Помоги проекту - поделись книгой:
Хорошая новость в том, что подвижки всё-таки есть. Срочный рынок так и пребывает в рудиментарной фазе, но вот акции начинают понемногу просыпаться. Утверждая так, я опираюсь прежде всего на собственный опыт, свою оценку ситуации. Я активно торгую на российском рынке с середины нулевых, держу сегодня самый большой портфель в своей жизни (не только в смысле стоимости, но и в смысле степени диверсифицированности — то есть разнообразия входящих в него бумаг) — и с удовольствием констатирую, что список акций, которые могут быть интересны как долгосрочные вложения, стабильно растёт. Да, многие высокотехнологичные игроки по-прежнему предпочитают размещаться на Западе (Рамблер, Яндекс, Mail.ru, см. «Американское IPO Яндекса»), но у нас есть свои герои.
ОАО Магнит, владеющее одной из мощнейших сетей продовольственных магазинов в России (её основатель Сергей Галицкий — чуть ли не единственный отечественный миллиардёр, сделавший состояние не на перестановках в эпоху приватизации). Аптека 36,6 — одна из наших крупнейших аптечных сетей. М-Видео, входящая в топ ритейлеров бытовой электроники. Всем знакомые звёзды коммуникационного сектора МТС и Ростелеком. Нефтяные гиганты Нижнекамскнефтехим, Башнефть, Лукойл. Золотодобытчик мирового уровня Полюс Золото. Трансконтинентальный извозчик Аэрофлот.
Я могу продолжить список (это бумаги, особенно часто бывающие в моём портфеле), но и того, что уже названо, достаточно, чтобы показать две важных вещи. Во-первых, все эти активы ведут себя вменяемо: их минимальный пакет стоит не слишком дорого, объём дневной торговли достаточен, чтобы исключить вероятность резких скачков цены, многие платят дивиденды. И, во-вторых, такие активы можно найти в каждом секторе российского рынка, что позволяет снизить риски при вложении большой суммы денег (поровну распределив её между акциями, т.е. диверсифицировав портфель).
Вложив некоторую часть своих накоплений в такие бумаги, вы получите в худшем случае альтернативу банковскому вкладу, а в лучшем — уникальный инвестиционный инструмент, аналогов которому на финансовом рынке нет (даже ПИФы не дадут вам такой свободы и доходности). Акции Магнита, например, только за прошлый год выросли более чем вдвое, да и почему бы им не расти, когда компания так агрессивно расширяется?
Есть и третий фактор, связанный с лично вашим интеллектуальным превосходством над серой массой рядовых инвесторов, но прежде чем обратиться к нему, давайте вернёмся к тому, с чего начали. В последние дни — и это неслыханное дело — западные финансовые СМИ говорят о русской фонде. Повод: то самое IPO Московской Биржи. В середине февраля её акции поступят в продажу по ориентировочной стартовой цене в 600 рублей за минимальный пакет из десяти штук (тикер MOEX). Иначе говоря, это будет достаточно дешёвое удовольствие, чтобы в нём поучаствовать — хоть бы и из чистого интереса. И именно из-за цены есть надежда, что это IPO наконец-то станет первым по-настоящему всенародным.
Почему это может быть интересно? Прежде всего, как билет на отходящий поезд. Московская Биржа (результат слияния ММВБ и РТС) уже самая крупная торговая площадка на постсоветском пространстве и в Восточной Европе. Смысл её работы сводится к предоставлению места и условий для торговли ценными бумагами, так что, буде не случится глобального экономического кризиса, выручка Биржи будет расти, а покупатель её акций, получается, автоматически сделает ставку на весь российский фондовый рынок.
Кроме того, публика, которая никогда с ценными бумагами дела не имела, ещё и узнает, что такое инвестиции и почувствует вкус к этой игре. Московская Биржа обещает платить щедрые дивиденды своим акционерам, пуская на выплаты до половины прибыли каждый год. В России подобная щедрость пока редка. Она означает в том числе, что акции Биржи можно будет приобрести не только с целью перепродажи по более высокой цене, но и как долгосрочное вложение: вне зависимости от того, каков будет их курс, держателю будет регулярно начисляться копеечка.
Наконец, есть патриотические соображения. Западные аналитики полагают, что если IPO Московской Биржи пройдёт гладко, это даст стимул российским компаниям размещаться в России. Так что Биржу россияне могут поддержать даже просто из любви к Родине, так же, как для американских инвесторов, например, патриотизм — не пустой звук.
А теперь, когда вы видите картину в целом, оцените своё место в ней. Россия на пороге инвестиционного взрыва: не сегодня завтра ценными бумагами заинтересуются миллионы россиян. Как и в развитых странах, свой портфель из акций появится у домохозяек, рабочих, пенсионеров. Уровень технической подготовленности большинства таких инвесторов будет крайне низким. И тот, кто привык и умеет работать с информацией в чистом виде, неизбежно получит преимущество.
Так не опоздайте.
Большая проблема Big data в России
За последнее время я посетил несколько мероприятий, посвященных большим данным. Скажу честно, меня не интересует эта технология сама по себе. Я не заказчик. И общее понимание сути Big data у меня вроде бы сложилось. Очень-очень неглубокое. Ме-е-е-ленькое такое, как лужица. Но для редактора и журналиста — вполне достаточное. Мне эти штуки не внедрять. Мне про них нужно уметь разговаривать с людьми. С теми, кто продает. И с теми, кто покупает. Зачем тогда таскался на пресс-конференции? Мне было интересно, как поставщики Big data рассказывают про новые решения журналистам. Чтобы уже через них дотянуться до заказчика. Так вот, выглядит всё это крайне печально. Коротко расскажу — почему.
Вот классический формат пресс-конференции, посвященной Big data.
Сначала — банальности, о которых и так известно. Ключевой спикер рассказывает о том, как быстро растут объемы данных во всем мире. Затем коротко намечает основные контуры решений в этой сфере, упоминает о «трех v» (volume, velocity, variety). Уверяет, что всем вокруг давно уже требуются решения для быстрой обработки огромных массивов информации, представленной как в структурированной, так и в неструктурированной форме. И — тут же переходит к презентации нового продукта. Который, разумеется, быстрее, чем у конкурентов и всеяднее. А уж по «грузоподъемности» — и вовсе чемпион. Пережевывает любые data вне зависимости от того, насколько они big.
Наконец, наступает время вопросов. Журналисты технических изданий интересуются программно-аппаратными деталями. Все остальные — спрашивают про отрасли, в которых эти чудесные технологии полезнее всего применять. И о конкретных примерах («А где это уже работает?»).
Спикеры отвечают. И — все расходятся, довольные друг другом. Фуршет — это святое.
А мне почему-то постоянно кажется, что кофе пить рано. Что поставщики НИЧЕГО НЕ РАССКАЗАЛИ. И что журналисты, извините, ничего НЕ ПОНЯЛИ. И большой вопрос — что они «передадут» в своих статьях заказчикам, живописуя прелести Big data. Может быть лучше вообще ничего не пересказывать? Во избежание конфузов?
Вообще говоря мы уже не в первый раз наблюдаем одну и ту же историю. Вендоры начинают «двигать» в нашей стране новые продукты, не озаботившись предварительной артподготовкой. По логике вещей, сначала было бы полезно помочь и заказчикам, да и журналистам СМИ (как «айтишных», так и деловых) научиться задавать правильные вопросы. А уже потом давать на них ответы. Но… С Big data в России, как мне кажется, всё происходит как обычно. То есть — в обратном порядке.
Производители сразу выводят на линию огня сейлзов, умеющих популяризировать конкретные решения. Хотя первыми в атаку должны были бы пойти евангелисты. В итоге получается какая-то каша. Люди, к которым обращены зажигательные «продуктовые» агитки, задают сущностные вопросы. На которые менеджеры по распространению готовой продукции ответить не в силах. Просто потому, что в головах у них сидит вызубренная от и до презентация, которую они и воспроизводят с любого места и в любом порядке. Этакие «органчики», как у градоначальника Брудастого. Сегодня мероприятие в Москве. Завтра в Стамбуле. После завтра — еще где-нибудь в «регионе EMEA». А текст — один.
Диалоги на мероприятиях получаются примерно такие:
Журналист 1: Слушайте, а зачем вы приводите примеры со счетами-фактурами? У нас в стране только-только налаживается электронный документооборот в b2b. Может быть есть другие показательные применения технологии?
Сейлз: Наш новый продукт готов работать в любых условиях и решать любые задачи. Наша миссия… [далее — партия «органчика»]
Журналист 2: Можете привести конкретные примеры работы предиктивной аналитики?
Спейлз: Наш новый продукт поддерживает предиктивную анлитику. Наша миссия… [снова ария «органчика»].
Журналист 3: Не могли бы вы пояснить, как стыкуются решения в сфере бизнес-аналитики и Big data?
Сейлз: Наш новый продукт предоставляет обширный аналитический инструментарий. Мы стремимся к тому, чтобы каждый клиент… [щелчок в мозгу и — «органчик» снова выдает презентацию].
Ну, собственно, а потом объявляется кофе-брейк.
По-моему, у больших данных в России действительно возникает большая проблема. Пресловутое «big» оказывается главным. Все говорят о скорости, объемах данных. О КОЛИЧЕСТВЕННЫХ показателях. Хотя главный фокус современных решений для обработки больших данных — это, по сути, извлечение знаний из огромных массивов фактографии. И — новое качество управления бизнесом, которое возникает благодаря применению этого инструментария.
Некоторое время назад я попросил генерального директора одной из ведущих интеграторских компаний простыми словами объяснить мне, что же такое решения для работы с большими данными. И чем «на верхнем уровне» Big data отличаются, например, от решений класса BI (Business Intelligence).
Ответ был коротким и ёмким: «BI — это история, когда есть все-таки какой-то заранее заданный паттерн обработки данных. А Big data — тот самый случай, когда паттерн, строго говоря, не известен».
В этот момент весь теоретический мусор о Big data, который застрял в моей голове, мгновенно структурировался. Как в школьном опыте, когда под дощечку, на которой набросана металлическая стружка, подводят магнит.
Почему гендиректор российской ИТ-компании может в двух словах объяснить, что такое Big data, а сейлзы компаний-производителей — не могут и развлекают аудиторию звуками маркетингового «органчика», популяризирующего конкретный продукт? Да потому что гендиректор интеграторской компании НЕ ПРОДАЕТ ПРОДУКТ. Он продает решение проблемы — бизнесу. А прежде — помогает заказчику эти проблемы осознать, локализовать, прояснить, осмыслить, конкретизировать.
Я, в общем, давно уже ничему не удивляюсь. Но все чаще возникает ощущение, что мир перевернулся с ног на голову. Вендоры вместо того, чтобы делать «presale», формировать и будить спрос, четко и внятно объясняя, какие именно задачи российских предприятий способны решать технологии нового поколения, просто привозят продуктовые презентации. То есть пытаются торговать (в том числе из президиумов пресс-конференций) ответами на вопросы, которые у рынка ЕЩЕ НЕ ВОЗНИКЛИ.
А вот системные интеграторы, которым, по логике вещей, полагается приходить на вспаханное вендорами поле и внедрять конкретные продукты, заняты почему-то вопросами повышения квалификации заказчиков. Как бы за свой счет. И уже на их плечах к заказчикам торжественно въезжают новые разработки производителей.
И, конечно же, очень грустно, что вендоры (а это видно по всему) до сих пор продолжают адресовать свои посылы исключительно директорам по ИТ. Хотя в применении решений Big data заинтересованы, на самом деле, функциональные заказчики. В крупных исследовательских лабораториях, занятых поиском лекарств против рака, это — исследователи. В розничных банках — люди, выстраивающие новые формулы взаимодействия с клиентами. В нефтянке — те, кто стремится заменить бурение пробных скважин (тут одна «дырка» — от миллиона долларов) компьютерным анализом геодезических данных. В сетевом ритейле — менеджеры по закупкам, пытающиеся гармонизировать свою деятельность с фактической активностью покупателей. Но с ЭТИМИ людьми надо говорить иначе. Другими словами. Им нужны реальные кейсы. Узнаваемые «картинки». И им уж точно не интересно, на дисках будет лежать база данных, или на лентах. В «облаке» или в собственном дата-центре. Это где-нибудь за углом поставщики обсудят с CIO.
А самое замечательное в том, что разговаривая с функциональными заказчиками (а не только с CIO) на нормальном человеческом языке, поставщики ИТ смогут уронить зерно понимания и в головы технологических журналистов. Которые, в таком случае, действительно смогут что-то «донести». Кроме перепечатывания пресс-релизов и фрагментов из корпоративных агиток.
Не знаю, может быть я просто старый стал. Или давно не захаживал на пресс-конференции ИТ-компаний — с тех пор, как переместился из «компьютерной» журналистики в деловую (а ведь уж десять лет скоро, однако!). Но создается ощущение, что в коммуникациях на рынке ИТ ничего не изменилось. А то и хуже стало.
В середине 90-х к нам часто приезжали иностранные гуру, которые не пытались сразу продать продукт, а проводили подготовительную работу. И уже потом начиналась, собственно, продажа. Теперь же — какой-то рыночный гоп-стоп. Покупайте, граждане, нашу бигдейту. Пригодится! Хорошая вещь. Ведь наша миссия…
Щелчок. Еще щелчок. А, вот он, этот слайд в голове спикера. И — пошел играть «органчик».
Youtube и его партнёры: видео «для интернета» становятся отраслью
Уже наступающей весной Youtube планирует организовать платную подписку на индивидуальные каналы, сообщает нам Ad Age. Затея, в конечном счёте, заключается в том, чтобы переманить у традиционного телевидения продюсеров, зрителей и, естественно, рекламодателей. Для начала Youtube обратился к нескольким продюсерам уже существующих внутри сервиса каналов и попросил их разработать планы по созданию новых — платных для конечных пользователей — каналов. Предварительно обозначенный размер абонентской платы составит 1-5 долларов в месяц.
Пока неизвестно, какие именно каналы первыми удостоятся чести обзавестись «подписными» версиями, однако предполагается, что среди первых кандидатов — Machinima, Maker Studios, Fullscreen. Медиакомпании, создавшие себе имя на Youtube и сформировавшие там огромную аудиторию — миллионы, десятки и сотни миллионов просмотров. Притом что начинали они, казалось бы, с сугубо любительского контента.
Компанию Maker Studios, например, создала Лиза Донован, начинавшая с размещения пародийных видео на собственном канале на Youtube. Таких вот, например:
Они оказались настолько популярными, что она смогла жить исключительно за счёт рекламных поступлений с них. Затем Донован и её жениху (а по совместительству оператору большей части её видеороликов) пришла в голову здравая мысль, что, скорее всего, имя таким же, как они, видеолюбителям должно быть легион. Так почему бы их всех не собрать под одни знамёна? Так в 2009 году появляется компания Maker Studios. К 2012 году под их маркой функционируют 600 каналов на Youtube, штат компании составляет более 300 человек, а штаб-квартира, в которой располагаются и студийные помещения, занимает 0,2 гектара.
Часть этих студий показана в ролике. Можно ли сказать, что они плохо оборудованы? Нет. Можно ли сказать, что контент — в худшем смысле «любительский»? Тоже нет.
Ещё один значительный пример того, как «прежние любители», когда-то заведшие себе каналы на Youtube, превращаются в знаменитостей, — проект Corridor Digital:
(Осторожно: присутствует русская ненормативная лексика).
(Осторожно: только для фанатов игры Skyrim).
Как нетрудно заметить, операторская работа и спецэффекты (как минимум) — на высоте, любительщиной здесь и не пахнет, разве что малобюджетностью. Нетрудно также заметить, что всё показывается преимущественно крупными и средними планами. Это важно, и к этому мы ещё вернёмся.
Пока же обратимся к следующему ролику:
Это всё те же Corridor Digital дают своего рода мастер-класс по производству спецэффектов к видеороликам для Youtube — точнее сказать, их интервьюируют представители Youtube Partners Program.
Партнёрская программа, в рамках которой Youtube инвестирует в развитие каналов и создание контента на новом уровне, была запущена в декабре 2010 года. С января 2011 года было запущено еженедельное «ток-шоу» (также в рамках Youtube), в ходе которого ведущая и видеоблоггер Шира Лазар интервьюировала создателей наиболее удачливых каналов на Youtube. «Люди делают на этом карьеру. Это сообщество нуждалось в том, чтобы ему рассказывали истории успеха», — пояснила Шира Лазар. И действительно: например, создатель канала MysteryGuitarMan Джо Пенна, по его словам, ещё в 2010 году «спал на полу, воровал у соседа Wi-Fi и питался по общественным столовым». В 2011-м у него уже была собственная студия. А это недешёвое, мягко говоря, развлечение.
Изначально партнёрская программа Youtube была доступна только по приглашениям. В апреле, однако, программу сделали доступной всем желающим (точнее, всем желающим в 20 странах, в число которых Россия, увы, не входит). Главным условием для участия является успешная монетизация минимум одного видеоролика.
Как видим, Youtube на протяжении многих лет выращивал себе обширный урожай производителей контента, позволяя им зарабатывать на собственном контенте. Что же касается вышеупомянутых инвестиций, цифры выглядят
Сейчас, пожалуй, уместно даже говорить о формировании собственного формата контента на Youtube: эти видео относительно малобюджетны, непродолжительны, выполнены на достаточно пристойном техническом уровне, рассчитаны на просмотр на небольших экранах (даже притом, что на некоторых поддерживается разрешение 720 и 1080p), а главное, они чем-то способны зацепить внимание и получить «вирусное» распространение, аккумулируя в итоге сотни тысяч и миллионы просмотров.
И вот теперь как минимум часть «контент-партнёров» Youtube смогут организовать себе платную подписку и получить ещё один перспективный (более перспективный, чем кажется на первый взгляд) инструмент заработка.
Идея появилась не вчера: ещё в октябре, выступая на медиа-саммите в Абу-Даби, главный директор Youtube по контенту Роберт Кинкл заявил, что Google рассматривает возможность предоставить производителям контента на Youtube право взимать с посетителей своих каналов деньги за просмотр, хотя, по словам Кинкла, большая часть каналов по-прежнему будет зарабатывать за счёт рекламы.
На том же саммите Кинкл сделал очень существенное заявление: около 50 процентов потребления контента Youtube в арабоговорящих странах приходится на мобильные устройства, и количество «мобильных» пользователей будет только расти. Причём не только в арабских странах, но и по всему миру.
И вот тут мы возвращаемся к тому, о чём упоминалось несколькими абзацами выше, — о чётко выраженной совместимости видеороликов с малокалиберными экранами: предпочтительнее всего крупные планы (максимум средние); мелкие детали, если они вообще есть, выпячиваются так, чтобы быть заметными даже на низком разрешении. В общем, всё имеет «камерные» масштабы.
В своё время таким же образом образовался формат телефильмов (в противоположность «большому кино»). То, что хорошо смотрелось на большом экране в кинотеатре, неважно смотрелось на маленьком экране телевизора (а изначально они были совсем маленькие, как известно), но «соцзаказ» на телефильмы тоже был. Соответственно потребовалась «смена парадигмы» — изменение подхода к написанию сценариев, операторской работе и так далее.
Сейчас экраны телевизоров в среднем стали весьма крупными, зато пришёл Youtube с его всё более определённо выраженной ориентированностью на мобильные дисплеи. Дисплеи этим могут иметь очень высокое разрешение, но площадь их всё равно остаётся невеликой. Со всеми вытекающими последствиями.
Интересы Youtube тут, похоже, внезапно совпали с интересами Голливуда. На днях глава анимационной студии DreamWorks Animation SKG («Мадагаскар», «Шрек», «Как приручить дракона») Джеффри Катценберг заявил, что в дальнейшем образуется ценовая дифференциация на контент, прямо зависящая от размеров дисплея.
«Люди будут платить за квадратный дюйм. Если версия [фильма] для мобильного телефона будет составлять не более 75 центов, мы получаем 350 млн жителей Индии, готовых платить», — отметил Катценберг.
По данным Ad Age, голливудские студии ищут способы повысить продажи видео на международных рынках, справедливо полагая, что с угля «мелкого, но много» можно получить неплохие прибыли.
К тому же есть основания полагать, что Голливуд всё-таки заинтересован и сохранить, а то даже и усилить дифференциацию по «площади экрана».
В строительство по всему миру цифровых кинотеатров с огромными экранами и самыми передовыми звуковыми системами были вложены огромные силы и средства; целью было оттащить публику от телевизоров и домашних кинотеатров и вернуть на зрительские места. Сейчас стоит другая задача: не дать мобильным гаджетам отнимать кусок хлеба у кинотеатров. И вот тут Youtube с его многочисленными производителями контента и Голливуд внезапно оказываются стратегическими союзниками: ведущие мировые кинокомпании продолжают выпускать блокбастеры, рассчитанные на большие экраны, в то время как пользовательские мобильные устройства занимает другой контент, специально под них создаваемый. Мухи отдельно, котлеты отдельно — и все довольны. Почему бы и нет?
Золотая жила, которую нашёл Twitter: кто покупает ваши 140 знаков
На днях компания Twitter приобрела стартап Bluefin Labs, который анализирует популярность телепередач в социальных сетях. Не понимаете, какое отношение Twitter имеет к телевидению? Это нормально. Непонятность — главная характеристика Twitter. Многие до сих пор не вполне понимают, зачем он нужен. Как эта компания планирует зарабатывать на жизнь, ещё бОльшая загадка. И так было с самого начала: пути развития Twitter никогда не определяли его создатели. Связь с телевидением тоже придумали не они, но об этом немного позже.
Многие веб-сервисы не сразу нашли себя. Существует даже термин «pivot«, обозначающий момент, когда стартап осознаёт, что направляется в тупик, и разворачивается на 180 градусов. Характерный пример — Youtube. Почти никто не помнит, что самая первая версия этого сайта представляла собой малопопулярный сервис знакомств. Youtube потребовался «pivot», чтобы превратиться в крупнейший видеохостинг планеты.
Однако Twitter в этом смысле уникален. Его затянувшаяся история «поиска себя» не укладывается в стартаперскую терминологию. Эту соцсеть от начала и до конца придумали пользователи. Разработчики всегда плелись у них в хвосте и даже не пытались перехватить инициативу.
Изначальная задумка создателей Twitter имела больше общего с Foursquare, чем с тем сайтом, который мы знаем теперь. Но вопреки их ожиданиям никто не стал использовать Twitter для того, чтобы оповещать посторонних о своём местоположении и планах. Вместо этого они публиковали короткие мысли и писали комментарии приятелям.
Twitter не предусматривал возможности комментирования, но пользователи обошли этот недостаток. Через какое-то время поддержка формата комментариев, который они придумали, появилась на сайте. Затем кто-то изобрёл ретвиты — способ цитирования чужих постов. Ретвиты стали популярны задолго до того, как разработчики официально встроили их в Twitter.
Чем крупнее становился Twitter, тем труднее было определить, куда дует ветер и чего хотят пользователи. Когда Twitter колонизировали знаменитости с миллионами поклонников, аудитория сайта расслоилась на множество изолированных фракций, каждая из которых использует его по-своему.
Тех, для кого Twitter остаётся микроблогерским сообществом, относительно немного. Существенная доля пользователей читает исключительно твиттеры звёзд и молчит (или, в лучшем случае, ретвитит своих кумиров). Кто-то использует Twitter в качестве чата, предназначенного для переписки с ограниченным кругом знакомых. Особая история — субкультуры, обосновавшиеся в Twitter и использующие его в не очень понятных посторонним целях. Замечали в списках «трендов» загадочные воззвания на тему Джастина Бибера? Это они.
Настроить таких разных людей на общую волну способны только события, которые не подчиняются их воле. Сообщения очевидцев появляются в Twitter быстрее, чем на лентах телеграфных агентств или в теленовостях, а затем с огромной скоростью распространяются от пользователя к пользователю.
Для постороннего этот процесс не особенно заметен, но создатели Twitter давно осознали, что сидят на золотой жиле. Они видят, что волнует сотни миллионов пользователей в разных частях света прямо сейчас. Они видят, как сообщения волнами расходятся по социальному графу. Они видят, как колеблется амплитуда этих волн, реагируя на внешние события.
Из этой информации могут следовать интереснейшие выводы. Некоторые примеры я пару лет назад перечислял в заметке «Как Twitter переработает мысли пользователей в доллары«:
Специалисты HP Labs в Пало-Альто обнаружили, что между количеством упоминаний названия нового фильма в Twitter и кассой, которую кино соберёт в прокате, прослеживается явная связь, причём прогнозы, составленные по этой методике, оказываются точнее прочих. Если она срабатывает не только для фильмов (почему бы и нет?), то маркетологи её с руками оторвут.
Ещё более интересные результаты месяц назад опубликовали исследователи из университета Индианы. С помощью средств автоматического анализа текста они извлекали из потока сообщений Twitter средние показатели эмоционального состояния пользователей. Выяснилось, что знание того, как меняется один из этих показателей (красная линия на графике справа), позволяет с приличной вероятностью предсказать, что произойдёт с биржевым индексом Dow Jones (синяя линия) через несколько дней.
Twitter копает в этом направлении с тех пор, как стало ясно, что аналитика способна стать одним из двух важнейших источников дохода компании (другой источник — это реклама; её Twitter тоже развивает, но с поразительной на фоне Facebook или Google робостью и деликатностью).
Проблема заключается в том, что доставшаяся Twitter золотая жила залегает на труднодоступной глубине. Отфильтровать нужную информацию и преобразовать её в удобоваримый вид — нетривиальная задача. Обычный поиск и даже «тренды», выдающие стремительно обновляющийся поток невнятных отрывочных сообщений, её не решают.
Вернёмся к Bluefin Labs. Телепередачи, интерес к которым анализирует эта фирма, по сути, представляют собой одно из событий, объединяющих пользователей Twitter. Когда по телевизору показывают фильм, его видят миллионы человек — и тысячи отчитываются об увиденном в Twitter.
Поделиться книгой: