У кладезя бездны. Часть 1.

— Майор, это операция высшего приоритета! Приказываю — нет, вы слышите — категорически приказываю бросить все дела и следить только за человеком на мотоцикле! Вы слышите! Только за человеком на мотоцикле! Если выследите его — получите рыцарский крест! Если нет — сгниете в гарнизонах! Вам все ясно!?

— Все ясно, герр Зайдлер — флегматично доложил летный майор Путвиц — переориентируемся на слежение за движущимся объектом. Я приказал поднять еще один беспилотник, этот будет вооруженным.

— Делайте что хотите! Он не должен уйти!

— Яволь, герр Зайдлер!

Зайдлеру хотелось прыгать. Нет, хотелось прыгнуть до неба! Прыгнуть выше этого чертового отеля! В который раз его истинно немецкая педантичность и распорядительность сыграли добрую службу. Даже герр Ирлмайер не был таким, он все же был более… гениальным. Потому он и ценил его, Зайдлера, который удачно его дополнял. Если бы он не исполнил распоряжение герра Ирлмайера немедленно, если бы не позвонил ночью в штаб Люфтваффе, а отложил это до утра — сейчас они были бы в полном дерьме.

— Новости? — спросил насторожившийся Зиммер?

— Значит так… — Зайдлер с трудом унимал волнение — у вас есть терминал связи с возможностью приема изображений?

— Есть, а как же, герр Зайдлер — сказал Зиммер — мы же часть боевой готовности, парашютисты.

— Значит так. Над нами беспилотник, он отследил снайпера и сейчас ведет его. Снайпер уходит на мотоцикле. Немедленно свяжитесь со штабом Люфтваффе «Аддис-Абеба Центр» дежурный там летный майор Путвиц. Пусть он передаем вам картинку на терминал и наводит вас на цель. Отправляйтесь немедленно, приказ — приблизиться — но не задерживать, и быть в полной готовности. Вам ясно?

— Яволь! — Зиммер побежал к бронетранспортеру, на ходу отдавая команды.

— Шнитке, за мной! В машину, живо!

Неуклюжий от своего веса и размеров Шнитке побежал за Зайдлером к его Ауди. Это выглядело бы смешно — если бы не два трупа и расплывающаяся по асфальту лужа крови.

— Садись на пассажирское, вперед! У тебя есть пистолет?

Машина просела под тяжестью угнездившегося на переднем сидении фельдфебеля.

— Так точно, герр Зайдлер — фельдфебель достал старый, семьсот двенадцатый Маузер, все еще здесь популярный — жду приказаний.

— Спрячь пока пистолет — Зайдлер рванул машину с места, догоняя ушедшие вперед машины парашютистов — телефон в подлокотнике, под крышкой. Набирай один — один — семь — три — три. Спросишь дежурного. Потом передашь трубку мне.

— Есть! — фельдфебель начал разбираться с телефоном, при его толстых пальцах это было нелегко — но Зайдлер не мог отрываться от дороги, она требовала внимания.

— На аппарате, герр Зайдлер.

Зайдлер зажал трубку между плечом и ухом. По стандартному аппарату можно было говорить просто, он был включен в состав оборудования самой машины и не требовал трубки — но это был телефон защищенной связи.

— Это Зайдлер! Кто?

— Дежурный, капитан Кригерхофф.

Зайдлер знал Кригерхоффа. Его перевели сюда из германской западной Африки, его отцом был не немец, а бур. Немецкое упрямство было ничто перед упрямством буров, и капитан был достойным представителем обоих народов.

— У нас чрезвычайная ситуация, код красный. Приказываю поднимать дежурный взвод, мы преследуем государственного преступника по улицам Могадишо. Он следует на мотоцикле… картинку получите, когда свяжетесь с Люфтваффе, дежурный летный майор Путвиц. Приказ — брать живым, только живым! Вы поняли меня, Кригерхофф? Только живым!

— Вас понял, доктор. Стрелять по конечностям можно?

— Только в крайнем случае. И соблюдайте осторожность, преступник особо опасен.

— Вас понял, доктор Зайдлер. Отбой.

Они не проехали и ста метров, как у Шнитке запищала рация. Тот ответил…

— Это вас, доктор. Герр гауптман, срочное сообщение.

— Черт… — рацию сложнее было удерживать плечом и ухом — Зайдлер, что у вас?

— Герр Зайдлер. Это Зиммер. Объект следует в сторону рынка Асмара. Это очень опасное место, могут быть массовые беспорядки.

— Продолжать движение, пока возможно, но не приближаться. На территорию рынка не входить.

— Яволь.

Сирена взревела в одном из неприметных зданий международного аэропорта Аддис-Абебы, которое числилось как метеостанция и рядом с ней были ангары. На самом деле — это, конечно же была не метеостанция. Искушенные во всякого рода мятежах и беспорядках — германцы размещали антитеррористические подразделения в столичных аэропортах, под прикрытием. Тем убивались не два — а сразу три зайца. Первый — одним из самых распространенных преступлений террористического характера был угон самолетов и попытки захвата заложников на воздушном транспорте. Если такое произойдет — антитеррористическая команда сразу на месте, не нужно никуда ехать или лететь. Второе — в аэропорту полно самолетов и вертолетов и если надо куда-то быстро добраться — можно либо реквизировать один из них или даже лететь как обычные подданные Рейха, по гражданским документам. Наконец, третье и самое главное — международный аэропорт как стратегический объект должна контролировать наиболее боеспособная и подготовленная часть из числа имеющихся. Это нужно на случай драпа — то есть экстренной эвакуации гражданских и персонала посольства или представительства на случай крупного вооруженного мятежа. При подобном раскладе, антитеррористическая рота с ее отлично подготовленными бойцами — подходит для удержания аэропорта как нельзя лучше…

Антитеррористическая рота — что-то вроде пожарных: всегда есть дежурные. Дежурный взвод как раз раскинул картишки, в дежурном помещении, которое было похоже на любое такое же во всем мире: диваны, пара кушеток для тех, кому совсем невмочь, стол для игры в карты, журналы, кофейный и чайный аппараты, в углу гиря, рядом с чашками вазочки с галетами местными снеками, такими как вяленое мясо дичи в мелких полосках и мелкими, с полпальца, солеными рыбешками. Играли четверо, остальные подбадривали — но как только прозвучал сигнал тревоги все бросились в раздевалку, совмещенную с оружейной.

Раздевалка — отличалась от раздевалки пожарной части сильнее чем дежурка — потому что часть была очень уж специфическая. Около каждого шкафчика с одеждой — шкафчик с оружием, запирающийся на простой замок. Оба шкафчика — примерно как три пожарных, потому что на каждого бойца антитеррористической роты приходится только формы по пять комплектов.

Стандартный черный комплект с титановым шлемом — если не было иного приказа, одевается именно этот. Он черный с головы до ног, пошит из специального материала, который останавливает брошенный нож и пулю мелкого калибра. Бронежилет средней степени защиты с разгрузочным жилетом вместе — это одевается уже отдельно.

Пистолеты — их у всех по два, у кого-то по три. Один в кобуру на пояс, второй — на бронежилете есть специальная кобура. Оба — германские варианты североамериканского Кольт-1911, эти пистолеты выпускают по всему миру, и вооруженные профессионалы предпочитают именно их из-за специфического спуска. Некоторые — берут еще один пистолет поменьше, обычно Вальтер — и подсовывают либо сверху за бронежилет, либо в кобуру на лодыжке.

Оружие. Стандартным оружием бойца антитеррористической роты является пистолет-пулемет Эрма UMP сорок пятого калибра. В отличие от бойцов спецподразделений рейхсвера — антитеррористы привыкли действовать в городе, а там никак нельзя допустить, чтобы пуля пробила кого-то насквозь и попала в невиновного. Как и в рейхсвере — взводы делятся на отделения, отделения — на штурмы. Три штурма — отделение, двенадцать человек. Три отделения — взвод, соответственно тридцать шесть. В каждом штурме трое вооружены пистолетами-пулеметами сорок пятого калибра, последний, прикрывающий — автоматической винтовкой калибра семь и девяносто два на пятьдесят один,[69] обычно это G3 в варианте карабина — но с оптическим прицелом и глушителем, для огневого прикрытия остальных. Еще одно отделение — снайперское, оно не делится на штурмы, и командир всего взвода является и командиром этого отделения. В нем — восемь снайперов, из которых шестеро вооружены винтовками Маузер калибра 9,3 снайперский, еще двое — тринадцатимиллиметровыми винтовками для остановки машин и поражения целей, скрывающихся за устойчивыми к пулям преградами. Четверо — пулеметчики, они вооружены ротными пулеметами Эрма — 21 без станков, но обычно с коллиматорами и лазерными прицелами для быстрого поражения множественных, быстро движущихся целей. При проведении специальной операции первые два отделения являются атакующими, третье — прикрывающим, оно обеспечивает тыл, является резервом, люди из него придаются атакующим отделениям по оперативной необходимости и именно те, которые нужны. Африка — страна специфическая, противобандитская операция, операция по освобождению заложников в любой момент может превратиться в операцию по подавлению вооруженного мятежа или массовых беспорядков — и потому участие пулеметчиков в операциях — жизненная необходимость.

На улице — уже прогревают турбины, вытащенные из ангаров вертолеты. Их три — вообще-то пять, но два являются запасными на случай массовых операций, поломки или технического обслуживания. Это североамериканские Белл-412, которые были собраны по лицензии компанией Мессершмидт-Бельков-Блом с германскими турбинами. Рассчитаны на восемнадцать пехотинцев, но здесь каждый из них используется как транспортное средство отделения — на двенадцать бойцов. Антитеррористические силы относятся к РСХА, а не к рейхсверу — и поэтому не используют Сикорские, они для них слишком большие и неповоротливые.

Антитеррористы бегут к раскручивающим лопасти вертолетам по бетонке, на ходу застегивая последние застежки на своем обмундировании. У каждого — на плече трос для спуска с вертолета, оружие — в специальном мешке или чехле.

Почти одновременно — вертолеты срываются с места, поднимаются в воздух, отклоняясь на восток, в сторону железнодорожного вокзала и выезда из города. Под ногами антитеррористов — восемь человек сидят в самом вертолете, четверо — на специальных лавках — сидениях, пристегнутые ремнями и в готовности немедленно стрелять — проплывает забитая машинами аэропортовская стоянка.

— Центр, я Берлин один, взлетел штатно. Иду к цели.

— Берлин один, вас понял. Вопрос — вам выдали цель?

— Центр, положительно, картинка пошла.

— Берлин один, приказ брать живым. Только живым.

— Центр, вас понял.

На мониторе, который держит на коленях командир — видно, как мотоциклист держит путь на выезд из города. Тем лучше — в город взять его живым было бы затруднительно.

— Он уходит из города.

— Вижу. Берлин один, прибавить скорость. Догоняйте его. Берлин два и три — поднимайтесь выше, до предела — чтобы вас не было слышно. Работаю один.

— Берлин — один, принято.

— Он останавливается!

На экране монитора было видно, что мотоцикл остановился. Человек — он выглядел как светящийся силуэт — слез с мотоцикла. Легким бегом побежал направлением строго на восток.

— Он не хочет проходить блокпосты!

— Тем лучше для нас.

— Центр — всем, в район подошел вооруженный беспилотник, цель в зоне досягаемости.

— Зайдлер всем — огонь на поражение категорически запрещаю, повторяю — запрещаю категорически!

— Центр принято.

— Берлин, что там у вас?

— Мы догоняем его. Не больше пяти минут.

— Принято. Приказ — взять живым.

— Номера с первого по третий — на сброс! Снайперам готовность! Стрелять без моей команды запрещаю даже в ответ!

Три бойца встают со своих мест, пристегивают свои тросы к креплениям в полу.

— Брать только живым. В крайнем случае — стреляйте в правую руку. По моей команде — включить прожектор и громкоговоритель.

— Он что-то заподозрил, герр капитан — сказал один из бойцов. На экране — было видно, что бегун резко сменил направление бега. Теперь он бежал на юг, в сторону гор.

— Одна минута!

— Включить громкоговоритель! Освещение на максимум!

На каждом вертолете, используемом в антитеррористических целях — стоит целая батарея прожекторов по обе стороны, чтобы их можно было использовать для подсветки местности или — для ослепления террористов.

— Есть, вон он!

Все походит на охоту на пустынных шакалов и гиен — иногда недобросовестные полковники и генералы заказывают борта и используют их для охоты с воздуха.

Капитан Кригерхоф берет микрофон, боец, кому ближе — подкручивает громкость на максимум.

— Внимание! Говорит офицер германских сил безопасности! Немедленно остановиться! Вы задержаны! Не оказывайте сопротивления, оно бесполезно! Лечь на землю, лицом вниз! Руки над головой! Иначе будем стрелять!

Человек останавливается. Потом ложится на землю, как и приказано.

— Первая тройка на сброс! Снайперам — взять на прицел! Вреда не причинять, брать только живым!

Капитан не сомневался, что взяли того, кого нужно. Потому что это — профессионал. Непрофессионал — так бы и бегал от вертолета как заяц или даже попытался бы отстреливаться. А вот профессионал понимает — когда время прекратить сопротивление и поднять руки. Потому что он профессионал.

Капитан Кригерхоф решил, что если будет такая возможность — он обязательно угостит задержанного русской водкой из своей фляжки. В знак уважения.

Абиссиния, Аддис-Абеба

Германское посольство

Рейхскомиссар безопасности Абиссинии доктор Ирлмайер, несмотря на ранее утро, оделся как на парад. Полный костюм старшего офицера безопасности Рейха — черные, высокие сапоги из натуральной кожи, бриджи, черная рубашка и черный мундир. На мундире — черным мрамором и старым серебром блестели награды и знаки различия рейхскриминальдиректора — полковника сил безопасности…

Секретаря в приемной не была. Фрау Анджела всегда приходила в восемь часов утра, ни раньше, ни позже, в то время как герр рейхскриминальдиректор — задерживался в своем кабинете на полночь, а часто — и ночевал тут на кушетке в комнате отдыха.

Начальник рефературы — два, доктор Курт Зайдлер, уставший как собака, с красными как у кролика глазами, в грязном, изгвазданном, в цементном пыли костюме — лично лазал по этой проклятущей стройке — едва таща ноги, зашел в приемную рейхскомиссара безопасности. Фрау Анджелы не было, рано, но кофейный автомат приветливо мигал зеленым огоньком и его сосуд на две трети был полон живительной, черной, густой как нефть жидкости — ганский кофе, наверное, лучший кофе в мире. Доктор Зайдлер несколько секунд смотрел на кофейный аппарат глазами голодной собаки, после чего, воровато оглядевшись по сторонам — направился к нему. Рядом были чистые чашки, он взял одну, отсоединил сосуд от аппарата, хотел было налить в чашку. Потом передумал — начал пить прямо из сосуда, без сахара, без молока, без корицы, безо всего, аж постанывая от удовольствия…

Выпил почти все — и сразу почувствовал себя человеком. Поставил сосуд на место — и в этот момент на столе фрау Анджелы прозвякал телефон. Это было так неожиданно, что доктор Зайдлер чуть не подпрыгнул на месте.

Он с подозрением посмотрел на телефон — стоит ли брать трубку, ведь это не его место и не его кабинет. После десятого звонка — решил все-таки взять.

— Приемная доктора Ирлмайера, Зайдлер у аппарата.

— Зайдлер, если вы утолили жажду, может, наберетесь смелости и все же войдете… — раздался знакомый голос.

Доктор Зайдлер положил трубку на аппарат, как гранату с выдернутой чекой. Пошел к двери.

Директор Ирлмайер был при полном параде, он даже успел освежиться своей любимой кельнской водой с запахом липы и каштанов. Она напоминала ему Берлин.

— Вижу, вы с пользой провели ночное время, не так ли Зайдлер? Собираетесь попросить у меня дополнительный выходной?

Зайдлер слабо улыбнулся.

— Нет, доктор Ирлмайер.

— И правильно. Не дам. Слишком много работы, слишком мало толковых работников. Впрочем, после сегодняшней истории — может, на Принцальбертштрассе выделят нам дополнительные ставки, как вы считаете, Зайдлер?

Не знает. Значит, будет еще страшнее.

— Не думаю, доктор Ирлмайер. Разрешите доложить.

— Докладывайте, Зайдлер, докладывайте. Вы как ребенок, право слово. Если есть что сказать — скажите это.

— Так точно. После допроса — мы повезли шварце… обратно на объект Мюнхен, при этом я следовал в своей машине за служебной машиной фельдфебеля Шнитке. Так же… Так же я приказал гауптману Зиммеру снять своих людей с оцепления, а зональному штабу Люфтваффе — повесить над объектом Мюнхен беспилотный разведывательный самолет, для отслеживания обстановки. После того, как машина остановилась, и Шнитке вместе со своим помощником повели шварце к входу в отель Мюнхен — снайпер произвел два выстрела из крупнокалиберной снайперской винтовки со здания недостроенного отеля Меридиан. При этом — был убит сам шварце и подручный Шнитке, сам Шнитке чудом остался жив и сбил с ног меня — иначе снайпер мог пристрелить и нас. После чего — я отдал приказ возвращаться Зиммеру и его людям и связался с зональным штабом Люфтваффе. Они подтвердили, что согласно Вашему приказу перебазировали беспилотник и захватили цель. Целью был тот самый снайпер, который и стрелял в нас. Я приказал Зиммеру и его людям следовать за снайпером по указаниям беспилотника и, для верности, объявил тревогу по красному коду для антитеррористической роты в аэропорту Аддис-Абебы. В результате совместных действий людей Зиммера и антитеррористической роты под командованием капитана Кригерхоффа — итальянца удалось взять живым и он был доставлен в аэропорт, где помещен под заключение. Вместе с прибывшей к месту происшествия следственной бригадой Министерства безопасности и сотрудниками гестапо я непосредственно обнаружил и осмотрел то место, откуда был произведен выстрел. Там же была обнаружена винтовка — это североамериканская полуавтоматическая винтовка Барретт калибра двенадцать и семь с прибором бесшумной стрельбы и специальным прицелом. Из нее вполне можно было произвести два точных выстрела за очень короткое время. Там бы — были обнаружены и следы снайпера, а так же одна из гильз, другую мы не нашли. Все это — изъято сотрудниками гестапо с соблюдением положенной процедуры и находится в нашем распоряжении. Трупы так же находятся в нашем распоряжении на базе Люфтваффе Аддис-Абеба Центр, в холодильнике. Это все.

Рейхскриминальдиректор покачал головой.

— Неприятное дело. Очень неприятное. Стоит выпить, как Вы считаете?

— Возможно, герр Ирлмайер.

Доктор Ирлмайер полез в свой стол и достал традиционный серебряный охотничий набор и бутылку айсвайна.[70] В охотничьем наборе было шесть стаканчиков, он отставил три, остальные убрал обратно.

— Думаю, так нормально — сказал он — конечно, айсвайн это не совсем то, что требуется в таких случаях, но у меня больше ничего нет. Ваше здоровье, Зайдлер.

Рейхскриминальдиректор подвинул подчиненному стаканчик, свой выпил не спеша, смакуя вкус. Айсвайн был потрясающим — скорее всего девяносто девятый год, очень удачный для германского виноделия. Айсвайн делается не каждый год, в прошлом году погода осенью была такая, что ни одной бочки айсвайна не заложили, а оставленный под него виноград пришлось снимать и весь отдавать на корм свиньям. Он испортился…