Дважды убитый

Глава шестая

– Я без приказа сверху и муху не прихлопну. – Комиссар полиции был явно раздосадован и даже немного напуган. – Интерпол мне не указ. Какой еще к черту Интерпол? У меня что, своих начальников нет? Я, между прочим, на этом месте тридцатый год работаю. И ни единого нарекания за все годы. А почему? Потому что всегда в точности выполнял все приказы и вовремя докладывал. Для меня правильно оформленный приказ – закон. А ваша бумажка что? Пустое место! Танки где-то в России, а я тут должен целую операцию в центре города проводить. Вот если бы они были здесь…

Полицейский вдруг осекся, сообразив, что сказал двусмысленность. И немедленно в памяти у него встали картины пятьдесят шестого, когда советские танки заполонили Будапешт. Его обрюзгшее лицо сразу потемнело. Он растерянно посмотрел сначала на белое пятно на стене, откуда, видимо, совсем недавно был снят чей-то портрет, а потом – на сидящего напротив щуплого седого мужчину в дорогом штатском костюме, агента Интерпола.

– Господин комиссар, ордер Интерпола имеет абсолютно законную силу. И никому больше не надо подтверждать его полномочия. Короче, Готтлиб, – перешел мужчина на дружеский тон, – ты меня не первый год знаешь, дело серьезное. Если ты их упустишь, твоей карьере конец. – Седой кивнул в сторону пятна на стене. – Их приказы кончились. Принимай решение по закону.

– Ты меня, Янош, не учи жизни. Ты ведь еще в прошлом году партийные взносы собирал. Теперь пристроился к теплому месту и бумажками размахиваешь, а мне расхлебывать? Думаешь, все так мирно кончится? Сорок лет коммунизм строили, и в один день все демократами станут? Как же! Держи карман! Пойми, Янош, мы сидим на пороховой бочке. И чем тише сидим, тем больше шансов уцелеть. Будь моя воля, я бы не только разговаривать – я бы трамваям звенеть запретил. А ты хочешь, чтобы я в центре города устроил войну. Не буду. И не мечтай. Дам тебе двух полицейских, и иди арестовывай своих торговцев танками.

– Да ты что, Готтлиб! Нужна группа захвата. Нужно оцепление вокруг отеля! – возмутился Янош. – У меня нет времени в министерских кабинетах приказы выколачивать. Брать их надо сегодня вечером, в отеле «Москва».

– Слушай, Янош, у меня складывается впечатление, что ты и в самом деле к войне готовишься, – заподозрил неладное комиссар. – Это же обычные коммерсанты. В штаны наложат, когда ты им под нос свою бумагу сунешь.

– Такие танками не торгуют, – спокойно отреагировал Янош.

– Это точно, – согласился, наконец, Готтлиб. – Не торгуют. И что ты предлагаешь?

– Предлагаю поставить три машины у центрального входа в отель, а два экипажа на бульваре у заднего двора. Я со своими людьми зайду через черный ход по лестнице. Твои люди в фойе должны заблокировать лифт. Выезжаем в половине пятого вечера. Операцией руководишь ты. Мое дело – захват и арест.

– Можно и покомандовать, конечно. Но захват и арест проводи сам! – категорично добавил комиссар. – Чует мое сердце, добром это не кончится. Письменного приказа нет. И кому потом докладывать?

– Договорились, – перебил его Янош. – Напоминаю: выезд в половине пятого.

Яноша страхи комиссара волновали меньше всего. Уж он-то знал, кому докладывать.

* * *

Избавиться от Алекса Настя попыталась еще во время паспортного контроля, потому что, вопреки утверждению Бурта, ее внезапный попутчик оказался весьма словоохотливым и всю дорогу под видом ухаживаний пытался ее подтолкнуть к разговору о «Денирс», точнее – к организации системы безопасности, о чем Настя имела весьма смутное представление. Уловив, что Алекс наслышан о Вилли Боне, она его к нему и адресовала, объяснив, каким образом записаться к нему на прием.

Настя слушала Алекса вполуха, все время пытаясь вспомнить, где она видела Вадима Бурта. А Настя в этом не сомневалась – память на лица у нее была фотографическая. Но где?

Когда вышли на улицу, Алекс вдруг резко потерял к Насте интерес и заторопился к поджидавшему его черному «Мерседесу», даже не предложив подвезти ее до города. Впрочем, именно это Насте и было нужно. Дождавшись, пока Алекс отъедет, она кинулась к белому «Опелю», который приметила сразу же, как только вышла на улицу.

– Вы Настя? – спросил молодой парень в кожаной куртке, стоявший рядом с машиной.

Она кивнула. Парень вложил в ее руку ключи и растворился в толпе.

Не выпуская из виду «Мерседес», затормозивший перед шлагбаумом у выезда с территории аэропорта, Настя двинулась следом за ним, рассудив, что засечь ее Алекс до поры не сможет, потому что он не догадывается о белом «Опеле». Держалась она поодаль, между ними было несколько машин. Когда въехали в город, Настя бросила взгляд на часы: было четыре часа по местному времени.

«Мерседес» вел себя странно. Добравшись до центра города, он пересек мост через Дунай, повернул направо и устремился вдоль набережной. Доехав до еще одного моста, он свернул на него и вернулся на ту же сторону реки, покружил вокруг площади и остановился около банка «Globus».

Настя притормозила на противоположной стороне площади, откуда ей хорошо было видно, как Алекс вышел из машины и скрылся за стеклянной дверью банка. Пробыл он там недолго, максимум минуты три-четыре. Выйдя, Алекс нырнул в машину, проехал вдоль Дуная и принялся петлять по узким улочкам.

Настя ехала следом, стараясь особенно не приближаться, но и не отставала. Вывернув на бульвар, «Мерседес» на несколько секунд остановился у центрального входа в отель «Москва» и уехал, оставив на тротуаре Алекса. Оглядевшись по сторонам, тот вошел в гостиницу.

Обнаружив, что припарковаться у гостиницы невозможно, Настя медленно поехала вокруг здания, заметила с противоположной стороны хозяйственный двор, в который вел еще один выход из гостиницы, нашла свободное место для «Опеля» и припарковала машину. Затем обошла отель, перешла на другую сторону бульвара и уселась в удобное кресло уличного кафе. Отсюда центральный вход был виден как на ладони.

Настя с любопытством разглядывала снующих мимо людей. По сравнению с англичанами венгры выглядели мрачновато и озабоченно. Многие тащились по бульвару пешком с тяжелыми сумками и чемоданами, и Настя как истинная жительница Лондона пришла к выводу, что у них просто нет денег на такси. И тут, глядя на сумки, она вдруг вспомнила, где видела Бурта. Это был тот самый Вадим, который помогал им с мамой тащить чемоданы в Шереметьево и вместе с ними эмигрировал в Израиль. Именно он! Только располневший и постаревший.

* * *

Плохие предчувствия одолевали Игоря с самого утра. Он и сам не мог понять, откуда они взялись. И раньше никогда не мог. Они всегда появлялись неизвестно откуда и невесть куда уходили.

Но за годы работы он привык внимательно прислушиваться к своим ощущениям. Нет, он их не анализировал. Как правильно заметил Володя Петров, машине думать не положено. Просто ощущения и инстинкт стали частью профессии.

«Я стал зверем, – вдруг с горечью подумал Игорь, – они тоже живут инстинктами».

И еще одно открытие его поразило: он вдруг стал видеть себя со стороны! Раньше никогда такого не было. Он, как робот, запрограммирован на определенные действия и достижение результата. Анализировали и оценивали его действия другие люди. А тут словно какое-то окошко пробилось в стене сознания. Новые впечатления и радовали, и огорчали, потому что далеко не все, что вдруг увиделось, ему нравилось.

Впрочем, все это не отменяло годами выработанной собранности. Поэтому, спускаясь в холл отеля, Барс оставался собой – напряженным, внимательным и осторожным. Одного взгляда ему хватило, чтобы отпечатать в памяти и высокую брюнетку на ресепшене, и лакея в униформе у стеклянной двери, и коренастого мужчину в очках и в черном костюме, заинтересованно листающего журнал у газетного киоска.

– Добрый день, мадам, – улыбнулся Барс девушке, подойдя к стойке. – Будьте любезны: если спросят господина Егорова, то знайте, что это я. – Барс улыбнулся еще приветливее. – И проводите гостя вон туда, в кафе. Я буду там.

– Конечно, сделаю с удовольствием, – улыбнулась в ответ брюнетка. – Не все наши гости столь милы.

– Когда видишь перед собой таких красивых женщин, – добавил сахару Барс, – другим быть просто невозможно.

Войдя в кафе и уютно расположившись за столиком, Игорь чуть наклонил голову к плечу и тихо произнес:

– Второй на месте.

– Понял, – услышал он в наушнике голос Орла. – Ждем.

Тапер в глубине зала извлекал из рояля сонный блюз, под который пыталась двигаться в танце странноватая пара – маленький толстяк с выпирающим из-под пиджака животом и высокая тощая барышня с серым лицом. Оба, как сразу же определил Барс, были не совсем трезвы. За соседними столиками пили кофе и курили еще несколько человек. Их было шестеро, как мгновенно отметил Барс. Но там не было никого, кто хотя бы отдаленно напоминал бы потенциального гостя.

– Господин Егоров? – услышал он из-за спины.

Оглянувшись, Барс увидел того самого человека, который листал журнал у газетного киоска.

– Разрешите представиться, – чуть склонил голову мужчина, – Алекс Милаев, компания «Вирджин».

– Очень приятно, – вскочил Барс и пожал протянутую руку. – Мы вас ждем. Если не возражаете, поднимемся на третий этаж – там есть очень удобное место для переговоров.

– Понял, – услышал Барс шепот Орла в наушнике. – Готовы.

– Грузовой лифт – чисто, – сообщил Борис.

– Двор – чисто, – добавил Гена.

Перед тем как войти в лифт, Алекс поднял руку и пригладил волосы. На руке ярко сверкнули золотые часы «Ролекс», что не ускользнуло от внимания Барса.

И в тот же момент, запыхавшись, за ними ввалился в лифт огромный парень с большим кофром на плече, который моментально занял почти всю кабину, притиснув их к стенкам. Алекс был непроницаем. Барс тоже. Парень вышел на втором этаже, они на третьем, где в холле за выдвинутым к проходу столиком ждали Орел и Саша.

– Познакомьтесь, господин Милаев, это господин Петров, – указал он на привставшего с дивана Орла, – и господин Козин.

– Очень приятно: Алекс Милаев.

– Ну что ж, господа, – начал Орел, когда все расселись. – Не будем терять времени. Господин Милаев, вам, конечно, известны условия сделки?

– Безусловно, – откликнулся Алекс, принимая из рук Орла толстую папку с документацией.

– К контракту мы прилагаем чертежи двигателя АР-4, – продолжил Орел. – Опытный образец будет доставлен по указанному вами адресу в течение семи дней после оплаты. Нашей стороной все бумаги проверены и подписаны. Номер счета, на который нужно перевести деньги, указан в контракте. Часть груза находится в банковской ячейке. – Орел указал на лежащий рядом с ним на столе электронный ключ от банковского сейфа. – Если мы обо всем договариваемся, то прямо отсюда едем в банк. Ну, что, приступаем?

– Пожалуй, тянуть не стоит, – усмехнулся Алекс и обвел рукой столик, на котором стояла готовая бутылка шампанского. – Не люблю теплого шампанского.

Вернув лицу непроницаемое выражение, Алекс быстро просмотрел разложенные Сашей на столе листки контракта, еще раз оглядел сидящих за столом и размашисто поставил свою подпись. Затем, сунув свой экземпляр в портфель, выпрямился и широко улыбнулся:

– Поздравляю вас, господа. Надеюсь, сделка окажется выгодной обеим сторонам. Можно разливать шампанское.

В это же мгновение в наушниках зашуршал голос Гены:

– К нам гости. У центрального входа две полицейские машины. Со стороны двора еще одна.

* * *

Когда Настя увидела, что из двух остановившихся у входа в отель микроавтобусов посыпались полицейские и оцепили выходящий на бульвар фасад здания, она вскочила, не допив кофе, и перебежала на другую сторону бульвара. Вначале Настя кинулась ко входу в гостиницу, но быстро сообразила, что этого делать не стоит.

Обогнув полицейскую цепь, Настя метнулась к хозяйственному двору, но и там обнаружила полицейских. Тогда она забралась в «Опель», опустила стекло и стала ждать.

* * *

Быстро идущих по коридору троих мужчин первым увидел Барс и кивнул Орлу.

– Боря, у нас гости, – спокойно проговорил Орел в микрофон и сунул в карман электронный ключ от банковского сейфа.

Алекс поднял руку со сверкающим «Ролексом» и пригладил волосы. Саша напружинился, словно приготовился к прыжку. Орел и Барс поспешно отодвинулись от стола.

– Интерпол! – крикнул Янош, подходя к ним. – Всем оставаться на местах.

В ту же секунду из-за поворота показался накрытый салфетками сервировочный столик на колесах, а за ним в белой куртке официанта Борис.

Он стремительно выхватил из-под салфеток пистолет с глушителем и выстрелил в Яноша. Тот упал. Ошарашенные полицейские потянулись было к пистолетам, но две кобуры так и остались нерасстегнутыми: два мгновенных выстрела Бориса свалили их на пол. Кровь забрызгала вазу с фруктами и бутылку с шампанским.

При первом же выстреле Алекс резким броском перевалился за спинку дивана и затих.

Схватив со столика «Узи», Саша вслед за Борисом побежал к лестнице. Барс бросился к основному лифту, с трудом разжал створки и заклинил их сервировочным столиком. Теперь снизу попасть в лифт было невозможно. Оставалась только лестница.

– Гена, выходим! – крикнул Орел в микрофон, опускаясь на колено и контролируя поворот коридора.

– Дверь – чисто, – сообщил Борис.

– Вперед! – скомандовал Орел.

Открыв дверь на лестницу, Борис увидел поднимающихся полицейских, подал жестом знак напарнику и переместился в угол лестничной клетки.

Саша немедленно выпустил короткую очередь из «Узи». Полицейские, огрызнувшись из пистолетов, попытались продвинуться вверх, но оказались под перекрестным огнем. Устремившись к Саше, они тут же попали под пули Бориса.

– Лестница чистая, – сообщил Борис.

– Сзади чисто, – отрапортовал Барс.

– Боря, пошел, – скомандовал Орел.

Проводив глазами уходящего напарника, Саша немедленно занял его позицию в углу лестничной клетки, где хорошо просматривался следующий пролет. Краем глаза он заметил, как Борис, перешагивая через лежащих полицейских, добил одного из них выстрелом в голову.

Подождав, пока на лестнице появится Орел, Саша вместе с ним ринулся вниз, за Борисом, который в этот момент могучими руками завязывал узел из ручек распашных дверей. Открыть их без мощного тарана теперь было немыслимо.

Шагнув в проем, ведущий в нижний коридор, Борис тут же отпрянул: пули автоматной очереди раскрошили над головой штукатурку.

– Слева – автомат, – послышался его голос в наушниках.

Через несколько секунд с лестницы скатился прикрывавший отход Барс.

– Вперед! – скомандовал Орел. – Мы с Барсом прикрываем.

Присевший на корточки Саша выпустил в проем несколько коротких автоматных очередей, давая возможность Борису двумя выстрелами погасить потолочные лампы.

Барс тут же открыл огонь в сторону выхода во двор, не давая опомниться притаившемуся там стрелку. Но стоило Борису приблизиться, как стрелок вновь появился в проеме и вскинул автомат. Но Борис его опередил: не останавливаясь ни на долю секунды, он выстрелил в проем, и стрелок рухнул.

– Гена, что в телевизоре? – Орел попытался перекричать вой полицейских сирен.

– Две машины у въезда, – послышалось в наушниках. – Что внутри двора, не вижу.

– По моей команде начнешь таранить! – крикнул Орел и немедленно дал очередь в конец коридора, где из кухонной двери вывалились двое полицейских.

– Понял, командир.

Борис первым выпрыгнул во двор, кубарем скатился за мусорные баки и открыл стрельбу по полицейским машинам. Выскочившие следом Барс и Саша плотным огнем заставили полицейских нырнуть за борта автомобилей и затихнуть.

Воспользовавшись паузой, Саша прыгнул за могучий ствол каштана, как будто специально выросшего в углу двора, и, заметив, что Борис перезаряжает автомат, выпустил новые очереди по машинам.

В это время сидевший у стены раненый полицейский открыл глаза и потянулся к лежащему рядом с ним автомату. Заметив у мусорного контейнера Бориса, он наугад выпустил в его сторону несколько пуль и тут же повалился назад, потеряв сознание. Борис со стоном схватился за левый бок и выпустил из рук «Узи».

– Прикрываю! – закричал Барс Орлу, стреляя в проем двери.

Орел стремительно выбежал во двор и скатился под мусорные контейнеры к Борису.

– Что, ранен? – спросил Орел, увидев пропитавшуюся кровью белую куртку.

Борис только простонал в ответ.

– Сейчас, – обнадежил Орел и всадил пулю в затылок Бориса на глазах опешившего Барса.

– Боря двести, – сообщил Орел. – Гена, пошел!

Сорвавшись с места, фургон на полной скорости помчался на стоящие нос к носу, преградившие выезд со двора полицейские машины. Укрывшиеся за ними четверо полицейских слишком поздно сообразили, откуда возникла новая опасность. Через мгновение они были буквально размазаны по бортам фургоном с мирной надписью «Мороженое «Марс».

Стрельба немедленно затихла.