Помоги проекту - поделись книгой:
Машину бросили недалеко, во дворах. Контакт знал Теплова — значит, и идти ему. Это хуже, Гурдаев все-таки настоящий чеченец — но тут иного выбора нет. Никому другому контакт не поверит — тем более, что один раз их уже предали…
— Хоп! — Гурдаев ударил кулаком по ладони Теплова — на удачу. На рынке — он его страховать будет, но если известно и про них — вряд ли поможет. Пику в печень можно в секунду засунуть…
Теплов пошел на рынок.
Торговки… чеченки, русских нет. Русские бабушки… да какие нахрен бабушки. Сидят тетки средних лет, половина — в кожанах, несмотря на жару. Продают — сигареты с коноплей, урожай с чеченских полей, собранный рабами. Каждая из них если и не является осведомителем боевиков — то смотрит по сторонам, своим обязательно расскажет все, что видела. К гадалке не ходи — почти у всех мужчины либо в лесу, либо уже в могиле.
Михаил подошел к одной такой тетке, выложил на прилавок блок Мальборо. Товар хороший — в горах курево хорошо идет. Начали торговаться. Чтобы поощрить торговку — Михаил купил у нее лепешку, соленую, сухую. Пошел дальше, смотря по сторонам…
Пара мальцов увязалась за ним. На базаре — пока не знали, кто он такой и как его воспринимать. Но хвост пустили.
Михаил подошел к еще одной торговке — купил у нее чепилгаш, домашняя лепешка, начинка из калд-дятт, соленого домашнего творога, перемешанного с топленым маслом. Ввернул в разговор несколько украинских словечек, заплатил долларами — доллары здесь был у участников незаконных вооруженных формирований, наемников. Сделал он это, чтобы его считали за боевика УНА-УНСО, украинца. Украинцы были смертельно опасны — они выглядели как русские, знали русский, служили в Советской армии. Как то раз — украинец в военной форме, с документами подошел к блок-посту, попросился переночевать. Пустили… «Федералы» — так теперь называлась русская армия — украинцев в плен не брали…
В рядах, где торговали одеждой, оторвался. Там все завешано, проходы узкие — оторваться можно.
Подошел к кафушке. Кафушка была сделана из прицепа «купава», только без колес. Подавали чеченские блюда: дема хавла (чеченская кукурузная халва), сискал (лепешка из кукурузной муки), хилгаш (то же что и чепил-гаш, только начинка не из творога, а из тыквы), жижиг-галнаш (что-то вроде густого мясного острого супа с клецками и фрикадельками, очень вкусный и сытный). Ели прямо тут, сидя на корточках, никаких столиков, сидений не было. Переговаривались друг с другом. Смотрели по сторонам…
Михаил подошел к раздаточному окошку. Заказал кукурузную халву, пирожок. Он уже заметил человека, который мог быть его контактером — но по правилам, устанавливает контакт всегда агент. Только он — знает, опасно это или нет.
Подали заказ. Михаил расплатился — рублями.
— Тапч патронш дуй[51]?
Человек, которого он определил как агента — стоял рядом с ним. Хозяин кафушки прикинулся ветошью, отвернулся — он ни во что не лез, иначе бы или сожгли бы одни или арестовали и отвезли в допросный подвал другие.
— Волало вайша[52], — кивнул Теплов. Рукоятка Стечкина, щечки которой были заменены на деревянные, ручной работы, из местного драгоценного ореха — сидела в руке, как влитая.
Агент кивнул. Он был похож на местного, неопределенного рода занятий — раздолбанные кроссовки, синие треники Адидас китайского производства, шляпа. В Чечне — многие носили дешевые мужские советские шляпы советского производства, купленные еще их отцами или дедами. Неопрятная прическа «Маугли», сальные волосы до плеч, небритое лицо, автомат АКС-74У со смотанными черной изолентой магазинами — за спиной.
Он отошли чуть в сторону от людского потока. Сотрудник по-чеченски попросил у торговца пустой ящик и уселся на нем с гордым видом…
— Говори тихо, — сказал он, едва шевеля губами, — так слышно?
— Да.
— Хорошо. От кого ты пришел?
— От Музыканта.
— Хорошо… — повторил ФСБшник, бывший «афганец» из кандагарского спецотряда.
— Интересуюсь, что произошло?
— На рынке была засада. Мы не успели ничего сделать.
— Когда?
— Пятнадцатого.
Теплов прикинул — тринадцатого была переброшена группа.
— Без стрельбы?
— Без. Их брали живыми.
Это значило, что о прибытии группы было известно заранее — за два дня такую операцию не подготовить.
— Местные?
— Нет. Их тоже взяли. Мы ушли.
Это могло ничего не значить — если с той стороны хоть немного профессионалы, они возьмут своих агентов вместе с остальными — чтобы ничем их не выдать и иметь возможность использовать их еще раз.
Или — предал кто-то из своих.
— Кто с вами работал?
— Литвиненко, капитан. Опер из Москвы.
Тогда это имя Теплову ни о чем не говорило.
Он достал из кармана «котлету» — заранее свернутую и обернутую непрозрачной пленкой пачку рублей и долларов, бросил их на колени оставшемуся в живых офицеру ФСБ.
— Диктуй номер…
— Э… нет, брат. Так не пойдет.
— ???
— Одного раза хватило. Поработаем в автономке… никому верить нельзя. Диктуй свой, скину если что услышу.
Теплов быстро прикинул. Группа все равно провалена, больше ее использовать как ударную не удастся. А вот иметь информаторов, глубоко внедрившихся в разрабатываемую среду — будет далеко не лишним.
— Пиши… — Теплов продиктовал свой.
— Хорошо… — офицер повторил цифры, — имей в виду, какой-то движняк намечается.
— Где?
— Здесь, в Грозном. Видишь, одни старики и старухи торгуют. Что-то зашевелились …
— Знаешь что-то конкретное?
— Пока нет.
— Хорошо, расходимся…
— Удачи, брат… — офицер ФСБ с сальными волосами до плеч поднялся с ящика, — и еще, брат… Тогда, в Гудере — у базара машина была, я когда сваливал в темпе вальса — базар слышал. Базарили на английском.
— Английском?
— Вот именно. Держись, брат. Аллаху Акбар…
— Мохаммед расуль Аллах… — машинально ответил Теплов, думая о своем…
Чеченская республика Ичкерия
Грозный
Операция «Джихад»
06 августа 1996 года
Это была победа на грани поражения. Только — не наша…
Шестого августа в 5.50 утра отряды чеченских боевиков атаковали Грозный. В этот день была запланирована спецоперация федеральных сил в поселке Алхан-Юрт (расположен юго-западнее Грозного на трассе Ростов-Баку). Для её проведения было решено вывести из столицы республики более полутора тысяч военнослужащих внутренних войск и сотрудников чеченской («завгаевской») милиции. Парадоксально, но выдвижение этих подразделений началось в шесть тридцать утра, когда отряды противника уже входили в город.
Чеченскими отрядами были атакованы одновременно с Грозным и другие крупнейшие города республики — Аргун и Гудермес. Притом, если в Аргуне федеральным силам удалось удержать только здание комендатуры, то Гудермес был сдан ими вообще без боя.
Отряды, атаковавшие Грозный, первоначально составляли полторы — две тысячи бойцов. За неделю боёв группировка противника в Грозном возросла до шести-семи тысяч боевиков за счёт переброски подкреплений из других районов республики и перехода на сторону сепаратистов части «завгаевской» милиции. Федеральный гарнизон в Грозном насчитывал пятнадцать-двадцать тысяч бойцов. Кроме того, у российской стороны было превосходство в бронетехнике и артиллерии, а также абсолютное господство в воздухе. Но при этом — российский гарнизон был разбросан по десяткам объектов, в то время как боевики получили возможность передвигаться по городу, создавая концентрацию сил на наиболее выгодных для них участках боя. Симпатии местного населения — были однозначно на стороне боевиков. В лучшем случае — чеченцы старались спрятаться и сохранить нажитое, в худшем — брали оружие и присоединялись к боевикам.
Аслан Масхадов навязал федеральной стороне крайне невыгодную для неё тактику. Чеченские отряды входили в Грозный и, подобно ручейкам, «растекались» между российскими блок-постами, комендатурами, другими местами дислокации столичного гарнизона. Противник не ставил своей целью захват или уничтожение всех городских объектов. Войдя в Грозный, он блокировал российские подразделения внутренних войск на блок-постах и в комендатурах, изолировав их друг от друга, и деморализуя постоянным «беспокоящим» огнём. Основной удар был нанесён по комплексу административных зданий в центре города, где вместе с военными оказались блокированы и несколько российских журналистов.
— Восьмисотый, восьмисотый[53], выйди на связь, я Цунами-десять, прием!
— Цунами-десять, Восьмисотый на приеме, Восьмисотый на приеме!
— Восьмисотый, мы окружены со всех сторон, у меня двое двухсотых. Нитка до нас не дошла, не дошла, как понял, я Цунами-десять, прием.
— Цунами-десять, нитка встала между шестым и седьмым Контролями[54], под обстрелом со стороны частного сектора, разблокировать пока не получается. Держись, прием.
— Восьмисотый, у меня в секторе до сотни духов, снайперы работают со стороны многоэтажек, я головы поднять не могу! По одиннадцатому контролю работают минометы и РПГ, связи с ними нет, срочно нужна помощь, я Цунами-десять, прием.
— Цунами-десять, Кулаки к вам уже вышли! Кулаки[55] вышли! Держитесь, мы тоже под обстрелом с самого утра…
— Восьмисотый, я Контроль-шесть, в моем поле зрения горит БМП, подбита в районе железнодорожного переезда. Там несколько пацанов еще держатся, укрытий нет. Где, мать вашу, поддержка, прием?
— Контроль-шесть, делаем все что можем. Нитка к вам уже должна была пройти, прием.
— Восьмисотый, нам нужна поддержка авиацией или артиллерией. Выходите на Рапан, Байкал-100[56], на кого угодно. Делайте что-нибудь, тут пацаны один за одним умирают!
— Контроль-шесть, хватит визжать. Сейчас поддержим тебя артиллерией, подкорректируй огонь…
Слушать было невыносимо…
Нива, на которой приехал в Город Теплов — стояла в проулке недалеко от железнодорожного вокзала, пули сюда не долетали. Этот район был полностью под контролем боевиков — как раз вчера, на вокзал прибыл состав, в котором находилось оружие, в основном гранатометы и минно-взрывные средства. Были там и «подарки» для Теплова, рассчитывать на получение которых уже не приходилось…
Дурдом полный. Теплов — не имел никакого отношения к армии, он был сотрудником ФСБ, которая с военными была на ножах, с МВД — тоже. В Чечне вообще все были на ножах со всеми, кроме боевиков. У ФСБ — нет складов минно-взрывных средств, какие есть у армии, в своем ведомстве можно достать несколько килограммов взрывчатки — но не тонн. А для задуманного — нужны были именно тонны, они не отказывались от мысли раскрыть местонахождение штаба сопротивления, работающего в эфире под позывным Гроза и подорвать его. Ждали своей участи и другие командиры боевиков — направленный взрыв позволял проводить операцию быстро и с минимальным количество осведомленных людей: для зачистки нужно несколько сот человек, для засады хотя бы десяток, чтобы припарковать в нужном месте машину с бомбой, достаточно лишь одного. И Теплов и Гурдаев понимали, что в одиночку войны не выигрываются — но они твердо намерены были это сделать. Для чего? Михаил вряд ли бы смог честно ответить на этот вопрос. В глубине души он тешил себя надеждой, что после войны они отстроят Грозный заново и в него вернется тот дух многонационального, живого города, как Тбилиси, Ереван, Одесса, который был потерян в восьмидесятые.
Хотя умом он понимал, что это — уже невозможно…
Сейчас — он ждал агента. Связь… да со всеми она была нормальной, это только на блокированных постах связи могло не быть, японская глушилка, которой можно было заглушить все станции федералов, стоила долларов пятьдесят. А так: есть деньги на сотовый — звони…
В переулке появился молодой парень. Короткая — длиннее отрастить не удалось — бородка, спортивные штаны, кеды, автомат.
Теплов дважды мигнул фарами. Опустил стекло со своей стороны. Боевик подбежал к нему.
— Салам алейкум… — бородатый парень опасливо поглядел на заднее сидение, где лежало что-то, накрытое одеялом.
— Ва алейкум ас-салам.
— Что скажешь? Кто в городе?
— Все, — парень снова опасливо огляделся. Все-таки из чеченцев секретные агенты получались очень хреновые. Баба Яга в тылу врага, блин.
— Конкретно? Масхадов?
— Нет. Старший — Гелаев.
— Позывной?
— Сейчас — Терек.
— Еще кто?
— Видел Басаева. Позывной — Наемник.
— Все?
Чеченец облизал пересохшие губы.
— Да.
Теплов с деланно-равнодушным видом, словно вокруг и не гуляла смерть, сказал:
— Тем лучше. Бегать не придется. Где они?
— Гелаев в центре. Басаев не знаю — он дальше частного сектора идти не хотел.
Понятное дело. Басаев в Грозном потерял большую часть старого, еще абхазского отряда. Боится, тварь…
— Сделаем так. Найдешь кого-то из них. Прозвонишь мне. Потом телефон поставишь на автодозвон, спрячешь и уходи. Дошло?
— Да…
Из-под сидения Теплов достал небольшой сверток, вручил его боевику.
— Держи.
Боевик опасливо посмотрел на сверток.
— Там что?
— Трава. Дурь. Афганская, не фуфло грузинское. Скажешь своим — встретил родственника, раздобыл травы. Поверят.
Чеченец взял сверток.
— Баркалла, брат…
Теплов ничего не отвечая, тронул машину с места…
В РОШе царил бардак. Полный.
Никто и ни за что толком не отвечал. Инициативу проявлять не обучены… вот в этом то — сильнейшая отрицательная черта офицеров советского призыва. Их учили, как планировать операции, как добиваться выполнения своих приказов — но совершенно не учили, как действовать в быстроменяющейся обстановке, в критической ситуации, как перехватывать инициативу у противника. Инициатива имеет своего инициатора — это у советских людей в подкорке, наверное, вбито. Будь как все. Не высовывайся. При этих вводных — добиться победы над боевиками даже при господстве в воздухе, троекратном превосходстве в живой силе…о чем вы, товарищи.
Тем не менее — заржавевшие колеса планирования неторопливо вращались — пока на блок-постах умирали пацаны, РОШ планировал ответную операцию. В основном построенную на бомбовых ударах с воздуха и артиллерийских ударах.
Поделиться книгой: