Помоги проекту - поделись книгой:
— Вика, опомнись! Спустись на панель… Ты — не Джулия Робертс. Наиграется и выставит.
— Зато будет что вспомнить.
Обогнув стоявший у обочины пустынной дороги джип, замаскированная под «Оку», «девятка» притормозила метрах в пяти впереди. Выйдя из машины, жертва «чупа-чупса» подошел к липовому олигарху.
— Ну как? Узнал что-нибудь?
— Нет.
— Что — совсем ничего? И ордена не показывал?
— Ордена показал, — мрачно подтвердил Леха. — И про сейф с титановой дверью пурги нагнал.
— А она?
— Посмотрела… Ей, по-моему, больше цветы понравились, чем ордена.
— Виду просто не подала. Опытная, стало быть… Кстати, коллекцию я сегодня вернуть обещал. Где она?
— Вон лежит…
Бухаров открыл дверь джипа и забрал с заднего сиденья обитый красным бархатом бокс.
— А еще о чем говорили?
— Так… За жизнь.
— Ну, ты даешь! Толян сегодня антиквару своему звонил. Тот через неделю прилетает. Надоели, видать, Мальдивы… Так что у нас скоро ни дома не будет, ни машины. Ты хоть номера из ее трубы переписал?
— Слушай, а как ты все это себе представляешь? — раздраженно глянул на него Быков. — «Вика, ты мне очень нравишься, но сначала назови мне адреса и фамилии тех, кто музей ограбил… И дай посмотреть свои связи в трубке»!
— Чего ты орешь? Артистом надо быть, раз внедрен! Подход найти к человеку… К женщине, то есть. Эх, мне бы вместо тебя пойти… Но, как говорил Глеб Егорыч, нельзя мне в банду, всякая собака знает… Чего-то ты, Леха, темнишь… Правда, что ли, влюбился? Это напрасно. На службе любить можно только начальника и кассира.
Букет получался — на зависть врагам. Увидев такой, они тут же сбежали бы с поля битвы или сдались. Вика старалась. Да, занятие любым, даже самым творческим делом постепенно превращается в ремесло. Но в редкие минуты творца вновь посещает вдохновение. Вызываемое прежде всего какими-либо жизненными обстоятельствами. Вику посетило. А жизненное обстоятельство звалось Лехой Быковым, вернее — Алексеем Романовичем, человеком и пулеметчиком из Газпрома. Впрочем, Газпром здесь был ни при чем… Наверное… Или «при чем»? Собирала б она сейчас букет, будь на месте бизнесмена менеджер среднего звена или продавец фруктов? Не факт. Лукавить не надо. Но, с другой стороны, — бизнесмен что, не человек? Не имеет права влюбляться? А она? Не имеет права влюбиться в бизнесмена?
— Ого, да ты прямо героиня труда! Раньше таких не делала…
Ритка зашла в комнату и оглядела произведение цветочного искусства.
— В музей сходила. И творчески выросла, — не отвлекаясь, ответила Вика.
— Чего вдруг? Из-за этого, что ли? Он еще с тобой не наигрался?
— Он не «этот».
— Ах, какие мы впечатлительные. Прям лань трепетная! Скажи еще, что будешь любить до гроба и готова идти за ним хоть на Канары. И даже дальше, на Карибы.
— А если и так?.. Слушай, Рит, тебе, что — завидно?
— Было б чему завидовать… Просто хочу оградить тебя от ненужных проблем. Чтоб не пришлось тебе потом ночами подушку грызть… Ночевать домой придешь сегодня? Или снова в очередной музей пойдешь?
— Не знаю…
— Ну, удачной экскурсии.
Сама Маргарита тоже отправилась на экскурсию, благо уборщицей в фирме «Коттеджи на заказ» она больше не трудилась и имела массу свободного времени. Которое намеревалась потратить с гораздо большей выгодой. Через полчаса она сидела на пассажирском месте джипа, принадлежавшего любителю легкой наживы по фамилии Миронов. Сам джип притаился на обочине метрах в тридцати от выезда из коттеджного поселка. Сидевший за рулем хозяин был как всегда краток.
— Который?
— Вон. — Рита показала на один из буржуйских домов.
— Уверена?
— Возле въезда, трехэтажный, и с пионером на крыше. Ворота с серпом и молотом. Все сходится.
Стас вытащил из сумки полевой бинокль, который он всегда таскал с собой в целях самообороны. Припал к окулярам.
— Солидная хибарка… Развитой социализм, блин.
— А внутри еще круче. Антиквариата полно, картины на стенах.
Не то чтобы Рита по натуре была такой уж… как бы помягче выразиться, негодяйкой. Просто ее мучило несовершенство мироустройства: почему одним — все, а другим — ничего? Этот глодавший ее червь паразитировал на ее же бытовой и личной неустроенности. Поэтому сочувствия к «классово чуждым» она не испытывала. Только ненависть. В лихие двадцатые, тридцатые годы прошлого века она точно нашла бы ей применение, но в начале века двадцать первого это было затруднительно.
— Я и с одним-то шедевром не знаю что делать. Более реальное там есть что-нибудь? Бабки, золото, камни?..
В голосе Миронова послышалось даже понимание ситуации, что ли. Во всяком случае, Ритка восприняла эти интонации на свой счет. И даже подумала, что вот бы ей такого мужика — пусть и отмороженного, зато сильного. Который знает, что делать, дабы достичь той жизни, которая по ту сторону барьера, и как заработать на эту красивую жизнь. Но пока до красивой жизни не дотянуться, предмет ее тайных мечтаний не может думать ни о чем другом. В том числе и о ней. В самом начале их знакомства между ними чуть не начался, как писатели пишут, роман, но вспыхнувшее было Риткино чувство оказалось быстро побеждено Мироновским прагматизмом. И правильно: на одних мечтах далеко не уедешь.
— Наверняка. Мальчик при хороших деньгах. На Газпром работает. Гаишнику две стошки зелеными не глядя отстегнул. А все свое добро в специальном сейфе хранит, с комнату величиной. Те, кому прятать нечего, такие сейфы не строят… Во, смотри!
Створки серпасто-молоткастых ворот отворились, и на дорогу выкатил полноприводной красавец. Остановился. Из него вышел вожделенный газпромовец, запер ворота, сел обратно за руль и рванул в сторону города с явным превышением скоростного режима.
— Он? — опять лаконично спросил Стас.
— Он, — так же лаконично подтвердила бывшая уборщица. — К Вике, небось, потащился.
— Аппарат солидный. На такой работать и работать.
Он опять припал к биноклю.
— Охраны, похоже, нет, раз ворота сам закрывает.
— Я у Вики не спрашивала… Да и какая вам разница, есть или нет… На этого дохляка чуть надавить — в момент все отдаст. Ключи от своего сейфа в зубах принесет и еще хвостом вилять станет, чтоб не били.
Миронов удивленно покосился на нее.
— Чего это ты на него окрысилась?
— Ничего! Этих козлов только так и надо учить… Мне не за себя, мне за сестру обидно! Поматросит и бросит, а девчонка в петлю полезет…
— Ну-ну…
Настоящий оборотень снял с торпедо мобильный телефон со сменными панельками.
— Алло! Серега?.. Собирай оркестр. На завтра.
Увидев из окна въезжавшую во двор знакомую машину, Вика выбежала в коридор, быстро нацепила босоножки и, схватив с полки небольшой сверток, выскочила из квартиры. Через четверть минуты она была внизу.
— Привет!
— Привет, — с откровенной натужностью улыбнулся бизнесмен и поцеловал ее в щеку. Как-то формально, не так, как целуют настоящие десантники-пулеметчики.
— А у меня для тебя маленький сувенир… Вот! Вика протянула сверток. Внутри его оказался футляр для очков.
— Итальянский. Натуральная кожа.
— Ух ты… А зачем?
— Я тебе уже говорила, что в кармане очки носить не следует. Особенно человеку твоего уровня. У солидного человека и вещи должны быть солидные.
— Ну да, — усмехнулся Леха. — Часы, галстук и ботинки…
— Правильно! — согласилась красотка. — Между прочим, галстук у тебя совсем несолидный. Он к этому костюму не подходит… Вот и хорошо! Теперь знаю, что тебе дарить в следующий раз.
— Смотри, избалуешь…
— Можешь считать это моим первым заскоком…
Костер они развели на прежнем месте, у самой воды. Удочки забрасывать не стали. Просто сидели рядышком и смотрели на потрескивающие ветки.
— Леш, я тебе давно сказать хотела… Насчет отца. И насчет Севера… В общем, он не геолог…
— Да? А кто? — Леха постарался сохранить в голосе будничные интонации.
— Обычный шофер. Он сейчас… в тюрьме. Соседу морду набил. По пьяни… Через год освободится. Он, вообще-то, человек неплохой. Все-все умеет! Телевизор починить, кран, чтоб не протекал… Даже готовит. А когда выпьет, на него, бывает, находит. Вот и тогда нашло что-то… Может, из-за мамы. Он разрыв очень сильно переживал…
Вика поправила сползший с плеча пиджак Алексея и еще сильнее прижалась к его плечу — крепкому, надежному. Он осторожно высвободил руку и обнял ее. Правда, чуть сильнее, чем это требовалось для выполнения оперативного задания.
— И я тоже одиночества боюсь, — продолжил «объект разработки». — Из-за одной истории… Когда мне пять лет было, мы с отцом и сестрой в совхоз поехали. Тогда многие из города так же ездили. Собираешь картошку, и с тобой картошкой же рассчитываются… Мама на смене была, и отец нас с собой взял. А когда вечером домой возвращались, он на станции приятеля встретил. На радостях выпили, заболтались. Когда сели в электричку, про меня забыли, и я на платформе осталась. С Риткой мы тогда поцапались. Из-за куклы… Она видела, что я не села, но отцу не сказала. Из вредности… Язык мне в окошко показала, когда электричка тронулась.
— Хороша сестрица…
— Она ж еще маленькой была. Ритка меня всего на два года старше. В общем, папа только в городе спохватился. А я тогда подумала, что меня насовсем бросили. Испугалась страшно… Помню, люди какие-то меня окружили, спрашивают что-то. А я реву и слова сказать не могу. Потом милиционер пришел, в участок отвел… Вот с тех пор я и боюсь одна остаться. Потом мама от нас ушла. Ее муж нас не любил, и мы с папой жили. Он ей нас не отдал. А потом вся эта история с соседом. Два года дали. Несправедливо, сосед первым начал. А следователь, который дело вел, сволочью оказался. Денег просил, чтоб статью смягчить. Что это, мол, не хулиганство, а личная разборка. Тогда бы и срок не дали. Отец отказался… А следователя по телику недавно показывали. Рожа, как у борова… Козлы они все…
Вика вдруг высвободилась из объятий Быкова и, повернувшись к нему лицом, пристально посмотрела тому в глаза.
— Леш, ты меня не бросишь?
«Я-то, может, и нет, но родные правоохранительные органы могут помочь».
— Скажи, ведь не бросишь? — упрямо повторила она.
— Нет, — глухо отозвался он, отведя взгляд в сторону озера.
Девушка прижалась лицом к его груди. И вряд ли она сделала это исключительно в меркантильных или криминальных целях. Есть вещи, которые чувствуешь.
— Не брошу. Обещаю. Только… Знаешь, я ведь тоже тебя обманул. Дело в том, что… — Леха на секунду запнулся. — Ну, короче, я никогда не был пулеметчиком…
Вика подняла голову и лукаво улыбнулась:
— Ничего страшного. Живут же люди без пулемета…
Внедренный хотел еще что-то сказать, но… Вместо этого склонился и прильнул к ее губам. Затем осторожно уложил объект на траву.
Нет, это была уже не разработка.
Слабак!
Юный оперативный уполномоченный Юра Никифоров, облаченный в геройскую камуфляжную форму, расплылся в улыбке и шлепнул замусоленной картой по столу.
— Вмастил! Валет!
— Дуракам везет, — подтвердил сей известный научный факт до сих пор находящийся под следствием собровец Елагин. И принялся тасовать колоду по новой.
— А интересно, что такое «валет»? — задал вполне уместный вопрос Никифоров.
— Карта, что ж еще?
— Не, я в том смысле, что «дама» и «король» — это понятно. А «валет» — он кто был?
— «Валет» по-французски означает «слуга», — подал голос эрудит Соломин, доселе мирно дремавший в кресле возле камина.
— А ты откуда знаешь?
— В цирковом училище проходили. Наш цирк ведь от французов пошел. Термины там, в основном, французские.
Солома опять закрыл глаза, словно находился не в засаде, а в доме отдыха ветеранов сцены.
— Внимание всем, движение на дороге! — донесся голос секретного наблюдателя из стоявшей здесь же, на журнальном столике, рации.
Поделиться книгой: