Помоги проекту - поделись книгой:
Так как список У обрывается на статье 6993 г., то Л позволяет судить об окончании Типографской–Библиотечной редакции: оно, оказывается, совпадает с текстом Типографской–Мазуринской и, в частности, содержит отмеченную деталь в известии о взятии Твери Иваном III (о пленении тверской княгини).
Список Д доведен лишь до 6903 г. и оканчивается именно Повестью о Темир–Аксаке, но в редакции не Типографской летописи, а типа Софийской II. По характеру текста список Д не принадлежит ни к Типографской–Синодальной редакции, ни к Типографской–Академической. Не содержится в нем и добавлений списка М под 6816— 6822 гг. Но судя по тому, что под 6824 г. Василий Константинович назван «Ростовским», а в Оглавлении указано одно из вставленных под 6919 г. известий («Преставление князя Костянтина Володимеровича Ростовского»), список Д относится к Типографской–Библиотечной редакции.
Один список Повести о Темир–Аксаке Типографской летописи находится в составе сборника РНБ, Q.XVII.112 (л. 171—175 об.). Текст писан особым почерком на бумаге с филигранью: Гербовый щит с рожком, контрамарка MCMD — Дианова и Костюхина, № 1167 (1670 г.). Список без начала, сохранившийся текст открывается словами: «приложишася к нему юноши немилостивии и мужи сурови». По своим чтениям сближается с Типографской–Библиотечной редакцией.
Изложенная классификация списков Типографской летописи позволяет охарактеризовать ее оригинал. Хотя общий текст всех полных списков доходит до 1484 г. (в С после этого помещен текст, отличный от других списков), но Типографская–Синодальная, как мы видели, имеет ряд вторичных чтений по сравнению с другими редакциями и, что особенно важно, по сравнению с Типографской–Академической, с которой она связана общим протографом. Но оригинал Типографской–Академической оканчивался 1489 г., как и оригинал Типографской–Библиотечной и Типографской–Мазуринской редакций. Следует также принять во внимание, что присутствующий во всех редакциях рассказ 1484 г. об уходе Геронтия с митрополичьей кафедры находит естественное продолжение в известии следующего года именно Типографской–Академической, Типографской–Библиотечной и Типографской–Мазуринской редакций: «возведе князь великий того же митрополита Геронтия на стол». Следовательно, ближе всего к оригиналу Типографской летописи стоят указанные последние редакции. В основе перечисленных редакций лежит Ростовский свод 1489 г., завершавшийся известием о смерти митрополита Геронтия. Это был летописный свод архиепископа Тихона (Тихон указан последним в каталоге ростовских епископов под 6904 г.). Таким образом, гипотезу А. А. Шахматова о существовании свода 1484 г. — протографа Типографской летописи — приходится отклонить.
Взаимоотношение списков Типографской летописи (и одновременно списков Повести о Темир–Аксаке) представлено на Рис. 1.
Несмотря на отсутствие заголовка и ряд вторичных чтений, летописные списки Повести о Темир–Аксаке, тем не менее, не восходят ни к одному из списков Повести того же Типографского варианта, но нелетописного происхождения. Таких списков известно в настоящее время 10.
1) Санкт–Петербургский филиал Института российской истории РАН, ф. 238 (Коллекция Н. П. Лихачева), оп. 1, № 161 (л. 450—457 об.). Торжественник 70–х годов XV в. Филиграни: Литера Р под цветком (1–й вариант) — типа Брике, № 8584 (1452—1461 гг.); Литера Р под цветком (2–й вариант) — типа Брике, № 8590 (1450—1451 гг.), № 8591 (1452—1465 гг.); Голова быка под стержнем с перекрестием — Брике, № 14256 (1469 г.); Корона — Брике, № 4646 (1473 г.).
Заголовок: «Месяца августа 26. Чюдо Пресвятыа Богородица, вънегда великое и паче надежди избавление наше бысть преславнымъ образом Еа от нашествиа безбожных агарянъ, от Темирь Аксака царя, въ лѣта благочьстиваго великаго князя Василиа Димитреевича, и сказание о Темирь Аксацѣ, откуду бысть».
2) РГБ, ф. 37 (Собр. Т. Ф. Большакова), № 420 (л. 148 об. — 156). Сборник нач. XVI в. (описание см. в Главе I).
Заголовок: «Мѣсяца августа въ 26. Чюдо Пресвятыя Богородица, вънегда велика и паче надежи избавление наше бысть преславным образом Ея, о нашествии безбожных агарянъ, о Темирь Иксака царя». После слов «бысть замятня велика въ Ордѣ, прииде не…» (л. 148 об.) перерыв ввиду утери одного листа, текст продолжается на л. 149: «и от дѣлъ звание приимъ и по дѣиству имя себѣ стяжа».
3) РГБ, ф. 412 (Собр. Г. М. Залкинда), № 111 (л. 437–446 об.). Сборник начала 20–х годов XVI в. Филиграни: Гербовый щит под короной с розеткой, на щите литера L под короной между двумя лилиями, под щитом буква Р — Лихачев, № 1500 (1522 г.); Литера W под короной — Лихачев, № 4294 (1520 г.).
Заголовок: «Мѣсяца августа въ 26. Чюдо Святыя Богородица, внегда великое и паче надежда избавление наше бысть преславным образом Ея от нашествиа безбожных агарянъ, от Темирь Аксака царя, въ лѣто благочестиваго князя Василия Дмитриевича, и сказание о Темирь Аксацѣ, откуду бысть».
4) РНБ, Q.I.802 (л. 237 об. — 246). Сборник начала 20–х годов XVI в. Филигрань: Рука в рукавчике под розеткой = Лихачев, №№ 1504, 1505 (1522 г.).
Заголовок: «Мѣсяца августа въ 26 день. Чюдо Пресвятыя Богородица, внегда велико и паче надежи избавление наше бысть преславнымъ образомъ Ея о нашествии безбожныхъ агарянъ и о Темирь Аксака царя».
5) Государственный архив Ярославской области, № 471 (л. 260— 269). Сборник конца XVI в. Филигрань: Гербовый щит—Лауцявичюс, № 1167 (1592—1593 гг.).
Заголовок: «Мѣсяца августа 26. Чюдо святыя иконы Пречистыя Владычица нашея Богородица Стретение, еже нарицается Владимерская, внегда великое и паче надежда избавление наше бысть преславнымъ образомъ Ея от нашествия безбожных агарянъ, от Темира Аксака царя, в лѣта благочестиваго великаго князя Василья Дмитреевича. Сказание о Темир Аскакаце, откуду бысть».
6) РНБ, Соловецкое собр., № 806 916 (л. 541 об. — 553). Сборник 20–х годов XVII в. Филиграни: Кувшин с одной ручкой под полумесяцем, на тулове литеры GP — не определен; Кувшин с двумя ручками под розеткой, на тулове буква М — не определен; Кувшин с двумя ручками под горкой, на тулове литеры МР — Дианова и Костюхина, № 782 (1622 г.). На л. 114а запись: «Диякъ Иван Яковлевъ».
Заголовок: «Мѣсяца августа въ 26 день. Чюдо иконы Пречистыя Владимерскыя, еже нарицается Стретение образа Ея, како прииде во град Москву. Внегда великое паче надежди избавление наше бысть преславным образомъ Ея от нашествия безбожныхъ агарянъ, от Темирь Аксака царя, в лѣто благочестиваго царя и великаго князя Василия Дмитриевичя. Сказание о Темирь Яксацѣ, откуду бысть».
7) РГБ, ф. 209 (Собр. А. Н. Овчинникова), № 267 (л. 450—456). Сборник 20–х годов XVII в. Филиграни: Кувшин с одной ручкой под полумесяцем, на тулове буква Н под полумесяцем — Дианова («Кувшин»), № 256 (1625 г.); 2) Кувшин с одной ручкой под полумесяцем, на тулове литеры FA O — Дианова и Костюхина, № 667 (1620—1621 гг.).
Заголовок: «Мѣсяца августа 26 день. Чюдо от иконы Пречистыя Владичица нашея Богородица Владимерския, внегда великое и паче надежда избавление наше бысть преславным образом Ея и от нашествия безбожных агарян, от Темирь Аксака царя, в лѣта благочестиваго великого князя Василия Дмитреевича. Сказание о Темиръ Аксаце».
8) РГАДА, ф. 196 (Собр. Ф. Ф. Мазурина), оп. 1, № 921 (л. 72— 82 об.). Сборник середины XVII в. Филиграни: Домик под крестом, обвитым змеей, — Дианова и Костюхина, № 524 (1648—1654 гг.); Кувшин с одной ручкой под полумесяцем, на тулове буквы GG — Дианова и Костюхина, № 617 (1646—1654 гг.). По нижнему полю первых листов повторяющаяся запись XVII в.: «Тетрать Николы чюдотворца житие Сидоровы слободки церкви святаго пророка Ильи и святаго великомученика Егоргия церковная».
Заголовок: «Мѣсяца августа 26 день. Чюдо святыя иконы Пречистыя Владычица нашея Богородица Стрѣтение, еже нарицается Владимерская, внегда великое и паче надежда избавление наше бысть преславным образом Ея от нашествия безбожных агарян, от Темиръ Аксака царя, в лѣта благочестиваго великаго князя Василья Дмитреевича. Сказание о Темиръ Аксацѣ, откуду бысть».
9) РНБ, Q.XVII.114 (л. 248 об. — 254 об.). Сборник 50—60–х годов XVII в. Филиграни: Олень с контрамаркой MG — Дианова и Костюхина, № 984 (1659 г.); Голова шута с 7 бубенцами — Дианова и Костюхина, № 422 (1654 г.); Герб Амстердама, контрамарка МРВ — типа Дианова («Герб Амстердама»), № 229 (1667 г.).
Заголовок: «Мѣсяца августа 26 день. Чюдо великое Пресвятыя Богородицы (читати, благослови, отче) и паче надежди избавление наше бысть преславным образом Ея от нашествия безбожных агарянъ, от Темирь Аксака царя, в лѣта благочестиваго великого князя Василия Дмитреевича, и сказание о Темирь Аксаце, откуду бысть».
10) РНБ, Q.I.1126 (л. 17—26 об.). Сборник 60–х годов XVII в. Филиграни: Голова шута с 7 бубенцами, контрамарка РР — Дианова («Голова шута»), № 312 (1663 г.); Щит с агнцем под короной — Дианова и Костюхина, № 7 (1657 г.).
Заголовок: «Мѣсяца августа въ 26 день.Чюдо от иконы Пречистыя Дѣвы Владычицы нашея Богородицы и приснодѣвы Марии, внегда великое и паче надежды избавление наше бысть преславным образом Ея и от нашествия безбожных агарянъ, от Темирь Аксака царя, в лѣто благочестиваго и великаго князя Василия Дмитреевича. Сказание о Темирь Аксаце, откуду бысть».
Древнейший список 1 наилучшим образом отражает текст Епифаниевской редакции Повести о Темир–Аксаке и играет роль своего рода эталона при текстологических сравнениях. Особую группу образуют списки 2 и 4: у них урезанный заголовок, одинаковая ошибка в указании индикта (10 вместо 3), пропуск слов «в той же день и Темирь Аксак царь убояся»; все окончание Повести со слов «Слышав же благоверный великы князь Василей Дмитриевичь отшествия окаяннаго и зловернаго царя Темирь Аксака и възвратися въ свою отчину въ град Москву…» — заимствовано из Второй Пахомиевской редакции Повести (о которой см. ниже). Списки 3 и 9 сближаются по ряду признаков: вставлена дата события («в лѣто 6900»), в конце Повести после слов «игумен и братиа» пропущено «черньци», и др.; но в каждом из списков имеются самостоятельные вставки из Второй Пахомиевской редакции: в списке 3 добавлено, что Тимур возил Елецкого князя (!) «с собою в клетцѣ желѣзней», а в списке 9 сказано, что Тимур был ремеслом «ковачь желѣзу». Списки 5, 6, 7, 8, 10 образуют особый разряд, характеризующийся большими вставками из Второй Пахомиевской редакции в начале Повести и в конце; наиболее последовательно указанное сближение произведено в списке 5; индивидуальные особенности присущи списку 8: писец заготовил увеличенную 10–листную тетрадь, но ее не хватило, и пришлось подклеить еще один лист — однако текст все равно не уместился, и писец стал его сокращать и закончил на последней строке оборота листа словами «и поставиша князь великий церковь на томъ мѣсте».
Нелетописные списки Повести и списки Типографской летописи (т. е. Свода 1489 г.) образуют независимые изводы Епифаниевской редакции. Несмотря на то, что Типографская летопись в целом хуже представляет общий оригинал, в ней находятся отдельные лучшие чтения. Характерный пример: по Типографской великий князь действует «съ всеми князьми и воеводами и бояры старейшими»[136], в Лих., № 161 (л. 454) и других списках нелетописного извода слова «и воеводами» отсутствуют; между тем первоначальность чтения Типографской летописи поддерживается идентичными выражениями из сочинений Епифания Премудрого: «князи токмо и воеводы и нарочитых и старейших бояр» (Летописная повесть о Куликовской битве), «с прочими князьми рускими и с воеводами … и с бояры старейшими» (Повесть о нашествии Тохтамыша) [137].
За отсутствием текста самой Троицкой летописи Епифаниевскую редакцию Повести о Темир–Аксаке публикуем по спискам основных изводов, ее характеризующих: по древнейшему Лихачевскому списку и по Типографской летописи Мазуринской редакции [138].
Месяца августа 26. Чюдо Пресвятыа Богородица, вънегда великое и паче надежди избавление наше бысть преславнымъ образом Еа от нашествиа безбожных агарянъ, от Темирь Аксака царя, въ л4–та благочьстиваго великаго князя Василиа Димитреевича, и сказание о Темирь Аксацѣ, откуду бысть. Благослови, отче.
Бысть в пятое на десять лѣто царства Тахтамышева, а в седмое лѣто княжениа великаго князя Василиа Дмитреевичя, индикта 3, а въ третье на десять лѣто по Татарщинѣ, по Московьском взятии, бысть замятня велика въ Ордѣ. Прииде нѣкыи царь именем Темирь Аксакъ съ въсточныя страны, от Синие Орды, от Самарханьскиа земля, и велику брань сътвори и многъ мятежь въздвиже въ Ордѣ и на Руси своим прихождением.
О семь убо Темирь Аксацѣ нѣции повѣдаша, яко исперва не царь бѣ рождениемь, ни сынъ царевъ, ни племене царьска, ни княжьска, ни болярьска, но тако спроста единъ сыи от худых людеи, от Зааицьскых татаръ, от Самарханьскьа Орды, иже бѣ за Желѣзными враты. Ремеством же кузнець бѣ желѣзныи, обычаем же и дѣлом немилостивъ и хищникъ, иже бѣ преже рабъ был у нѣкоего у своего си государя, его же за злонравие его отвержеся государь его, отбивъ и отославъ его от себе. Онъ же, не имѣя чим питатися, пребываше татбою кормяся. Единаче бо еще сущу ему тогда младу и въ убожьствѣ крадяи ядяше, и иже нѣкогда украде у нѣкыих овцу, они же абие очютиша его. Он же мняшеся убѣжати от них, но скоро многыми постиженъ бысть и ятъ и удержанъ бысть крѣпко, и биша его нещадно по всему тѣлу и умыслиша дати ему рану смертную, яко да убьют и. И пребиша ему ногу и бедру его на полы и повергоша его яко мрътва, не движущася и не дышуща, мняху бо, яко уже умре, оставиша его псом на снѣдение и отидоша. И нѣ по колицѣ времени едва уздравися от таковыя смертоносныа язвы, въставъ, перекова себѣ желѣзом ногу свою пребитую, и таковою нуждею храмяше. И того ради прозванъ бысть Темирь Аксаком, Темирь бо зовется желѣзо, а Аксакъ зовется хромець, и пакы обое вкупѣ Темирь Аксак, еже протолкуется Желѣзныи хромець, тако бо толмачят половецькым языком. И таковою виною прозванъ бысть Темирь Аксак, Желѣзныи хромець, яко от вещи и от дѣлъ звание приим и по дѣиству имя себѣ стяжа.
Таже потом по исцѣлении от ранъ и по великых тѣх побоех не лишился бѣ лихаго своего обычаа пръваго, ни смирился, ни укротѣл, но паче на горшее съвратися и горѣе давнаго и пущи прежняго бысть лютъ разбоиник. Потом же приложишася к нему юноши немилостивии, мужи суровии и злии человѣци, подобнии ему, тако вии же разбоиници и хищници, и умножишася зѣло. И егда бысть их числом яко сто, и нарекоша его над собою старѣшину разбоиником, а егда бысть их числом яко и до тысящи, тогда уже князем его зваху, а егда болѣ умножишася паче числом и многи земли поплѣни и многы грады и страны и царьства поималъ, тогда уже и царя его у себе именоваху.
Сии же Темирь Аксакъ мнози рати нача творити, многы брани въздвиже, многы сѣчи показа и многы побѣды учини, многым полком съпротивным одолѣ, многы грады раскопа, многы люди погуби, многы страны и земли повоева, многы области и языкы поплѣни, многы княжениа и царьства покори под себе. А се имена тѣмь землям и царьством, иже бѣ поплѣнил Темирь Аксакъ и взял за себе: Самархантъ, Чагадаие, Хорусани, Голустани, Китаи, Синяя Орда, Ширазъ, Испаганъ, Орначь, ГилянъСизь, Шабранъ, Шамахии, Савасъ, Арзунумъ, Тефлизи, Тевризи, Гурзустани, Обези, Гурзии, Багдатъ, Темирь Кабы, рекше Же лѣзнаа врата, и Асурию, и Вавилоньское царство, идежде был Навходоносоръ царь, иже плѣнил Иерусалимъ и три отрокы, Ананию, Азарию, Мисаила, и Данила пророка, и Севастию град, идежде было мученье святыхъ мученикъ 40, иже в Севастии, и Армениа, идежде был святыи Григорие епископъ Великыа[139] Армениа, и Дамаскъ Великыи и Сараи Великыи, и ины многы земли поплѣни. И сиа имена тѣм землям и тѣм градом и царьством, над ними же царствова Темирь Аксакъ, и со всѣх тѣх земль дани и оброки дают ему, и на воину с[140] ним ѣздять.
И со всѣх сих преждереченныих странъ събравъ плъкы многы, и тмочисленыя своя воя подвиже, прииде ратию прежде на царя Тахтамыша, и бысть им бои и прогна царя Тахтамыша. И оттолѣ въсхотѣ ити на Русскую землю и к Москвѣ христианъ воевати. И проиде всю Орду и всю землю Татарьскую, и прииде близ предѣл Рязанскиа земля и взя град Елечь, и князя Елечьскаго изнима, и многы люди помучи. И се слышавъ князь великыи Василии Дмитреевичь, собравъ воа многы, поиде с Москвы х Коломнѣ, хотя ити противу его въ срѣтенье ему. И пришед ратию, ста на брезѣ у рѣкы у Окы. Темирь Аксаку же стоящу въ едином мѣстѣ двѣ недѣли.
Граду же Москвѣ пребывающу въ смущении и готовящуся сѣдѣти въ осадѣ, и многу народу сущу отвсюду събравшюся. И по вся же дни частым вѣстем приходящим на Москву, възвѣщающе прѣщениа и грозы Темирь Аксака, гонителя и мучителя, како готовится воевати Русскую землю, како похваляется ити к Москвѣ, хотя взяти ю, како хощеть люди русскыя плѣнити и святыя церкви жещи, вѣру христианьскую искоренити, а христианъ бити и гонити, томити и мучити, огнем печи и жещи, и мечем сѣщи. Бѣше бо сеи Темирь Аксакъ велми нежалостивъ и зѣло немилостивъ, и лютъ мучитель и золъ гонитель, и жестокъ томитель, всегда въздвиже гонение велико на христианы, яко же древнии зловѣрнии царие, прежние гонителие и мучители на христианы: яко же Иулианъ законопреступник и Диоклитианъ, и Максимианъ, и Декии, и Ли кинии и прочии мучители. Тако же и сии Темирь Аксак мучительскыи похваляшеся, въздвигнути хотя гонение велико на христианы. Сиа же страшныя вѣсти и грозныя слышаще, велми в печали быша народи христианьстии и съ воздыханием и съ слезами моляхуся, дабы избавилъ Богъ от таковыя скорби и бѣды. Тогда Киприанъ митрополитъ заповѣда всѣм людем поститися и молитися, и молебны пѣти. И всии людие, народи христианьстии, с радостию и со тщанием и съ усердиемь и с вѣрою сътворишя постъ и молитву, покаание и слезы, обѣщаниа и завѣты, кто же по своеи силѣ, от мала и до велика, вси моляхуся Богу.
Князь же великыи Василеи Дмитреевичь погадавъ с митрополитом Киприаном и съ всѣми князьми и съ боары съ старѣишими подумавъ, въсхотѣша призвати на помощь Святую Богородицю, заступницу нашю и скорую помощницу нашу, и в печали утѣшение наше, глаголюще: «Нѣсть избавляяи нас от таковыя нужда и печали развѣе Тое, Та бо можеть преложити печаль нашу на радо сть, Та можеть заступити нас и град нашь Москву и всякъ град и страну и всяко мѣсто, идежде с вѣрою призывають Ю на помощь, Та можеть избавити от глада и от пагубы, от погибели и от труса, от потопа и от огня, от меча и от нахождениа поганыих, от натечениа иноплеменник и от нападаниа вражиа, от нашествиа ратныих и от межуусобныя брани, от кровопролитиа всякаго и от мирьскыя печали, от напрасныя смерти и от всякаго зла, находящаго на ны, токмо аще быхом с вѣрою призывали Ее на помощь и съ усръдием молящися Еи, не погрѣшим надежда». Да еже умыслиша, то и сътвориша, и послаша по икону въ славныи и въ старыи и въ столныи град въ Володимеръ. Сим же тако бываемым.
В то же время клирикы святыя и великыя съборныя церкве Святыя Богородица, иже въ Володимерѣ, протопопъ съвѣт сътвори съ прочими попы и съ диаконы и съ клирошаны, пречистую и чюдную икону Пресвятыя Богородица взяша и понесоша от гра да Володимеря на Москву страха ради татарьска, паче же страха ради Темирь Аксакова, его же иногда в повѣстех слышахом далече суща под востокы солнечными, нынѣ же близ яко при дверех приближился еси, и готовится и поощряется на ны зѣло. И бысть тогда мѣсяца августа 15 день, в самыи праздникъ честнаго Успениа и преславнаго преставлениа Пресвятыя Владычица нашея Богородица и приснодѣвыя Мариа, събрася весь град Володимерь, изидоша на провождение чюдныя тоя честныя иконы, ю же проводиша честно вѣрою и любовию, страхомъ и желаниемъ, съ плачем и съ слезами далече шествие сътвориша, от великиа вѣры и от многыя любве и многы слезы излиаша.
Егда же принесена бысть икона сии близ града Москвы, тогда весь град изиде противу еа на стрѣтение еа. И стрѣтоша ю честно Куприанъ митрополитъ и епископи и архимандрити, игумени и попы, и диакони и весь клирось и причетъ церковныи, князи и бояре, княгини и боярыни, мужи и жены, уноши и дѣвы, и старци съ юнотами, дѣти и младенци, сироты и вдовици, нищии и убозии, черньци и черници, и всякъ възрастъ мужьска полу и женьска, от мала и до велика, и все много множество бещисленое народа людеи съ кресты и съ иконами, и съ еуангелиемъ, и съ свѣщами, и с кадилы, со псалмы и пѣсньми и пѣнии духовными, паче же рещи вси съ слезами, и большие и меншие, и нѣсть такова, иже бы не плакалъ, но вси съ молитвою и съ плачем, вси съ въздыхании немолъчными, и рыданием и благодарениемь руцѣ въздѣюще на высоту, вси моляхуся къ Святѣи Богородици, вопиюще и глаголюще: «О Всесвятаа Владычице Богородице, избави град сеи от нахождениа поганаго Темирь Аксака, и всякъ град и страну нашу, защити князя и люди от всякаго зла, заступая град нашь Москву от нахождениа ратныих иноплеменникъ и избави от поганых плѣнениа, от огня, от меча и напрасныя смерти, от нынѣшняя обдержащиа скорби и от печали, нашедшаа нынѣ на насъ, и от настоящаго гнѣва, бѣды и нужда и от предлежащих сих искушении, и избави, Богородице, Своими богоприятными молитвами къ Сыну Своему и Богу нашему, и Своим пришествиемь еже к нам, к нищим и убогымъ, скорбящим и печалующим, умилосердися на скорбящая люди Твоя, на Тя бо надѣющеся не погибнем, но избудем Тобою от врагъ наших. Не предаи же нас, наша заступница и наша надежа, в руцѣ врагом татаром, но избави нас от врагъ наших и противных съвѣты разжени, и съпостатъ наших думы разори, и козни их разруши. И во время се скорби нынѣшняя, нашедшая на ны, буди нам теплая заступница и скорая помощница и предстателница, да от нынѣшняя бѣды Тобою избывше, благодарно Ти взопием: Радуися, заступнице христианом непостыдная».
И тако Божиею благодатию и неизреченною Его милостию и молитвами Святыя Богородица Москва град нашь цѣлъ съхраненъ бысть, а Темирь Аксакъ царь възратися въспять и поиде въ свою землю. О преславное чюдо! О превеликое удивление! О многое милосердие Божие къ роду христианьскому! В которыи день принесена бысть икона Святыя Богородица из Владимеря на Москву, в тои день и Темирь Аксакъ поиде въ свою землю. В он же день изидоша из града на поле градстии народи, христианьстии събори въ стрѣтение иконы Святыя Богородица съ плачемъ и съ молитвами и с вѣрою и со слезами горющими, в тои же день и Темирь Аксакъ царь убояся и устрашися, и ужасеся, и смятеся, и нападе на нь страх и трепетъ, и вниде страх въ сердце его, и ужасъ въ душу его, вниде трепетъ в кости его, и скоро отвержеся и отречеся воевати Русьскыя земля и въсхытишася быстрѣе на течение путнаго шествиа, и скорѣе грядяху къ Ордѣ, а к Руси тылъ показающе. Обратишяся сердци своими пакы въ свояси, въспятишяся и възвратишяся без успѣха, възмятошася и въсколѣбашася, акы нѣкто устраши их.
Не мы бо их устрашили, но Богъ милосердыи человѣколюбець молитвами Святыя Богородица невидимою силою Своею устраши врагы наша, посла на ня страх и трепетъ да окаменятся. Не мы же их прогнахом, но яко же древле при Езекии цари и при Исаи пророцѣ Сенахиримъ царь Асуриискыи прииде на Иерусалимъ ратию, зѣло похваляяся и в гордости велицѣ, и на Бога Вседръжителя хулныя глаголы въспущаа. Царь же Иезекиа тогда боляше, но аще и боленъ бѣ, но обаче помолися Богу съ слезами, купно съ пророком Исаием и со всѣми людми. И услыша Богъ молитву их, паче же Давыда угодника Своего, и посла Богъ аггела Своего, мню же, великаго архаггела Михаила. И абие в ту нощь аггелъ Господень уби от плъкъ Асурииских 100 тысящь, 80 тысящь и 5000. На утриа же въставше, обрѣтошя трупиа мертва лежаща. Царь же Асуриискыи Сенахиримъ в ту нощь устрашився и зѣло убоявся, съ останочными своими вои скоро убѣжа в Ниневгию, и тамо от своих дѣтеи убьен бысть и у мре. Да яко же тогда при Сенахиримѣ было, тако и нынѣ при Темирь Аксакѣ. Единъ тои же Богъ и тогда и нынѣ и едина благодать Божиа дѣиствует и тогда и нынѣ. Милостивъ бо есть Богъ и силенъ, елико хощеть и можеть. Еще и нынѣ милость Его велика есть на нас, яко избавил ны есть Господь из рукы врагъ наших татаръ, избавилъ ны еси от сѣча, от меча и от кровопролитиа, мышцею силы Своея разъгналъ еси врагы нашя, сыны Агарины, рукою крѣпкою и мышцею высокою, и устрашилъ еси сыны Измаиловы. Не наши воеводы прогнаша Темирь Аксака, не нашя воиньства устрашили его, но силою невидимою нападе на нь страх и трепетъ, и страхом Божиимъ ужасеся и гнѣвом Божиим гоним бысть, потщався, отъиде от Русьскыя земля, отступивъ, поиде прочь отнюду же и прииде, а земля Русьскыя отинудь не прикоснуся, ни оскорби, ни стужи, ни вреди ея, но поиде без възъвращениа. Мы же въстахом и прости быхом, онъ заиде и ищезе, и мы ожихом, и цѣли быхом, сѣть его съкрушися и мы избавлени быхом, помощь наша от Господа, сътворившаго небо и землю.
Слышяв же князь великыи о Темирь Аксакѣ, яко не бысть его, и вси князи прочии слышаша и вся воиньства русьскаа, и вси народи христианьстии слышашя, и прославишя Бога, и о семь велико благодарение въсилаху Богу. Потом же митрополитъ подумавъ с великым князѣмъ, съвѣтъ сътворишя, глаголюще: «Добро бы нам не забывати толикы великыа милости Божиа и Святыя Богородица помощи и заступлениа». И поставишя церковь на том мѣстѣ, идѣжде срѣтошя икону Святыя Богородица, принесеную от Володимеря, купно на въспоминание таковаго великаго и многаго благодѣяниа Божиа, да не забудут людие дѣлъ Божиихъ. Бѣ же мѣсто то тогда было на Кучковѣ полѣ близь града Москвы, на самои на велицѣи дорозѣ Володимерьскои. Сию же церковь сам свяща митрополитъ во имя Святыя Богородица честнаго Устрѣтения. Уставижеся таковыи праздникъ праздновати февраля 2, а икону срѣтошя августа 26 день, на память святыхъ мученикъ Андриана и Наталии. И тако ту бысть монастыръ и в нем игуменъ и братиа, черньци живяху о Христѣ Исусѣ.
Текст публикуется по списку РГАДА, ф. 196, №533.
Бысть в пятое на десять лѣто царства Тахтамышева, а в седмое лѣто княжения великого князя Василия Дмитреевича, индикта въ 3, а в третьее лѣто по Татарщинѣ, по Московъскомъ взятии, бысть замятня велика во Ордѣ. Приидѣ нѣкии царь име немъ Темиръ Аксакъ съ восточныя страны, от Синие Орды, от Самархииския земля, и велику брань сотвори и многъ мятежь воздвиже во Ордѣ и на Руси своимъ прихождениемъ.
О семъ убо Темирѣ Аксакѣ нѣцыи повѣдаша, яко не царь бѣ рождениемъ, ни сынъ царевъ, ни племени царева, ни княжьска, ни бояръска, но тако проста единъ сыи от худых людеи, от Заецьких татаръ, от Самархиньския Орды, иже бѣ за Желѣзными враты. Ремеством же бѣ кузнецъ желѣзныи, обычаемъ же и дѣломъ немилостивъ и хищникъ, иже бѣ преже раб былъ у нѣкоего своего господина, его же за злонравие его господинъ отвержеся его, отбивъ и отославъ его от себе. Он же, не имѣя чемъ питатися, пребываше татьбою кормяшеся. Единаче бо ему сущу и младу, во убожествѣ крадяше и ядяше, и еже нѣкогда у нѣкихъ украде овцу, они же абие очютиша его. Онъ же мняшеся убѣжати от нихъ, но скоро многими постиженъ бысть и ятъ и удержанъ бысть крѣпко, и биша его нещадно по всему тѣлу и умыслиша дати ему рану смертную, яко да убиют. И пребиша ему ногу и бедру его наполы и повергоша его яко мертва, не движущася и не дышуща, мняху убо, яко уже умре, и оставиша его псомъ на снѣдение и отъидоша. И не по колицѣ времени едва въздравися от таковыя смертоносныя раны и въставъ, перекова себе желѣзомъ ногу свою пребитую, и тако нуждею храмаше. И того ради прозванъ бысть Темирь Аксакомъ, Темирь бо зовется желѣзо, а Аксакъ зовется хромецъ, тако бо толмачатъ половецкимъ языкомъ. И таковою виною прозванъ бысть Темиръ Аксакомъ, Желѣзныи хромець, яко от вещи и от дѣлъ звание приимъ и по дѣиству имя себе стяжа.
Таже потомъ и по исцѣлении от ранъ и по великих тѣхъ побоехъ не лишихся лихаго и своего обычая перваго, ни смирилъся, ни укротился, но паче на горшее совратися и горши давнаго и пущи прежняго и бысть лютъ разбоиникъ. Потомъ же приложишася к нему юноши немилостивии и мужи суровии и злии человѣцы, подобни ему, таковии же разбоиницы и хищницы, и умножишася зѣло. И егда бысть ихъ числомъ яко сто, и нарѣкоша его над собою старѣишину разбоиницы, и егда бысть ихъ числомъ до тысящи, тогда уже княземъ его зваху, и егда болѣ умножишася паче числомъ и многи земли поплени и многи грады и страны и царства поимавъ, тогда же бо и царя его у собя именоваху.
Сии же Темирь Аксакъ многи рати нача строити и многи брани воздвиже, многи сѣчи показа и многи бѣды учини, многимъ полкомъ спротивных одолѣ, многи грады раскопа и многи люди погуби, многи страны и земли повоева, многи области и языки поплѣни, многа княжения и царства покори под себе. А се имена тѣмъ землям и царствомъ, иже бѣ поплѣнилъ Темирь Аксакъ и взя за собя: Самархантъ, Чагады, Хорусани, Голустани, Китаи, Синяя Орда, Ширазъ, Испаганъ, Орначь, Гилянъ–Сизъ, Шабранъ, Шамахи, Ссавас, Арзунумь, Тевризии, Гурзустани, Обези, Тагдаты, Темиры Сабы, рекше Желѣзная врата, и Асирию, и Вавилоньское царство, идѣ же былъ Навходъносор царь, иже плѣнилъ Иерусалимъ и трие отроки, Ананию, Азарию, Мисаила, и Данила пророка, и Савастию град, идѣ же было мучение святыхъ мученикъ 40, иже в Савастии, Армению и Дамаскъ Великии и Сараи Великии, и ины многи земли поплени. И сия имена тѣмъ землямъ и тѣмъ градомъ и тѣмъ царствомъ, над ними же царствова Темиръ Аксакъ, и со всѣх землеи с тѣхъ дани даютъ ему и оброки и на воину с нимъ ѣздят.
И со всъх сихъ прежереченных странъ собравъ полки многи и тмочисленныя своя вои подвиже, приидѣ ратию на царя Тахтамыша, и бысть имъ бои и прогна царя Тахтамыша. И оттолѣ восхотѣ ити на Рускую землю, к Москвѣ християнъ воевати. И проиде всю землю Татарскую и всю Орду и прииде близъ земли и предѣл Рязаньских и взя градъ Елецъ, и князя Елецкаго изыма, и многи люди помучи. И се слышавъ князь великии Василеи Дмитреевичь, собравъ воя многи и поиде с Москвы х Коломнѣ, хотя ити противу его въ срѣтение его. И пришедъ ратью и ста на брезѣ у рѣки у Оки. Темиру Аксаку же стоящу во единомъ мѣсте двѣ недѣли.
Граду же Москвѣ пребывающу возмущении и готовящуся сидѣти во осадѣ, и многу народу сущу отвсюду собравшуся. По вся же дни частым вѣстемъ приходящимъ на Москву, возвещающи прещения и грозы Темирь Аксака, гонителя и мучителя, какъ готовится воевати Рускую землю, како похваляется итти к Москвѣ, хотя взяти ю, како хощетъ люди руския плѣнити, а святыя церкви жещи, вѣру християньскую искоренити, а християнъ бити и гонити, томити и мучити, и огнемъ пещи и жещи, и мечемъ сѣщи. Бяше бо сеи Темирь Аксакъ велми нежалостивъ зѣло и немилостивъ, лютъ мучитель и[141] зол гонитель[142], жестокъ томитель, всегда воздвиже гонение велико на християны, яко же древнии зловѣрнии царие, прежнии гонителие и мучители на християны, яко же Иульянъ законопреступникъ и Диоклитианъ, Максимиянъ, и Дикии, и Ликинии и протчии мучители. Тако же Темирь Аксакъ мучительски похваляшеся, воздвигнути хотя гонение велико на християны. Сия же намъ страшныя и грозныя вѣсти слышаще, вельми бывша народи християньстии в печали со воздыханиемъ и со слезами моляхуся Богу, дабы избавилъ Богъ от таковыя скорби и бѣды. Тогда Киприянъ митрополитъ повелѣ всѣмъ людем поститися и молитися, и молебны пѣти. И вси людие, народи християньстии, с радостию и со тщаниемъ и со усердиемъ и с вѣрою сотвориша постъ и молитву, покаяние и слезы, обѣщания и завѣты, и кто же по своеи силѣ, от мала и до велика, и всии же моляхуся Богу.
Князь же вели кии Василеи Дмитреевичь погадавъ съ митрополитомъ Киприаномъ и со всѣми князьми и воеводами и с бояры старѣишими подумавъ, восхотѣша призвати на помощъ Святую Богородицу, заступницу нашу и скоропомощницу нашу, и в печали утѣшение наше, глаголюще: «Нѣсть избавляя инъ насъ от таковыя нужа и печали развие Тое, Та бо можетъ преложити печаль нашу на радость, Та бо можетъ заступити насъ и градъ нашъ Москву и всякъ градъ и страну и всяко мѣсто, идѣ же с вѣрою призываютъ Ю на помощъ, может избавити от глада и от пагубы, и от погибели, и от труса, и от потопа, и от огня, и от меча, и от нахожения поганыхъ, и от натечения иноплеменных, от нападения вражия и от нашествия ратных, и от межиусобныя брани, и от кровопролития всякого, и от миръския печали, и от напрасныя смерти и от всякого злаго, находящаго на ны, токмо аще быхом с вѣрою призывали Ее на помощъ, со усердиемъ молящеся Еи, и не погрѣшимъ надежди». Да еже умыслиша, то и сотвориша, и послаша по икону въ славныи въ старыи во стольныи градъ Володимерь. Сим же тако бывающимъ.
В то же время клирики и святыя великия соборныя церькви Святая Богородица, иже в Володимери, протопопъ совѣтъ сотвори с протчими и попы, и со диаконы, и со клирошаны, и пречистую владычнюю икону Пречистыя Богородица взяша и понесоша ю от града Володимеря на Москву страха ради татарьска, но паче же страха ради Темирь Аксакова, его же иногда в повѣстехъ слышахомъ да лече суща под востоки конечными, нынѣ же близъ яко при дверехъ приблизился есть, и готовится и поощряется и вооружается на ны зѣло. И бысть тогда мѣсяца августа 15 день, в самыи праздникъ честнаго и преславнаго преставления Пресвятыя Владычица нашея Богородица и приснодѣвица Мария нашея Богородица и заступница, и собрася весь градъ Володимерь, изыдоша на провожение чюдныя тоя честныя иконы, иже проводиша честно вѣрою и любовию, страхомъ и желаниемъ, с плачемъ и со слезами далече шествие сотвориша, и от великие вѣры и от многия любве многи слезы излия.
Егда же принесена бысть икона сия близъ града Москвы, тогда весь градъ изыде противу ея на срѣтение иконы честныя. И срѣтоша ю честно Киприанъ митрополит и епископи, и архимариты, игумены и попы и диаконы, и весь клиросъ и причетъ церковныи, князи и бояре, княгини и боярыни, мужи и жены, уноша и дѣвы, и старцы со юнотами, дѣти и матери со младенцы, сироты и вдовицы, нищии и убозии, черньцы и черницы, и всякъ возрастъ мужескъ полъ и женескъ, от мала и до велика, и все многое множество безчисленное людии народа съ кресты и со иконами, и со еуангелиями, и со свѣщами, и с кандилы, со псалмы и пѣсньми и пѣньми духовными, но и паче рещи всѣ съ слезами, болшие и меншие, и нѣсть такова, иже бы не плакалъ, но всѣ съ молитвою и с плачемъ, и вси воздыхании немолчными, и рыданиемъ и благодарениемъ руцѣ воздѣющи на высоту, вси молящеся къ Пресвятѣи Богородицы, вопиюще и глаголюще[143]: «О Всесвятая Владычице Богородице (вопиюще и гласы испущающе), избави градъ сеи от нахожения поганаго Темирь Аксака, всякъ градъ и страну нашю, защити князя и люди от всякаго зла, заступи градъ нашъ Москву от нахожения ратныхъ иноплеменных, избави от поганыхъ пленения, от огня и меча и от напрасныя смерти, от нынѣшняя обдержащия скорби и от печали, нашедшая нынѣ на насъ, и от настоящаго гнѣва, бѣды и нужда и от предлежащих сихъ искушении, избави, Богородице, Своими богоприятными молитвами къ Сыну Своему и Богу нашему, иже Своимъ пришествиемъ к намъ, к нищим и убогымъ, скорбящимъ и печалующимъ, умилосердися на скорбящая люди Твоя, на Тя бо надѣемся, не погибнемъ, но избудемъ Тобою от врагъ нашихъ. Не предаи же насъ, наша заступнице и наша надежда, в руцѣ врагомъ сим татаром, но избави насъ от врагъ нашихъ и противныхъ совѣты разждени, супостатъ нашихъ думы разори и козни ихъ раздруши. И во время се скорби нашея нынѣшняя, нашедшая на ны, буди намъ теплая заступнице и скорая помощница и предстателница, да от нынѣшняя бѣды Тобою избывше, благодарно Ти возопиемъ: Радуися, заступнице християномъ непостыдная».
И тако Божиею благодатию и неизреченною милостию и молитвами Святыя Богородица Москва градъ нашъ цѣлъ сохранен бысть, а Темирь Аксакъ царь возвратися въспять и поиде въ свою землю. О преславное чюдо! О превеликое удивление! О многое милосердие Божие к роду християньскому! В которыи день принесена бысть икона Святыя Богородица из Володимеря на Москву, в тои день Темирь Аксакъ поиде во свою землю. В тои же день изыдоша из града на поле градстии народи, християньстии собори въ срѣтение иконы Святыя Богородица с плачемъ и с молитвами и с вѣрою и со слезами горющими, в тои же день Темирь Аксакъ убоявся и устрашися, и ужасеся, и смятеся, и нападе на него страх и трепетъ, и вниде страх въ сердце его, и ужасъ въ душу его, и вниде трепетъ в кости его, и скоро отвержеся и отречеся воевати Русскую землю и восхитишася быстрѣе на течение путнаго шествия, и скорѣе грядутъ ко Ордѣ, а к Руси тылъ показующи. Обратишася сердцы своими паки во свояси, въспятишася и возвратишася, аки нѣкто устраши ихъ.
Не мы бо устрашили я, но Богъ милосердыи и человѣколюбецъ молитвами Святыя Богородица невидимою силою Своею устраши враги наша, посла на ня страх и трепет, да окаменятся. Не мы же ихъ прогнахомъ, но яко древле при Езекѣи цари и пророцѣ и при Исаие пророцѣ Сенахиримъ царь Асириискии прииде на Иерусалимъ ратию, зѣло похваляяся и в гордости велицѣи, на Бога Вседержителя хулныя глаголы воспущаху. Царь же Езекия тогда боляше, но аще и боленъ бѣ, но обаче помолися Богу со слезами, купно съ пророкомъ Исаием и со всѣми людми. И услыша Богъ молитву ихъ, паче же Давыда ради угодника Своего, и посла Богъ аггела Своего, мню же, великаго архаггела Михаила. И абие в ту нощъ аггелъ Господень уби от полка Асирииска 180 000 и пять тысящъ. На утрия же воставши, обрѣтоша трупия мертвых лежаща. Царь же Асириискии Сенахиримъ в ту нощъ устрашися зѣло и убояся, со останочными своими вои скоро убѣжа в Ниневию, и тамо от своих дѣтеи убиенъ бысть и умре. Да яко же тогда при Сенахиримѣ было, тако и нынѣ при Темирѣ Аксацѣ. Единъ тои же Богъ тогда и нынѣ и едина благодать Божия дѣиствуетъ и тогда и нынѣ. Милостивъ бо есть Богъ и силѣнъ, елико хощеть и можетъ. Еще и нынѣ милость Его велика есть на насъ, яко избавил ны есть Господь из руки врагъ наших от татар, избавилъ ны есть от сѣча и меча, и от кровопролития, мышцею силы Своея разгналъ еси враги наша, сыны Агарины, рукою крѣпкою и мышцею высокою и устрашилъ есть сыны Измаильтески. Не наши воеводы прогнаша царя Темирь Аксака, ни наши воиньства устрашили ихъ, но силою невидимою нападе на них страхъ и трепет, и страхомъ Божиимъ ужасеся и гнѣвомъ Божиимъ гонимъ бысть, и подщався отъиде от Русъкия земля, отступивъ, и поиде прочь, отнюду же и приидѣ, а к земли Рустѣи отнюдъ и не прикоснуся, ни оскорби, ни стужи имъ, ни вреди ея, но поиде без възвращения[144]. Мы же востахомъ и прости быхомъ, онъ заиде и исчезе, мы же ожихомъ и исцѣлени быхомъ, сѣть его сокрушися, а мы избавлени быхомъ, помощь наша от Господа, сотворившаго небо и землю.
Слышавъ же князь вели кии о Темире Аксацѣ, яко не бысть его, и вси князи протчии слышавше и вся воиньства Руская, и вси народи християньстии слыша и прославиша Бога, и о семъ велико благодарение посылаху Богу. Потомъ же митрополитъ с великимъ княземъ совѣтъ сотвориша, глаголюще: «Добро бы намъ не забывати толики милости Божиеи и Святыя Богородица помощи и заступления». И поставиша церковь на томъ мѣсте, идѣ же срѣтоша икону Святыя Богородица, принесенную от Володимеря, купно на воспоминание таковаго многаго благодѣяния Божия, да не забудутъ дѣлъ Божиихъ. Бѣ же мѣсто то тогда было на Кучькове полѣ близъ града Москвы, на самои на великои дорогѣ Володимерскои. Сию же церковь самъ свяща митрополит во имя Святыя Богородица честнаго ея Стрѣтения. Уставижеся таковыи ея праздникъ праздновати[145] февраля 2, а икону срѣтоша августа 26 день, на память святыхъ мученикъ Андрѣяна и Наталии. И тако ту бысть монастырь и в немъ игуменъ и братия, иноки живяху о Христѣ Исусе, Господѣ нашем.
§ 2. Первая Пахомиевская редакция
Для Московского свода 1477 г. (общего источника Свода 1479 г. и Ермолинской летописи) была составлена новая редакция Повести о Темир Аксаке, наилучшим образом отраженная в Московском великокняжеском своде 1479 г.[146] Повесть (помещенная под 1395 г.) имеет черты самостоятельного произведения и озаглавлена (в списке ГИМ, Увар., № 1366): «Мѣсяца августа 26. Слово о чюдеси Пресвятыя Богородица, егда принесена бысть икона честнаго образа Ея, ю же написа Лука еуангелист, от града Володимера въ славный сей град Москву»[147].
Можно думать, что источником Слова являлась непосредственно Троицкая летопись, так как последняя служила источником для всего Московского свода. В новой редакции текст Епифания умело сокращен и переработан. С такой задачей мог справиться только высокопрофессиональный агиограф, каким являлся Пахомий Логофеттем более, что в работе московских сводчиков он принимал участие (ср.: Повесть об убиении Батыя, рассказ о Флорентийском соборе (из Слова на Латыню), Слово на перенесение мощей митрополита Петра). Преобразованное в жанр Слова, сочинение Пахомия оказалось посвященным «славному граду Москве» и прославлению Владимирской иконы Богоматери в качестве новой патрональной святыни, «заступающей и сохраняющей град сей», являющей «Покров граду нашему». Абсолютной новостью (зафиксированной пока еще только в заглавии) оказался тезис о признании Владимирской иконы Богородицы творением самого евангелиста Луки. Так зарождалась идея о претензии Москвы на роль центра православия и хранительницы мировых святынь.
Краткая версия Пахомиевского Слова отразилась в Ермолинской и сходных с нею летописях. Указанные летописи не зависят от Московского свода 1479 г.: так, в них правильно читается «дани и оброки дают ему»[148], в Московском же своде 1479 г. (Уваровский и Эрмитажный списки) — «дани и оброкы имаше»[149]; фрагмент с характеристикой «сурового и безчеловечного» образа Тимура, заимствованный из Смоленского свода 1446 г., в Московском своде вставлен в середину текста, в Своде 1518 г., Прилуцкой и Лихачевском летописце помещен в начале рассказа, в Ермолинской удален вообще. Следовательно, Краткая версия восходит не к Московскому своду 1479 г., а к их общему источнику, который я определяю как Свод 1477 г. Помимо глобального сокращения Первой Пахомиевской редакции в составе Ермолинской и сходных с нею летописях текст ее еще и переработан, причем в ряде случаев неудачно: так, в числе встречавших в Москве икону указан великий князь Василий Дмитриевич — тогда как он с войсками находился в это время на берегу Оки.
Оригиналом списка Увар., № 1366 пользовался составитель Сокращенного свода 1493 г. Дело в том, что после слов «многа царства и княженья покори под собе» в Уваровском списке читается «доселе преступи»[150]. Смысл этого замечания проясняется при сопоставлении с Сокращенным сводом 1493 г.: в этом своде Пахомиевское слово о Темир–Аксаке переписано как раз до слов «княжениа покори под себе», а затем сделан значительный пропуск[151]. Редакционная помета «доселе преступи» не была понята писцом Уваровского списка, и он внес ее в текст[152]. Любопытно, что в выявленном нами списке ГИМ, Барс. № 1792 Сокращенного свода 1493 г. против данного места на полях сохранилась помета «доселе» (л. 141 об.).
Для последующей истории Первой Пахомиевской редакции имеет значение, что, в свою очередь, текстом Сокращенного свода 1493 г. пользовался составитель списка Царского Софийской I летописи[153].
§ 3. Вторая Пахомиевская редакция: извод А
В конце 70–х годов XV в. была составлена новая редакция Повести о Темир–Аксаке, которая и получила наибольшее распространение в древнерусской письменности. В ее основу был положен вариант Повести редакции Епифания Премудрого, находящийся в составе сборников[154], и дополнен извлечениями из Повести о нашествии персидского царя Хоздроя на Царьград[155].
Некоторые детали позволяют определить время написания редакции. Великие князья Московские (Василий Дмитриевич, Иван Красный и Иван Калита) называются здесь «самодержцами Русской земли». В применении к московским князьям такой титул стал употребляться лишь в конце 70–х годов XV в. Так, «самодержцем всея Руси» (и просто «самодержцем») называется Иван III, сын великого князя Василия Васильевича, «самодержца тоя же Рускиа земли», в Слове Пахомия Логофета на перенесение мощей митрополита Петра, написанном по случаю перенесения мощей в 1472 и 1479 гг., — т. е. около 1479 г.[156] В Московском своде 1477 г. Иван III называется «самодержцем Русскыа земли» в финальном известии (1477 г.) о смерти Пафнутия Боровского (в остальных случаях московские летописцы пользуются официальным титулом «великий князь Володимерский и Новогородский и всея Руси самодержец»)[157]. Есть все основания считать, что Сказание, написанное по поводу окончания строительства Московского Успенского собора в 1479 г., составлено Пахомием Логофетом: Сказание встречается в рукописях, как правило, вместе с Похвальным словом митрополиту Петру и Словом на перенесение мощей митрополита Петра — но оба Слова, как мы выяснили, атрибутируются Пахомию Логофету. В этом сочинении Иван III называется «самодержцем», «великим самодержцем», «великим самодержцем всеа Руси» и, наконец, «самодержцем всеа Рускиа земли»[158].
Итак, наши наблюдения показывают, что форма титула московских князей — «самодержец Русской земли», употребленная в Повести о Темир–Аксаке, в письменности XV в. имела ограниченное хождение и зафиксирована только в четырех памятниках, написанных в 1477—1479 гг., причем три из них (Похвальное слово митрополиту Петру, Слово на перенесение мощей митрополита Петра и Сказание о строительстве московского Успенского собора) точно связаны с именем Пахомия Логофета и переписывались в составе единого комплекса; к составлению же четвертого памятника (Свода 1477 г.), как было отмечено выше, Пахомий также имел вероятное отношение. Следовательно, титулатура в форме «самодержец Русской земли», можно сказать, специфически свойственна Пахомию Логофету.
С произведениями Пахомия Логофета согласуются идеологические установки новой редакции Повести о Темир–Аксаке. Важнейшим в этом свете представляется вопрос о взаимоотношениях светской и церковной власти. В редакции Епифания Премудрого значительная роль в повествовании уделена личности митрополита Киприана: митрополит «заповеда всем людем поститися и молитися, и молебны пети», во главе освященного собора он торжественно встречает Владимирскую икону в Москве, лично освящает Сретенскую церковь, поставленную на месте встречи иконы. Но важнейшие решения принимаются совместно великим князем и митрополитом: князь «погадав с митрополитом Киприаном и с всеми князьми и с бояры старейшими», приказал послать за Владимирской иконой Богоматери; «митрополит подумав с великым князем, съвет сътворишя» об увековечивании памяти о чудесном избавлении от грозного нашествия и решили поставить церковь на месте, где москвичи встретили чудотворную икону.
Акценты мало изменились в Первой Пахомиевской редакции. Решение о перенесении Владимирской иконы принимается опять же совместно: «Князь же великый Василей Дмитреевич и митрополит Киприан и прочии князи, братия великого князя, умыслиша съвет благ, да принесут чюдотворную икону Пречистыя Богоматере из града Володимера в град свой Москву»[159]. Дополнительный штрих — об участии в совете «братьев великого князя» — отвечает реалиям 1470–х гг.: как отмечает Пахомий Логофет, в церемонии перенесения мощей митрополита Петра в 1472 г. участвовали Иван III с сыном и «з братиею своею», по поводу отражения нашествия Ахмата в том же году «самодержець» радуется «с своею братиею и с всем воиньством»[160]. Однако в вопросе о поставлении Сретенской церкви инициатива отдана митрополиту, но в виде «совета»: «Киприян митрополит съвет сици съвещевает и глаголеть тако великому князю…» Решение принимается все же совместно: «И въскоре повелеша на том месте церковь поставити». Любопытно, что введенные в текст слова Киприана о чуде, бывшем «пред очима нашима», стилистически согласуются с замечанием Пахомия Логофета о чудесном избавлении от нашествия Ахмата в 1472 г., «яже видеста очи наши»[161].
Иначе трактуются указанные моменты в новой редакции Повести. На первое место выдвинут «самодержец Русской земли» великий князь Василий Дмитриевич, что соответствует историческим реалиям Московского государства в 70–х годах XV в. Великий князь призывает «князей своих и бояр» и объявляет им о своем желании послать в Владимир за иконой Богоматери, после этого уведомляет митрополита Киприана и «повелевает» ему принести икону в Москву. Введены дополнительные эпизоды (основанные на тексте Повести о нашествии Хоздроя) о молениях великого князя Василия Дмитриевича к Господу и Богоматери с просьбой о заступничестве. Решение о постах и молебнах митрополит Киприан принимает не самостоятельно, а только после того, как к нему послал «весть» великий князь. Строить Сретенскую церковь повелевают теперь совместно великий князь и митрополит.
Если проводить параллели, то следует отметить, что так же выпукло обрисована ведущая роль Ивана III в Слове Пахомия Логофета о перенесении мощей митрополита Петра (написанном, кстати, по повелению «самодержца» и по благословению «архиерея») и Сказании о сооружении кафедрального храма Русской церкви[162].
Сказанное позволяет считать автором новой редакции Повести о Темир–Аксаке Пахомия Логофета. Специфическая форма титулатуры московского князя («самодержец Русской земли»), одинаковые идеологические акценты и совпадающие выражения, добавим к этому привлечение источника сербского происхождения (Житие сербского деспота Стефана Лазаревича), откуда заимствованы сведения о судьбе турецкого султана Баязета (которого Тимур возил в железной клетке), — все эти данные определенно увязываются с личностью Пахомия Серба. В таком случае становится понятным упоминание в Повести и небесного покровителя Москвы митрополита Петра, «крепкаго заступника граду нашему Москве и молебника находящаа на ны беды», — ведь прославлению митрополита Петра Пахомий посвятил специальное Похвальное слово и Слово на перенесение мощей.
Рассматриваемую редакцию Повести о Темир–Аксаке назовем Второй Пахомиевской редакцией. Главный пафос сочинения направлен на возвеличивание Москвы не только среди русских городов, но и в ряду других мировых религиозных центров. Достигается это, во–первых, повышением статуса московских великих князей, которые названы «самодержцами Русской земли» (наподобие византийских императоров), во–вторых, прославлением величайших святынь, находящихся в городе: Владимирская икона Богоматери теперь уже явно объявляется творением апостола и евангелиста Луки (в Первой редакции Пахомия этот тезис прозвучал только в заглавии) — тем самым Москва становилась хранительницей святыни вселенского масштаба; покровителями Москвы, ее заступниками считаются сама Богородица и «великий чудотворец» митрополит Петр.
О времени составления Второй Пахомиевской редакции можно сказать следующее. Она должна была появиться после Первой редакции, т. е. после 1477 г. По палеографическим признакам древнейшие списки произведения датируются началом 80–х годов XV в., а список с вторичными редакционными особенностями существовал уже около 1485 г. Следовательно, написание Повести можно относить к концу 70–х — началу 80–х годов XV в. Но события осени 1480 г. («стояния» на Угре) в Повести никак не отразились (хотя сделать это было бы весьма уместно), более того, о вторичном перенесении Владимирской иконы 23 июня 1480 г. в Повести не упоминается. Сближая Повесть о Темир–Аксаке с произведениями Пахомия, написанными в 1479 г., приходим к выводу, что Вторая Пахомиевская редакция составлена в 1479 — начале 1480 г. (более строго: между 1477 и началом 1480 г.).
При классификации многочисленных списков Второй Пахомиевской редакции Повести следует исходить из близости текста к источникам — Епифаниевской редакции Повести о Темир–Аксаке и фрагментам Повести о нашествии Хоздроя. Сразу выделяются два разряда списков: в одних Темир–Аксак называется «рабом» некоего господина (как у Епифания), в других — «холопом». Как ни парадоксально, но чтение «раб» находится в списках с вторичными признаками, поэтому его появление можно считать результатом дополнительной правки. Характерным признаком является одно место, заимствованное из Повести о Хоздрое; в источнике читается — «виждь скверного варвара», в списках Повести о Темир–Аксаке чтение «скверного» отсутствует, но различаются два основных варианта: «смиренного варвара» (несмиренного, смири онаго) или «безбожного варвара». В соответствии с данным признаком выделяются два основных извода Повести о Темир–Аксаке — А и В. Кажется, чтение «смиренного» ближе по написанию к слову «скверного», поэтому этот вариант считаю более первоначальным, чем чтение «безбожного» (в противном случае не представляю, как из «безбожного» можно получить «смиренного»).
К опорным характеристикам текста, которые могут быть учтены при классификации, отношу также следующие. В заглавии Повести слова «Повесть полезна от древняго списания сложена, являющи преславнаго бывшаго чюдеси» — заимствованы из Повести о Хоздрое и, следовательно, являются признаком первичности текста. Слова Епифаниевской редакции «крадяи ядяше и иже некогда украде у некыих овцу» у Пахомия изложены так: «крадыи ядяше, иже у некого да украде у некоторых овцю» (Соф., № 1389, л. 485). Получившаяся неуклюжая фраза на последующих этапах переписки стала «упрощаться»: исчезло дублирующее «у некого», слово «ядяше» стало пониматься как «шедше», и т. д. В соответствии с получившимися комбинациями возникли способы классификации списков. И еще одно примечание: у Епифания сказано, что Тимур ушел из Руси «без възвращения». В Пахомиевской редакции чаще читается «без възврата», что при выносных «з» привело к гаплографической ошибке — написанию «без врата» (причем ошибка произошла на довольно ранней стадии). Способы осмысления позднейшими переписчиками получившегося текста также представляют возможности для группировки списков.
В данном разделе мы займемся классификацией списков извода А. Основными характеристиками являются определение Темир–Аксака как «холопа» и чтение «виждь смиренаго варвара».
В старших списках читается «смиренаго варвара», но в последующих переделано — «свирепаго варвара». Характерно чтение «у некоего да украде у некоторых овцю».
1) РНБ, Q.XVII.58 (л. 17—25 об.). Текст на л. 1—68 об. писан одним почерком на бумаге с филигранью: Голова быка под перекрестием (три варианта) — Шварц[163], № 138 (1470–е годы); Лихачев, № 2576 (1470— 1490 гг.); Брике, № 15086 (1477 г.). Таким образом, указанная часть сборника датируется концом 70–х — началом 80–х годов XV в. На нижнем поле л. 1 запись: «Из собрания Петра Фролова 1810 года».
Заголовок: «Повѣсть полезна от древняго списаниа сложена, являющи прѣславнаго бывшаго чюдеси о иконѣ Прѣсвятыя Богородици, еже нарицается Владимерьская, како прииде от града Владимеря въ боголюбивыи град Москву и избави нас и град нашь от безбожнаго зловѣрнаго врага царя Термирь Аксака».
Список дефектный: между листами 22 и 23 отсутствует один лист. Характерно чтение — «вижь смиренаго варвара».
2) РНБ, Софийское собр., № 1389 (л. 484—492). Сборник конца 80–х — начала 90–х годов XV в. Филиграни: Голова быка под стержнем с литерой Z — Брике, № 15193 (1484—1487 гг.); Агнец под знаменем — Брике, № 23, 24 (1481—1495 гг.); Голова быка под стержнем с короной, над которой цветок и трилистник — Брике, № 14592 (1488—1498 гг.); Единорог — типа Брике, № 10186 (1487 г.). Судя по почерку, писец — новгородской школы. По л. 1—4 запись: «Книга Кириллова монастыря».
В списке первоначально читалось «вижь смиренаго варвара», но «смиренаго» переделано в «свирепаго». Текст списка публикуется в настоящем издании.
3) РНБ, Софийское собр., № 1486 (л. 193 об. — 203 об.). Сборник начала XVI в. Одним почерком писаны л. 183—194 об., другим почерком — л. 195—203 об. На л. 183—197 знак Руки в рукавчике, на л. 198—203 Герб города Парижа = Лихачев, № 2944 (1504 г.). Список является копией с протографа Соф., № 1389. Характерно чтение: «вижь свирѣпаго варвара» (так и во всех последующих списках).
4) ГИМ, Собр. Чудова монастыря, № 333 (л. 72 об. — 77 об.). Сборник начала XVI в. Филигрань: Литера В — Лихачев, № 1440, 1441 (1513 г.). Почерки писцов Московской митрополичьей кафедры.
5) РНБ, Собр. Общества любителей древней письменности, F.451 (л. 565 об. — 577). Торжественник середины XVI в. Филиграни: Рука под 6–конечной звездой — Лихачев, № 1750—1753 (1551 г.); Литеры RP в картуше — Лихачев, № 4064 (1554 г.).
6) РНБ, Софийское собр., № 1424 (л. 260 об. — 269 об.). Четья минея 50–х годов XVI в. Филигрань: Кораблик — Брике, № 11972 (1540— 1553 гг.). По нижнему полю первых листов запись XVII в.: «Книга Елизарова монастыря».
7) РНБ, Софийское собр., № 1469 (л. 177—188). Сборник 50—60–х годов XVI в. Филиграни: Сфера под звездой — Брике, № 14007 (1559— 1562 гг.); Рука под звездой — Брике, № 11365 (1557 г.). По нижнему полю первых листов запись XVII в.: «Книга Нилова скита Сорские пустыни».
8) ГИМ, Синодальное собр., № 90 (л. 241—250). Сборник 80—90–х годов XVI в. Филигрань: Кувшин с одной ручкой под короной с розеткой, на тулове литеры PD и В — Брике, № 12793 (1583—1599 гг.). Для киноварного заголовка оставлены чистыми 7 строк.
9) РНБ, Софийское собрание, № 1357 (л. 890—900). Минея четья на май–август 20–х годов XVII в. Филигрань: Кувшин с одной ручкой под полумесяцем, на тулове литеры МО — Гераклитов, № 652 (1626 г.).
10) РГБ, ф. 178 (Музейное собр.), № 3474 (л. 94 об. — 117). Сборник начала 80–х годов XVII в. Филигрань: Голова шута с 7 бубенцами (два варианта) — Дианова («Голова шута»), № 500 (1683 г.), 636 (1680 г.).
11) ГИМ, Синодальное собр., № 84 (л. 206—218). Сборник 1719 г. На л. 1 запись: «Сия книга преосвященнаго Георгия епископа Ростовскаго и Ерославскаго келѣиная, 14 мая 719 написася з древния писмѣнныя книги, которая обретается в святои первопрестольнои соборнои и апостольскои церкви во граде Ростовѣ». Филигрань: Герб Амстердама на постаменте, контрамарка IV — Дианова («Герб Амстердама»), № 412 (1721 г.).
Характеризуется чтениями: «виждь несмиреннаго сего варвара» («на смиреннаго сего варвара»), «у некоего украде овцу», вместо «Ординском» читается «Ораинском», вместо «сына» — «господина» (слово под титлом и первое «с» принято за «г», что получило у некоторых исследователей идеологическую трактовку («господина великого князя»)), вместо «великое имя Твое» — «великолепное имя Твое», а также многочисленными пропусками и искажениями текста.
1) РГБ, ф. 310 (Собр. В. М. Ундольского), № 232 (л. 110—114). Сборник составной. Часть, включающая л. 1—103 об., написана в 1497 г. в Троице–Сергиевом монастыре. Далее идут другие почерки и другая бумага. Повесть написана на листах со знаком Большой тиары (первая четверть XVI в.).
Заголовок: «Мѣсяца августа въ 26, на память святых мученикъ Андреяна и Наталии. Повѣсть полѣзна от древняго писаниа сложена, являющи преславнаго бывшаго чюдеси о иконѣ Пресвятыа Владичица нашеа Богородица и приснодѣвыя Мариа, еже нарицается Владимерскаа, како приидѣ от Владимера въ боголюбимыи град Москву и избави нас и град нашь Москву и вся грады и страны христианскыа от безбожнаго и зловѣрнаго царя Темирь Аксака».
2) РГБ, ф. 304 I, № 680 (л. 348 об. — 361). Минея четья на август, 60–е годы XVI в. Филигрань: Кораблик — Лихачев, № 3353 (1561 г.). Вероятно, копия списка Унд., № 232.
3) ГИМ, Воскресенское собр., № 154б (л. 1062 об. — 1069). Воскресенский список Софийской II летописи, 50—60–е годы XVI в. Опубликован в составе ПСРЛ. Т. 6. СПб., 1853. С. 124—128.
Поделиться книгой: