Арийское прошлое земли Русской. Таинственные корни русичей

Прибегает народ к Ивану-Гороху: «Посох назад летит». Вышел Иван-Горох в поле чистое, да и одной рукой тот посох подхватил, даже не содрогнулся. Лишь посох на его руке согнулся. Выправил Иван-Горох посох о свое колено и сказал: «Знатный посох кузнец мне сделал».

Тут шум превеликий раздался, то Змей лютый в свой дворец золотой летит. Метнул в него посох Иван-Горох и на куски разорвал, а посох землю пробил и через два в третье царство ушел. Народ шапки вверх побросал — избавил Иван-Горох его от Змея лютого. Освободил богатырь свою сестрицу Василису; взял из погреба змеиной воды и на братьев побрызгал, что во рве глубоком лежали, — братья вмиг ожили.

Просит народ Ивана-Гороха на царство, но тот отказывается, вывел кузнеца из кузни и говорит народу: «Вот ваш царь, слушайте его, это он мне посох сковал». Отправились Иван-Горох с Василисой золотой косой непокрытой красой и двоими братьями восвояси — к своим родителям: батюшке-царю Светозару и матушке-царице в их светлый терем.

В этой русской сказке мы видим сюжеты, связанные с Солнцем. Василиса золотая коса непокрытая краса выступает здесь как дочь бога Солнца. Однако ее похитил вихрь, коварный Змей лютый. Двоих братьев Змей этот с легкостью убил. А вот специально рожденного на его погибель Ивана-Гороха одолеть не сумел. Кругленький Иван-Горох, рожденный в результате непорочного зачатия, является символом нового Солнца. Он метнул в Змея свой посох, скованный кузнецом, и вмиг убил. Посох землю пробил и где-то в мире мертвых застрял. В этом посохе можно угадать булаву громовержца Перуна, преследующего змея Велеса.

Мотивы этой русской сказки весьма древние: это индоевропейские мифы о борьбе громовержца и его заклятого противника — змея. Аналогичные мотивы мы встречаем в древнеиндийских мифах о борьбе громовержца Индры и змея Вритры.

Сказочный золотой дворец Змея лютого отождествляется с хоромами Огненного змея из славянских преданий. Огненный змей выступает в них как похититель светозарной девицы. Сам этот вращающийся на серебряном шесте дворец, вероятно, стал золотым, потому что в нем оказалась похищенная Василиса золотая коса.

Мотивы русской сказки отчасти напоминают предания, известные из Авесты — священной книги зароастрийцев (VIII век д он. э.). В них рассказывается о прекрасной стране Ариана Вэджа, что переводится с авестийского буквально как «арийский простор». Эта страна впервые упоминается в книге «Видевдат». Родина древних иранцев располагалась у прекрасной реки Даитья, что, очевидно, переводится как «дарующая». Некоторые специалисты отождествляют эту реку с Араксом, другие с Сырдарьей, третьи — с Волгой, четвертые — с Днепром. Мнений о том, где же располагалась прародина ариев, много. В Авесте упоминается страна ариев, на которую внезапно напал Змей рыжеватый. Кто этот Змей, тоже мнений предостаточно. Некоторые считают, что под метафорой «Змей рыжеватый» скрываются воинственные племена, вынудившие предков арийцев в начале 2-го тысячелетия до н. э. отправиться в свой исторический поход на юг — в Иран и далее в Индию.

Кроме того, в Авесте описывается природная катастрофа — резкое похолодание, живописуется, как лед сковал воду, как выпал снег глубиной 14 пальцев. Кроме похолодания на страну внезапно пала ночь. Солнце скрылось из глаз. Считается, что эта природная катастрофа вынудила предков ариев сдвинуться с насиженных мест и предпринять беспрецедентный поход на юг, а также в Европу. При этом некогда единая индоевропейская общность народов разделилась на тех, кто впоследствии укоренится в Европе и образует современные европейские народы: германцев, италиков, славян и др., а также на тех, кто в поиске лучшей доли отправится на юг и осядет в Иране и Индии.

«Когда небо давило, а земля разверзалась», арии отправились на юг

Мотивы исчезновения солнца известны не только в индоевропейской мифологии, но и в других мифологиях. Так, в мифологии древних орхонских тюрок запечатлен миф о космической катастрофе: «Когда небо сверху давило, а земля внизу разверзалась». Этот вариант мифа изложен более подробно в «книге гаданий». В частности, там говорится: «Наверху была мгла, внизу был прах, люди, звери и птицы сбились с пути». Это состояние длилось три года и прекратилось «по милости неба».

В саамской мифологии, близкой к финской, говорится о времени борьбы стихий, которая началась после того, как Солнце Пейве сватал к своему сыну дочь Луны, но получил отказ. Тогда началась война; на стороне Солнца выступают люди, земля и горы, а также домашние животные, олени и птицы, а на стороне Луны выступают: вода, ночь, тень, загробный мир с ожившими покойниками, всполохи северного сияния, а также хищные дикие звери. От Солнца Пейве зависит благополучие людей и исход битвы. Пейве выступает в поход, оседлав медведя, потом оленя-самца, а затем важенку — молодую олениху.

Согласно обско-угорской мифологии народов ханты и манси, злой дух Куль-Отыр, воспользовавшись сном прародителя богов Корс-Торума, нападает на него, начинает таскать его по земле и пытается утопить в воде. При этом возникают холмы, долины, ямы, кочки и болота. Однако Корс-Торум вовремя просыпается и, схватив свой посох, дает надлежащий отпор вероломному врагу. Куль-Отыр бежит в свой подземный мир через отверстие, образовавшееся в земле от пробившего ее посоха Корс-Торума.

Здесь мы видим довольно-таки ощутимую параллель между русской сказкой и финно-угорским мифом ханты и манси. По мансийскому мифу, землю первоначально заселяли богатыри Отыры, но Корс-Торум (Нуми Торум) разгневался на них и послал на землю сначала пожар, а потом потоп. В результате непослушные богатыри были уничтожены.

Весьма интересно, что имя финно-угорского божества Корс-Торума напоминает по своему звучанию имя славянского бога Солнца Хорса. Хоре, как и громовержец Перун, считался повелителем молний. Славяне часто представляли его в виде светоносного всадника, скачущего по небу на белом коне. Чем не Иван-Горох, «катающийся по небу», из более поздней народной сказки? Кроме того, финно-угорское Коре напоминает слово «коршун». Эта хищная птица считалась олицетворением солнца.

Мифологические представления финно-угорских народов весьма древние. Они восходят к их общности, которая возникла в 3—2-м тысячелетиях до н. э. Считается, что древние финно-угры расселились к 1-му тысячелетию до н. э. из Приуралья и Поволжья до Прибалтики (финны, карелы, эстонцы и др.) и Северной Скандинавии (саамы). Они также заняли лесную полосу Восточной Европы — это известные по русским летописям племена мери, муромы, чуди и др. Они также достигли Средней Европы — миграция венгров в IX веке н. э.

У финно-угров и индоевропейцев прослеживается много общего в мифологии и обрядах. Это позволяет предположить, что в былые времена индоевропейцы и предки финно-угров находились в непосредственном контакте.

Согласно распространенному мнению, основу антропологического типа манси, хантов, селькупов, некоторых поволжских народов, а также народов Алтае-Саянского нагорья составляет так называемая уральская раса. Эта раса локализована в Приуралье, Зауралье и частично в Западной Сибири. Уральская раса имеет заметное сходство с лаплоидной расой, но представители уральской расы несколько выше ростом и выглядят более монголоидно. Лица у представителей этой расы небольшие, широкие, низкие и умеренно уплощенные. Второе веко (эпикантус), которое заметно отличает монголоидов от европеоидов, встречается в 10–20 процентах случаев. Нос прямой или с вогнутой спинкой, кончик бывает приподнят, переносье средней высоты. Губы средней величины. Волосы обычно темных оттенков и темно-русые, прямые. Эта раса возникла в результате смешения европеоидных и монголоидных групп населения в древности: в мезолите — неолите. Этой расе по крайней мере пять тысяч лет, если не больше. В отличие от южносибирской расы, составляющей основу тюркоязычного населения, уральская переходная раса намного древнее.

Можно предположить, что древние европеоиды, обитавшие в поясе евразийских степей еще 7 тысяч лет назад, контактировали с местным монголоидным населением. В результате этих контактов и появилась уральская переходная раса.

О том, что европеоиды могли обитать в самом центре Евразии в столь далекие времена, свидетельствуют древние петроглифы, изображения колесниц и лучников, которые выбиты на скалах нашего и Гобийского Алтая в Монголии. Эти изображения в свое время описал академик Окладников. Кроме того, в могилах найдены останки колес с бронзовыми гвоздями. На Ангаре обнаружена масса древних захоронений, относящихся к мезолиту.

Под Уфой на стоянке Давлеканово было раскопано захоронение. М.М. Герасимов сделал по найденному здесь черепу реконструкцию лица. Оказалось, что древние жители этих мест, как ни парадоксально, имели внешность похожую на северо-американских индейцев. Как известно, индейцы из Дакоты имели выступающие орлиные носы и являлись не вполне монголоидами, у них можно обнаружить значительную европейскую примесь. Не исключено, что предки индейцев, воспользовавшись сухопутным перешейком Беренгией, попали в свое время в Северную Америку из Сибири.

Кроме того, на Урале обнаружены микролиты, которые, как считают, использовали в своем быту древние европеоиды. На стоянке Янгельска, близ Челябинска, были найдены микролиты из яшмы древностью около 10 тысяч лет. На стоянке Шикаевка под Курганом орудиями, снабженными лезвиями из микролитов, древние европеоиды разделывали туши мамонтов. Последние мамонты тоже вымерли здесь около 10 тысяч лет назад. На Урале найдены и статуэтки из глины, подобные тем, которые изготовляли жители Передней Азии.

На стоянках Давлеканово и Мулино были найдены глиняные горшки и целые сосуды, а также кости домашних животных — коз, овец, коров и даже лошадей.

Кости домашнего коня датируются рубежом 7—6-го тысячелетий до н. э. (более 8 тысяч лет назад). Археологи давно ищут место, где впервые был одомашнен конь. Считалось, что более древним местом, где найдены останки домашней лошади, относится стоянка Дериевка на территории современной Украины. Однако, как выяснилось, останки домашнего коня стоянок из Мулина и Давлеканова на Урале еще более древние. Причем было выяснено, что порода этих лошадей была именно такая, какую позднее привели арии в Переднюю Азию. Эта была крупная лошадь. Таких лошадей разводили в Поволжье и Предуралье еще в XVIII веке. Ныне представителями этой породы являются знаменитые ахалтекинские кони из Туркмении. Очевидно, в Туркмению эти кони также попали из степей Предуралья.

Когда на землю пала тьма и солнце скрылось из глаз, Йима зажег огонь

Арийские племена, очевидно, попали в Иран и Индию не сразу. Сначала они спустились из южнорусских и приуральских степей в оазисы Южного Туркменистана. Именно здесь в междуречье Амударьи и Сырдарьи они обитали еще примерно 3,5 тысячи лет назад. Вероятно, к этому времени можно отнести строки из Авесты: «Наполнилась эта земля мелким и крупным скотом, людьми, собаками, птицами и красными горящими огнями. Не находят себе места мелкий и крупный скот и люди». По воле предводителя ариев Йимы эта земля, приютившая беженцев, несколько раз раздвигалась вширь и вглубь. Она становилась все больше и больше, дабы «…нашли здесь пристанище мелкий и крупный скот и люди по своему желанию и воле, как им хотелось».

Неудивительно, что земля эта наполнилась не только живностью и людьми, искавшей здесь спасение от катастрофы, но и «красными горящими огнями». Ведь в Авесте говорится, что в то время на землю пала ночь: «Из-за этого мрака небо и земля были неразличимы, казались слившимися». Дабы осветить свой быт, люди наверняка стали жечь костры, вот и наполнилась земля эта огнями. Наверняка честь возжигания первого огня, способного осветить людям путь из страны мрака, выпала на долю Йимы, предводителя ариев.

Об этом времени говорится так: «Вселенная была проглочена, сокрыта мраком… Тьма стояла долго. Солнце и луна не появлялись на небе; на целые месяцы для них были заперты врата».

Согласно Авесте, Ахурамазда загодя предупреждает Йиму и говорит ему такие слова: «О Йима прекрасный, сын Вивахванта, на этот плотский мир придут зимы, а от них сильный смертельный холод; сначала тучи снега выпадут на высочайших горах на глубину Ардви. Только третья часть скота останется в живых, о Йима, в ужасных местах, которые расположены на вершинах гор или в долинах в крепких жилищах… Затем из-за таяния снегов потекут воды, и чудом, о Йима, окажется, если кто увидит где-нибудь след овцы».

В священной книге зороастрийцев Бундахишне говорится о причинах таких катаклизмов: «Злой дух со своими верными дэвами отправился к светилам, увидел небо и из злобных побуждений совершил нападение на них… Он набросился на все создания и сделал мир таким поврежденным и мрачным, что полдень стал подобен ночи».

Таким образом, мы находим разные варианты того, что солнце исчезло с неба и на мир пала тьма.

В мифологиях разных древних народов сохранились предания об этом событии. К примеру, в хеттских преданиях говорится о том, что бог моря Аруна, поссорившись с людьми, увел к себе бога Солнца. Благодаря чему на землю пала продолжительная ночь. Люди молят богов, чтобы они вернули солнце на небосклон. Бог грозы, услышав молитвы людей, посылает к Аруне бога плодородия Телепинуса. Телепинус — вооруженный воин, преисполнившись желания выполнить свое предназначение любой ценой, спускается под воду и находит там дворец Аруна. Морской бог, испугавшись одного вида вторгшегося в его владения Телепинуса, тут же отдает ему бога Солнца и свою дочь в жены.

В этом древнем хеттском мифе мы можем без труда уловить сюжетную канву, сходную с русской былиной о Садко. Садко также спускается под воду и своей игрой на гусельках так пронимает Морского царя, что тот отдает ему в жены свою дочь. Не исключено, что и русская былина в своей сюжетной линии восходит к древним реальным событиям — исчезновению с небосклона солнца.

Русская народная сказка «О Василисе золотой косе, непокрытой красе и Иване-Горохе» была записана в XIX веке. Очень возможно, что сюжет этой сказки восходит к более древним преданиям. Так, в финно-угорских преданиях и мифологии коми сохранились сюжеты о поклонении огню, солнцу, воде, а также идолу — «Золотой бабе». Не исключено, что древние предания о «Золотой бабе» явились некоторой основой для русских сказок, в которых рассказывается о похищении дочери Солнца.

Как Йама стал Йимой-драконом и от него будто бы отлетел хварно

Продолжим наше исследование любопытных этимологических параллелей. У древних финно-угорских народов существовало верховное божество неба и воздуха Йима. Как мы помним, в Авесте рассказывается о том, что предков иранских ариев вывел из страны мрака именно предводитель Йима. Вероятно, к образу прафинно-угорского божества восходят имена богов: финский и карельский Ильмариен, саамский Инмар, коми Ен и Йомаль, финский Юмала, эстонский Юммал, саамский Юбмел, марийский Юмо.

Весьма интересно, что в древнеиранской мифологии существовал бог Йама. Он выступает как первопредок людей, культурный герой и создатель благ цивилизации. Йама являлся владыкой мира в эпоху тысячелетнего золотого века. При нем на земле царило бессмертие, не было старости, пороков, болезней, войн. Этимологически его имя толкуется как «близнец», «двойник». Согласно мифу Йама был распилен пополам рукой собственного брата Спитьюры, околдованного злым духом. Образ Йамы восходит к индоиранской и индоевропейской общности, а также к архаическим мифам о двоих братьях-близнецах, сыновьях Солнца. Йама, согласно мифологеме, первым возжег в Хорезме сакральный огонь жречества. В ведийской мифологии Йама тождествен Яме, который первым принес огонь людям и осуществил цивилизаторскую функцию. В скандинавской мифологии Йама тождествен первопредку Имиру, в балтийской мифологии — Юмису. У латышей полевое божество Юмис означает «сдвоенный плод», что также свидетельствует о близнецовой природе этого божества.

У древних иранцев отцом Йамы был Вивахвант — воплощение Солнца. Да и сам Йама сохранил в своем облике черты солярного героя. На индоиранском уровне Йама выступает как хозяин двуногих и четвероногих. Он же является первым смертным. Быть может, именно поэтому индусы изображают Яму хозяином подземного мира — царем мертвых.

На иранском мифологическом уровне с образом Йимы произошли неприятные метаморфозы. У него отняли ореол идеального владыки золотого века и гаранта бессмертия. Утрата золотого века человечества была объявлена Зороастром следствием гордыни и грехопадения Йимы. При этом возник квазиисторический миф, как от Йимы отлетел символ его царственного достоинства — хварно. Хварно, или фарн, обычно трактуется как обозначение солнечного сияющего огня, исходящего от человека, облеченного божьей властью. Над головой такого человека сияет нимб, а от его тела исходит сияние.

От Йимы, согласно Зороастру, хварно отлетел в виде сокола Варгана. При этом хварно перешел к самому Зороастру. Пророк мгновенно почувствовал необычайную силу рук и ног, а вокруг него появилось сияние, над головой возник нимб.

Очевидно, Зороастр и его последователи стремились очернить Йиму — божество древнеарийского пантеона в глазах потомков, потому что на роль нового предводителя иранцев претендовал сам Зороастр. При этом зороастризм пришел на смену древней арийской религии. Многие кумирни были разрушены. А сами статуи кумиров сброшены со своих мест. Их место заняли новые боги. Основой иранской мифологии стала борьба двух взаимоисключающих принципов — добра и зла, правды и лжи, света и мрака. Понятное дело, что никто из последователей Зороастра не желал служить силам мрака, зла и ритуальной скверны. Все добрые силы объединились во главе с Ахурамаздой (отсюда название иранской религии — маздеизм). Ахурамазде противостояли злые духи, девы и монстры во главе с Ангро-Майнью. Они принесли в сотворенный Ахурамаздой мир прегрешения, болезни и смерть. Они всеми силами стремились уничтожить добро.

Таким образом, на смену древнейшему мифу о двух демиургах-близнецах приходит религиозно-этическое учение о добре и зле, которое в дальнейшем перекочевало в религии, исповедующие единобожие: иудаизм, христианство и мусульманство.

Весьма интересно, что в иранской мифологии говорится о священной горе Йемавенд (гора Йимы), а по новой этимологии это гора Демавенд (возможно, отсюда происходит и русское слово «демон»). Согласно древнему преданию, в «горе Йимы», в кратере огнедышащего вулкана, по сей день прикован побежденный Траэтаоной (третьим сыном — драконоборцем) дракон Ажи-Дахака. Дракон Ажи-Дахака, или просто Ажай, — это противник единого Бога. Он рисовался древним иранцам в виде трехглавого чудовищного дракона. Он, согласно мифам, является соперником бога огня Атара, с которым сражался за символ царского суверенитета, царской власти и светозарности — хварно… Получается, что светозарность — хварно, или фарн, — только одна на двоих, а за право ее обладания надо бороться истинному богу и дракону.

Этот дракон, прикованный к скале, согласно уже армянским источникам, является свергнутым царем и имеет антропоморфные черты. В нем, быть может, даже можно угадать черты отвергнутого Зороастром и низвергнутого в подземный мир Йимы. В Мидии и Кабуле в былые времена сохранялось почитание Ажи-Дахаки. Местные правители возводили к нему свои родословные и рассказывали легенды о службе своих предков при дворе этого царя. Не исключено, что в Мидии и Кабуле почитался в таком виде отвергнутый Зороастром Йима — предводитель ариев. Вот что можно сделать с отвергнутым братом-близнецом, низведенным к тому же до уровня царя мертвых.

Согласно иранской космогонии, дракон Ажи вырвется на поверхность из своего огнедышащего подземелья незадолго до конца света. Тогда он будет окончательно умерщвлен появившимся специально для этой высокой миссии драконоборцем Керсаспой. Здесь мы видим мифологему второго пришествия Зороастра или его сына, как об этом свидетельствует Авеста, дабы окончательно уничтожить вселенское зло, представленное в облике дракона.

Между тем в древнеиранской мифологии дракон Ажи — это легендарный царь, приведший своих воинов на территорию Ирана и захвативший власть. Не исключено, что именем Ажи автохтонное население Ирана называло Йиму и его воинов, вторгшихся в начале 2-го тысячелетия до н. э. на территорию Ирана. Очень может быть, что в образе дракона Ажи мы можем видеть умирающего и постоянно воскресающего бога плодородия древних ариев. Быть может, даже этимология имени Ажи каким-то образом связана с русским словом «оживающий». Знать недаром в русских сказках Иван-царевич, сжалившись, поит дракона — Кощея Бессмертного — водой, и тот рвет цепи и вырывается на свободу. Он похищает светозарную царскую дочь и уносит к себе в замок. Ивану-царевичу поневоле приходится разыскать и убить дракона, дабы освободить свою невесту. Смерть дракона — Кощея Бессмертного — находится в яйце, которое скрыто у священного дуба. Ивану-царевичу в этом непростом деле помогают реинкарнированные звери. Здесь же мы видим знакомые нам сюжеты об освобождении дочери Солнца и убийстве дракона — лютого Змея, унесшего Василису золотую косу, — богатырем Иваном-Горохом.

Три огнедышащих головы дракона могли символизировать собой трехсословное арийское общество: воинов, земледельцев и жрецов. Подобное социальное членение имело место у ираноговорящих скифов, обитавших в степях Причерноморья в 1 — м тысячелетии до н. э. Как известно, злого дракона победил младший из троих братьев, представитель жреческого сословия; его мы можем отождествить с Иваном-Горохом из русской сказки. Кроме прочего, наверняка под тремя головами огнедышащего дракона имеются в виду три священных огня: жреческий, воинский и огонь земледельцев и скотоводов. Эти три священных огня, по преданию, горели в зороастрийских храмах. Не исключено, что культ трех огней зороастрийцы восприняли от ариев.

В Авесте сказано, что трехглавый дракон Ажи-Дахака все же пошел на соглашение с новой религией после своего бесславного поражения и совершил жертвоприношения божествам зороастрийского пантеона: Ардвисуре Анахате — божественной деве — и Вайю. Вайю — это бог ветра, который отказывался помогать дракону Ажи, но помог его противнику-богатырю.

Ардвисура Анахата, или просто Ардви, — это непорочная могучая дева — богиня воды и плодородия. Ее просят, принося ей жертвы, даровать им силу и могущество знаменитые иранские и туранские богатыри. Но дева удовлетворяет только просьбы иранцев и игнорирует просьбы туранцев. Как известно, Зороастр заклеймил туранцев-кочевников, вероломно нападающих на мирных иранцев и угоняющих скот. Ардви является дочерью самого Ахурамазды. Эта божественная дева дарит богу Заратуштру, вероятно зачатого непорочным способом. Кроме прочего, Ардви помогает Траэтону-драконоборцу одолеть дракона Аджи-Дахаку. В Авесте Ардви описывается как прекрасная дева, тоскующая по истинному богатырю, который будет постоянно славить ее неувядающую красу.

Здесь также прослеживается сюжет с похищением драконом прекрасной Ардви и с последующим освобождением ее богатырем-драконоборцем. Здесь мы видим множество параллелей с русской сказкой «О Василисе золотой косе, непокрытой красе и Иване-Горохе».

О том, как Брахаспати выудил из моря три сокровища

В индийской Ригведе также дается описание катастрофы, когда весь мир погрузился во мрак. В этом собрании древних гимнов излагается миф о громовержце Индре, который вместе с десятью воинами, после долгих и безрезультатных поисков нашел Солнце, пребывающее во мраке. В поэме «О появлении Солнца» рассказывается, как бог Брахаспати одолевает демона Валу, который силой удерживал Солнце в глубокой пещере в скале. В поэме величественно и торжественно повествуется о том, как доблестный Брахаспати выудил из моря одно за другим три сокровища: утреннюю зарю — прекрасную богиню зари по имени Ушас, а также само Солнце и священную корову, которая является метафорой сверкающего Неба.

«Пока Солнце и Луна восходили, следуя друг за другом, на небеса, всесильные боги украсили небо созвездиями, как украшают вороного коня жемчугами. Ночью боги установили мрак, а днем свет». Таким образом, мы видим, что благодаря герою-освободителю все вернулось на круги своя. И вновь стало солнце по утрам всходить на востоке и заходить по вечерам на западе. И вновь стала опускаться на землю ночь, украшенная звездами.

Как ни парадоксально, но некоторый ремейк этого древнеиндийского мифа о похищении солнца и вызволении его из заточения мы можем видеть и в русских сказках. Впрочем, и сами русские народные сказки, записанные этнографами в XIX веке, могут являться своеобразным эхом древнерусских легенд об исчезновении Солнца и его возвращении былинным богатырем.

Вот, скажем, в сказке «Жар-птица и Василиса-царевна» можно увидеть похожий сюжет. Вероятно, именно эта народная сказка в свое время была обработана Ершовым и превращена в знаменитую авторскую сказку «Конек-горбунок».

В сказке повествуется о могучем царе, у которого в услужении был стрелец-молодец. Был у стрельца конь богатырский — мудрый конь, разговаривающий человеческим голосом. Вот как-то выехал стрелец-молодец ночью на своем коне богатырском поохотиться. Едет он и видит: впереди будто костер горит. Подъезжает стрелец ближе, а это не костер, а золотое перо Жар-птицы на дороге лежит, как огонь светится. Говорит конь богатырский стрельцу: «Не бери ты этого золотого пера, возьмешь — много горя узнаешь!» — «Как бы не так!» — не послушался стрелец своего коня; взял он перо и царю его в дар преподнес.

Говорит ему царь в ответ: «Коли ты сумел перо Жар-птицы достать, так привези мне саму Жар-птицу. Коли не привезешь — быть тебе без головы!»

Залился стрелец горючими слезами и к коню побрел, голову повесив. Спрашивает его конь: «Что плачешь, добрый молодец?» — «Как мне не плакать, царь повелел привезти ему Жар-птицу, а иначе, говорит, мой меч — твоя голова с плеч». — «Говорил я тебе: не бери пера, горе узнаешь. Но не горюй, это не беда, беда впереди, иди к царю и проси у него, чтобы к завтрему сто кулей белоярой пшеницы по полю было разбросано».

Так и сделал стрелец, пошел он к царю, и по царскому указу по полю разбросали сто кулей белоярой пшеницы. Вот поехал стрелец в поле, отпустил коня, а сам за куст спрятался. В полночь прилетела Жар-птица и давай зерно клевать. Тут изловчился молодец и схватил ее за хвост. Тут и конь подоспел. Связал Жар-птицу стрелец и царю отвез. Говорит ему царь: «Молодец, стрелец! Но коли ты сумел достать мне Жар-птицу, так сумей достать и царь-девицу — Василису-царевну, что на самом краю света живет, там, где красное солнышко всходит. Коли достанешь мне невесту, награжу златом-серебром, а коли нет — мой меч — твоя голова с плеч!»

Залился стрелец горючими слезами и пошел к своему богатырскому коню. «Что плачешь?» — спрашивает его конь. «Как же мне не плакать, царь повелел Василису-царевну ему в жены доставить». — «Не тужи, это не беда — беда впереди! Поди к царю и попроси припасов и напитков в дорогу и палатку с золотой маковкой». Так и сделал стрелец. Дал царь ему припасов и напитков и палатку с золотой маковкой.

Долго или коротко ехал стрелец на своем богатырском коне и приехал на край света, где красное солнышко из синего моря восходит. Смотрит стрелец: по синему морю плывет Василиса-царевна в серебряной лодочке. Поставил стрелец палатку с золотой маковкой на бережку, расставил в ней кушанья и напитки разные, сел в палатке — угощается, Василису-царевну дожидается.

Заприметила царевна золотую маковку, пристала к бережку, тут ее стрелец-молодец встречает: «Добрый день, Василиса-царевна! Милости просим откушать, заморских вин испробовать!»

Вошла Василиса-царевна в палатку; начали они есть-пить, веселиться. Выпила царевна заморского вина, опьянела и крепким сном заснула. Тут и конь богатырский подоспел. Свернул стрелец-молодец палатку и быстренько в обратный путь с сонной царевной пустился.

Приезжает он к царю и вручает ему царевну. Тот сильно обрадовался, наградил стрельца златом, серебром, как и было обещано.

Меж тем царевна проснулась в царских покоях, стала плакать, тосковать по синему морю. Царь ее и так и этак уговаривает замуж за него выйти, а она все отнекивается. Вот говорит она царю: «Тот, кто меня сюда привез, пусть поедет на сине море и привезет мое подвенечное платье, что посреди моря под большим камнем лежит».

Мигом царь послал за стрельцом. И наказывает ему тотчас на море синее отправляться. Подвенечное платье царевны привезти, что под большим камнем лежит.

Идет стрелец к коню своему, плачет. Говорит ему конь: «Не горюй. Это еще не беда, беда впереди!»

Сел стрелец на коня и к синему морю поехал. Вот приехали они к синему морю. Видит конь, на берегу огромный рак ползет. Наступил конь копытом раку на шейку и не отпускает. Взмолился тут рак: «Что хочешь проси, только отпусти меня с миром». Тут конь и говорит раку: «Принеси мне подвенечное платье Василисы-царевны, что под камнем лежит посреди моря». Пополз рак в море и принес подвенечное платье царевны, что под большим камнем в море было спрятано.

Приезжает стрелец-молодец к царю. Привозит подвенечное платье царевны. А царевна опять заупрямилась: «Не пойду за тебя замуж, пока не прикажешь стрельцу-молодцу в кипятке искупаться». — «Это дело поправимое», — отвечает царь девице. Позвал он слуг и велел чугунный котел воды нагреть. Призвал он к себе стрельца и говорит ему: «Ну, искупайся в этом котле». Насилу стрелец царя уговорил отпустить его с конем попрощаться. Прибегает стрелец к коню весь заплаканный: «Царь повелел в кипятке искупаться!» — «Говорил я тебе: не бери перо Жар-птицы, горе узнаешь. Это горе так горе, но не плачь — жив будешь». Заговорил конь стрельца наскоро, дабы тот в кипятке не сварился. Тут и слуги прибежали за стрельцом. Схватили его и к царю повели. Раздели его и кинули в котел с кипящей водой. Стрелец окунулся раз-другой в кипяток и сам из котла таким красавцем выскочил, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Увидел это царь, захотелось ему самому красавцем стать, полез он в котел да и в тот же миг в нем сварился.

Схоронили царя, а Василиса-царевна замуж за стрельца-молодца вышла. Стал стрелец сам царствовать в том царстве.

В этой сказке мы видим все тот же миф о вызволении Солнца из заточения. Стрелец-молодец случайно находит оброненное перо Жар-птицы, затем поневоле ему приходится добыть и саму Жар-птицу. Жар-птица если не символ Солнца, то символ сверкающего дневного неба, небесного огня. Затем герой отправляется туда, где солнце восходит, и привозит Василису-царевну — Солнцеву дочь. Затем он добывает ее подвенечное платье. После этого злой царь гибнет в кипящем котле, а преображенный герой берет замуж Василису-царевну.

Как тут не вспомнить древнерусский обряд, когда на купальскую ночь кипятили воду и бросали в нее жертвенное животное. В ночь на Ивана Купалу, в день летнего солнцестояния — 22 июня по новому стилю — самый длинный день в году, и, по поверьям, в эту ночь сочетаются браком сказочный персонаж Иван со своей сестрой Марьей.

Сюжет сказки может восходить к тем отдаленным временам, когда Солнце по какой-то причине исчезло с небосвода, а затем вернулось на него через некоторое время. Можно предположить, что Солнце возвращалось не сразу, а постепенно.

Богиня-губительница воскрешает своего любовника

Эпизод о гибели царя в кипящем котле и одновременное сказочное преображение молодца, который сам становился царем, по всей видимости, восходит к отдаленным языческим временам. Как предполагают некоторые исследователи, у русских в купальскую ночь приносили человеческие жертвы, которые позднее были заменены на жертвенных животных.

Можно предполагать также, что и у сарматов-аланов, обитавших в причерноморских степях в конце 1-го тысячелетия до н. э., был в ходу такой обычай, когда престарелого вождя или царя племени убивали и варили в котле. Его мясо использовали во время ритуальной трапезы. Этим мясом потчевали вновь избранного царя и царевну. Таким образом, процветал ритуальный каннибализм, культ которого был основан на убеждении, что душа царя реинкарнирует после такой процедуры и возрождается в роду нового царя. Похожий обряд был отмечен и у осетин — потомков аланов.

Наши далекие пращуры верили в реинкарнацию души, и для них подобные ритуалы являлись способом вернуть душу благого царя в материальный мир, обеспечив ей рождение в царском роду. У ариев также, по всей видимости, были подобные ритуалы, которые, надо думать, восходят еще ко времени индоевропейского единства. Эти ритуалы связаны с так называемым культом предков.

Описание обряда ритуального каннибализма мы встречаем и у Сирано де Бержерака, французского мыслителя и писателя XVII века, в его произведении «Государства и империи Луны». В нем автор довольно подробно описал, как отправляют к праотцам престарелого лунянина с его добровольного согласия его же отпрыски. При этом они не просто помогают уйти из жизни своему патриарху, но и варят в котле его мясо и потчуют им молодых людей и их подруг во время то ли празднично-свадебного, то ли поминального пира. Отведав этого мяса, молодые люди предаются усладам любви. При этом считается, что в чреве какой-нибудь девушки обязательно зародится душа покойного. Родившегося младенца привечают, и ему по праву принадлежит имущество покойного, его империя, власть и слава.

Таким образом, Сирано де Бержерак в своем романе воспроизвел древний ритуал, распространенный у индоевропейцев. К тому же действие романа развертывается на Луне. Надо отметить, что именно Луна, по представлениям индоариев, является обителью предков, где пребывают души патриархов и их жен.

Похожие сюжетные линии мы можем видеть сразу в нескольких мифах. Некоторые из них весьма древние. Так, существует древний армянский миф об Аре Прекрасном, царе Армении. В него влюбляется вавилонская царица Шамирам. Она требует от него немедленной любви, не желая делить своего возлюбленного ни с одной женщиной. Однако Ара отказывает в этом царице. Оскорбленная царица идет войной на Армению и требует от своих воинов захватить в плен армянского царя. Но вавилонские воины убивают царя на поле битвы. Шамирам находит его тело после битвы и, призвав духов предков, просит их воскресить Ару. Что и было сделано. Таким образом, царица добилась-таки своего.

Известен еще более древний шумерский миф на ту же тему, относящийся к еще более древнему времени — к началу 3-го тысячелетия до н. э.

В богиню плодородия Инанну — дочь бога Куны и сестру бога Солнца — влюбляется пастух Думузи. Однако Инанне и Думузи не суждено быть вместе.

Инанна спускается в подземный мир, чтобы выполнить необходимые похоронные обряды по своему предыдущему мужу и дабы освободить себя для нового замужества. Однако, спустившись в царство смерти, богиня плодородия не может выйти назад. Инанна проходит через семь ворот смерти. Стражи ворот за проход через них требуют от Инанны что-то взамен. Инанна последовательно снимает с себя сначала свои магические украшения, которые оберегают ее жизнь, а затем и одежды.

В конце своего пути Инанна предстает обнаженной перед богиней смерти и та направляет на нее «взгляд смерти», как на обычную смертную женщину. После чего Инанна превращается в труп, который богиня смерти вешает на крюк. С исчезновением и смертью богини плодородия земля перестает плодоносить. Обеспокоенный этим верховный бог Энки посылает к богине смерти своих послов. Спустившись в царство смерти, послы бога застают саму богиню смерти в плачевном состоянии — она никак не может разрешиться от бремени, поскольку после гибели богини плодородия прекратились роды не только на земле, но и в царстве смерти.

Послы Энки магическим путем помогают богине смерти разрешиться от бремени, но при этом берут с нее слово, что она выполнит их любое желание. Богиня смерти дает такое слово. Послы Энки просят труп богини плодородия и получают его. Они оживляют при помощи магических формул Инанну, но вывести ее из царства смерти не могут, так как в «стране без возврата» действуют единые правила для людей и богов. Умерший не может покинуть страну смерти, не оставив там себе замену.

После долгих и мучительных поисков замены Инанна решает отправить вместо себя в страну «вечного покоя» своего возлюбленного Думузи. Инанна отправляется за ним в страну живых в сопровождении демонов смерти. Она проходит все семь ворот смерти в обратном порядке и получает от стражников отданные им за проход свои платья и магические украшения. Облачившись в свои наряды, богиня плодородия вновь обретает магическую силу. Она выходит на поверхность и быстро находит своего возлюбленного сидящим на троне в царских одеждах. На него она без сожаления и устремляет «взгляд смерти».

Однако Думузи, не желая смириться со своей участью, бежит от своей бывшей любовницы к своей сестре, которая укрывает его. Инанна при помощи демонов смерти находит Думузи. Он бежит еще дальше, последовательно превращаясь в газель и ящерицу. Но в конце концов демоны смерти настигают его и разрывают его тело на части. Душа его под конвоем сопровождается в мир мертвых. Однако сестра Думузи, проникнувшись состраданием к участи брата, добровольно сходит в царство смерти и предлагает свою жизнь богине смерти в качестве выкупа за освобождение брата. Но последнее слово в решении этого спора остается за Инанной. Она изрекает: «Полгода ты будешь в царстве смерти, а полгода твой брат». Так и происходит по слову богини плодородия. Полгода в царстве смерти проводит пастух, бывший возлюбленный Инанны, а полгода его сестра. При этом брат и сестра могут встретиться друг с другом лишь на несколько мгновений, когда кто-то из них спускается в царство смерти, а кто-то его покидает.

В этом шумерском мифе мы можем угадать черты нашей славянской легенды об Иване да Марье. Брат и сестра не могут быть вместе, дабы не нарушать заповеди бога.

Кто такие были шумеры по этническому признаку, специалисты не знают, некоторые настаивают, что шумеры могли быть древними протоиндоевропейцами. Однако древняя шумерская цивилизация постепенно переходит под контроль семитских племен, перекочевавших из земли Древней Аравии. В позднем варианте этого мифа мы уже имеем дело с аккадско-вавилонским мифом о богине Иштар и ее женихе.

Считается, что имя этой богини восходит к более древнему имени Астар, что у восточных семитов означало «богиня» вообще; у западных семитов под именем Астарта понималось имя собственное. Так, в Уруке культ Иштар был связан с оргиастическими празднованиями, возможно, эти празднества изначально сопровождались принесением человеческих жертвоприношений и самооскоплением. Попытки уничтожить обряды Иштар делались с конца 2-го тысячелетия до н. э. Но окончательно Иштар в своей ипостаси Нанайи потеряла характер богини оргиастического культа лишь в конце правления династии Ахеменидов (V–IV века до н. э.).

Наиболее распространенными эпитетами этой богини были «владычица богов», «яростная львица», «Иштар-воительница». В иконографии Иштар иногда изображалась со стрелами за спиной, что указывает на ее функцию богини охоты. В аккадской мифологии у Иштар более отчетливо, чем это наблюдалось у шумерской Инанны, проявляются функции богини — созидательницы жизни, помощницы при родах. Именно к ней обращались роженицы, дабы ускорить и облегчить роды.

В западносемитской мифологии Астарта была олицетворением планеты Венера, богиней любви и плодородия, а также богиней-воительницей. В Древнем Египте Астарта воспринималась как богиня — владычица коней и колесниц, богиня сражений. Она также связывалась с морем и водной стихией. Весьма интересно, что в русской сказке о Жар-птице Василиса-царевна также связана с морем и водной стихией; ее подвенечное платье хранится посреди моря под большим камнем. Море и водная стихия у славян является олицетворением царства мертвых. Это сближает «нашу» Василису-царевну с шумерской богиней Инанной, отправившейся в царство мертвых. Инанна, дабы попасть в страну, «откуда нет возврата», снимает с себя магические украшения и платья. Уж не за этим ли отправляется стрелец-молодец к морю, туда, где восходит солнце? Стрелец-молодец рискует, он может запросто сам остаться в царстве смерти. Но его верный конь находит способ, как достать подвенечное платье, не погружаясь в губительные воды.

При всем при этом, когда платье доставлено, Василиса-царевна прямым текстом требует от царя принести в жертву своего стрельца-молодца, бросив его в кипящий котел. Уж не является ли это выкупом за ее жизнь посреди людей?

В эллинский период Астарта отождествляется с греческой богиней Афродитой, которая полюбила Адониса и, когда он погиб, спустилась за ним в нижний мир. Дамасский летописец (VI век н. э.) приводит миф о том, как Астарта преследовала за своим возлюбленным Эшмуном и, когда он погиб, воскресила его вседарующим и всепорождающим теплом своей любви. Известны древние изображения Астарты в виде нагой всадницы, стреляющей из лука. Известно также, что в период становления иудейского монотеизма пророки вели с культом Астарты ожесточенную борьбу, всячески преследуя ее поклонников.

Умерший и воскресший спутник богини

Современный читатель наверняка затруднится дать оценку образу Инанны и Астарты. С одной стороны, мы видим влюбленную богиню, желающую сочетаться законным браком со своим избранником. С другой стороны, богиня без всякого сожаления отправляет своего любовника на смерть. Согласитесь, что образ Инанны и Астарты весьма противоречивый, как, впрочем, противоречивый образ и русской Василисы-царевны. Однако это противоречие лишь кажущееся. В былые времена люди верили, что они не умирают совсем и что смерть лишь временная пауза в череде жизней. Богиня без сожаления отправляет своего избранника на тот свет вместо себя, чтобы вновь обрести его в следующей жизни.

Этот весьма типичный для древней идеологии поворот событий мы видим и в мифе об Афродите и Адонисе. С Афродитой более или менее понятно — она богиня плодородия, попавшая в Грецию из Малой Азии. С Адонисом несколько сложнее. Изначально он является божеством финикийского происхождения с ярко выраженными растительными функциями. Считается, что он связан с периодическим умиранием и возрождением природы. В греческую мифологию Адонис попал, вероятно, из финикийско-сирийской мифологии. На финикийском языке имя Адон означает «господь», «владыка».

Миф об Афродите и Адонисе весьма напоминает миф об Инанне и ее возлюбленном Думузи.

Афродита, рассердившись на оскорбившую ее своей непочтительностью царскую дочь, внушает той страсть к родному отцу. Отец ее, не подозревая, что сексапильная девушка — его дочь, поддается соблазну и вступает с ней в кровосмесительную связь. Когда же он узнает, что его возлюбленная — его собственная дочь, он проклинает ее. Проклятие отца мигом осуществляется, и девушка превращается в Мировое дерево.

В положенный срок ствол дерева трескается и из расщелины вываливается ребенок. Афродита передает младенца в закрытом ларце на воспитание богине подземного мира. Когда младенец вырастает, то он превращается в прекрасного юношу Адониса. Афродита, воспылав к нему неземной страстью, требует у богини подземного мира вернуть ей Адониса. Однако не тут-то было. Богиня смерти сама влюблена в Адониса и не желает с ним расставаться ни при каких обстоятельствах. В спор богинь вмешивается сам Зевс. Он повелевает, что Адонис полгода будет проводить в царстве смерти — вместе с богиней подземного мира, а другую половину года в царстве живых — вместе с Афродитой.

Однако такое положение вещей не устраивает еще одну богиню — Артемиду. Она чувствует себя уязвленной. Когда Адонис пребывает в очередной раз на земле, она насылает на Адониса дикого кабана, который его смертельно ранит. Душа Адониса отправляет навечно в мир теней. Из пролитой крови Адониса вырастают розы, а из пролитых слез Афродиты анемоны. Красивая легенда.