Помоги проекту - поделись книгой:
Что же касается времени, то в среднем приходится лететь около девяти часов. Бывает чуть больше, бывает чуть меньше — в зависимости от погоды. Рейсы еженедельные. В столицу летим вместе с солнышком. Это очень интересно, когда вылетаешь в двенадцать часов дня из Петропавловска, девять часов в полете, а в Москву прилетаешь все в те же двенадцать часов дня. Даже поспать удается. По-настоящему человек может отдохнуть разве что в самолете или в тюрьме, когда от него ничего не зависит. Правда, когда обратно, уже тяжеловато получается, почти сутки разницы, восемнадцать часов.
Корр. Кстати, о таком экзотическом вашем коллеге и соседе, нынешнем "начальнике Чукотки" Романе Аркадьевиче. Есть ли какие-то межрегиональные контакты, встречаетесь ли вы с ним на "горизонтальном" уровне?
М.М. Да, за год мы несколько раз встречались, но каких-то деловых контактов с Абрамовичем у меня не сложилось. Понимаете, Чукотка под его руководством — это несколько "вещь в себе", она развивается по каким-то собственным законам, и что там происходит, я лично не знаю. Более того, даже не понимаю, ради чего он выбил себе должность эту. Роман Аркадьевич, по сообщениям печати, туда вкладывает собственные деньги, вывозит людей из умирающих поселков на материк. Зачем, каковы перспективы и какова стратегия — я боюсь даже предполагать.
Корр. А каковы перспективы самой Камчатской области?
М.М. Думаю, главная наша задача — диверсифицировать экономику. На одной рыбе Камчатка в перспективе не выживет, это факт. Поэтому мы взялись за золотодобычу, и уже есть желающие разрабатывать наши очень богатые золоторудные месторождения. Здесь тоже есть проблемы, поскольку предыдущее руководство с нарушениями закона продало права на разработку неким структурам, которые и не думали развивать производство, а использовали эти права для получения банковских кредитов, как-то закладывали и перезакладывали их. Теперь они играют роль собаки на сене, нужно признавать сделки юридически ничтожными, идет долгий процесс. Думаю, правительство здесь тоже вмешается. Будем, конечно, развивать и рыбоперерабатывающую промышленность, и экзотический туризм.
Корр. Вы ничего не сказали о нефтегазодобыче на континентальном шельфе.
М.М. Это задача не ближайшего времени. Необходимо еще пять-семь лет геофизических изысканий, прежде чем можно будет начать бурить разведочные скважины. Я, кстати, приехал в Петропавловск-Камчатский в 1980 году из Ленинграда в качестве инженера-электронщика. Объединение "Севморгеология" тогда создало на Камчатке экспедицию для обследования континентального шельфа на предмет месторождений нефти и газа. То есть ситуацию здесь знаю профессионально.
Корр. В связи с этим хочу задать и такой вопрос. Вы наверняка сталкиваетесь с проблемой кадров. Сами вот приехали на Камчатку из Ленинграда, прошли здесь огромный жизненный путь, стали руководителем области. Сейчас в область приезжает мало людей, вам в основном приходится опираться на тех, кого вырастите сами. Как работает система образования на Камчатке?
М.М. Людей, подготовленных специалистов к нам приезжает мало. Приглашать кого-то мы не имеем возможности — у нас уже пять лет вообще не строится жилье, приходится ремонтировать, восстанавливать и распределять старый жилой фонд. Вообще-то, развал строительного комплекса Камчатки — настоящее преступление прошлого руководства области. Они не просто остановили и законсервировали, а вообще уничтожили домостроительный комбинат. Устроили там торговые помещения, а оборудование попросту разрезали и продали как металлолом. Мелкие строительные организации есть, что-то понемножку можно строить, но это далеко не то, что нужно области — и мощности не те, и стоимость жилья другая получается. Поэтому со стороны никого фактически не приглашаем. Я только первого заместителя пригласил со стороны — причем это был чисто политический ход, чтобы не оказаться одному перед лицом, так сказать, капиталистического окружения. Я обратился к Константину Борисовичу Пуликовскому с просьбой: "Дайте мне первого заместителя — человека, которому вы будете доверять, и который знает ситуацию в правительстве". Такого человека мне дали, и мы с ним сейчас прекрасно работаем. Михаил Михайлович — единственный из прежних заместителей губернатора, кто не ушел вместе с остальными в демонстративную отставку, он хорошо знает все московские коридоры власти, представляет нашу область в столице.
Корр. Но известно, что сейчас в школах учат по разным учебникам, качество которых порой вызывает сомнения. Много учебников, которые противоречат традициям нашей системы образования, нашего общества, нашего государства. Как сегодня обстоит с этим дело на Камчатке?
М.М. Нет, такие вещи не решаются постановлением губернатора и не переворачиваются за один день. Появилась общая атмосфера, и чуткие к политическим веяниям директора школ, которые все были коммунистами, а многие — членами райкомов и обкомов, кое-что плавно вспоминают из своего прошлого, переставая быть такими уж демократами. На кадровые решения приходится идти только в исключительных случаях, не имеющих ничего общего с политическими мотивами. Например, если школа уже не держится на ногах или какие-то серьезные нарушения законов допускаются. А так, наоборот, помогаем школам чем можем, в приоритетном порядке. Серьезное внимание мы обращаем и на систему профессионального образования, потому что в связи с развитием производства не хватает квалифицированных рабочих кадров, они уже в дефиците. А вот учреждений, дающих платное высшее образование, у нас, по-моему, слишком много расплодилось, особенно частных. Да и филиалы открылись дальневосточных вузов. Выехать из Камчатки на учебу сейчас все-таки сложно, люди учиться хотят, а где спрос — там и предложение. Другое дело, что и качество предлагаемого образования порой хромает, и его структура не соответствует объективным потребностям области. Ну, скажите, зачем нам каждый год столько бухгалтеров, юристов или экономистов. Где они будет работать, кем? Осенью прошлого года, чтобы решить эту проблему, которая перетекает уже в безработицу, в социальное напряжение, был создан областной совет по науке и образованию при губернаторе, куда вошли представители практически всех высших учебных заведений области. Через этот совет мы пытаемся как-то скоординировать действия этих ВУЗов, а параллельно обращаемся и к молодежи, и к их родителям через средства массовой информации, призывая их не получать профессии, которые сегодня никому не нужны. У области есть свой педагогический институт, есть определенная квота на бесплатные места, есть губернаторские стипендии, мы готовы отправлять людей в Хабаровск, например, для получения медицинского образования. Но люди могут просто остаться на материке, и тогда затраченные областью средства пропадут впустую. Поэтому мы ищем какие-то новые формы работы. Например, область выдает студенту целевой кредит через банк на пять лет учебы. Закончил институт — будь добр, возвращай деньги с процентами или отработай пять лет в области. Это — заодно и стимул к хорошей учебе. Вот в таком направлении, видимо, все и будет развиваться.
Корр. Я знаю, у вас был филиал Всесоюзного института океанологии. Был НИИ вулканологии. Наверное, существуют и другие научные учреждения. А как обстоит дело с камчатской наукой сегодня?
М.М. Да трудно сейчас науке. Бюджетное финансирование скудное, коммерческие заказы — по большому счету, тоже не кормят. Но как-то держится и институт океанологии, сейчас это самостоятельный НИИ; Институт вулканологии АН СССР, единственный в мире, из-за личных конфликтов в руководстве разделился на две самостоятельные организации. Стараемся поддерживать их, чтобы они не конкурировали, а дополняли друг друга. На Камчатке была очень сильная геология, сейчас она еле дышит, но тоже не погибла. У нас был Кроноцкий заповедник, куда входит знаменитая Долина гейзеров, он так и остался государственным заповедником, это научное учреждение, подчиненное Российской Академии наук. А был еще ряд заказников. Вот на их месте сейчас сделан так называемый природный парк. Но любое дело, в общем-то, держится на энтузиастах. Энтузиаст туризма и охраны природы на Камчатке — Виталий Иванович Лучников. Я его прекрасно знаю, в походы вместе с ним ходил, впервые — еще лет двадцать назад. Он сейчас является руководителем Камчатской дирекции природных парков. С его подачи Всемирный фонд дикой природы через статус всемирного природного наследия взял под опеку ряд наших территорий. Мы своими руками отдали их под международный контроль, ограничив там возможности нашей хозяйственной деятельности. Не в расчете на какие-то сверхдоходы от туризма — мы прекрасно понимаем, что с нашей нынешней инфраструктурой на Камчатке возможен только экстремальный туризм, а в мире желающих платить большие деньги за удовольствие мерзнуть в палатке и готовить пищу на костре не так-то много.
Корр. Помимо прочего, Камчатка — это еще и восточная граница России. Как складывается ситуация на этом направлении?
М.М. Пограничники в последнее время очень хорошо работают по охране экономических интересов страны. Сейчас нет такой дырявой границы, как в былые времена, когда в Охотском море рыбачили все, кому не лень. Но опасность сегодня исходит не столько от иностранных сейнеров, сколько от наших, родных, которые плавают под иностранными флагами из соображений коммерческой выгоды.
Корр. Насколько я понимаю, сейчас ваши отношения с федеральным Центром строятся достаточно конструктивно. Что вы можете сказать по поводу функционирования нынешней "вертикали власти"?
М.М. Если бы я пытался строить отношения с Москвой на какой-то конфронтационной основе, я бы не продержался и двух месяцев. Не потому, что я коммунист, а потому, что такова была реальность. Одних долгов по уже поставленному топливу было полтора миллиарда рублей. Я уже не говорю о страшной цифре международных долгов, которые накопились за годы "реформ". Сегодня они — проблема Центра, федеральные структуры занимаются этими долгами. Надеюсь только, что Камчатку кредиторам иностранным за эти долги не продадут. Хотя это тоже проблема — там замешаны и российские структуры, которые давали деньги, они пытаются действовать "по горизонтали", напрямую. Так вот, весь наш бюджет по доходам сегодня — два миллиарда рублей с небольшим, и до пяти миллиардов добавляются трансферты из Центра. Чтобы сейчас расплатиться со старыми долгами только по топливу, нужно отдать треть годового бюджета. Можем ли мы на это пойти? Конечно, нет — мы и по текущим-то расходам только-только свели концы с концами. Поэтому я изначально, зная ситуацию, был согласен на любые условия, на любые взаимоотношения, но при том, что Центр будет помогать — не мне лично, а жителям Камчатки. Уже на второй месяц работы я был принят М.Касьяновым по вопросу энергетики. Во многом по моей инициативе после этой встречи премьер-министр провел совещание со всеми дальневосточ- ными губернаторами по рыбному хозяйству. Был у В.Христенко постоянным гостем, с А.Чубайсом нашли какое-то понимание. Страна ведь одна, и область ломтем от нее не отрежешь. 30 января состоялась встреча с президентом. Это ведь было одним из моментов моей предвыборной кампании. Оппоненты же открыто запугивали: вот, мол, выберете губернатором коммуниста — и президент вообще отключит Камчатку. Я ответил статьей, которая так и называлась: "Они слишком плохо думают о президенте", где сказал, что хотя сам голосовал против Путина, но не считаю его все-таки исчадием ада, Гитлером каким-то, способным из-за политических мотивов заставить целую область сидеть без света и тепла. Я считал, что такого не будет — и такого действительно не произошло.
Корр. А что за проект газопровода, о котором вы говорили с полпредом президента? Если, конечно, это не государственная, не военная тайна и не коммерческий секрет.
М.М. На западе Камчатки есть запасы газа, открытые еще советскими геологами. Но пока не было необходимости, их оставили нетронутыми. А сейчас мы хотим использовать эти запасы для подстраховки нашей энергетики. Они невелики, их хватит лет на десять-двенадцать. Но для нас это будет серьезное подспорье. Даже если десять лет газопровод проработает, он себя окупит, а нам даст стабильное обеспечение теплом. По международным стандартам, таких газопроводов в принципе не строят, поэтому отрицательное заключение по его проекту дал Европейский банк реконструкции и развития. Но для решения наших тактических проблем он вполне приемлем. Вот он и строится. Схема инвестиций была такова, что область получает целевые квоты, рыбаки их покупают, и за эти деньги строится нитка газопровода Соболево—Петропавловск-Камчатский. Но теперь, с введением рыбных аукционов, этот механизм работать перестал, и на 70% готовая стройка встала. Поэтому мы обратились к правительству с просьбой помочь через компанию "Роснефть", которая, собственно, и ведет строительство. Я думаю, после беседы с президентом этот вопрос тоже сдвинется с места. Кроме того, я просил президента обсудить со всеми представителями регионов, где ведется лов рыбы,— не только дальневосточных, а всех — вопрос об аукционах. И здесь Владимир Владимирович тоже пошел навстречу. Надеюсь, это обсуждение в правительстве вскоре состоится. Так что иллюзий мы не питаем, а реальную работу ведем. И определенные результаты, как видите, есть.
Беседу вел Владимир ВИННИКОВ
[guestbook _new_gstb] На главную 1
3 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 14 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Александр Ефремов ВЕРТОЛЕТ
Если по примитивизму и дебильности первое место на ТВ прочно держат "телеигры", живущие жалким отблеском "американской мечты", то постоянную дозу скудоумия и пошлятины обеспечивают "ток-шоу". Обзавестись хотя бы одной такой говорильней вменили себе в обязанность все крупные телеканалы. Отмечу, что сейчас речь идет о "ток-шоу" развлекательного, а не политического характера. Итак, на ОРТ — "Большая стирка", РТР — "Моя семья" и "Что хочет женщина". НТВ — "Принцип домино" и "Продолжение следует". На самом деле, конечно, их больше, но и этого хватит, чтобы понять, чем напичкан эфир.
Не спорю, "Большая стирка" — название с юморком. Все знают, что значит "полоскать мозги". Впрочем, зачем же полоскать — лучше уж совсем их всем, бедолагам, "простирать", то бишь "стереть", чтобы не думали о кошмарных реалиях рыночного бытия… Чтобы не быть субъектом истеричных нападок, приведу лишь парочку тем этой программы, ведомой неким бесполым безвозрастным существом. "Я хожу без нижнего белья" — ну чем вам не тема для обсуждения?! Разве не интересно послушать чокнутого пожилого мужика, рассказывающего, как и зимой, и летом он ходит без трусов? Или — разве не содержательно повествование нувориша о том, как на курорте имел он любовницу, а в Москве бросил ее? И подобное просвещение телезритель может получать на ОРТ каждый будний день вечером…
Депутат Комиссаров пошел по несколько иному пути: предметом его "народных дебатов" стала семья. Так и говорит депутат с довольным лицом уездного мещанина: "народная передача", "народная газета", "народные пельмени" — "Моя семья". Однако "семейная" экзотика здесь представляется зачастую или какими-то, извините, недоумками, или актерами погорелых театров. Плюс ажиотаж воспаленной, с раскрасневшимися от приобщения к чужому интиму физиономиями аудитории. Как и на всех подобных мероприятиях, толпа в студии выдрессированно хлопает в ладоши после любого слова "героя" передачи, после каждой плоской реплики ведущего. Забавно глядеть и на мычащих сквозь маску персонажей, повествующих о нелегких перипетиях "личной жизни". Типичная схема их несчастья: "уехал(а) на заработки, а жена (муж) изменяла(ял) с тремя грузинами (с гомосексуалистом)". Такова "народная" депутатская передача, задуманная, по всему видно, с целью укрепления семейных ценностей…
Кстати, привез "ток-шоу" в Россию не кто иной, как дедушка Познер. Этому, как и другой пошлости, научился он у Фила Донахью. На одном из этих первых "шоу" смеялись над тем, что у нас "секса нет". Интересно, до смеха ли теперь, когда Москва — мировая столица педофилии, а секса по-познеровски — на каждом углу. Познер же принес на наше ТВ и фокус с напяливанием маски. Суть его — обезличенные сведения, будоражащие инстинкты толпы, и ловко "закачиваемая" в мозг потребителя телепрограммы на этом фоне "нужная" информация.
"Продолжение следует" — так именуются посиделки, ведомые Юлией Меньшовой на НТВ. Одна из последних тем — такая непростая, но увлекательная судьба "героини" — толстой и циничной проститутки, освоившей греческие бордели и вернувшейся "зарабатывать" в Москву. Помимо Меньшовой, НТВ имеет и дневной мастурбатор для мозгов в виде передачи "Принцип домино". Домино — это потому, что одна ведущая — белая девушка, а другая — Ханга. Да-да, та самая, что выпытывала "Про это" у самых разных секс-маньяков — от некрофилов до садистов. Правда, теперь она уже как бы на пенсии, сильно сдала и предпочитает обсуждать более приличные вопросы. Цель "Домино" — воспроизводить в сером веществе зрительниц-домохозяек пустоту. Пустоту с оттенком приобщенности к "романтизму" и "чувственности героев", живущих среди нас.
Дорогой читатель, позволь тебе дать совет. Если не хочешь, чтобы день за днем тебе "стирали мозги", чтобы твоя семья не стала такой, как в передаче Комиссарова, если не хочешь быть Хангой — не смотри, даже в минуты скуки и усталости, все эти "ток-шоу". Ибо все они — от лукавого.
Александр ЕФРЕМОВ
[guestbook _new_gstb] На главную 1
3 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 16 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Владислав Шурыгин ВОЙНА И МИФ Геополитические записки. Часть вторая.
Продолжение. Начало в № 6.
ВВС — войска будущего. Только самые развитые страны сегодня способны производить современные боевые самолеты и поддерживать уровень своих ВВС на высоком уровне. Можно по пальцам перечесть государства, имеющие возможность самостоятельно готовить летчиков.
Когда-то, в начале 30-х годов, в СССР прозвучал лозунг — "Все на самолет!". Сталин хорошо понимал значение авиации в будущей войне, и потому в стране, как грибы после дождя, росли летные школы ОСОАВИАХИМа. Не было ни одного крупного города, где бы не было своего учебного аэродрома. Именно этот массовый подход к авиации позволил в кратчайшее время создать отечественную летную школу и довести число летных полков до 260, а количество подготовленных экипажей до 6000.
Ведь именно летные ресурсы государства в конечном итоге определяют, кто завоюет господство в воздухе. Ярким примером тому служит утрата господства в воздухе Германией и Японией. Не секрет, что уровень подготовки германских и японских пилотов на первом этапе войны был очень высоким. Соотношение потерь на советско-германском фронте до лета 1943 года редко было меньше 3 к 1 в пользу немцев, а в 1941-1942 годах доходило даже до 6 к 1. Но, потеряв в первый год войны почти 60% своей авиации и большую часть подготовленных пилотов, СССР смог к 1943 году не только восстановить численность самолетов, но и к 1944 году добиться полного количественного и качественного превосходства над Люфтваффе.
При этом Германия, потеряв над Кубанью и Курском большую часть своих самых боеспособных летчиков, так и не смогла до конца войны оправиться от понесенных потерь и полностью утратила господство в воздухе, хотя военная промышленность до апреля 1945 года была способна производить самую совершенную авиационную технику того времени, на порядок превосходящую оружие своих противников.
Но, несмотря на массовое производство реактивной авиации, уровень подготовки немецких летчиков упал до критического. В бой отправлялись мальчишки, имеющие по 20 -30 часов налета и потому соотношение потерь к концу 44-го года достигло 3 к 1, а к весне 45-го года 5 к 1 в пользу советских ВВС. Германские ВВС проиграли войну именно потому, что не имели столь массовой и доступной системы подготовки летных кадров, как СССР.
Точно такая же картина была на Тихом океане.
Поделиться книгой: