Помоги проекту - поделись книгой:
- Я знаю, как умрет твой отец, - старуха словно вела диалог с его мыслями, будто Эннэ и не требовалось говорить. - Трудно противиться коронации единственного выжившего сына от законной жены, когда тебя разбил паралич. - Смешок снова заклокотал под лохмотьями на груди старухи. - Какая ирония! Видеть и понимать все, но не иметь возможности ни словом, ни движением помешать происходящему... Король умер. Да здравствует король!
Несколько мгновений Эннэ сидел молча, невидящим взглядом уставившись в пыльную траву, которую перебирали скрюченные пальцы ясновидящей, будто лаская. Он начинал верить в свое будущее.
- Мой сын... - наконец, хрипло пробормотал он. - Ты сказала, у меня будет сын. Он унаследует корону Драгмаров?
На этот раз слепая медлила с ответом, и Эннэ отважился поднять взгляд, ища грядущее в ее неестественно разросшихся белках. Молочная муть дрогнула, поплыла, будто по полю полз туман. В уголке одного глаза блеснула грязная влага.
- Твой сын воссядет на престол из ясеня, - прошептала колдунья, растягивая черные губы в улыбке. - Возьмет осиновый скипетр. Увенчает себя терновым венцом.
Эннэ отшатнулся, глядя, как капля, сорвавшаяся с иссохшего века, прокладывает на вспаханном временем лице новую борозду, светлее остальных.
- Почему - терновым? - спросил он, тоже шепотом, едва чувствуя собственные губы.
- Потому что ты проклянешь свою плоть и кровь за то, что не посмел сделать сам.
Теперь рассмеялся Эннэ - почти беззвучно, помятуя воздушного мага на башне. Хлопнул ладонями по заскорузлым, обтянувшим тощие бедра штанам.
- Эх, как ты провела меня, старая! А я-то, осел, уже начинал верить в твой бред, - и стер улыбку с лица, склонившись низко к беспомощным бельмам. - Запомни, пока живешь. Я никогда, слышишь, никогда не отвергну собственного сына. Никогда!
Он оттолкнулся рукой от земли, рванулся встать, но скрюченная старушечья лапка ухватила запястье с невиданной силой.
- Вы, люди, думаете, пророчества всегда невнятны. Вы думаете, мы нарочно заводим вас в лес символов, как малых детей, и бросаем на съедение зверям смыслов. Но вот я, Гизере, говорю кристалльно ясно, так, чтобы понял даже такой упрямый болван, как ты: твой сын будет увенчан терновым венцом, а корона Драгмаров падет в забвение на два поколения. И поднимут ее твои внуки - трое их будет, от крови драконов и крови волков. Когда трое соединятся, вознесется северный трон высоко, как никогда. И потомки врагов людских буду поражены и отброшены в тень на сотни лет, а имя Эннэ впишут в книги, как имя начала и имя конца...
Утомленная, старуха откинулась головой на ствол ореха, изборожденный складками столь же глубокими, как ее дубленая грязью кожа. Только на горле билась жизнь, будто древесный сок все толкался от корней к потрепанной ветрами войны кроне.
Эннэ сидел, пораженный, хотя костлявые пальцы давно отпустили его. Ему казалось, что он только что уловил в сплетенном ведьмой узоре отпечаток чего-то большего, чем собственная одинокая жизнь - судьбы своего рода, своей страны, своего народа...
- Но почему я? - он и не заметил, как стал думать вслух. - Почему так? Почему здесь и сейчас? - Он перевел снова ставший осмысленный взгляд на сереющее на глазах лицо ясновидящей. - Почему я должен все это знать?
- Наконец-то, - улыбнулись растрескавшиеся губы, сочась сукровицей, - ты задал верный вопрос, мальчик. Потому что теперь мои сны, записанные тридцать лет назад, станут явью.
Принесет волчица тройню,
Снег омоет темной кровью
В королевстве без венца
Три короны, два лица...
Эннэ решил, что несчастная отходит в самый неподходящий момент: доселе ясная речь сменилась каким-то бессмысленным бормотанием. Но тут старуха напряглась всем телом, оторвала затылок от поддерживавшего его ствола, села почти прямо:
- В башне, на верхнем ярусе, засел воздушный маг. Со двора не ходи. Лезь со стены через бойницу - ты худенький, протиснешься. Там... найдешь дитя, не горящее в огне. Возьми девочку. Позаботься о ней. Она... твое будущее...
С этими словами будто все силы одновременно оставили иссохшие мощи. Женщина осела, голова с тупым стуком ударилась о дерево, пальцы в последний раз погладили пыльную траву и безвольно застыли между ее прядей. Тщетно искал Эннэ биения жизни под обвисшей кожей шеи. Кем был ребенок, о котором беспокоилась старуха перед смертью? Ее внучкой? Скорее правнучкой... Впрочем, план захвата стихийного мага с тыла был неплох - Эннэ и сам не собирался соваться на рожон, пересекая двор на виду у темного. Лучше уж, и правда, попробовать стену...
Спустя пару часов весь западный редут Исфариона был захвачен войсками северной конфедерации, по окончании Последних Волшебных Войн получащей название Объедененная Зеландия. Эннэ, будущий правитель абсалонского княжества, шагал через разгромленный двор, озадаченный важной проблемой - поисками свежего молока. В руках он сжимал пищащий сверток - будущую жену его еще нерожденного сына. К трупу под развесистым орехом подошла команда могильщиков. Спугнутый их приближением, с седой головы сорвался крупый ворон и, неспешно помахивая крыльями, исчез в поглотившем городские крыши и шпили дымном мареве.
- Вот зараза, - сплюнул с отвращением один из работяг, разворачивая труповозку. - Успел-таки глаза выклевать горемычной.
Его товарищ пробурчал что-то невразумительное, сдвинул на затылок мятую шляпу и бесцеремонно ухватил тело за тощие, как прутики, лодыжки. Гизере не обиделась. Ее великое пророчество, пророчество Триады, только что начало сбываться.
Пролог.
"Когда придет тысячелетие за нынешним вослед,
то даже дети будут на продажу.
Неприкосновенная слабость ребенка будет забыта,
и тайна детства канет в реку Забвения.
Жеребенком он объезженным предстанет,
ягненком зарезанным, со спущенной кровью.
А человек будет знать лишь жестокость.
Трое разделят судьбу многих".
Пророчество Триады. Стих 113-121. Год 834 д.п.в.в*.
Часть 1. Безумец.
Глава 1,
- Надбавь ходу, Найд! Жернов желчью изойдет, если мы запоздаем.
Парень пропустил замечание мимо ушей. Зря Айден суетится, успеют они вовремя. А вот утро такое не каждый день выдается. Цель их путешествия - старая мельница на опушке леса - была почти не видна за завесой поднимавшегося от воды тумана. Там, где стена деревьев редела, его тонкие полотна просвечивали нежно-розовым в лучах восходящего солнца. Тишина была полной - только мерные "плюх-плюх" мельничного колеса неслись над рекой, отчетливо слышные в неподвижном воздухе.
От дыхания изо рта шел пар. Поймав заблудившийся солнечный луч, белое облачко вспыхнуло, будто алмазная пыль. Найд замер: почудилось ему, или он, действительно, услышал хрустальный звон...
- Бздынь! - в ушах у него теперь, точно, звенело - от подзатыльника Айдена, отчаявшегося заставить спутника ускорить шаг. - Может, хватит на птичек любоваться? Жернов уж точно землю копытом роет...
У Найда абсолютно не было желания выслушивать ворчание Айдена или дожидаться следующего тычка:
- Кто быстрее до мельницы? Последний - останется без бекона!
Прежде, чем его спутник успел открыть рот, парень был уже далеко впереди. Холодный воздух ударил в лицо, обжигая лоб и щеки. Сзади слышался тяжлый топот и пыхтение Айдена, но они быстро отдалялись. Найду не нужно было оглядываться: он знал, что тот безнадежно отстал. Может, молодой ленлорд и был здоровее и выше ростом, но ему никогда не угнаться за Найдом, особенно здесь, в лесу. Бекона к завтраку ему точно не видать. А уж фру Боливия, мельникова жена, знала, как сделать бекон сочным и хрустким...
Парень сглотнул слюну, предвкушая двойную порцию, и сбавил шаг. Он не хотел влетать на плотину на полном ходу - не хватало еще, чтобы Жернов подумал, что стряслось неладное.
- Что это с тобой? Кипятком тебя, что ль, ошпарили? - широкая спина мельника распрямилась, руки выпустили мешок с зерном, и, уперев их в боки, Жернов уставился на работника. Парень уставился в ответ, хлопая глазами. Жернов раздраженно хрюкнул:
- От тебя пар валит, что от супового котла Боливии.
Найд осмотрел себя: разгоряченное бегом тело, действительно, дымилось в холодном утреннем воздухе. Он увлеченно начал:
- Понимаете, херр Мальвиус, температура окружающей среды...
- Сегодня четверг, недоумок! - отрезал мельник, оправдывая данное ему мальчишками прозвище - Жернов. - А куда ты молодого ленлорда подевал? Или отец его, наконец, образумился? Ну, где это видано, чтоб единственного наследника, как простого мужика, на работы гонять, трудом неволить?
Парень попытался было вставить слово, но напрасно: раз Жернов начал молоть, остановить его была в силах только фру Боливия.
- Нет, скажу я тебе, парень, сапоги сапожник тачать должон, муку молоть - мельник, а ленлордов сын...
Тяжелый топот сапог по плотине предварил появление Айдена, грудью прорвавшего плывущую полосу тумана, как финишную ленту. "Единственный наследник" хватал воздух ртом и метал в сторону Найда убийственные взгляды.
- ...гхм-гхм, я говорю, ленлордов сын не должен рассчитывать, что старый Мальвиус даст ему спуску! Это лорд Харрис - наш господин, а ты, Айден, пока еще щенок сопливый! Эти мешки сами на мельницу не пойдут, а там еще две подводы разгрузки дожидаются. За работу, бездельники!
Напутственный тычок в спину получил Найд: на молодого ленлорда руку поднимать мельник не смел. Парень задумался, было, над словами Жернова, но товарищ быстро перевел его мысли в другое русло:
- Кто первый перетаскает зерно на мельницу? Я хочу мой бекон обратно. - с этими словами Айден легко закинул на плечи первый мешок. Услышав тоскливый вздох за спиной, он обернулся, блеснув белозубой улыбкой. - Ладно, дам тебе фору: моя подвода - дальняя.
Примерно тридцать треклятых мешков и всего одну порцию бекона спустя, Мальвиус смилостивился, и отправил Найда наверх: мешки принимать и подавать зерно в бункер. Наверху сонно пахло мучной пылью. Воркование голубей под стрехой вплеталось в монотонный стук водяного колеса и поскрипывание ворота, поднимавшего мешки с зерном на верхний ярус. Хлопнули створки люка и - плюх! - один из солдат генерала Жернова лежал серой тушей на полу, притворяясь мертвым. Стараясь двигаться бесшумно, отважный воин зашел с тыла, сливаясь с тенями. Стремительный прыжок - и противник был обездвижен, обезврежен и, в прямом смысле слова, выпотрошен в ящик бункера. Издав победный клич - несколько приглушенный, чтобы не встревожить мельника на нижнем ярусе - Найд нагнулся за следующим мешком.
Постепенно он вошел в ритм работы, мускулы разогрелись, и боль в них прошла - или отступила на второй план. Труд был однообразным: снять мешок с крюка, развязать горловину, поднять и вытрясти содержимое в бункер, снова нагнуться... Зато простой процесс оставлял голову свободной, давал время для размышлений.
Найд вернулся мыслями к утренней тираде Мальвиуса: "Значит, вот, что мельник думает о воспитательных методах херра Харриса. Что ж, это не новость". Недоумение Жернова разделяли многие - не столько в деревне, сколько в окрестных ленах и в самом Гнезде, ярлове борге. Оно и понятно. Сыновья ленлордов - да и сами ленлорды, если уж на то пошло, - не сеяли, не пахали и ремеслу не обучались. На это у них были слуги. Некоторые господа даже читали по складам. Грамота? На это были писари и ученые монахи. Время свое благородные лорды, во главе с ярлом Гнездом, проводили в охоте и воинских потехах.
Херр Харрис, владетель Горлицы и окрестного бора, был коловшим глаза исключением. Мало того, что он был из "новых", то есть получил свой титул и лен не от отца, а всего лишь лет двадцать назад - в награду за какие-то заслуги на армейской службе, о которых он никогда не распространялся. Так этот "выскочка голоштаный", как величали Харриса за глаза соседи, еще и порядки новые у себя позаводил.
Вместо того, чтобы гонять собаками лис, он плотничал, столярничал, подковывал лошадей, а если нужда была, и за плугом мог пойти. От сына своего требовал ленлорд таких же умений, и потому посылал его то к плотнику, то к каменщику, то к кузнецу, а теперь вот уже третью неделю Айден был в обучении у мельника. Найд участвовал в этой программе наравне в молодым ленлордом. Только вот его вклад в мельничное дело ни у кого не вызывал удивления. Он был всего лишь сиротой на попечении херра Харриса, приживале полагалось отрабатывать свой хлеб.
За все двадцать лет своего лордства херр Харрис не увеличил свой крохотный лен ни на сантиметр. Это соседи также не приминули поставить "новому" в укор: мол, что сам получил, то и сыну передаст. При этом они "забывали", что обычно малоимущие ленлорды расширяли свои владения за счет грабежей, междуусобиц и захвата соседской собственности. Каждый раз при посещении борга, Найду приходилось выслушивать о бедности хозяина Горлицы, не могущем позволить себе прислугу и работающем в поле, как последний холоп.
Время от времени этот припев приедался, и соседушки выдумывали что-нибудь новое. Последняя сплетня, которую Найд услышал в Гнезде, касалась, между прочим, его самого. Если раньше он и не подозревал, что являлся бастардом херра Харриса, зачатым от Чарской потаскушки, то уж теперь ему постарались открыть на это глаза. "Бастард ленлорда! Это я-то?!" Сверстникам Найд еще мог заткнуть рот. Что бы ни говорил херр Харрис, а расквашенный нос и тычок под ребра были действенным лекарством от злословия. Но что Найд мог поделать со взрослыми, вроде монаха Сибелиуса, на уроках каллиграфии заставлявшего его переписывать "Бедность не порок" двадцатью пятью различными шрифтами?
Хорошо, хоть в Горлицу соседская знать не наведывалась, да и в гости не приглашала - избегали "нового Горлицкого". Так что все сплетни обходили херра Харриса и его сына стороной. Ленлорд, конечно, прекрасно знал о своей репутации выскочки со странностями, но ему от этого, вроде как, было ни жарко, ни холодно. О чем догадывался и как относился к этому Айден, Найду было неведомо. Сам молодой ленлорд тему не поднимал, а сироте-воспитаннику совать нос в господские дела не годилось.
Найд знал только, что Айден завидовал ему за возможность каждую неделю ходить в борг на занятия с Сибелиусом. Интереса к грамоте, как у его наперсника, у ленлордова сына не было, но он давно уже просил отца отпустить его в Гнездо, на военную службу в ярловой дружине. И каждый раз получал отказ. Нельзя сказать, чтобы парень был неопытен в обращении с оружием. Отец обучал его сам, а Найд был постоянным инвентарем эти уроков - Айдену нужен был подходящий по возрасту и размеру противник. Несмотря на очевидные успехи сына в воинском искусстве, херр Харрис предпочитал отправлять наследника не в борг, а на покос, в кузню или - на мельницу. Взъерошенный после очередного объяснения с отцом, Айден выплеснул как-то свое раздражение на Найда:
- Людей, говорит, хлебом кормить - занятие более благородное, чем кровь им пускать! Что ж он меня, до старости хочет заставить крупу просеивать? А если война? Кто же этих... мельников от врагов защищать будет? А говорят, отец в свое время был доблестным воином! Эх, меня бы на твое место, я б уж не гавно мышиное с книжек в борге обметал, а давно бы разведал, как в дружину ярлову попасть...
Найд мог бы ответить, что рекрута с темной, как у него, родословной, в дружину никогда бы не взяли, хоть в лепешку расшибись. Он мог бы также, как очевидец, подтвердить воинскую доблесть херра Харриса и выразить сомнения насчет будущего Айдена в мукомольном деле. Но он промолчал. Найд был вполне согласен с херром Харрисом насчет кровопускания. К тому же, именно этим, был он убежден, и кончился бы первый визит молодого ленлорда в Гнездо. До сих пор сирота, как мог, старался ограждать Айдена от ходящих вокруг пересудов, и скрывал причину своих боевых похождений в борге, хоть за них ему здорово влетало дома...
Найд на мгновение прервал работу, чтобы отереть бегущий по лицу пот. Глаза его оказались на одном уровне с окошком, открывавшимся на Горлицу - реку, давшую название деревне и вращавшую мельничное колесо. Туман растаял под полуденным солнцем, и вода сияла небесной синевой, отражая редкие облака и ржавый лесной окоем. Течение было отсюда незаметно. Вода казалась застывшей, как синий хрусталь. Только изредка золоченый кленовый лист срывался с ветки, лениво кружился и, наконец, касался зеркальной поверхности, казалось, отвечающей музыкальным звоном. Этот чистый звон вступал в странную гармонию с голубиным воркованием, плеском мельничного колеса, поскрипыванием ворота... Как будто бы Найд слышал незнакомую мелодию, нет, песню. Он даже почти мог различить доносящиеся откуда-то издалека слова, одно из которых напоминало его собственное имя...
- Найд! Найд! Заснул ты там, что ли, паршивец? - рев Жернова заставил парня подпрыгнуть на месте, удариться о низкое перекрытие и полупрокричать - полупроохать в ответ:
- Я тут, ох-хе, херр Мальвиус!
- Тут он! Пока тебя, дармоеда, дозовешься, вся мельница ярким пламенем сгорит и пеплом рассыпется!
- А что, пожар начался, херр Мальвиус? - обеспокоенно завопил вниз Найд и закрутил головой по сторонам, высматривая следы дыма.
- Пожар - не пожар, а крыса у нас завелась. Здоровый крысак и наглый! Шастает среди бела дня по складу, как Боливия у себя в кухне. Дочку мою, Камиллу, досмерти перепужал, - мельник набрал воздуху в легкие и заорал наверх новую инструкцию. - Я пойду погляжу, что там, а то, как бы от всей нашей муки да крупы одни дыры в мешках не остались. Ты тут один с воротом управишься? Айден во дворе подводы грузит.
- Управлюсь, херр Мальвиус, не беспокойтесь.
Жернов проворчал в ответ что-то, не слышное за шумом водяного колеса. Перпеспрашивать работник не решился. Внизу хлопнула дверь.
Поделиться книгой: