Скажи, что любишь

Джоанна Рид

Скажи, что любишь

Пролог

Осветители один за другим выключали софиты: огромная студия постепенно погружалась в темноту. Казалось, и ее душа погружается во мрак после подъема, ненадолго вызванного радостью и весельем передачи для детей, которую она вела. Наблюдая, как родители уводят взволнованных малышей, прижимающих к груди подарки, Стефани чувствовала, что к горлу подступает ставшая уже привычной тошнота, желудок стягивает ноющая боль, а кожа покрывается неприятным липким потом.

В кого она превратилась? Прежде жизнерадостная девушка, которая всегда, казалось, заряжала весельем и энергией окружающих, стала нервным и запуганным существом, боящимся собственной тени. Теперь Стефани постоянно ощущала почти животный страх. На ум приходило сравнение с маленьким загнанным зверьком, которого догоняет крупный безжалостный хищник. Ужас, боязнь преследования прочно поселились в ее жизни.

И сейчас Стефани было страшно пройти по длинным пустым коридорам телецентра. Но вскоре ее стали пугать длинные тени и темные углы в опустевшей студии, и, подхватив папку с текстами, Стефани бросилась к выходу.

Усевшись в свой красный автомобильчик, девушка поехала домой. Нет, все же красный цвет очень заметен, подумала она. Ей казалось, что все прохожие оборачиваются и глядят вслед ее машине.

В зеркале заднего вида Стефани заметила темно-синий «форд», следующий за ней по пятам. Сердце бешено заколотилось. Петляя, как заяц, по улицам, Стефани оторвалась от «форда» и, проехав еще пару улиц, остановилась у бровки тротуара. Сил вести машину больше не было. Девушка выбралась из автомобиля и поплелась в ближайший супермаркет, всячески оттягивая время возвращения домой.

Но и бродя с тележкой по торговым рядам, Стефани опасалась, что где-то здесь ее снова подстерегает неведомый ей человек…

И после того как она некоторое время постояла перед пирамидой баночек с горошком, не в силах ее обогнуть и страшась увидеть за ней незнакомца, Стефани поняла, что ей плохо везде. Но хуже всего дома. Наверняка опять ее ожидают конверты с угрозами, посылки с нижним бельем и звонки. Или… хуже того — зловещее молчание отключенного телефона.

Нет. Домой она не поедет. Закинув на заднее сиденье машины сумки с продуктами, девушка решительно рванула автомобиль с места и отправилась искать прибежища у отца…

1

Царившую в доме тишину разорвал звонок у входной двери. Стефани вздрогнула и замерла в центре комнаты. В широко открытых голубых глазах застыл ужас, сердце бешено заколотилось.

— Кто там? — попыталась произнести девушка, но голос ее прозвучал так тихо, что слова наверняка не долетели до звонившего.

— Кто вы?

Стефани сделала новую попытку, но все еще недостаточно громкую, чтобы получить ответ.

Нужно посмотреть в глазок, недавно установленный по распоряжению отца, так она сможет узнать…

Узнать что? — всплыл в голове непрошеный вопрос, заставляя признать жестокую реальность. Как она узнает человека, перед которым ее страх не знает границ?

Девушка колебалась секунду-другую, но, парализованная страхом, все же отступила в глубину прихожей. В замке послышался звук поворачиваемого ключа, и дверь распахнулась.

— Это только я, Стеф, — прозвучал успокаивающий голос отца.

Тонкие плечи Стефани ссутулились от нахлынувшей на нее волны облегчения, сердце замедлило свой бешеный бег, чувство ужаса при виде улыбающегося лица отца стало уходить, подобно туману, рассеивающемуся под первыми веселыми лучами яркого солнца.

Но почти в ту же секунду только обретенный покой исчез — Стеф заметила, что какой-то высокий черноволосый мужчина последовал за отцом. Напряжение и страх мгновенно вернулись.

— Папа! — В ее голосе вновь прозвучала паника, возникавшая всякий раз, когда она видела незнакомых мужчин.

— О, извини, дорогая, — выражение лица Джефри Ливингтона моментально изменилось. Просьба о прощении светилась в его голубых глазах, точно таких же, как и у дочери. — Мне следовало предупредить тебя по телефону. Я попросил Алекса прийти сюда вместе со мной…

— Нет… все в порядке.

Если отец так уверен в этом человеке, ей нечего бояться.

Но в предательски дрожащем голосе отсутствовала убежденность, и к тому же ее взволновал неподдельный интерес в так и сверливших ее глазах человека, названного Алексом. Эти глаза, имевшие совершенно необычный цвет, напоминали изменчивую морскую воду в зимний день.

— 3…здравствуйте…

Слабая попытка Стефани изобразить бодрую улыбку осталась без ответа. Девушке стало не по себе от его взгляда. Из-под полуприкрытых нахмуренных век и черных бровей его глаза беззастенчиво скользили по ней, начиная от пепельных волос до голых ступней. Босые ноги Стефани торчали из-под потертых голубых джинсов, полы старой полинявшей рубашки отца безобразными складками прикрывали узкие бедра девушки.

Стефани взглянула прямо в прищуренные глаза незнакомца, пытаясь скрыть свой страх, заставляющий ее нервы оставаться натянутыми, словно струны. Вообще-то, Стефани привыкла к вниманию к ее особе — это оказалось необходимой частью ее работы, — но к подобному беззастенчивому разглядыванию ей, наверное, не привыкнуть никогда, в особенности если оно сопровождается крайне хмурым, осуждающим выражением лица.

— Алекс, кто?.. — переспросила Стефани, на этот раз голосом потверже, стараясь сгладить первую неудачную попытку завязать разговор.

Голос девушки прозвучал холодно и отрешенно. Ответом на это стал новый быстрый взгляд.

— Александр Хингис, — последовал краткий ответ, и Стефани почувствовала себя так, будто ее ударили.

Голос мужчины звучал низко, слегка хрипло и в то же время мягко, чего вряд ли можно было ожидать от человека столь внушительных размеров.

А этот Алекс Хингис действительно казался огромным. Ее отец был никак не меньше шести футов, но этот мужчина выше его на добрых три-четыре дюйма, мысленно прикинула Стефани. Под стать высокому росту были широкие плечи и внушительная мускулатура. По безукоризненно сшитому темно-синему пиджаку, кремовым брюкам, светлой рубашке и неброскому галстуку в первый момент Хингиса можно было принять за преуспевающего бизнесмена, но потом неизбежно в голову приходила мысль, что тело мужчины под этой дорогой одеждой вряд ли принадлежит человеку, привыкшему просиживать в офисе целыми днями. Черты его лица также нельзя было назвать утонченными: выдающиеся скулы, тяжелый подбородок, горбинка на носу, явно свидетельствующая, что носу этому когда-то здорово досталось. Во всем облике пришельца таилась угроза и мощь, как у полуприрученного тигра, и было ясно, что полностью доверять его спокойствию нельзя.

— Алекс занимается установкой сигнализации в моем офисе, — попытался успокоить дочь отец.

— О, так вы — охранник. — Стефани даже не постаралась произнести эту фразу вежливо.

Оказывается, отец просто привел с собой специалиста по охране зданий. Джефри уже думал о чем-то подобном в последнее время.

— Я принимаю участие в этой работе, верно… — ворвался в вихрь ее мыслей голос Алекса.

— И мне пришло в голову, что мы можем воспользоваться опытом Хингиса… — перебил его отец.

— Не думаю, — резко оборвала Стефани. — Мне не требуются ни сигнализация, ни камеры слежения. Или этот человек предлагает себя в качестве телохранителя?

— Я ничего не предлагаю. — В низком голосе гостя послышались нотки, значение которых Стефани не смогла уловить, но они заставили ее насторожиться. — Джефри просто попросил меня прийти сюда…

— И еще предложил выпить, — вмешался отец. — Почему бы нам не пойти в оранжерею, там довольно мило? — Непроизвольное движение Стефани заставило Джефри передумать. — Нет, вероятно, все же лучше пойти в гостиную. Стефи, дорогая, почему бы тебе не проводить Алекса, пока я попрошу миссис Смит приготовить нам что-нибудь. Как насчет кофе, Александр? Или чего-нибудь покрепче?

— Вполне достаточно кофе. — Сдвинув манжет, Хингис взглянул на простые часы на тонком кожаном ремешке. — У меня через час встреча с другом. Мы собираемся пообедать.

И опаздывать он не собирается, об этом свидетельствовал весь его вид.

Провожая великана в гостиную, Стефани подумала: что это за друг, встрече с которым придается такое значение? Наверняка подруга, которая, безусловно, очень дорога ему.

Девушка попыталась представить, какой тип женщин может вызвать интерес Хингиса. Скорее всего, жгучие брюнетки с необычайным темпераментом, их внешность может служить безупречной оправой драгоценному камню его мужского начала.

— Боюсь, вы зря пришли к нам, мистер Хингис. — Она бросила эту фразу через плечо, подходя к огромному окну и резким движением поддергивая голубые джинсы. — У нас уже установлена отличная сигнализация.

— Не думаю, что ваш отец пригласил меня в гости из-за этого, мисс Ливингтон. — Голос Алекса звучал тихо, но в нем отчетливо слышалась насмешка. — Полагаю, вы действительно Стефани? — резко изменив тему, добавил он.

— Конечно, а кем я еще могу быть?

От удивления девушка обернулась и взглянула ему прямо в лицо.

— Подружкой, — глядя ей прямо в глаза заявил Хингис.

— Моего отца? Едва ли! Как вы могли так подумать?

Александр лишь холодно пожал мощными плечами под безупречно сшитым пиджаком.

— А почему нет? Или вы могли оказаться горничной. — Слабая усмешка заиграла на его лице, когда он заметил полное недоумение на лице Стефани. — Никак не ожидал, что дочь Ливингтона окажется столь… столь зрелой…

Александр одарил хозяйку еще одним беззастенчивым взглядом: сначала внимательно взглянув на бледный овал ее лица со слегка выдающимися скулами и довольно большим ртом с полными губами, затем скользнул глазами по ее телу, не пропустив мягкой выпуклости ее груди и изгиба бедер под поношенными джинсами.

Последнее слово прозвучало с явной иронией. С таким же успехом он мог бы добавить слово «физически» к слову «зрелая» — казалось, оно повисло в воздухе.

Краска тут же залила бледные щеки Стефани.

— В конце концов, ваш отец не выглядит человеком, у которого такая взрослая дочь… — лениво продолжил гость, с удовольствием взирая на смутившуюся Стефани.

— Увы. Это последствия моей бурно проведенной молодости, — появляясь в дверях, вмешался в разговор Джефри. К смеху отца примешивалось смущение. — Мне едва исполнилось девятнадцать, когда родилась Стеф, хотя ее мать старше меня, ей тогда было двадцать четыре.

— Ладно, папа, — поспешно вступила в разговор Стефани. — Мне кажется, мистеру Хингису совсем не интересно слушать подробности нашей семейной истории.

— Наоборот, — улыбаясь заметил Алекс. — Признаюсь, я даже заинтригован. Направляясь сюда, я ожидал увидеть девочку-подростка. А вместо этого встречаю восхитительную блондинку, которая явно вышла из переходного возраста.

Если слово «восхитительная» было произнесено, чтобы польстить ей и успокоить, то оно не достигло своей цели — волнение девушки, наоборот, лишь возросло.

— Мне двадцать шесть, если именно это вас так интересует, — заявила Стефани.

И тут же пожалела о резкости своего тона, заметив внимательный взгляд, изучающий ее, и злые искорки, сверкающие в голубых глазах.

— Я бы дал вам двадцать два, не больше, — мягко отозвался Алекс. — Без косметики вы выглядите как юная девушка.

— Не люблю употреблять косметику постоянно. Я вынуждена… — Стефани резко оборвала начатую было фразу, не желая ничего объяснять. — Предпочитаю, чтобы кожа дышала, — поспешно поправилась она.

— Ну совсем как моя сестра.

Прозвучало это довольно вежливо и легко, но Стеф понимала, что от его внимания не ускользнула ее оговорка. Аквамариновые глаза резко сузились, и девушка почувствовала, что он полностью контролирует ситуацию.

Неприятное предчувствие шевельнулось у нее в душе. Внезапно стало трудно дышать, стены словно надвинулись на нее. Казалось, эта элегантно обставленная гостиная в серо-голубых тонах слишком мала, чтобы вместить нежданного пришельца. Впрочем, состояние удушья теперь неизменно появлялось у нее, когда она находилась рядом с любым незнакомым мужчиной.

— Кофе уже наверняка готов. Пойду принесу его. — Стефани рванулась к дверям.

— Миссис Смит займется этим, — удивился хозяйственному порыву дочери отец.

— Нет. — Девушка решительно покачала головой. — Пойду и принесу. Ты слишком много требуешь от своей экономки, папа. Уже седьмой час и надо дать ей отдохнуть.

Девушка поспешно вышла из комнаты, радуясь возможности избавиться от общества Алекса Хингиса, чье присутствие в доме отца действовало ей на нервы и чей пристальный взгляд просто выводил из себя.

В кухне, благодаря заботам экономки, все оказалось готово, но тем не менее, отпустив миссис Смит домой, Стефани оттягивала время возвращения в гостиную: то так, то этак расставляла на подносе чашки и блюдца, потом добавила тарелочку с печеньем, горячее молоко и сливки и, наконец, не зная, что еще можно сделать, замерла, уставившись отсутствующим взглядом на плотно задернутые занавески в цветочек. Она понимала, что старается любыми средствами избежать общества отца и его гостя.

Неужели ее возбуждение при виде Алекса Хингиса лишь естественная, учитывая последние события, реакция на присутствие незнакомого мужчины? Испытывает ли подобный страх любой человек, оказавшийся в ее положении? Так же ли ощущает все нарастающий стресс? Или ее реакция на гостя связана непосредственно с личностью Алекса?

Стефани пришлось признать, что при взгляде на этого мужчину она почувствовала странную дрожь, интуитивно ощутив исходившую от него угрозу. Казалось, даже ее волосы зашевелились подобно тому, как шерсть встает дыбом у насторожившейся кошки, заметившей вторжение непрошеных гостей на свою территорию.

Но следует ли ей доверять этому чувству? Стала ли эта обостренная реакция естественным следствием ее внутреннего смятения или за этим первобытным, бессознательным чувством кроется отклик на его ярко выраженное мужское начало?

— Вам помочь?

Голос позади Стефани прозвучал столь неожиданно, что она вздрогнула. Из пальцев девушки выпала ложка и ударилась о поднос с пугающим звоном. Стеф резко обернулась.

— Какого черта! Что вы себе позволяете, потихоньку подкрадываться ко мне? Как вы смеете? Я…

— Эй! — Алекс сжал словно в тисках ее руки, положив конец бешеной жестикуляции. — Успокойтесь, леди! Это ни к чему.

— Ни к чему?! — взвилась Стефани.

Если бы он не коснулся ее, возможно, тогда бы она смогла взять себя в руки, но теперь перепуганная девушка ощутила нечто вроде электрических разрядов, посылаемых его теплыми сильными пальцами. Постоянная в последнее время стрессовая ситуация дала себя знать. Взгляд ее затуманился, она видела в Алексе Хингисе лишь воплощение грубого мужского начала, чего-то мрачного и зловеще угрожающего.

— Ни к чему! Вы украдкой заходите… — залепетала Стеф.

— Я сказал — успокойтесь! — прервал ее резкий окрик.

Алекс буквально встряхнул ее, несильно, но достаточно чувствительно, чтобы до нее дошел смысл его слов. Это непочтительное обращение все же положило конец ее смятению, вернуло ей способность здраво рассуждать.

— Вы задержались с кофе, поэтому я отправился взглянуть, не нужна ли помощь. Я ничего не делал украдкой! — живо добавил Хингис. — В том, что вы столь глубоко погрузились в свои мысли и не слышали, как я вошел в кухню, нет моей вины.

— Прошу прощения, — твердо сказала девушка. — Я… я действительно глубоко задумалась. И… не ожидала…

— Очевидно, — прозвучал ироничный ответ великана. — И по-видимому, вы думали о чем-то очень неприятном, судя по вашей реакции. Так о чем же?

Стефани хорошо помнила свои мысли в тот момент, когда он подошел к ней. Но она не считала нужным раскрывать ему самые сокровенные переживания.

— Мои мысли принадлежат только мне, мистер Хингис, — холодно бросила девушка. — Буду благодарна, если вы перемените тему.

— Отлично.

Это прозвучало холодно и кратко, и он отпустил ее руки.

Но Стефани оказалась абсолютно неподготовленной к сразу же возникшему чувству пустоты, когда прохладный воздух вызвал ощущение холода в том месте, где лишь секундой раньше она чувствовала теплое прикосновение его сильных пальцев. Сбитая с толку наплывом эмоций, девушка вдруг испытала желание разрыдаться.

— Помочь донести поднос или вы это расцените как вторжение в вашу личную жизнь?

— Что? О нет…

Стефани попыталась взять себя в руки. Однако девушка испытывала такое ощущение, словно частички утраченного самообладания развевались вокруг нее подобно лоскутам разорванной одежды под сильным порывом ветра.

— Благодарю… Очень мило с вашей стороны.

Алекс двинулся вперед. Девушка тотчас умолкла, завороженно рассматривая черты его по-мужски грубоватого лица.

Красивым его назвать нельзя, не подходит и слово «симпатичный», думала Стеф. Лицо его было слишком резким, слишком сильным, чтобы описать его таким образом; оно казалось вырубленным из твердой неструганой древесины, на которой остались все узлы и сучки…