Помоги проекту - поделись книгой:
– Но почему надо лететь в Монреаль, если он король Африки и арабского Востока?
– В Африке он только работает. А живет в пригороде Монреаля.
– Но это рискованно, – вдруг заволновался Дэвид. – А если Бурт узнает, что ты работаешь в «Денирс»?
– Что значит «узнает»? – воскликнула Настя. – Я просто уверена, что он в курсе. Если о том, где я работаю, знает моя тетя Полина в Тель-Авиве, значит, об этом уже известно всему миру. Я же вам говорю: Бурт живет с моей школьной подругой, а тетя Полина и ей названивает. Но на это у меня весь расчет. Если мое предположение верно, то Бурт сразу догадается, что мой приезд не случаен, поэтому побоится выкладывать денежки.
– Ты уверена, Настя? – продолжал волноваться Дэвид. – А вдруг они рассуждают по-другому? А если с тобой что-нибудь сделают?!
– Ну что они могут со мной сделать? – захохотала Настя. – Они же понимают: я не частное лицо, а представитель фирмы. Чтобы заткнуть нам рот, они должны будут уничтожить всех сотрудников «Денирс» или хотя бы руководство. Я глубоко тронута вашей заботой, – опять перешла на лукавый тон Настя, – но я уже позвонила Вике. Да и слетаю я всего на пару дней.
И опять расхохоталась.
Телефон прямой связи с главным редактором зазвонил в кабинете ответственного секретаря «Известий», когда он внимательно разглядывал происходящее за окном.
Окно выходило на угол улицы Горького и Тверского бульвара, и он мог ежедневно, как на экране гигантского телевизора, следить за тем, что происходит в центре столицы.
На этот раз у подножия памятника Пушкину кипел очередной митинг. Разглядеть из кабинета написанные на плакатах лозунги было непросто, но это было и не обязательно. Как правило, писали одно и то же, требовали одинаковые вещи, расходились с равнозначным результатом. Интересен был только градус кипения страстей.
– Слушаю тебя, Иван. – Ответственный секретарь снял трубку, нажал клавишу громкой связи и смело взглянул прямо в глаза Горбачева (его портрет висел на стене). – Опять новости?
– Значит так, Алексей, – услышал он голос редактора, – срочно на третью полосу надо поставить заметку. Строк двести.
– Да ты что! – взмолился Алексей. – Полоса уже сверстана, а двести строк – не двадцать. Придется все переверстывать. Типографские нас сожрут.
– Так, без комментариев, пожалуйста. Это обязательно. Звонили из ЦК.
– А мы тут при чем? Пусть свою заметку в «Правду» ставят.
– Алексей, под Краснодаром накрыли эшелон с танками. Ты понимаешь, что это значит? Пахнет военным переворотом. Танки вроде бы принадлежат кооперативу «АНТ», а на самом деле – черт его знает кто за этим стоит. Давай делай.
Положив трубку и еще раз чертыхнувшись, Алексей достал из пачки сигарету «Прима», закурил и вызвал своего заместителя.
– Давай, Витя, беги к главному, забирай гранки и – на третью полосу.
– Да ты что, Петрович! Уже же все готово, мы закончили. И водка стынет.
– И ты, Брут, продался большевикам! – рявкнул Алексей. – Давай делай. Заголовок подбери поярче. Что-нибудь вроде «Куда шли танки «АНТа»?» Пусть народ напугается! Вперед!
Утром, просмотрев заголовки свежих газет, Егор немедленно позвонил Толе:
– Ты сегодняшние «Известия» видел?
– Нет еще. Сейчас посмотрю.
– Открой третью полосу, – скомандовал Егор. – Теперь видишь? «Куда шли танки «АНТа»?
– Да, любопытно, – откликнулся Толя. – Переворот, что ли, готовили? Ни хрена не понимаю.
– Я тоже. Но чувствую, что нас кто-то опережает. Только не могу понять, кто и зачем.
– Все идет по плану, шеф, – доложил Алекс. – Мы уже начали действовать в том порядке, о котором договаривались. Двигатель запущен.
– Какой? – не понял Бурт.
– Танковый, – невозмутимо ответил Алекс. – Советский Союз опять хотел завоевать Европу, но мы остановили атаку.
– Какого черта, Алекс? Что ты несешь?
– Долго рассказывать, шеф, но информация об этом происшествии уже вышла в «Известиях». К вечеру газету доставят, – заверил помощник. – А сейчас у меня еще много дел. Нужно срочно связываться с Москвой и Будапештом. Само по себе ничего не делается.
– Ну, смотри! – пригрозил Бурт. – Если завалимся, они всех достанут. Тебе тоже не удастся отойти в сторону.
– А я и не собираюсь, шеф, – искренне заявил Алекс. – Можете мне поверить.
– Ты в курсе, что к нам летит эта девка из «Денирс»? Еще ее нам не хватало.
– Ну почему же, шеф? В данный момент наши интересы с «Денирс» сходятся. Как прилетит, так и улетит. Только не в Лондон, а чуть подальше – в Будапешт. Я об этом позабочусь.
– Машину за ней в аэропорт послали?
– Так точно. Вики сама решила встретить подругу.
– Как? Я же ей запретил ездить без водителя.
– Что я могу сделать? – развел руками Алекс. – Она высадила его за воротами.
– Ладно, когда вернется, доложишь. И проследи, чтобы Интерпол не опоздал. Важно, чтобы они появились именно в ту минуту, когда вы приступите к подписанию контракта. Не раньше и не позже, иначе все сорвется.
– Будет сделано, шеф. Разрешите идти?
– Иди.
Вернувшись к себе в офис, Алекс немедленно схватил телефон и набрал номер.
– Алло, Янош? – вкрадчиво произнес он. – Как дела, дружище? Давненько тебя не слышал.
На другой стороне провода от неожиданности крякнули.
Выйдя из дверей аэропорта, Настя поискала глазами Вики. Но не успела отыскать, как на ее шее уже повисла завитая блондинка и завизжала от восторга.
– Не узнала! Не узнала! – кричала Вики, целуя ее в щеки и в нос.
– А как тебя узнаешь? – ахнула Настя, освобождаясь от объятий и отступая в сторону. – Была красавицей, а теперь просто неотразима.
Вики, не уставая визжать, потащила Настю к огромному черному джипу «Линкольн», подняла дверь багажника, способного вместить не только чемодан, но и слона, если бы слонам был нужен чемодан.
Затем она распахнула дверцу салона, принципиально не желая замечать иссиня-черную женщину в полицейской форме с выдающимся задом, пытающуюся пристроить на лобовое стекло квитанцию о штрафе.
– Мадам, вы оштрафованы! – сообщила владелица полицейского зада, явно задетая тем, что ее не желают замечать.
– Да иди ты в задницу, корова, – ответила ей Вики на чистейшем иврите, не забыв приправить фразу милейшей улыбкой. Но квитанцию все же взяла, села в машину и резко вдавила в пол педаль газа.
– Все хулиганишь, подруга, – засмеялась Настя. – Совсем не меняешься.
– В Монреале это нормально: тебя матерят по-французски, а ты отвечаешь русским матом или на иврите, кто какой знает. Главное – не забыть улыбнуться. Да черт с ней. Давай рассказывай. Я тебя два года от Биг-Бена оторвать не могла. А тут вдруг летишь! Соскучилась, что ли? Мой Шуршун очень заинтересовался тобой, особенно когда узнал, где ты работаешь.
– Почему Шуршун? – удивилась Настя.
– Жужжит все время, как большущий трутень.
Вдалеке блеснуло на солнце широкое лезвие реки Святого Лаврентия, перерезавшее ажурный мост, часть горизонта и высотные дома Даун-Тауна.
– Врать не буду, Вика, у меня тоже есть интерес к твоему мистеру Бурту. Профессиональный, разумеется. Но это совсем не отменяет моей радости тебя увидеть. – Настя, перегнувшись, чмокнула подругу в щеку.
– О’кей, – отреагировала Вики. – Что там у тебя к Бурту, меня не интересует. Только знай, что много он не расскажет, Бурт скрытный, и шушукается он только со своим Алексом.
– А это кто?
– Помощник Шуршуна. Очень он мне не нравится. Больно умный, – сообщила Вики. – Ну да черт с ними, нам бы с тобой наговориться. Тут, подруга, рестораны – супер, ночные клубы – Лондону и не снились. Ну, и мальчики, – лукаво закончила Вики.
– Так у тебя с Буртом не серьезно? – с искренним женским любопытством спросила Настя.
– Сколько можно быть серьезной? – Вики нахмурила лобик. – Согласись, у нас с тобой было трудное советское, потом нелегкое израильское детство. Пока канадские дети смотрели сказки на ночь, мы учились надевать противогазы и отличать смертников на улице. Хочу жить легче. Конечно, Шуршун забавный и несчастный. Мне его бывает жалко. Иногда я даже испытываю к нему материнскую нежность. Но все равно он – не мой герой.
– Звучит трагично, – улыбнулась Настя, – несчастный миллиардер.
– А что ты думаешь? Так тоже бывает, – ухмыльнулась Вики. – Представляешь, его бабы не любят, несмотря на деньги. Последняя жена со столяром сбежала. Делал он скамейки у Бурта в саду и вот дострогался.
– Видать, хорошо инструментом владел, – хохотнула Настя.
– Да уж. Бедный Шуршун потом всех своих подручных замордовал. Но Вадик тебе понравится. Будет щеки надувать, водкой поить, деньгами хвастаться. Он же русский, сам к миллиардам никак не привыкнет. Богатство на себя, как парик, напяливает.
– Верно подмечено, – согласилась Настя. – На лондонских богатеев смотришь – фунты стерлингов в них с молоком матери влили. Никаких психологических проблем.
– Все, Настя, приехали. Сейчас только шофера на въезде посажу, а то Бурт его расстреляет.
– Готово! – сообщил Саша, приладив к розетке прибор, смахивающий на коробку для зарядки аккумуляторов. – Разбирайте.
Орел первым приладил к уху маленький наушник, спрятал за лацкан пиджака тоненький проводок и подошел к зеркалу. Наушник почти не был заметен. Повертев головой из стороны в сторону, он удовлетворенно констатировал:
– Нормально.
Остальные, проделав то же самое, сгрудились у двери номера, ожидая команды.
– Итак, – тихо произнес Орел, – последняя репетиция. Сейчас выходим в коридор и рассредоточиваемся: Саня и Борис – к черной лестнице, Гена – к грузовому лифту, а мы с Игорем войдем в основной лифт. Проверку связи я проведу прямо из кабины, во время движения. Так скорее выявятся недостатки, если они есть. Встречаемся мы в фургоне.
Войдя в лифт, Орел выждал несколько секунд и, слегка наклонив голову, тихо сказал:
– Первый – всем.
Еще через несколько секунд удовлетворенно кивнул и сообщил Барсу:
– Все нормально. Связь – супер. Двигаемся на улицу через фойе.
Выйдя на бульвар, Орел и Барс перешли на противоположную сторону и нырнули в дверцу небольшого фургона, на борту которого даже сквозь ночную темноту сияла надпись «Мороженое Марс». Остальные были уже здесь.
– Связь в порядке, командир, – доложил Саша.
– Это я уже услышал. Молодец, – похвалил Орел. – Боря, что у тебя?
– Арсенал готов, – отчеканил Борис. – Точка дежурства оборудована.
– Смотри, командир, – показал Саша, ставя на портативный столик небольшой телевизор, – я тут еще кое-что свинтил. На крыше фургона спрятаны камеры, и Гена сможет контролировать подходы к отелю.
Гена покрутил ручку телевизора, и на экране возник темный вход в гостиницу и часть прилегающей к нему улицы.
– Плоховато видно, – забеспокоился Борис.
– Ночь на дворе. Днем все будет четко.
– Хорошо. – Орел оглядел свою команду. – В случае возникновения боевых действий делимся на две группы. Саша и Борис – штурмовая, мы с Игорем прикрываем, Гена обеспечивает наблюдение и страховку на улице. Местами меняемся только по моей команде. Все понятно?
– Так точно! – полушепотом откликнулась группа.
– На следующий день после операции ровно в шестнадцать ноль-ноль встречаемся на старой ферме в двадцати километрах от города. На карте она указана. Ее всем надо изучить, но с собой не брать. Никаких бумаг при себе не иметь. Действовать строго по инструкции. А завтра всем быть на местах ровно в семнадцать ноль-ноль. Все. Расходимся.
Михаилу удалось вернуться домой чуть раньше обычного, как раз к вечерним новостям. Смотреть их он любил. Ему нравилось, как изменилось в последнее время телевидение: новые молодые лица, талантливые, выдумщики. Такого количества интересных программ не было за всю историю отечественного телевидения. Благодаря экрану демократизация входила в каждый дом. И это не могло его не радовать.
Пока Раиса готовила чай, он включил телевизор и предался воспоминаниям о студенческих годах. Конечно, самым ярким из них была Раиса. Благодаря ей он, будущий юрист, как ему тогда казалось, вошел в студенческую среду философского факультета.
Все это для недавнего комбайнера было новым и даже удивительным. Одни только дискуссии с Мерабом Мамардашвили чего стоили! Впрочем, дискуссиями это назвать было нельзя. Просто, как уже тогда было ясно, гениальный Мераб спокойно и доходчиво объяснял, как устроен мир в целом и советский в частности.
Михаилу до той поры казалось, что все нормально, порядок вещей установлен раз и навсегда и надо только к нему приспособиться.
Но Мамардашвили только посмеивался и зародил в Михаиле сомнения, которые с годами окрепли. В нем появилось стремление анализировать и относиться ко всему происходящему критически. Да, много воды утекло с тех времен.
Поделиться книгой: