100 знаменитых памятников архитектуры

Любой архитектурный ансамбль является и наслоением исторических эпох, и коллективным творчеством, своеобразным соревнованием зодчих, каждый из которых добавляет в сложившееся архитектурное пространство собственное видение художественных задач. Так, площадь Св. Марка в Венеции строилась более 600 лет; ансамбль площади и собора Св. Петра в Риме складывался начиная с 1506 г., а работали над ним знаменитые итальянские архитекторы Браманте, Рафаэль, Микеланджело, Бернини; Лувр формировался почти 300 лет и т. д.

Не менее богата история и Красной площади, главного ансамбля сначала Московии, затем СССР и наконец Российской Федерации. Первоначально она называлась Пожаром, то есть «Очищенная огнем», поскольку частые пожары порой сметали с лица города все деревянные строения. Проходили годы, дубовые стены Кремля, возведенные при Иване Калите, были заменены Дмитрием Донским на белокаменные, и в 1368 г. скромная рыночная площадь приобрела торжественный и величавый вид.

Разумеется, это было только началом долгой архитектурной истории Красной площади. В середине 80-х годов XV в. в Москве разворачивается большое строительство: возводятся новые кирпичные стены и башни на месте обветшалых укреплений Дмитрия Донского. Старые хроники сохранили имена зодчих, принимавших участие в обновлении Кремля, – Антон и Марко Фрязины, Пьетро Антонио Солари, Алоиз Фрязин-старший. Прибывали также мастера из Пскова, Новгорода, Твери и Владимиро-Суздальского княжества.

Самая древняя часть современного ансамбля – восточная стена Кремля с Фроловской (Спасской), Боровицкой и Безымянной (Сенатской) башнями, построенными в 1491–1503 годах. Позже к ним добавилась Константино-Еленинская башня. Через ворота самой красивой Фроловской башни въезжали в Кремль цари, митрополиты, иноземные послы, а по большим праздникам шествовали торжественные процессии. А вот через Никольские ворота шли все сообщения с торгово-ремесленными посадами, расположенных в Кремле многочисленных боярских дворов, церквей, монастырских подворий, царской и боярской челяди.

После разрушительного пожара в конце XV в. большая территория возле Кремлевской стены выгорела, но застраивать ее не стали. Так между стеной и торгом образовалось широкое пространство, которому и предстояло стать Красной площадью.

В 30-е годы XVI в. напротив Фроловских (Спасских) ворот был сделан невысокий круглый помост из кирпича, названный Царевым, или Лобным местом. Помост этот должен был служить трибуной для оглашения царских указов, местом для выступления властей перед народом, а также для религиозных обрядов. Расположено Лобное место на крутой возвышенности – «взлобье». В православной Москве оно символизировало иерусалимскую гору Голгофу, на которой был распят Иисус Христос. Голгофа в переводе с древнееврейского означает «голова», «лоб». По церковному преданию, на Голгофе был похоронен Адам, и стекавшая кровь распятого Христа омыла его череп, искупив первородный грех человека.

Близ Лобного места была устроена замощенная камнем площадка – «раскат», на которой стояли пушки, обращенные жерлами к Москва-реке, к дороге из Орды.

Примерно в те же годы застраивается вторая линия московских укреплений, получившая название Китай-городской стены. Она начиналась примерно от угловой Арсенальной башни и шла по линии фасадов бывшего музея Ленина и Исторического музея. На месте современного Исторического проезда в стене устраиваются Воскресенские (Иверские) ворота, будущий главный вход на площадь со стороны города. В середине XVI в. здесь расположились городские административные учреждения (приказы), обрамлявшие территорию Пожара с севера.

С возведением храма Василия Блаженного в формировании Красной площади был сделан еще один важный шаг. Высотная шатровая композиция, торжественный характер сооружения во многом предопределили архитектурный облик всего ансамбля. Но самой площади еще нет. Вдоль заполненного водой рва, проложенного параллельно Кремлевской стене, было построено множество небольших церквушек, так называемых «церквей на крови», которые, по преданию, ставили на месте казней при Иване Грозном. Незамощенная площадь в поперечном направлении пересечена двумя мощеными улицами. Одна выходит из Спасских ворот Кремля и, не доходя до Лобного места, разветвляется на Ильинку и Варварку. Другая, Никольская, берет начало у Никольских ворот и идет в глубину города.

В 1625 г. Спасская башня первой из всех башен Кремля получила уступчатую высотную надстройку с характерным шпилем. Вскоре впервые в документах появилось название Красная площадь, обозначавшее, правда, лишь небольшую часть нынешней площади перед храмом Василия Блаженного между Спасской башней и Лобным местом. Появился и основной лейтмотив ансамбля: островерхие завершения Кремля начинают вторить уступчатому вертикальному силуэту храма Василия Блаженного.

С переездом столицы в Петербург северный подход к площади приобретает парадный характер официального въезда в Кремль – с этой стороны движется царский кортеж во время коронаций и других торжеств.

Тем временем важные события происходят на самой площади. Сносятся церкви «на крови» и все пространство между укреплениями рва и торговыми рядами становится свободным, что фиксирует продольную ось площади как главный стержень складывающегося ансамбля. Происходят существенные изменения и в кремлевском фасаде Красной площади. В 1787 г. один из главных строителей Москвы архитектор Матвей Казаков возводит треугольное здание Сената. Одна из сторон этого треугольника лежит параллельно выходящей на Красную площадь стене Кремля. Так что высокий купол главного круглого зала хорошо просматривается с площади как раз посредине между Спасской и Никольской башнями, непосредственно за малой Безымянной башней, которая получает по этому поводу название Сенатской.

Здание Сената поставлено так, что ось его купола точно совпадает с осью Сенатской башни. Центром композиции всего здания становится величественный купольный зал, окруженный со стороны двора колоннадой тосканского ордера. Зал назывался Екатерининским и предназначался для дворянских собраний. Его архитектуру Казаков разработал с особой тщательностью, украсив вдоль стен величественными коринфскими колоннами и горельефным панно, которое в аллегорической форме прославляло государственную деятельность Екатерины II. Торжественно-спокойные величественные формы позволили современникам назвать зал русским Пантеоном.

Начало XIX ст. принесло Красной площади еще целый ряд изменений. В 1804 г. ее впервые замостили булыжником. В 1805 г. архитектор Росси надстроил Никольскую башню каменным верхним ярусом с высоким шатром, украшенным резными белокаменными деталями. До этого времени она единственная оставалась без шатра, подчеркивая как бы значительность соседней Спасской башни.

По архитектуре Никольская башня отличается от всех других башен Кремля. Белокаменная, словно кружевная, отделка башни придавала ей стройность и легкость. Во время Отечественной войны 1812 г. бежавшие из Москвы войска Наполеона взорвали башню. После отступления захватчиков страшную картину представляла и вся Красная площадь: деревянные строения были сожжены, от огня пострадали старые Торговые ряды, стены и башни Кремля почернели от копоти, храм Василия Блаженного был разграблен.

После изгнания французов правительство разработало план восстановительных работ. По этому плану талантливый архитектор Бове, ученик знаменитого Казакова, построил в 1815 г. на Красной площади новое здание Торговых рядов. Он разделил его на три части: Верхние, Средние и Нижние ряды – и в центре фасада Верхних рядов, на фронтоне, поместил изображения летящих Слав – женские фигуры с победными венками в руках. Впервые на площади перед Кремлевской стеной вместо хаотичной застройки выросла четкая линия нарядных зданий, отвечающих красоте и величию Кремля. В 1816 г. Бове заново построил обрушившийся от взрыва шатер Никольской башни.

В 1815–1816 гг. был засыпан давно уже ставший ненужным старый ров, и площадь расширилась до нынешних размеров.

В 1818 г. Красная площадь украсилась первым в истории Москвы скульптурным памятником воинам-защигникам Москвы и руководителям народного ополчения Минину и Пожарскому, который был сооружен на средства, собранные по всенародной подписке. Открытие памятника, воплотившего пафос борьбы за самостоятельность и свободу России, вылилось во всенародное торжество.

В последней четверти XIX в., в 1878–1883 гг., на северной стороне Красной площади, на месте старинного Земского приказа, было построено существующее и сейчас здание Исторического музея. По внешнему облику это узорчато-живописное, выложенное из красного кирпича сооружение напоминает древнерусские строения XVI–XVII веков. Равновеликие башни и башенки, причудливые выступы, множество кокошников, затейливая обработка стен и окон, своеобразные формы крыши в виде шатров, бочек, гребней и другие детали делают его непохожим на другие здания.

Наверное, многим в канун Октябрьских событий 1917 г. казалось, что ансамбль Красной площади сложился уже окончательно. Но совершенно новый поворот в истории страны, конечно же, не мог не отразиться на его судьбе. С 1918 г. Кремль становится резиденцией советского правительства, и расположенная рядом площадь превратилась в традиционное место проведения парадов, митингов и демонстраций. В связи с этим был разработан план реставрации памятников архитектуры. Он включал обновление и реконструкцию зданий, замену инженерных сооружений и коммуникаций, благоустройство территории, освещение и озеленение. В 1930–1931 гг. с Красной площади было снято трамвайное движение, а булыжное покрытие сменила серая брусчатка из диабаза – камня, который заготовляли на Онежском озере. Тогда же были установлены трибуны, снесены Казанский собор и Воскресенские ворота (восстановлены в 1994–1996 гг.), памятник Минину и Пожарскому перенесен к собору Василия Блаженного, было открыто движение транспорта перед фасадом ГУМа. А в 1938 г. в состав Красной площади включен Васильевский спуск.

В середине 1930 г. обновились и главные башни Кремля. На их шпилях были установлены звезды, сначала сделанные из красной меди и уральских самоцветов, а затем их заменили светящиеся днем и ночью рубиновые звезды.

Последним сооружением на Красной площади, придавшим ей окончательный вид, стал гранитный мавзолей Ленина, созданный в 1930 г. по проекту архитектора Щусева. Здание сложено из темно-красного гранита с поясом из черного лабрадора. Все детали некрополя так тщательно подогнаны друг к другу и до блеска отполированы, что создается впечатление цельности сооружения, будто вытесанного из одного куска гранита.

Абсолютные размеры мавзолея невелики. Так, Спасская башня выше его в 6 раз, собор Василия Блаженного – в 5 раз, здание Исторического музея – в 4. И несмотря на это, сравнительно небольшой мавзолей выглядит монументально. Его членения крупны не только по отношению к целому, но и в сопоставлении с окружающими сооружениями, как, например, Спасской башней, собором Василия Блаженного. Мавзолей находится в зрительном центре ансамбля, в самой высокой части площади и композиционно воспринимается как центр Красной площади.

С возведением мавзолея был связан целый комплекс градостроительных мероприятий, которые сделали Красную площадь такой, какой мы знаем ее сегодня. Строительство Москворецкого моста, расчистка застройки между ним и храмом Василия Блаженного обеспечили широкий выход к реке. В противоположном конце площади был разобран участок Китайской стены с Иверскими воротами.

После всех этих обновлений можно предположить, что в нынешнем виде Красная площадь сохранится еще на многие годы, а то и десятилетия.

Храм Василия Блаженного

В октябре 1552 г. Москва стала свидетельницей невиданного дотоле торжества. Из-под стен взятой штурмом Казани с триумфом возвратились русские войска во главе с Иваном Грозным. И действительно, покорение столицы Казанского ханства было величайшим историческим событием, поскольку Московское государство освободилось от веками нависавшей над ним угрозой иноземного вторжения.

Так уж повелось в Древней Руси, что память о знаменательных событиях увековечивалась не скульптурными монументами, а сооружениями преимущественно религиозного характера. Вот и русский государь отмечал свои победы главным образом строительством церквей. Невдалеке от Лобного места их уже насчитывалось восемь, в том числе и деревянный храм Покрова на Рву. Однако на этот раз повод был слишком торжественным, чтобы ознаменовать его очередным деревянным строением. По совету митрополита Макария Иван Грозный решил возвести каменный собор, какого еще не было на Руси. Летопись сохранила наказ царя двум «мастерам каменных дел» Ивану Барме и Ивану Яковлеву, по прозвищу Постник: «Отец мой, Иван Иоаннович, – говорил Иван Грозный, – воздвиг храм в Коломенском в честь рождения моего. Я же восхотел поставить памятник в честь Казанской победы – не одну церковь, но несколько, однако чтоб все они единое целое составляли. Вот в августе 30 числа победили наши войска Епанчу. В сей день почитают пустынножителя Александра, что на речке Свири основал монастырь. Посему да будет во храме престол Александра Свирского. Спустя же месяц на день Григория Армянского взорвали мы Арскую башню в Казани и под ней одержали победу. Того ради надо упомянуть и Григория. А пала Казань на день Куприяна и Устиния, и то надобно отметить. Затем хочу вспомнить отца моего, коий перед смертью принял монашеский чин под именем Варлаама; посему Варлаамовский придел надобен. Эти все храмы поместить обок, а в середине три главных: Троицы и Покрова, ибо Богоматерь и Троица покровительствуют государству нашему. А оставшийся придел будет входом в Иерусалим в память пришествия нашего в Москву после Казанского похода. Есть здесь смысл апокрифический, сиречь тайный. Храм сей явится якобы целым градом, святым Иерусалимом, ибо надобно в Москве иметь такой: нынче она – единственная столица православная».

Итак, русские зодчие должны были построить памятник из восьми объединенных в одну группу шатровых церквей-башен. Однако размещение семи приделов вокруг центрального храма означало бы решительное нарушение элементарных законов симметрии и соразмерности. Точно расчертив план, Барма и Постник решили, что непременно должна быть девятая башня, не имеющая имени святого, как ее позже назвали – «Безымянная». Как свидетельствует летопись: «И строиша два мастера русских Постник и Барма, и основаша девять престолов не яко же было велено, но как разум даровался им в размещении основания».

Так логика художественного творчества восторжествовала над догматами, пусть даже и продиктованными грозным самодержцем. Девять престолов церквей дали возможность создать уравновешенную композицию, обозреваемую со всех сторон. Замысел и особенности храма отличаются необычайной оригинальностью архитектурных форм. Необыкновенный цветок его причудливых глав, объединенных центральным шатром, не только напоминает многоглавую группу кремлевских соборов, но, перекликаясь с ней, царит над широко раскинувшимся простором площади. Собор состоит из восьми столпов, окружающих девятый. Столпы-храмы стоят на широком, обрамленном аркадой подклете (нижнем этаже собора) сложного звездчатого очертания. Этот оригинальный план позволил создать невиданно нарядное, праздничное сооружение, похожее на гигантское растение или цветущий куст. Отдельные части здания (купола, орнаменты, раскраска красным и белым) и в самом деле походили на растительные формы, при этом очень сложные, затейливые и разнообразные.

Сочетание башен разной величины создает неповторимое впечатление богатства и нарядности. Это впечатление усиливается еще и тем, что, несмотря на одинаковую луковичную форму девяти церковных глав, все они разные. На одной вьющиеся складки напоминают полосатую чалму, по другой тянутся цветные зигзагообразные полосы, третья разбита на квадратики и напоминает собой какую-то фантастическую шишку. По-разному отделаны и восьмерики и расписанные «травными узорами» кокошники. Все они похожи один на другой, но детали у каждого различные.

Центральный храм увенчан шатром, приделы, расположенные по странам света, ярусно-башнеобразной формы, несколько напоминают колокольню Ивана Великого. При обходе перед зрителем возникают все новые и новые виды – то вырастает стройная грандиозная пирамида храмов, увенчанная шатром, по граням которого бегут ввысь золоченые спирали, то отчетливее становятся его растущие вверх башнеобразные объемы. Архитектурные формы как бы находят друг на друга, пересекаются, поднимаются в беге своих линий, ведя глаз к завершающему весь храм шатру, а кокошники, бровки и другие детали придают ему нарядный и сказочный вид. Чувство нескончаемой радости выражено в этом памятнике с невиданной для Древней Руси полнотой, словно увековеченное в камне и красках ликующее песнопение. С редким вдохновением воплощены в храме народные представления о поэтичности и проникновенности архитектурного идеала русского зодчества.

Интересно, что такое значительное сооружение поставлено не в Кремле, резиденции государства и духовной власти, а между Кремлем и посадом. Этим подчеркивалось общественное значение события.

В 1588 г. с северо-восточной стороны собора был пристроен придел над могилой юродивого Василия Блаженного, который умер в возрасте 82 лет и которого, по преданию, чтил и боялся сам Иван Грозный «яко провидца сердец и мыслей человеческих». С тех пор и пошло употреблявшееся в просторечии название храма. В конце XVII в. к нему была пристроена еще и колокольня, которая вместе с приделом над могилой Василия Блаженного несколько нарушила первоначальную симметрию.

Покровский собор, на 65 м поднимаясь над высокой бровкой Боровицкого холма, надолго стал главным высотным ориентиром Москвы. И только в начале XVII в. еще выше взметнулась колокольня Ивана Великого.

Не менее величественно выглядит и интерьер храма. Прежде всего посетитель попадает в очень массивный нижний этаж собора – подклет, служащий основанием для верхних девяти церквей. В XVI в. храм Василия Блаженного использовали не только для церковных служб, и помещения подклета были надежными хранилищами церковных, государственных и частных ценностей. В его крепких и глубоких подвалах московские купцы хранили свою «казну» – деньги, драгоценности, дорогие товары. Узкий, крутой проход-лестница, проложенный в толще стены, приводит в главную церковь Покрова; высота этого центрального столпа от уровня пола до купола – около 50 метров.

Сказочный внешний облик и богатейшее причудливое убранство собора не только составляют его отличительные особенности, но и выделяют это уникальное сооружение среди других наиболее оригинальных произведений древнерусского зодчества.

Покровский собор, не знающий себе равных по красоте, замечателен и как произведение инженерно-строительного искусства. Ни одна страна Европы еще не знала тогда математических расчетов сопротивления материалов. И строители одним лишь опытом и чутьем определили запас прочности в стенах и сводах храма с точностью, вызывающей удивление. Примененное в храме плоское перекрытие потолка в те годы еще не было известно ни в одной европейской стране, а в Западной Европе оно было впервые осуществлено лишь через два столетия. Недаром же Наполеон, как гласит легенда, вознамерился перенести московское чудо в Париж. К счастью, техника того времени оказалась бессильной выполнить эту задачу; и тогда перед отступлением французской армии император приказал взорвать храм вместе с Кремлем. Москвичи пытались загасить зажженные фитили, но помог остановить взрыв внезапно хлынувший дождь. Поистине, и Бог и судьба были милостивы к храму Василия Блаженного!

Вернемся, однако, еще раз к гениальным строителям храма. Так случилось, что со временем их имена забылись, и лишь через три столетия, в 1896 г., были обнаружены старинные рукописи с рассказом о многих подробностях сооружения храма, в том числе об именах его строителей «дву мастеров русских, по реклу Постник и Барма», которые «бытиа премудрии и удобни такому чюдному делу». После окончания строительства, как гласит легенда, позвал Иван Грозный зодчих и спросил, смогут ли они построить еще один, точно такой же храм. И зодчие ответили: «Можем». И тогда царь приказал ослепить их, чтобы у храма не могло возникнуть соперника.

И последнее: у специалистов в области архитектуры существует, так сказать, «неофициальный» список семи шедевров мирового зодчества. Наряду с Тадж-Махалом, Парфеноном, собором Св. Марка в Венеции, собором Св. Софии в Константинополе, Реймсским собором, дворцом-замком Альгамбра в Гранаде в этой знаменитой семерке числится и Покровский собор в Москве.

Успенский собор в Кремле

Увенчанный пятью куполами, похожими на золотые шлемы, белый куб Успенского собора во времена царствования Ивана III был виден почти с любой точки Москвы. Он будто господствовал над городом своим величественным силуэтом, словно подтверждая слова современников, называвших собор «земным небом, сияющим, как великое солнце, посреди земли Русской».

А между тем судьба Успенского собора сложилась достаточно драматично. Старая церковь, сооруженная еще во времена Ивана Калиты, к концу XV в. совсем обветшала. Великий князь Иван III и митрополит Филарет решили снести ее и на этом месте выстроить новый храм. Были объявлены традиционные для таких проектов торги, в результате которых работа досталась псковским мастерам Кривцову и Мышкину.

Собор начали строить в 1472 г. по образцу Успенского собора во Владимире, возведенного еще в XII в., и через два года здание было почти готово – оставалось только замкнуть своды постройки, «чудной вельми, превеликой зело». Но тут Москву постигло редкое для тех мест бедствие. 20 мая 1474 г. произошло землетрясение, в результате которого Успенский собор ко всеобщей печали рухнул. Причина, вероятно, заключалась не только в колебаниях земли. В период татаро-монгольского ига, по словам Игоря Грабаря, «техника каменного искусства пала, русские мастера разучились строить здания, разучились растворять известь, делать кирпич, бутить прочно и сводить своды; они пытались сооружать здания, но опыты их были неудачны: церкви падали. Московские мастера сыпали внутрь стен мелкий камень и заливали его известью, добавляя в нее слишком много песку, отчего она становилась малоклейкой и стены не получали надлежащей прочности». Оттого, как замечал древний летописец, «не крепко дело вышло».

Так или иначе, сначала упала северная стена, а за ней наполовину разрушилась западная и устроенные при ней хоры. Не доверяя больше отечественным мастерам, Иван III решил искать зодчих за границей. В то время лучшими в Европе считались итальянские архитекторы. Великий князь направил в Венецию посланника Семена Толбузина с миссией отыскать и привезти хороших строителей. С великим трудом Толбузину удалось уговорить дожа Марчелло отпустить в Москву зодчего из Болоньи Родольфо Фиораванте дельи Альберти.

Фиораванте, прозванный современниками Аристотелем, считался не только одним из лучших архитекторов своего времени, он был еще и литейщиком, и скульптором, и чеканщиком, и пушечником, и инженером. В обширном перечне его работ были планы реконструкции Рима, строительство госпиталя и крепостных стен в Милане, сооружение Пармского канала, передвинутая колокольня с колоколами в родной Болонье. К нему не раз обращались иностранцы. Для венгерского короля он построил мост через Дунай и укрепления для отражения вражеских нападений, а турецкий султан приглашал Фиораванте в завоеванный Константинополь.

В марте 1475 году 60-летний Фиораванте прибыл в Москву, а уже летом русские каменщики и плотники под его руководством начали рыть траншеи под фундамент, который к осени был закончен. По строительным правилам того времени, запрещающим строить зимой, работы были прерваны до весны 1476 года. На следующий год собор возвели до высоты аркатурного пояса, а в 1477 г. здание вчерне было готово, однако сооружение куполов и внутренняя отделка заняли еще два года.

Многому научил русских строителей итальянский зодчий. Как о важном событии летописец сообщал, что, соорудив стенобитную машину, прозванную москвичами «бараном», на глазах у всех Фиораванте сокрушал стены обвалившейся постройки. Кирпич обжигали в специальной печи, совсем по-новому устроенной им за Андронниковым монастырем. Был он «нашего русского кирпича продолговатее и тверже», но такой твердый, что невозможно было его разломать, не размочив в воде. Известь тоже готовили по рецепту Фиораванте – растворяли как густое тесто и мазали железными лопатками. И впервые на Руси все делали «в кружало и в правило» (т. е. по циркулю и по линейке). А на третье лето, дойдя до подсводной части, Аристотель, чтобы доставлять камень и кирпич наверх, придумал колесо, которое веревками тащило тяжести.

И когда летом 1479 г. сняли леса, москвичи пришли в восторг. На кремлевском холме возвышалось здание строгой и торжественной архитектуры. Увенчанный пятью золочеными куполами, собор был виден отовсюду и, хотя и не отличался большими размерами, снизу, из города, казался громадным.

Торжественное освящение Успенского собора состоялось 15 августа 1479 г. в московском Кремле при невиданном стечении народа. Современники отмечали, что снаружи он выглядит, как «единый камень», а внутри отличается «величеством, и высотою, и светлостью, и звонкостью, и пространством».

Но поражала не только монументальность и строгость собора. Взяв за основу архитектуру владимирского храма, Фиораванте украсил фасады своего творения пояском небольших арок и завершил их характерными для русского зодчества полукружиями, именуемыми закомарами. Белокаменные стены оживились пилястрами, теми же поясками арочек и узкими окнами. Оригинально было решено и внутреннее пространство: интерьер выстроен совершенно независимо от внешнего облика здания. Четыре круглых столба, стягивая в пучок девять из 12 квадратов плана, закрепляют эту квадратность перед иконостасом настолько твердо, что становится совсем незаметным несоответствие внешней и внутренней конструкции храма. Помимо этого Фиораванте постарался как можно лучше «вписать» сооружение в саму Ивановскую площадь Кремля с учетом всего будущего дворцового комплекса.

По завершении строительства Успенский собор становится главным на Руси. В нем оглашались указы и акты, в алтаре хранились важнейшие государственные документы. Перед общерусской святыней – иконой Богоматери Владимирской – удельные князья и державные чины приносили присягу Москве, великому князю, а позже и царю. Перед военными походами воеводы получали благословение, впоследствии здесь же венчались на царство князья и цари.

Под стать самому храму было и его внутреннее убранство. Вскоре после освящения в 1481 г. «иконник Дионисий, да поп Тимофей, да Ярец, да Колыня» исполнили живопись, украсив собор иконостасом. Полностью стены и украшенные мозаикой столбы, которые поддерживали своды просторного зала, были расписаны к 1515 году.

Огромную ценность представляют собой иконы, утварь, предметы украшений. Среди них уже упомянутая Владимирская Богоматерь, Спас Оплечный, Спас Ярое око, Святой Георгий, почитавшийся покровителем воинов, а также сохранившиеся до наших дней живописные композиции «Семь спящих отроков эфесских», «Сорок мучеников севастийских», росписи придела в алтаре, а также паникадило «Урожай» из 328 килограммов серебра. В соборе хранятся также и другие шедевры, в том числе и ценные произведения декоративного искусства, как, например, моленное место Ивана Грозного (Мономахов трон) в виде узорного шатра, выполненное лучшими резчиками по дереву в 1551 году.

Во время наполеоновского нашествия Успенский собор подвергся страшному разорению. Из храма было похищено большое количество драгоценной церковной утвари, серебряные и золотые оклады с иконостаса, разграблены серебряные раки митрополитов. По замыслу Наполеона, отступающие войска должны были взорвать собор, но к счастью, этого осуществить им не удалось. Пройдя через такие страшные испытания, собор устоял. Сразу же после изгнания французов из Москвы был проведен целый комплекс реставрационных работ, а похищенный иконостас русские мастера восстановили, украсив его великолепными окладами, выполненными по образцу древних работ.

Научная реставрация храма впервые была предпринята в 1914 г., а в 1979 г., когда отмечалось 500-летие собора, художники провели сложную работу по восстановлению наружной росписи.

На протяжении XVI–XVII веков архитектуре Успенского собора подражали многие строители. А Успенские соборы в Ростове Великом, Троице-Сергиевой лавре, Софийский собор в Вологде возведены под непосредственным воздействием кремлевского.

Архангельский собор в Кремле

Архангел Михаил издревле почитался на Руси как покровитель великих русских князей и воинов в их ратных подвигах. А потому во многих княжеских резиденциях горожане старались так или иначе прославить святого предводителя Небесного воинства, в том числе и возведением храмов во имя его. Среди таких городов была и Москва. Еще в XIII в. на Боровицком холме стояла деревянная церковь Михаила Архангела, на месте которой в 1333 г. при князе Иване Калите возвели белокаменный храм. В нем же Калита в 1340 г. был и погребен. С тех пор собор (кстати, расписанный в 1399 г. самим Феофаном Греком) стал усыпальницей московских князей, уступив это предназначение только при Петре I, когда державным некрополем стал Петропавловский собор в Санкт-Петербурге.

Сто семьдесят два года простоял собор, пока не был «по ветхости» разобран, после чего на его месте в 1505 г. уже при великом князе Иване III началось возведение нового храма. Для этого из Италии был приглашен архитектор Алевиз Новый, который в 1503–1504 гг. участвовал в строительстве дворца крымского хана в Бахчисарае.

Как некогда Аристотель Фиораванте, автор Успенского собора в Кремле, Алевиз проектировал Архангельский собор с оглядкой на древнерусскую традицию, сохраняя формы пятиглавого храма, который имеет в основе композиции традиционную крестово-купольную систему, полуциркульные своды, мощные, крещатые в плане, шесть столпов с высокими и широкими постаментами.

А вот внешнее убранство собора, своего рода «верхнее платье», напоминает двухэтажное дворцовое здание наподобие итальянского палаццо, что вполне соответствует формам венецианской архитектуры эпохи Возрождения.

Фасады храма архитектор разделил широким карнизом на две горизонтальные части, а традиционные русские лопатки заменил двумя рядами пилястр (плоских колонн), которые завершались капителями. Он использовал здесь характерную для архитектуры Возрождения ордерную систему, подчеркивающую роль несущих элементов (колонн) и опирающихся на них перекрытий.

Закомары зодчий отделил от плоскости стены еще одним карнизом и внутри них поместил огромные белокаменные резные раковины. Таким образом закомары стали одновременно и украшением стены. Паперть тоже напоминает характерную для венецианской архитектуры лоджию.

Кстати, белокаменные раковины в закомарах были одним из новшеств Алевиза. Впоследствии этот архитектурный элемент получил широкое распространение в России. В частности, его использовали строители Новодевичьего монастыря и Успенского собора в подмосковном Дмитрове.

Позже исследователи отметят, что смешение разнородных архитектурных принципов несколько повредило целостности общего облика собора. Тем не менее этот изящный храм настолько пришелся по душе москвичам, что в течение почти столетия служил образцом для других церковных и светских построек. Многие элементы Архангельского собора были использованы при строительстве Грановитой палаты, Благовещенского собора, Теремного дворца в Кремле.

Первоначально с севера и запада собор имел красивую открытую галерею. Ее разобрали после пожара 1737 года. Изображения галереи сохранилось на старинных миниатюрах. Северный и западный входы собора украшают белокаменные резные порталы. Главный вход собора находится в широком углублении – лоджии. С восточной стороны к зданию примыкают два придела – «святого Уара» и «Иоанна Предтечи», построенные во второй половине XVI века. Порталы и лоджия покрыты великолепным резным орнаментом. Обилие разнообразного пластического декора делает собор похожим на монументальный реликварий.

Первоначально собор не был побелен. Сочетание красного кирпича с белокаменными украшениями способствовало четкому выделению деталей и членений здания, придавая ему красочность и нарядность.

В первой половине XVIII в. Архангельский собор все же побелили, что, впрочем, не нарушило целостности восприятия этого оригинального сооружения.

Внутреннее пространство Архангельского собора отличается, как в древнерусских храмах, дробностью и неравномерностью членений, затененностью и теснотой, что, впрочем, вполне соответствует основному предназначению храма-некрополя. В соответствии с планом фасады членятся на неравные части.

Своды покоятся на шести столпах, четыре из них в центральной части храма, а два – в алтаре. Собор освещают щелевидные окна, расположенные в два яруса.

С западной стороны собор имеет притвор – дополнительное четырехэтажное помещение, где для семьи князя была сооружена двухъярусная паперть, отделенная стеной от внутреннего помещения собора, в третьем этаже которого находятся традиционные хоры, широкими оконными проемами выходящие во внутреннее помещение храма.

Стенописью собор впервые был расписан в царствование Ивана Грозного в 1564–1565 годах. От этой древней росписи сохранились лишь небольшие фрагменты на столпах храма и несколько композиций в алтаре и царской усыпальнице.

В 1652–1666 гг. собор был расписан заново большой артелью художников, в которую входили лучшие живописцы Оружейной палаты и крупнейшие провинциальные мастера. Работами руководил знаменитый царский изограф Симон Ушаков. Программа новой росписи во многом следовала идеям, содержавшимся в стенописи грозненского времени. Одной из основных ее тем было прославление великокняжеской и царской власти через образы святых русских князей.

Из изображений, иллюстрирующих «Священное Писание», интересны батальные сюжеты. Наиболее впечатляющая композиция – сцена на южной стене «Гедеон посекает мадиамитян». Содержание библейского эпизода напоминало москвичам XVI в. о вполне реальных битвах русских войск с татаро-монголами.

Интересной особенностью стенописи Архангельского собора является то, что не вся она посвящена сюжетам из «Священного Писания». В нее включены условные изображения реальных исторических лиц – более шестидесяти «портретов» русских князей.

Среди них отдельную группу составляют московские великие князья – от Ивана Калиты до Василия III, которые погребены в соборе. Их изображения расположены в нижнем ярусе южной стены. Эти изображения олицетворяют собой целую эпоху в истории Московского государства. За такими фигурами, как Иван Калита, Дмитрий Донской и Иван III, стоят важнейшие исторические события: возвышение Москвы и собирание вокруг нее русских земель, героическая борьба русского народа с татаро-монгольским игом и освобождение от него, создание русского централизованного государства.

С начала XIV в. и до первой половины XVIII в. Архангельский собор был усыпальницей русских великих и удельных князей и царей, торжественным некрополем московского великокняжеского рода. Первым в нем похоронен собиратель русских земель Иван Калита. Здесь же находятся гробницы великого русского полководца, героя Куликовской битвы Дмитрия Донского, великого князя Ивана III, царя Ивана IV Грозного, а также первых царей Романовых: Михаила Федоровича, Алексея Михайловича.

Всего в Архангельском соборе-некрополе находится 46 княжеских гробниц (в некоторых из них по два и три захоронения).

Все погребения помещены в земле под полом собора, а сверху установлены белокаменные надгробия, украшенные тонкой резьбой, со словами молитв и эпитафий. Они располагаются в строгом порядке. Гробницы династии Рюриковичей – вдоль стен храма. Гробницы царей из династии Романовых – у юго-западного и северо-западного столпов. Иван Грозный и два его сына погребены в особой царской усыпальнице, устроенной в алтарной части собора.

Среди наиболее почитаемых святынь Архангельского собора – мощи святого князя Михаила Черниговского, погибшего мученической смертью в Золотой Орде, и святого царевича Димитрия, младшего сына Ивана Грозного. Как известно, останки святых не предавали земле, а помещали в особые ковчеги – раки, предназначенные для поклонения верующих. Рака с мощами царевича Димитрия установлена у юго-западного столпа под резной каменной сенью.

В начале XX в. надгробия были заключены в медные остекленные футляры. А в 1962–1965 гг. в Архангельском соборе проводились архитектурно-археологические работы, и по решению специальной комиссии эти захоронения были вскрыты. Известный антрополог М. М. Герасимов по найденным останкам воссоздал скульптурные портреты Ивана Грозного и Федора Иоанновича.

Иконостас собора, увенчанный Распятием, устроен в 1679–1681 годах. Все иконы написаны мастерами царской Оружейной палаты.

К сожалению, первый иконостас Архангельского собора сгорел при пожаре 1547 года. В 1680–1681 гг., в царствование Федора Алексеевича Романова, был сделан новый – резной золоченый четырехъярусный, увенчанный Распятием, существующий и поныне. Иконы трех верхних ярусов написаны мастерами царской Оружейной палаты под руководством «жалованного» изографа Федора Евтихиева-Зубова в 1681 году.

Лишь в нижнем ярусе сохранилось несколько древних икон. Самой древней и самой ценной является икона «Архангел Михаил с деяниями», написанная неизвестным художником в конце XIV – начале XV века. Архангел Михаил изображен в военных доспехах, с мечом в руках. По преданию, эта икона была написана по заказу вдовы Дмитрия Донского монахини Евдокии в память о великом князе и его победе в битве на Куликовом поле.

Сооружение Архангельского собора сделало Соборную площадь Московского Кремля необычайно торжественной, вполне отвечающей исторической значимости Русского государства. Но это еще и памятник русским мастерам, сумевшим воплотить эту значимость в необыкновенно нарядных формах, столь характерных для древнего русского зодчества.

Колокольня Ивана Великого

Если смотреть на Кремль со стороны Москвы-реки, первое, что бросается в глаза, – белоснежный, увенчанный золотым куполом столп колокольни Ивана Великого, возвышающейся над всем кремлевским ансамблем. И цветовое решение, и весь пластический строй колокольни проникнуты огромной силой, величавостью и светлым, радостным настроением. Вместе с тем Ивановский столп – композиционный центр всего комплекса сооружений Кремля, а потому и стал он одним из символов российской столицы.

Согласно летописи, раньше на этом месте стояла колокольня с церковью во имя Иоанна Спасителя Лествицы, возведенная еще во времена Ивана Калиты, после его возвращения из псковского похода 1329 года. Иоанн Лествичник считался тезоименитым святым московского князя, и его изображение в рубище и с книгой находилось на княжеских печатях.

В 1505 г., уже при Иване III, было решено старое сооружение разобрать, а на его месте построить новую церковь-колокольню, дав ей имя Ивана Великого. В данном случае слово «Иван» указывало на того святого, во имя которого строилась звонница, а «Великий» обозначало необычайную ее высоту. Летописное известие о начале строительства колокольни дополняется таким же известием о его завершении в 1508 году. Под этой датой в летописи говорится: «Того же лета совершиша церкви святого Архангела Михаила на площади и Иоанн святый иже под колоколы… А мастер церквам – Алевиз Новый, а колокольницы – Бон Фрязин».

Сохранилось также в записках опричника Генриха Штадена известие о первоначальном виде колокольни Ивана Великого до ее надстройки. «Посреди Кремля, – сообщал он, – стояла церковь с круглой красной башней, на этой башне висели все большие колокола, что Великий князь привез из Лифляндии». В таком виде колокольня простояла до конца XVI века. В те времена, когда Москве еще приходилось опасаться татарских набегов, колокольня как самое высокое здание Кремля служила также сторожевой башней.

Вскоре после своего восшествия на царство Борис Годунов решил надстроить Ивановский столп. Это произошло в 1600 году. Наиболее подробно о надстройке столпа свидетельствовал современник дьяк Иван Тимофеев. Замысел Годунова он объяснял, прежде всего, непомерной гордыней царя, который на церковном верхе обозначил золотыми буквами свое имя, «положив его как некое чудо на подставке, чтобы всякий мог смотря прочитать крупные буквы как будто имея их у себя в руках».

Таким образом, высота колокольни после надстройки достигла 81 метра. На цилиндрическом объеме, который является мощным пьедесталом для главы, и выведена славянской вязью та самая позолоченная, размещенная в трех круговых лентах фриза надпись, о которой упоминает дьяк Тимофеев.

В летописях не сохранилось имя зодчего, завершившего сооружение столпа. Но можно предположить, что им был русский мастер. В пользу этого предположения свидетельствует применение такой типичной для русской архитектуры формы, как декоративный пояс кокошников, образующий переход от верхнего восьмигранника к круглому барабану, на котором возвышается глава.

Пережив в следующее столетие немало пожаров и разрушений (особенно после вторжения наполеоновских войск в Москву), колокольня Ивана Великого все-таки выстояла, что явилось лучшим доказательством необычайной прочности здания и мастерства зодчих, которые после всякого бедствия снова восстанавливали внешний облик столпа.

Со времени сооружения колокольни площадь получила название Ивановской. Она всегда была многолюдной. Здесь совершались всевозможные публичные действа, читались дьяками указы, делались объявления народу. У самой колокольни была построена особая палатка, в которой площадные подьячие писали всякого рода акты. Происходили и торжественные события – прохождения послов, направляющихся на приемы; торжества, связанные с венчанием на царство; крестные ходы; и особенно почитаемое в Древней Руси шествие в Вербное воскресенье.

Ивановская колокольня производила огромное впечатление на всех, кто видел ее впервые. Так, некий поляк Маскевич в 1611 г. удивлялся высоте и красоте колокольни, любовался замечательными видами, которые открывались с ее высоты на русскую столицу и окрестности. Отмечая, что на колокольне висят 22 больших колокола и 30 меньших, он поражался тому, как она может вынести их тяжесть.

С Ивановской звонницей связана история самого знаменитого на Руси Царь-колокола. Первый раз колокол отлили еще при Борисе Годунове, и весил он свыше двух тысяч пудов, а его язык во время звона раскачивали 24 человека. Во время пожара, случившегося в царствование Алексея Михайловича, этот колокол упал и разбился. Его перелили в 1668 г., и весил он теперь восемь тысяч пудов. В сильнейший пожар 1701 г. Царь-колокол получил повреждения, а через 30 лет русские мастера Иван и Михаил Моторины отлили его заново, весом уже более 12 тысяч пудов. Колокол еще не был поднят на звонницу и оставался в той яме, где его отливали, когда разразился страшный пожар 1737 года. Во время этого пожара от падавших на него горящих брусьев Царь-колокол треснул, и из него выпал большой кусок. На колоколе изображены рельефные портреты царя Алексея Михайловича, царицы Анны Ивановны, а две надписи излагают историю его отливки. В таком виде он навсегда остался стоять на соборной площади как памятник замечательного литейного искусства отечественных мастеров.

После всех этих исторических отступлений можно рассказать более подробно об архитектурном образе Ивановского столпа. Он состоит из трех ярусов, барабана и главы. Все три яруса имеют восьмигранную форму, постепенно сужаясь кверху. При этом сужение достигается как уменьшением основания каждого следующего яруса, так и легким утончением каждого объема, имеющего слегка коническую форму. Нижний, самый высокий ярус расчленен на три этажа. Снаружи в них прорезаны узкие окна-щели. Третий, верхний этаж представляет собой открытую со всех восьми граней галерею, которая окружает площадку для колоколов. Этот верхний открытый объем отделен от нижних подчеркнутой линией карниза.

Таким образом, нижний этаж первого яруса представляет, по сути, сплошной массив кирпичной кладки, и только в центре его оставлено небольшое пространство для церкви. Второй этаж почти такой же сплошной массив, в центре которого находится восьмигранное пространство, повторяющее внешнее очертание столпа; проходы ведут от него к окнам. Третий этаж яруса представляет собой галерею с большими арочными проемами. Галерея окружает внутренний восьмигранник, ограниченный отрезками массивной стены в виде мощных пилонов. В этом открытом восьмерике размещались колокола. Третьим этажом завершается нижний ярус колокольни, увенчанный карнизом и узким поясом, который служит парапетом для галереи следующего яруса.