала в мифологию европейских народов и индусов. Некий вариант этой мифологемы мы видим и в образе Георгия Победоносца, восседающего на белом коне, сражающегося со змеем. Однако сила арийцев была в том, что они не делили мир на вселенское добро и зло. Арийское общество сохраняло трехзвенную социальную структуру У каждого представителя своей варны была своя функция, которая не противоречила занятиям иных каст.

Мифы о разделенных близнецах

В мифологии индоевропейцев присутствуют два бога-близнеца, каждый из них имел свои вотчины: один правил в мире теней (подземном мире), другой в небесном мире. В земном мире правил жрец-царь, который воздавал и творил молитвы, отдавая должное обоим творцам. Ибо не может быть мир без иного мира (антимира); свет без ночи, а земля без подземелья. Не может быть человеческая биологическая оболочка без души. Светозарная дева — олицетворение Солнца — по очереди переходила от одного демиурга к другому. Она поочередно гостила то в подземном мире, то в мире света. Что, впрочем, немудрено в мире богов: ведь дева-прародительница являлась к тому же еще и сестрой близнецов-демиургов. По крайней мере, так следует из древнего индоевропейского мифа.

Согласно мифологемам разных индоевропейских народов, можно реконструировать общеиндоевропейское название близнеца — Йемо. Мифологического первочеловека у древних ирландцев звали Емаин, а у древних исландцев — Имир. Это весьма похоже на индоарийское имя первочеловека Ману. К тому же, согласно индуизму, пеэвочеловек Ману являлся братом-близнецом царя подземного мира Ямы. У близнецов была сестра Ями, которая пыталась соблазнить своего брата. Это также похоже на русские легенды об Иване да Марье. Аналогичный мотив обнаруживается и в среднеиранском предании о браке Йи мы, приведшего древних ариев на территорию современного Ирана с севера, и его сестры Йимак. Этот брачный мотив послужил своеобразным прецедентом для подобных браков у зороастрийцев.

Латышское божество, связанное с культом плодородия и с культом близнецов, звали Юмис, что переводится как «сдвоенный плод». Здесь мы видим упоминание о первопредке как об андрогине, сочетавшем в себе мужское и женское начало. Древний исландский первочеловек Имир также предстает в мифах как гермафродит. Само слово «Имир» этимологически означает двуполое существо. Такое же значение имеет и имя западногерманского земнородного бога Туисто.

Согласно скандинавской мифологеме, из тела Имира был создан мир. Легенда сообщает, что под мышками у Имира родились мальчик и девочка, а ноги породили мальчика. Один и его братья принесли в жертву Имира. Они расчленили его тело и создали из него мир. Плоть Имира стала землей, кровь — морем, кости — горами, череп — небом, волосы — лесом. Сходные мотивы мы встречаем и в индийской мифологии — великан Пуруша, а также в китайской — Паньгу и в вавилонской — Тиамат. Таким образом, первородный великан породил не только мир, но и первых мужчину и женщину.

В индийской мифологии этот образ первого человека — «господина потомства» восходит к Праджапати — творцу всего сущего. Впоследствии Праджапати отождествляется с Брахмой. Согласно Махабхарате, Брахма рождается в золотом яйце, плавающем в водах. Проведя в нем год, Брахма силой мысли разделяет содержимое яйца на две половины: небо и землю, между ними создается воздушное пространство. Далее в Махабхарате говорится, что Брахма порождает смерть в виде женщины (образ Бабы-яги). Люди появляются в результате инцеста Брахмы с его дочерью. В «Шримад-Бхагаватам» утверждается, что Брахма разделяет свое тело на две половинки: мужскую и женскую, таким образом порождая первочеловека Ману и его будущую супругу. Этот последний мотив также весьма сходен^с иными трактовками первочеловека у индоевропейцев, который, согласно мифологеме, имел андрогинную природу.

Как мы уже отмечали, к древнему индоевропейскому названию близнеца Йемо этимологически приближается имя индийского царя мертвых Ямы. По-видимому, изначально этимология этих похожих имен означала «близнец». В Ригведе приводится весьма примечательный гимн-диалог Ямы и его сестры Ями. Сестра уговаривает брата вступить с ней в кровосмесительную связь. Мотивировка такая: нам необходимо иметь потомство, чтобы продолжился род людской на земле. Однако Яма отказывается, ссылаясь на кровное родство со своей сестрой и на недопустимость кровосмешения. Поскольку инцест отвергается как действенное средство продолжить род, то Яма становится «царем мертвых»; согласно Ригведе, он стал «первым, кто умер». Его смерть оплакивает безутешная Ями, и так как в то время еще не существовало ночи, то Ями все время повторяла: «Только сегодня он умер». Боги сжалились над Ями, и специально для нее они создают ночь, чтобы даровать безутешной сестре забвение. Однако Яма преодолел смерть. Сражаясь с богами, он получил бессмертие. И в конце концов боги вынуждены были признать, что «он стал таким, как мы».

Весьма интересна родословная близнецов: Ямы, Ями и Ману. Согласно ведийской мифологии, их отцом является Вивасват — солярное божество и родоначальник людей. Вивасват родился уродом — без рук, без ног, гладкий со всех сторон. Его старшие братья: Митра, Варуна, Бхага и другие — отсекли от Вивасвата все лишнее, превратив его тело в идеальный светозарный шар. Они поместили светозарного Вивасвата на небо, определив для него небесный путь. Таким образом возникло Солнце и возник прародитель людей.

Здесь мы видим все тот же мифологический мотив с расчленением тела первопредка людей его братьями. Впоследствии Вивасват взял в жены Саранью, которую иногда изображают в виде кобылицы. Согласно легенде, Саранью являртся дочерью Тваштары (от древнего слова «тваш» — «творить», «производить»). Уже по имени Тваштара мы отчетливо видим творца, создателя всего сущего. «Тваштара» — это скорее эпитет, чем имя собственное. Это слово имеет лингвистическую параллель и в русском языке — «Творец».

Саранью-кобылица родила Вивасвату трех близнецов: мальчиков Яму и Ману и сестру Ями. Но, не желая жить с нелюбимым мужем — «гладким со всех сторон», испускавшим неимоверное сияние, она бежит от него. Но Вивасват, Обнаружив отсутствие жены, принимает облик белого коня и настигает беглянку. Он покрывает ее и склоняет к возвращению. Саранью примиряется со своей участью, возвращается к солнечному богу и рожает ему еще двух близнецов-мальчиков Ашвинов.

Согласно мифологеме, Вивасват совершает первое жертвоприношение и дарует людям огонь, что сближает его образ с образом греческого Прометея, грузинского Амирани и иных подобных персонажей, принесших людям божественный огонь с небес. Весьма интересна и другая этимологическая и смысловая параллель: согласно ведийской легенде, Вивасват является отцом Ямы, а согласно авестийской легенде, Вивасват является отцом Йимы — предка иранских ариев. Это указывает на единый мифологический источник.